3
Эвьен медленно, стараясь не потревожить немного утихшую головную боль, села на постели. Пальцы нашарили оставленный рядом веер.
- Я слышу страшные новости, мой король, - тихо заговорила она, тщательно подбирая слова. Длинные перья веера привычно скрыли нижнюю половину ее лица – Эвьен считала, что губы слишком явно выдают ее настоящие интонации, даже когда голос звучит ровно и бесстрастно. – Вы все же пытались провести в жизнь поправку в родословной и вписать туда… эту женщину.
- Вы забываетесь, Эвьен, - как и несколько дней назад, ровно произнес Эволдо. Настроение его с самого утра металось из крайности в крайность: ярость от сопротивления этих старых сморчков-министров, слабое облегчение при виде красивой пленницы, глухое раздражение от ее упрямства – он бьется словно в каменную стену. И вот теперь – Эвьен, ее наполовину закрытое веером лицо в полумраке спальни, ее вечное желание вмешаться, подмять его личные интересы под интересы государства. Иногда ему казалось, что благочестивая настоятельница какого-нибудь монастыря в горах получилась бы из Эвьен куда лучше, чем королева. – Воля короля – закон.
Эвьен медленно покачала головой. Она и раньше ненавидела магнолии, неоднократно требуя вырубить сад хотя бы с той стороны, куда выходят окна ее покоев, но в этот год цветение городских деревьев превратило ее просто в развалину. То ли всему виной очередная беременность…
- Вы не понимаете всей опасности, мой король, - перья на веере качнулись от ее дыхания. – Вы не представляете, сколько их…
- Куда вы клоните, Эвьен? – холодно уточнил король. Дверь спальни отворилась, тихо шурша по густому ворсу ковра, и в комнату вошел принц Эвардо, старший сын правящей четы. Наследник с юных лет принимал участие в решении государственных вопросов, учась составлять собственное мнение и перенимая манеры отца, - хитрая Эвьен, прикрываясь важностью подобного опыта для будущего правителя, вызвала мальчика и сейчас. Именно сейчас, когда дело касалось Лангвидэр, Эволдо меньше всего хотел, чтобы в эту тему вмешивался еще и ребенок.
- Отец… матушка… - мальчик поклонился, поцеловал руку Эвьен. Та не отнимала веера от лица, но Эволдо и так знал, что она улыбается. Наставников, жестко контролировавших ход мыслей и формирование взглядов тринадцатилетнего принца, ему подбирал отец, но уже сейчас становилось очевидным то, что характером наследник пошел в королеву. Если бы только наследовать трон в обход Эвардо мог второй сын, Эвроб… этот уже сейчас, без какой бы то ни было внешней огранки посредством образования являлся точной копией короля – юной и более непосредственной, но уже очевидной.
- Садитесь, Эвардо, - королева проследила взглядом за не по-детски точными, выверенными движениями мальчика – тот придвинул свободный стул к кровати матери и сел, выпрямив спину. – Я хотела вас видеть. Как вы знаете, сегодня утром Его величество ваш отец собрал заседание совета министров. Вы присутствовали?
- Нет, матушка. Мы с учителем разбирали прошения горожан за прошедшую декаду, - несколько виновато покачал головой наследник. – Но я знаю, о каком вопросе шла речь.
- И о каком же? – хмыкнул король. Со времени появления Лангвидэр при дворе ему еще не доводилось обсуждать ее положение ни с одним из трех старших сыновей. Тем более он и так знал, какую реакцию получит: Эвроб встанет на его сторону, даже не понимая сути вопроса, Эвардо по умолчанию примет мнение матери единственно верным, а третий, Эвингтон, будет блеять как овца и дожидаться, пока ему на ухо не подскажут верный ответ. Двое младших и предназначенные на скорейшее замужество девочки тонкостям политической мысли не обучались.
- По мнению Вашего величества, на островах в океане Нонестика есть вероятность найти потерянные ветви нашей семьи, - будь наследник несколькими годами старше – и эта фраза была бы снабжена хорошей порцией сарказма. Однако сейчас мальчик просто излагал свои мысли. – Министры не согласились с вами, отец.
- За нежелание идти против закона и протест против надругательства над королевской фамилией род Або’Кенейя и члены двух других родов были обвинены в государственной измене, - медленно произнесла Эвьен, с нажимом выделяя последние слова. – Женщина, которую привез вам Меремах, не является эвийкой по крови, не говоря уже о том, что к нам она не имеет абсолютно никакого отношения.
