Зеваки, собравшиеся вокруг, изнывали от любопытства, а Маргарет, похоже, устала сдерживать себя. Всем казалось, что женщина вот-вот взорвется, накричит на подопечного, возможно, разобьет что-то в порыве ярости, но нет: лицо ментора, миг назад горевшее гневом, моментально стало бесстрастным.
— Безвольная скотина, — сквозь крепко стиснутые зубы процедила она.
Слова эхом отдавались в голове у Джи, он не мог понять, что только что сказала его ментор, даже с трудом осознавал, что у него проблемы. Уж лучше смерть, чем это полубессознательное состояние!
— Тоже мне, герой! Уж лучше бы был твой братец — он бы хотя бы не напивался лишь оттого, что нервничает! Смотрите-ка, какие мы чувствительные!
Все, что уловил Джерард — Майкос должен был отправиться на Игры. Зачем и когда — ему было неизвестно, а потому юноша, напрягая последние силы, попробовал было пробормотать нечто в знак протеста, но не сумел сделать этого: горло снова свело спазмом, и Джи вывернуло на изнанку во второй раз.
— Ты уже покойник.
И, сказав это, Маргарет Стамп пренебрежительно толкнула парня сапогом так, что тот не удержался и распластался на полу, не в силах подняться, и удалилась, провожаемая взглядами зевак.
Сквозь странную пелену Джерард видел, как Рэй торопливо уводит малютку-соотечественницу прочь, подальше от «алкоголика и наркомана из Шестого», как Уэя скоропалительно окрестила толпа, заметил Боба, устало качающего головой, испуганное лицо Хелены, стоявшей в лифте… Кажется, это был конец. Где-то в подкорке брезжили обрывки мыслей, похожие на лоскуты или кусочки паззла, которые никогда не соберутся в полноценную картинку, потому что большая часть из них безнадежно утеряна, вымыта из сознания выпитым вином, а те, что остались, походили на бессмысленный лепет новорожденного, который повторяет за взрослыми слова, не понимая, что они значат. Игры, недавний позор, щелчки и вспышки фотокамер, кровавые слезы, Майкос — все это смешалось в голове Джерарда и притуплялось одной-единственной фразой. Ты уже покойник. Покойник… В голове юноши раз за разом глухо звучало это слово. Покойник… Покой… Да, Джерарду определенно хотелось, чтобы его оставили в покое, но над ухом, будто бы сквозь толстый слой ваты, раздалось неловкое:
— Тебе помочь, Джи?
Разумеется! Неугомонный Фрэнки не оставит своего кумира просто так, пусть даже тот валяется, пьяный, на полу в луже собственной блевотины.
Джерард хотел что-то ответить, но в желудке протестующе заклокотало — юноша с трудом сдержал очередной рвотный позыв и попытался встать.
— Ну и вонь! — брезгливо поморщилась, проходя мимо, Элизабет Вериго, а ее ухажер из Первого дистрикта отвратительно заржал и пнул парня так, что тот, не успевший еще подняться на ноги, уткнулся носом в омерзительно пахнущую лужу на полу и проехался по ней рукой. Выругавшись, парень отполз в сторону и вытер ладонь об штанину. Джи потихоньку возвращался в реальность — он уже более-менее четко осознавал происходящее, но не мог найти в себе сил или желания сделать что-либо — хотя бы подняться с пола, по крайней мере. Тем временем Фрэнк явно искал проблем на свою пятую точку.
— Не трогай его! — крикнул парнишка вслед Первому, и тот, обернувшись и бросив на Третьего презрительный взгляд, будто смотрит на грязную дворовую шавку, грозно проговорил:
— Ты что-то вякнул, мелюзга? Нарываешься?
— Тебя никто не просил совать свой нос, куда не просят! — с вызовом выкрикнул Фрэнк.
— Да уж, если я проведу здесь еще минуту, мой нос не выдержит столь мерзких миазмов. Уэй, тебе не мешает помыться! — хохотнул парень. — А тебе, — он повернулся к Фрэнки и схватил того за шиворот, — я бы с радостью надрал задницу, но меня вот-вот вырвет — от твоего дружка страшно воняет. Просто знай, что твоя смерть на арене будет мучительной, маленький говнюк!
— Ты можешь… просто… уйти? — Джи нашел-таки в себе силы связать пару слов, и ухажер Лизы, презрительно фыркнув, зашел в лифт, обняв девушку за талию. Уэй поморщился и обратился к Фрэнку: — И ты тоже. Ты зря все это затеял, парень.
