Дружба этих двоих завязалась относительно недавно. Но почему-то было чувство, что, попав в пустоту оригинальной вселенной, тебя встретят с распростертыми объятиями. И Инк смело пошел на этот зов.
И тем не менее, чувствуя этот зов из темной пустоты, Инк попал в нее абсолютно случайно. После очередной битвы переместился куда-то не туда и встретил нового жителя мультивселенной. Гено сразу заинтересовался странным взглядом будущего хорошего друга. Он словно одними глазами говорил: “я как-бы тут, рядом с тобой, но как-бы и нет”. Немного поговорив с Инком, Гено к слову того подлечить уже успел, он понял, что у Творца по существу нет души, эмоций соответственно. Но, на удивление носителя пустой грудной клетки, собеседника это ничуть не испугало. Ведь кто он такой, чтобы судить чужие фишки? Напротив, Развалинка начал тянуться к Художнику, начал интересовться его жизнью, его “работой”, его друзьям, увлечениями. А узнав, что Инк хорошо владеет кистью и флейтой, Гено проходу одно время Инку не давал, прося того сыграть или порисовать. Именно так они и сильно сблизились за такой короткий срок. И так же как и в ситуации с Дримом, временем, проведенным с Гено, Творец очень дорожил.
Ступив на порог дома своего, Инк устало вздохнул. Окинул взглядом полупустые колбы с красками и, снова вздохнув, снял с себя лишнее барахло. Отметив, что все имеющиеся трещины от практически ежедневных побоев не разрастаются, Хранитель поставил чайник, посадив свою кисть напротив места, где обычно сидит сам за столом.
— Сложный вышел день, да, Брум? —дома эмоции Инку не нужны, потому и оставил краски в прихожей.
Чтобы окончательно не сойти с ума, Инк представил, как его кисть ему кивнула, а после и сам кивнул ей в ответ.
— Порция ромашкового чая наверняка меня расслабят, может стоит принять ванну? Тоже должно помочь.
Расслабляющий чай был быстро поглощен, а решение о приеме ванны принято. Пока вода набиралась, Инк еще раз прошелся по коридору осуждения и, зайдя в свою спальню, взял несколько карандашей и блокнот, чтобы не было скучно валяться в воде. Придя в комнату для водных процедур, Чернилка оставил принадлежности для скрашивания досуга в одиночестве на полу, прямо рядом с ванной, а сам, став напротив зеркала, продолжил начатое в гостиной дело. Внимательно всматриваясь в каждую косточку своего отражения, Инк оголял свое тело. Будь у него хоть кто-нибудь, кто испытывал к этому низкорослому скелету крупицу симпатии, отметил, какие чудесные эти кости, словно из фарфора, под завораживающими узорами. Словно лозы винограда, что так нагло хотят оплести все его тело и, в самый неожидаемый момент, разломить пополам в позвоночнике.
Полностью освободив уставшее за день тело от лишней одежды, Инк погрузился в воду, по самое пятнышко на щеке. Вода так приятно окутывала каждую из косточек, что хотелось просто уснуть, прямо здесь.
========== А ты вправду мне поможешь? ==========
Мысленно вздохнув и начав выпускать воду, водяной Художник бережно отложил принадлежности для своих художеств и, стараясь не упасть, вылез из приятного плена волы. Протерев кости до блеска и собрав все ненужные в ванной вещи, Инк направился в спальню, прямо по коридору с осуждающим взглядом картин.
Переодевшись во что-то более подобающее сну, Творец воззрился на кровать, словно на врага народа. Ему была бы более приятна дорога на эшафот, ей богу. Но, собрав всю волю в кулак, Инк одолел свой несуществующий страх и улегся на кровать, надежно укутавшись одеялом, словно пытаясь спрятаться от ночных кошмаров. Он долго еще ворочался, прежде чем заснул. Такое случается крайне редко, ведь стоит Хранителю опустить голову на подушку, его сразу же одолевает сон и слабость. А во всем виноваты канувшие в забвение силы, потраченные на сражения с врагами и обходами по мультивселенной. Стоило только подумать о том, что с ним приключится во снах на этот раз, сознание отключилось, обрывая тонкую ниточку связи с настоящим миром. Была бы душа, ниточка стала канатом.