- Вы, Эвьен, забываете, что среди собственно ваших предков тоже присутствует не только эвийская кровь, - процедил король, начиная терять терпение. Женщина вспыхнула.
- Грязные слухи, и вы это знаете! Все мои предки – равнинные эвийцы.
- Я не намерен терпеть неповиновения. Все мятежники понесут наказание, глав родов и их сыновей ждет казнь.
- Вы не представляете, сколько их, Эволдо, - тихо повторила королева и наконец убрала веер от лица. – Ферсах Або’Кенейя, четыре его брата и шесть сыновей, со своими семьями, прислугой, армией… вы не хуже меня знаете, что каждый способный носить оружие мужчина Або’Кенейя берет под начало несколько сотен воинов, конных или пеших. Это армия внутри страны, и эта армия больше не подчиняется вам, Эволдо, вы не сможете потопить их мятеж в крови, как когда-то поступал со своими врагами ваш отец. Эв ослаблена войной, за нас сражаются рабы. Джинксландский род окончательно выйдет из-под контроля, это сулит нам кровопролитные битвы уже на землях Эв. Не где-то там, на границе с Икс, а здесь, под стенами Эвны. Откажитесь от этой идеи, женщину с островов никто и никогда не примет в королевскую семью. Не идите против своих же подданных, Эволдо, это гибельный путь.
- Вы всё сказали, Эвьен? – холодно уточнил король. Ради очередной проповеди со стороны супруги ему пришлось покинуть общество своей неприступной принцессы. Последние дни он едва боролся с желанием бросить все государственные дела и полностью посвящать время ей одной. Очарованный непривычной, экзотической красотой Лангвидэр, он не оставлял надежды, что однажды ненависть к огромному чужому миру, открывшемуся для нее прибрежным королевством, ослабнет в ее душе.
Эволдо поднялся со своего места и, оставив жену наедине с сыном, вышел из полутемной спальни. Возможно, в словах Эвьен и был здравый смысл, однако терпеть неповиновение, пусть даже со стороны знатных и могущественных родов… король видел в этом оскорбление собственной власти.
Темнота комнат жены угнетала – словно к покойнице входил. В коридоре, где в огромные окна с обеих сторон лился солнечный свет, это ощущение отступило, настроение несколько улучшилось. Эволдо оглянулся на семенившего чуть поодаль писца.
- К вечеру подготовь приказ. Я требую собрать войско и снарядить лучшим оружием в самые сжатые сроки. Затем пусть дожидаются дальнейших распоряжений.
- Будет исполнено, государь, - писец поклонился, не переставая быстро скользить пером по бумаге. Эволдо удовлетворенно кивнул. Сейчас, исполненный веры в собственные силы, он собирался сделать именно то, от чего так отговаривала Эвьен, - безжалостно подавить сопротивление джинксландского рода и прилюдно казнить его верхушку. Это послужит уроком всем, кто еще хоть раз решится выступить против воли эвийского короля.
***
Солнце садилось на Мертвой пустыней. Его прямые лучи пронизывали дворцовый сад, отражаясь от глянцевой тёмной листвы и превращая белые облака лепестков в золотисто-прозрачные. Нанда сидела на подоконнике, свесив ноги в сад, и рассматривала заботливо расстеленный на коленях карандашный набросок. Этой бумаги касались пальцы госпожи. Девушка медленно провела ладонью по листу, сама не зная, зачем – то ли пытаясь поймать через бумагу тепло рук Лангвидэр, то ли еще что…
Нанду никогда и никто не рисовал. Придворные художники писали портреты короля, его супруги и их многочисленных детей, миловидных фрейлин и бравых военачальников, но тратить свое искусство на неприметную босоногую служанку им показалось бы верхом абсурда. Лангвидэр, которую здешние порядки не интересовали, это не остановило. Скорее всего, в быстром карандашном наброске, изображавшем кудрявую девчонку с лепестками в волосах, и не было ничего из того, что воображала себе сейчас Нанда, но так приятно было думать, что она хоть что-то значит для госпожи, хоть немного развеивает своим присутствием ее отчаяние.