С этими словами Джерард кое-как встал с пола и сделал пару шагов в сторону лифта, ощущая, как шевелится в желудке и подкатывает к горлу тошнота, а в голове гудит, мерно и раздражающе, будто сигнал прибывшего к станции поезда. Фрэнк неловко подошел к юноше и замер в полуметре от него, собираясь с силами, чтобы сказать что-то. Двери подъемника бесшумно разъехались, и Джи, подняв глаза, увидел Рэя Торо — тот хотел выйти, но, заметив Уэя, передумал. Икнув, Джерард шагнул в лифт и, стараясь не смотреть ни на Девятого, ни на Третьего, услышал взволнованный голос кудрявого:
— Господи, Уэй, сколько ты выпил?!
— Какая тебе разница? — Джи обреченно махнул рукой.
— Я хочу помочь!
— Мы трибуты, Торо. Нам нельзя помочь, — буркнул Уэй. — Какого черта вы оба идете за мной?! — вспылил он, когда Рэй с Фрэнком вышли из лифта на шестом этаже. — Неужели непонятно, что мне плохо и я хочу побыть один?!
— Ты уже побыл, — отрезал Рэй и зашел в комнату вслед за Джерардом. — Фрэнк, набери холодную ванну, — распорядился он. — А ты пей, — Торо протянул Джи стакан воды. Уэй пытался возразить, но парень чувствовал слабость, заполнившую его тело и сознание до краев. Он и так слишком много сил потратил на разговоры и ощущал себя не человеком, но куском мяса, не способным соображать и шевелиться. Пришлось сделать несколько глотков, после чего Джерард с трудом пробормотал:
— Тошнит…
— Показать, где туалет? — немного раздраженно бросил кудрявый. Джи мотнул головой, а спустя минуту его вырвало на дорогой капитолийский кафель. Хотелось провалиться сквозь землю и выгнать этих двоих вон из своей комнаты. Хотелось забыться и не чувствовать ничего — ни тошноты, ни головной боли, ни стыда, запоздало закравшегося в сознание… Но все это было непозволительной роскошью; Рэй велел Джерарду раздеться и залезть в ванну с холодной водой, а на все протесты отвечал, будто знает, что делает, будто это поможет. И когда Джи, дрожа и стуча зубами от холода, одетый в махровый халат и закутанный теплым пледом, вышел из ванной комнаты, он чувствовал себя значительно лучше. Кудрявый протянул ему чашку горячего, приторно-сладкого кофе и велел пить, а Фрэнк тем временем замер у стола и что-то с увлечением разглядывал.
— Что это? — спросил он наконец, и Джерард заметил, что парнишка удивленно смотрит на доску уиджа.
— Отойди оттуда! — юноша резко, заставив Фрэнки слегка вздрогнуть от неожиданности, поднялся с кресла. — Это доска моего брата! Не трогай!
— Да я и не пытаюсь, — пожал печами Фрэнк, а потом испуганно прошептал: — Оно само шевелится!
— Шевелится?! — Джи дернулся, не веря, что это происходит вновь, да еще и без его ведома.
— Да, и стрелочка указывает на буквы… Ф… Р… Б… Х…
========== X ==========
Маргарет Стамп стояла, прислонившись к стене. Руки ее были скрещены на груди. Она не сказала ни слова в адрес Джерарда, так, будто бы ее подопечного и вовсе не существовало. Наверное, ей, как ментору, полагалось дать своему трибуту ценный совет, последнее напутствие, но она все еще была слишком зла на него, зла за то, что тот оказался безвольной тряпкой, согласной умереть, сдаться без боя, лишь бы не мучиться. Тогда, в самую первую минуту, когда Джи, спасая братишку, вызвался добровольцем, юноша казался ей героем: тем, кто ни за что не сдастся и, быть может, сумеет выбраться из цепкой хватки смерти. К тому же, у молодого человека был шанс получить спонсоров, обзавестись союзниками — он не казался слабаком. А теперь Уэй — обычный наркоман, кто, подобно Теодору, надеется скрыться за пеленой галлюцинаций. На него не стоит надеяться — но, возможно, стоит проститься с ним? В последний раз?
Последние минуты пролетели незаметно, растворившись в прошлом, но для Джи они показались какими-то нереальными, словно их и не было вовсе, а он находился в трансе, в коме, сбитый с ног каким-то автомобилем, или же вовсе витал где-то в другом мире. Близкая гибель пока что не казалась реальной, она словно была где-то далеко: не здесь, не сейчас. Не с ним. Не хотелось разрушать мягкие путы болезненной полудремы, но ледяной искуственный голос моментально вернул юношу в безрадостную реальность. Осталась всего минута, а затем металлический диск поднимет его вверх, к свету, но там ждет вовсе не рай, а сущий ад на земле. Каких-то шестьдесят секунд. Превозмогая себя, Уэй встал на платформу. Как ни удивительно, его сердце не выбивало сейчас бешеный ритм и не собиралось останавливаться. Страх липким комом не подкатывал к горлу. Значит ли это, что он уже смирился с неизбежностью своей смерти? На мгновение перед его мысленным взором всплыло бледное лицо Майки; он будет всю жизнь корить себя, если Джерард простится с жизнью на Играх ради него. И это словно вдохнуло энергию в Уэя. Мгновенно появились десятки, сотни причин для того, чтобы жить и бороться, но это не только взбодрило парня. Словно холодный душ, окативший его с головы до пят, страх вытеснил все прочие мысли из сознания Джи — выжить на арене, полной сильных противников, когда на твоей стороне кудрявая няня, апатичный здоровяк и тринадцатилетний мальчишка, не представлялось возможным. Впрочем, был ли у него выбор? И Джерард, покрепче сжав спрятанный в кармане указатель от уиджи, глубоко вздохнул. Стеклянный купол начал медленно опускаться на него, отрезая пути к бегству, даже самые призрачные.