Открыл глазницы юный скелет в слепяще белом пространстве. Жмурился, тер глаза маленькими ручками, но все никак не мог привыкнуть к столь яркому свету. Несколько десятков секунд прошло прежде, чем скелетик смог спокойно, без острой боли в зрачках, осмотреться. Потолок давил неизвестностью. Непонятно, где он заканчивался, оттого и страшновато становилось, вдруг незнакомая поверхность начнет сжиматься. Тоже самое было и с полом и стенами, их просто не было. Маленькие ножки аккуратно начали попытки встать. Неуверенно придерживаясь ручонками, скелет смог встать. Одежды на нем было маловато: футболка, черные штанишки с одной широкой светло-зеленой полосой на боковых сторонах ног, длинный коричневый шарф да легка осенняя куртка. Мысленно вздохнув, скелетик пошел вперед босой походкой в попытках определить, где он находится.
Попытки не обвенчались особым успехом, дитя не смогло определить место своего пребывания. Даже более того, появились новые вопросы. Как например, как его зовут и почему он ничего не помнит? Кто он такой?
После нескольких часов скитаний по белому полу ноги перестали слушаться, ребенок устало уселся на поверхность сего места. Импровизированный пол антипустоты, так обозначил себе это место белокостный, основываясь на мысли: «Раз пустота черная, то белая пустота — антипустота», был довольно холодным, в то время как воздух — теплым. Потому, дабы ничего себе не отморозить, скелет снял синюю куртку с белым мехом со своих плечей. Но как только он хотел было постелить ее на пол, обнаружил внутренний карман все в той же куртке. Ни секунду не раздумывая, он сунул руку в этот карман и, на свое слабое удивление, достал оттуда органайзер с красками. Немного пораскинув мозгами, он решил оставить их себе, предварительно повесив на пояс.
Несколькими днями, а может и годами, время в антипустоте как-то не поддавалось ощущению, здесь оно представляло из себя вечность, спустя юный скелетик придумал себе имя. Инк. Он заметил надпись на флакончике с черной краской: «Ink», слово ему понравилось, вот он и взял его себе в имя. Спустя еще неопределенный отрезок времени Инк понял, что ему нравится рисовать и это у него, к слову, хорошо получалось.
Новоиспеченный Художник развлекал себя, как мог. Рисовал на полу, пытался дойти до края белой пустоты, хотел докричаться до кого-то, но тщетно. А со временем приходила не только скука, но и странные ощущения в районе грудной клетки. Что-то внутри еле заметно ныло и сжималось в конвульсиях. Инк искренне не понимал, что с ним. Одиночество со временем начинало давить на разум белокостного. И чем больше его проходило, тем четче Инк понимал, с ним что-то не так. Кроме панических страхов на голову навалилось осознание ненужности, ненадобности. Инк пытался понять, что же с ним не так, а как должно быть? Да только ответа на этот вопрос он не смог найти, но тянущееся чувство внутри изворачивало Творца, прямо намекая на отсутствие «чего-то». И, судя по всему, очень важного.
Искреннее желание, искренняя жажда породила в Инке что-то новое, неизведанное — силу. Он сам толком не понял как, но перед ним появился странный незнакомец. И, кажется, по его желанию. Эту персону Инк почему-то не мог полностью увидеть, словно что-то ему постоянно мешало это сделать. Но он точно знал, рядом кто-то есть, он чувствовал это.
— Вижу, ты в довольно плохом состоянии, — прервал полную тишину незнакомец. — Так же, вероятно, ты в отчаянии, верно?
Инк мотал головой, открывал и закрывал глазницы, в попытках разглядеть незнакомца. Попытки эти успехом не обвенчались. Отбросив затею, скелет энергично закивал. Он и вправду был в отчаянии, а странное чувство внутри его конкретно достало.
— У тебя две проблемы, верно? — Инк только сейчас обратил внимание на то, какой противный у этой персоны голос. — Но не бойся, я с обоими справлюсь! Всего-то нужно подарить тебе эмоции и возможность выбраться из этого гиблого места.