Нанда вновь сложила лист и убрала обратно в карман передника. Был ли какой-то особый расчет в том, что она стала единственной служанкой этой женщины, или так вышло совершенно случайно, она не знала. Лангвидэр, поначалу еще пытавшаяся приказывать ей словами, уже через пару дней безнадежно перешла на жесты, и, хоть расторопная Нанда исполняла свою роль максимально старательно, губы чужеземки оставались плотно сомкнутыми. Она не хвалила и не отчитывала, лишь коротко указывала рукой и отворачивалась. А Нанда, не привыкшая к долгим рассуждениям, с некоторых пор всё чаще задумывалась, чувствует ли она хоть что-то к королевской избраннице, и если да, то что. Еще пару недель назад она бы не поверила, что будет прислуживать знатной госпоже, вечно взъерошенная, любопытная, с руками, перепачканными в отцовских химикатах.
Девушка развернулась на подоконнике и перекинула ноги обратно в комнату. В углу неподвижно стоял механический человек – будь он живым, можно было бы подумать, что он спит. Когда Лангвидэр, оттолкнув пытавшуюся ее успокоить служанку, выпалила короткую резкую фразу и убежала, а медное создание монотонно оповестило, что госпожа приказывает ее не беспокоить, Нанда, скрепя сердце, промолчала. Лишь кольнуло непонятное острое чувство: механический человек понимает то, что она, Нанда, понять не может. Выходит, она больше не нужна?
Подавив желание треснуть метелкой по усатому медному котелку, девушка сама определила Тик-Тока в угол: так он занимал меньше места. Встроенная в его механические мозги возможность понимать и переводить речь королевской пленницы была, безусловно, полезна, и всё же… Нанде казалось, что это медное неповоротливое существо нарушает их с госпожой замкнутое интуитивное взаимопонимание, бесцеремонно вмешивается в уже созданный маленький мирок.
Проходя мимо механического человека, служанка красноречиво фыркнула. Пусть он и обучен скольким-то там языкам (включая Пого, Конжо и диалект земли Вообще-Нигде, что за земля, кстати, такая?), но настолько старательно служить госпоже Лангвидэр, как служит она, это блестящее медными боками создание не сможет.
Из приемной донесся тихий скрип открываемой двери. Нанда прислушалась. Сюда никто, кроме короля, не заходил – значит, снова принесло Его величество? Но Эволдо никогда не опускается до стука, он сразу распахивает двери, словно его тут ждут. Девушка подкралась в двери и, приоткрыв щелку, выглянула.
- Кто там?
На пороге, смущенно переминаясь с ноги на ногу, стоял принц Эвардо. Пораженная Нанда воззрилась на наследника несколько непочтительно, отчего тот смутился еще больше и совсем по-девичьи покраснел.
- Доложите обо мне, - борясь с волнением, строго потребовал мальчик и смерил Нанду истинно королевским взглядом. – Эвардо, наследник эвийской короны, желает видеть леди Лангвидэр.
Нанда опешила настолько, что не сразу сообразила отойти в сторону и впустить его, отчего бедный наследник был вынужден еще пару минут, отчаянно краснея, торчать в дверях. Наконец девушка опомнилась и с поклоном юркнула в сторону.
- Прошу.
Мысли в ее голове заметались беспорядочным роем. С чего вдруг сюда явился Эвардо? Нанда вообще не была уверена, что дети правящей четы в курсе нового увлечения их отца: им это, во-первых, не нужно, а во-вторых, не интересно. К тому же на старшего принца (это Нанда знала) королева Эвьен имеет куда больше влияния, чем на остальных своих детей. Выходит, он здесь по ее приказу, что ли? Если так, то Нанде следует быть настороже.
Мальчик обвел взглядом комнату, заметил застывшего в углу механического человека, однако ничего не сказал, лишь глаза загорелись настоящим детским интересом. Нанда робко поскреблась к госпоже.
Лангвидэр сидела перед зеркалом. Следы слез исчезли с бледного воскового лица, женщина вновь выглядела спокойной. Ее высокая прическа была наполовину разобрана, и длинные светлые волосы падали на плечи и грудь.