И тут Маргарет, наконец, решилась. Сорвавшись с места, она подбежала к стеклянной перегородке и, прижимая пальцы к стеклу, начала что-то быстро говорить, словно в спешке читала некролог, а не давала напутствие; но Джерард не слышал ее. Пол вздрогнул, и диск под ногами молодого человека пришел в движение. Джи медленно поднимался навстречу безоблачному небу ярко-голубого цвета, но вовсе не желал глядеть туда, словно внизу вместе со взволнованной наставницей осталась и его последняя надежда. Однако в самую последнюю секунду, видя ее лицо в последний раз, Уэй успел прочитать по губам одну-единственную фразу: «Продолжай бежать».
Юноша зажмурился, словно это могло отсрочить начало бойни. Он не хотел убивать, не хотел умирать и не желал видеть то место, где ему и доведется распрощаться с жизнью.
I’ll be red with another arms,
with another slide.
I don’t wanna know, I don’t wanna go,
I don’t gotta know where I’m gonna die,
I don’t wanna know, I don’t wanna go,
I don’t gotta know where I’m gonna die.
Едва диск, на котором стоял Джерард Уэй, прекратил движение, начался обратный отсчет — шестьдесят секунд до удара гонга. Шестьдесят секунд до первой смерти. Пятьдесят девять. Пятьдесят восемь. Пятьдесят семь, а Джи все стоит, боясь открыть глаза, страшась увидеть арену и своих соперников. На мгновение в голову приходит мысль: «А что, если простоять вот так, не поднимая век, до того момента, как… до самого конца?»
Тихое, почти ласково прозвучавшее «Джи!..», заставив его пошатнуться от неожиданности и едва не упасть с металлического круга, на котором он стоял, привело юношу в сознание. Резко распахнув глаза, парень увидел на диске прямо напротив себя… Хелену Ли Раш, свою бабушку. В тот миг, увидев покойницу так, словно та и не умирала вовсе, Джерард решил, что это конец, что он все-таки оступился, сошел с диска раньше времени и взлетел на воздух, что не заметил собственной смерти, и теперь ад для него — вечные Голодные Игры, но зажмурившись еще на мгновение и снова посмотрев перед собой, молодой человек увидел бледное лицо девушки из Восьмого дистрикта, ее смоляные волосы и холодный взгляд серебристых глаз. Хелена Сорроу пристально смотрела на Джи, заставляя юношу чувствовать себя так, будто под кожу ему вгоняют маленькие ледяные иголки, а тело костенеет, словно покрываясь инеем изнутри.
Механический голос над ареной все еще отсчитывал секунды до старта — Уэй осознал это как-то рывком, услышав число «сорок шесть», и судорожно перевел глаза с Хелены на других трибутов, вырывая из общей картины знакомые лица. Элизабет Вериго и ее дружок-профи по обе стороны от девушки из Восьмого, Рэй Торо через несколько дисков слева, а почти напротив кудрявого — угрюмо смотрящий прямо перед собой Боб… Еще какие-то парни и девушки, лица которых Джерард почти не запомнил… И, наконец, переведя взгляд вправо, Уэй увидел щуплого парнишку из Дистрикта-3 на соседнем диске. Фрэнки, нервно кусая ногти, глядел на Рог изобилия, равноудаленный от всех участников Голодных Игр и до краев набитый всевозможным снаряжением, призванным помочь на арене.
Арена. Только теперь Джи нашел в себе силы оглядеться вокруг и понять, что место, где ему предстоит провести свои последние дни, а может, и часы (или вовсе минуты), являет собой опустыненную степь. Земля — сухая и потрескавшаяся, и нигде в радиусе нескольких сотен метров вокруг Рога изобилия не видно растительности. Лишь вдалеке, за Рогом, Джи удалось разглядеть какие-то насаждения, что-то вроде небольших кустарничков, кажущихся отсюда черными. Из зелени — кактусы, огромные кактусы высотой со взрослого человека или даже больше. За спиной Джерарда — скалы, не слишком высокие, простирающиеся на много километров в стороны. Возможно, там, в горах, можно найти неплохое укрытие — пещеру или грот, например, — но добираться до них придется не меньше часа по открытой местности. Шансов остаться незамеченным другими трибутами в таких условиях едва ли возможно, но Джерард чувствовал, что ему надо бежать туда. Как будто указатель от уиджи тянул юношу в сторону охристо-рыжеватых скал.