Инк чуствовал, будто незнакомец как-то не очень по-доброму ухмыльнулся. Но, не смотря на явный страх, он доверился ему. «Хуже все равно не будет», — подумал про себя Художник.
— А ты вправду мне поможешь? — Инк слегка поддался вперед, надеясь разглядеть своего собеседника получше.
— Да, конечно, — Инк не видел, но он почувствовал, как ухмылка незнакомца стала шире, злее. — Но, понимаешь, я ничего не делаю бесплатно.
— Но у меня ничего нет…
Рука, как понял по своему смутному зрению Художник, утешительно коснулась его плеча.
— Чш, не беспокойся, мне от тебя многого не надо. Просто позволь мне питаться частью твоей жизненной энергии, поверь, ты от этого не пострадаешь.
Инк впервые за этот короткий диалог серьезно задумался. Стоит ли вообще доверять этому странному типу, который предлагает такое слащавое решение всех его проблем взамен на небольшую частицу жизненной энергии? Кто он вообще такой, раз умеет делать подобные вещи?
Плечо неприятно сдавили, заставляя Художника тихонько пискнуть от небольшой, но, все же, имеющейся боли.
— Понимаешь ли, я довольно занятая личность, — рука на плече сжалась еще сильнее, принося еще больше боли. — И потому долго спрашивать не буду. Мне нужен ответ прямо сейчас.
Слегка повышенный тон в конце предложения не прибавил уверенности в действиях. Но Инк на самом деле уже давно отчаялся, а потому и посмел согласится на предложение.
— Да, я согласен, — Инк с облегчением выдохнул, когда после этой фразы рука отпустила плечо. — Я отдам тебе часть своей жизненной энергии, в обмен на эмоции и возможность выбраться отсюда.
Кажется, незнакомец расплылся в злорадной ухмылке, Инк просто ощущал, как его прожигали взглядом, полным злобы.
— Хороший мальчик, — это сказали настолько приторно, что от слов блевать захотелось. — А теперь пожми мне руку, воспримем этот галантный жест в виде заключения договора.
Ему протянули руку. Инк все еще не был уверен, но отступать некуда. Хуже явно быть не может, а, если вдруг, незнакомец не обманет этого наивного скелета, впереди него — счастье.
Стоило только Творцу неуверенно пожать руку собеседнику, как тот растворился в белизне антипустоты. А на месте, где он только что стоял, оказалась кисть. Довольно большая. Приглядевшись, Инк понял, что слишком большая. Явно не для простого рисования по бумаге.
Инк очень долго разбирался с кистью, но спустя время все же обнаружил, что она — его спасение из вечной кварцевой темницы. Через время смог выбраться оттуда, завел друзей. Обнаружил, что краски-то его тоже не простые. А будят эмоции, что спокойно себе дремлят в задворках тела.
Еще через какое-то время ужаснулся, краски-то заканчиваются, а как пополнить их запас Инк и понятия не имеет.
Художник задумчиво бродил по округам пустынной вселенной. Специально выбрал геноцидную, чтобы никто не мешал раздумьям. Краски на исходе, а как их получить идей абсолютно нет. Обычные не работают, Творец проверял. С неделю лежал дома с пищевым отравлением. Под ногами хрустел белый снег и, от нечего делать, Художник присел и провел по нему рукой. Блестит. Словно граненый алмаз. Инк машинально коснулся рукой флакончика с желтой краской, хотя достать ее из органайзера и по-настоящему улыбнуться, но сразу же одернул руку.
— Надо беречь краски, их осталось мало.
Он мог бы вечно гладить пушистый блестящий снег с фальшиво-притворной улыбкой, как произошло нечто, не поддаваемое детальному описанию. Из снега просто взяла и высосалась вся краска, вздымаясь в воздухе. Белая субстанция переливалась на свету, словно тот-же снег, который, в свою очередь, стал цветом обычного бумажного листа. Инк присмотрелся к парящей жидкости, что переливалась не естественным блеском. И тут его озарило. Открыв флакон из-под пустующей белой краски, Инк постарался запихнуть туда как можно больше летающей субстанции и улыбнулся.
— Так вот как это работает.