- Госпожа… вас хочет видеть принц Эвардо, - объявила Нанда, по привычке активно жестикулируя и одновременно пытаясь пригладить растрепанные ветром кудряшки. Лангвидэр наблюдала за ней в зеркало и чуть улыбалась – во всяком случае, девушке так показалось. За спиной служанки замаячила фигура королевского наследника. Заметив смущенного ребенка, Лангвидэр махнула рукой – «пусть войдет» - и наконец обернулась. На то, что из этой встречи получится что-то дельное, никто из присутствующих – кроме, пожалуй, самого принца, у которого в голове не укладывалось, что кто-то на просторах океана Нонестика может не знать эвийского – не надеялся.
Мальчик приблизился, стараясь церемонно чеканить шаг. Лангвидэр скрестила руки на груди, под ее удивленным взглядом принц вновь залился краской.
- Кузина Лангвидэр… - едва слышно пролепетал он. Светловолосая дама с тёмными глазами, зачем бы ни понадобилась она отцу, но она была такой красивой… - Я… когда я стану королем, я позволю вам уехать! – выпалил наследник. Видимо, на это решение ушло всё его мужество, потому что мальчик уткнулся взглядом в пол, развернулся и опрометью бросился прочь. Нанда не сразу поняла, что стоит с открытым ртом.
- Что? – только и пискнула она. Лангвидэр, не впечатленная неожиданным порывом королевского наследника, вновь развернулась лицом к зеркалу и подозвала служанку к себе. Из гостиной послышалась монотонная речь механического человека.
- Полагаю – ребенок – извиняется – за – своих – родителей – я – только – не – понял – почему – он – называет – ее – кузиной – она – же – ему – не – родственница.
- Заткнись, - буркнула Нанда и закрыла за собой дверь, оставляя Тик-Тока снаружи. Откровения медного существа ее не интересовали. – Заткнись, - уже одними губами повторила она, запуская пальцы в волосы госпожи, вынимая шпильки и тонкие гребни, фиксирующие то, что еще уцелело от традиционной прически эвийских знатных дам. Причесывать Лангвидэр вечером стало одним из их ежедневных ритуалов. Заплетая ей косы, девушка развлекала ее болтовней, иногда пела, иногда пересказывала алхимические рецепты из книг отца. Госпожа молчала, жмурилась от падавших в окно солнечных лучей.
***
- Вот и еще одно действующее лицо – наследник эвийской короны. Не думал, честно говоря, что у него хватит духа явиться сюда… Видишь ли, мой друг, принц Эвардо в силу своего юного возраста весьма впечатлителен, а основное влияние на него, несмотря на все усилия короля, оказывает Эвьен. Если к моменту его коронации мать еще будет жива, именно она будет диктовать его решения. А Эвьен, как я уже говорил, очень трудно управлять. Тем больше я удивлен, что мальчик, впитывая ее чувства и принимая их за свои, еще не воспылал к нашей принцессе непримиримой ненавистью. Думаю, наш медный друг абсолютно прав: ребенок пытается извиниться за своих родителей. Чем дальше – тем интереснее, не находишь?
От автора.
Джинксланд: http://oz.wikia.com/wiki/Jinxland
========== Глава 3 ==========
1
Непроходимая пустыня окружает земли Оз. Ее горячие ветра и пыльные тучи, сквозь которые солнце видится лишь слабым отсветом, являются одним из ключевых факторов, определяющих климат Озианского континента. Королевство Эв заключено между пустыней на западе и океаном на востоке, и песчаные вихри, укрыться от которых невозможно никакими стенами, несомненно, достигали бы побережья, сталкиваясь с живительной прохладой соленых ветров, если бы не воздвигнутая заботливым творцом естественная преграда на пути колдовского жара безграничных песков. От Мертвой пустыни земли Эв отделяет Корона Мира.
Давным-давно, когда на месте Мертвой пустыни еще цвела жизнь, а предки озианских народов с каменными топорами охотились на гигантских мохнатых носорогов, Корона Мира возносилась над континентом величественным хребтом, который, казалось, пронзает небеса. Однако с течением времени неведомые процессы безжалостно превращали леса и долины в песчаное кольцо, пересечь которое не всегда под силу даже величайшим волшебникам континента. Ветра Мертвой пустыни мчались в сторону океана и, не в силах преодолеть хребет, обрушивали на него иссушающий жар, тучи песка и пыли. И в этой многовековой борьбе крошилась неприступная Корона Мира. Всё ещё сдерживая напор пустыни, хребет рассыпáлся, на его склонах изредка встречались вкрапления лишайников, а с перевалов, преодолеть которые теперь не составило бы труда опытному путешественнику, струился песок.