Джи глубоко вдохнул, ощущая, как горячий воздух пустыни обжигает дыхательные пути. Осталось двадцать пять секунд. Двадцать пять секунд — и нужно будет бежать, бежать настолько быстро, насколько хватит сил. Бежать, потому что это единственный способ выжить, по крайней мере, пока. Единственно возможный вариант, который дарит мизерную надежду на возвращение домой. Но бежать придется практически в никуда, не имея при себе совершенно ничего, рискуя сойти с ума под палящим солнцем или умереть от жажды.
Взгляд зацепился за предметы, хаотично разбросанные вокруг Рога изобилия. Рюкзаки с продовольствием, свернутые в рулоны палатки и спальные мешки, не слишком громоздкое оружие… Хотелось бы взять все и сразу — хотя бы для того, чтобы оттянуть гибель. Джерард лишь пытался убедить себя, что смирился, но на деле сама мысль о том, что его тело остынет и начнет гнить, а душа просто улетит куда-то, вслед за прочими, заставляла его вздрагивать. Десять. Девять. Пульс участился, стало трудно дышать. Восемь. Семь. Поймал взгляд Боба — станет ли он хладнокровным убийцей или надежным союзником? Шесть. Пять. Рэй тревожно смотрит на свою маленькую землячку, а затем — на Джи. Похоже, Девятый воспринимает Уэя как еще одного глупого беспомощного ребенка, заранее обреченного на смерть, но все равно готов прийти на помощь, пока не стало слишком поздно. Четыре. Три. Фрэнки растерянно осматривается, и видно, как ему страшно. В эти мгновения парнишка до боли напоминает Майки. Два. Трибуты замерли, готовясь сорваться со своих платформ. Один. Джи ловит взор Хелены, и все его тело словно коченеет. Через мгновение надо действовать, бежать прочь, спасаться, но юношу словно парализовало — он вновь видел в глазах девушки свою бабушку. Она не желала бы ему смерти, а значит, стоит попытаться выжить, даже если надежды нет.
We all gotta die,
But tonight we’d sell our skins
To meet you right,
We all gotta try.
Удар гонга, звучный, резкий, кажется, должен был вырвать парня из ступора, но Джи лишь моргнул и медленно, будто ноги ему вовсе не подчиялись, сошел с диска и замер, то ли боясь пошевелиться, то ли просто не до конца осознавая, что пора действовать. Юноша пришел в себя лишь тогда, когда какой-то трибут, в панике пробегавший мимо, вдруг пошатнулся и упал замертво; из груди у парнишки торчала рукоять ножа. Вид крови на футболке неизвестного юноши заставил Уэя очнуться, будто сдернув с глаз туманную пелену, и Джерард заметил перед собой девушку из Дистрикта-1. Та находилась прямо напротив него безоружная, но что-то подсказывало: еще секунду назад в ее ладони был зажат метательный кинжал, и если бы не парень, пробежавший между Шестым и Первой так вовремя, с ножом в груди сейчас лежал бы сам Джи. Эта мысль острым уколом вонзилась в сознание, и Уэй, наклонившись и быстро подобрав что-то с земли, побежал.
Ноги несли молодого человека в сторону скал, и первые минуты Джи еще пытался думать. Это были какие-то обрывки, огрызки чего-то важного, кусочки осмысленных предложений — о том, что жизнь его висит на волоске, что нужно скорее найти укрытие, что за спиной творится страшное: одни дети убивают других. И если он хочет пережить сегодняшний день, следует бежать быстрее.
Поначалу Джерард старался петлять — на случай, если кто-то из оставшихся у Рога изобилия трибутов раздобыл метательное оружие и целится в тех, кто пытается спасти бегством. Но вскоре Уэй, в крови которого кипел адреналин и бурлил липкий, цепкий ужас, уже не задумывался о безопасности и просто мчался вперед — так быстро, как только это было возможно. Через пару минут такого бега у парня сбилось дыхание, еще спустя некоторое время закололо в боку, однако Джи боялся остановиться, уверенный, что тогда станет более уязвимым. Кажется, прошла целая вечность, прежде чем юноша, тяжело и часто дыша, в изнеможении опустился на колени, уткнувшись лбом в сухую раскаленную почву. Скрючившись на земле, чувствуя неприятный солоновато-железистый привкус во рту и ощущая, как по спине и лицу стекает пот, Джерард пытался восстановить прерывистое дыхание.