Проснулся Инк в полном замешательстве. Впрочем, это чувство всегда сопровождало его по пробуждению. Быстро, чтобы ничего ненароком не забыть, Художник принял записывать новый рассказик в свой импровизированный сборник снов. Сонник личного написания, так бы назвал свою книгу Инк, будь он в хорошем расположении духа.
Когда с письмом на бумаге было покончено, Инк принялся внимательно вчитываться в текст, дабы определить, ничего ли точно он не упустил из виду. Описал ли все действия, разворачивающиеся во сне так, как он их видел. И только спустя нескольких раз прочтения текста собственного написания Инк убедился в этом.
А теперь следует перейти к самому сложному. Чем ему, черт подери, заняться в собственный выходной?
========== Ромашковый чай ==========
Сходить к Дриму не вариант. Тот сейчас отдувается за двоих в защите мультивселенной. Порисовать? Если Инк сотворит еще одну картину, то их уже будет просто некуда девать. А выбрасывать отказывается, это ведь его рисунки. Поиграть на флейте? Этим можно занять максимум пол часа. Тогда, стоит заняться домашней рутиной. Которая, к слову, рутиной для Инка не была вовсе. Создавать альтернативы да сражаться с врагами — вот рутина для Творца, а стирать свои тряпки да в доме убираться весьма интересное занятие. Такого времяпрепровождения хватит примерно на пол дня, а оставшуюся половину можно потратить на поход по гостям. Инк давно не видел нескольких своих друзей. «Вот и порешали», — подумал про себя Художник.
Дел по дому было не так уж и много, Инк частенько жертвовал сном ради их выполнения. Хотя это жертвой даже не назовешь, он на самом деле был бы счастлив научиться обходиться без сна. Однажды даже попытался заменить такой нужный отдых на кофе. Сначала было вполне неплохо, разве что хлебать волшебный бодрящий напиток каждые пол часа нужно было. Но со временем стало совсем худо. В итоге, пока Художник не уснул прямо посреди битвы с Эррором, а после его не погнал пинком в кровать Дрим, Инк не лег спать. Это была забавная неделя без сна.
Пришлось начать ходить по гостям примерно часов в одиннадцать. И первым под удар насильного гостеприимства попал Блу. Тот, конечно, не был против гостям в виде Хранителя вселенных, но зато этому был не рад его братец — Папайрус из перевернутой вселенной. На его памяти было множество случаев, когда его дорогой Голубичка чуть не пострадал по вине этого злосчастного, как он думал, Художника. Так что проникать в Андерсвап приходилось по-тихому, чтобы не встретиться с местным скелетом под два метра ростом в оранжевой куртке.
Блу принял гостя весьма радушно, крепкими дружескими объятиями. А так же попытался отравить Инка своими тако. Благо, гость думал и действовал быстро, успел убедить Голубику, что недавно поел до того, как тот накормит своей горе-готовкой. Обиделся ли позитивный скелетик такому явному отказу? Нет, привык к тому, что его коронное блюдо выносит на дух только местный Папайрус. Вернее, он был уверен, что братишка его обожает. «Его готовка напоминает пересоленный, с переизбытком приправ и соусов подгоревший хлеб», — так однажды описал тако своего братика Папайрус. А на вопрос, какого хрена ты тогда его ешь, он ответил: «Пусть это и невозможно есть, но видеть его слезы или хотя бы грустный взгляд, я не вынесу».
Приходилось примкнуть к ниндзя, чтобы сбежать вместе с Блу из его дома. На носочках выбежав во двор с Ягодкой под рукой, Инк начал побег, стараясь не скрипеть по снегу. А если бы он, глупая башка, не забыл свою кисть у дверей в Руины, ему бы сейчас не приходилось строить из себя ниндзя. Хорошо хоть курящего скелета они ни разу не встретили по пути, иначе он бы точно от Инка и мокрого места не оставил. С горя пополам, но кисть нашлась, заняла свое законное место в руках Художника, а после тот мазнул ею по снегу, создавая портал из чернил. Прыгнув в него с Голубикой за руку, Творец боковым зрением увидел рассерженного Папайруса, готовящего кость к атаке, явно намереваясь после, когда Инк уже вернет Голубичку домой, насадить Художника на ту самую кость. Но это уже совсем другая история.