«И еще, - продолжал король, - я тебя заочно назначил десницей, чтобы было, на кого потом свалить. Что, съел, ледяная ты рожа? Что ты ко мне сюда не поедешь, это я понимаю, к тебе и так, небось, скоро обиженные побегут – выставляй лучше по ночам караулы. Мы тут со Станнисом спим в очередь, как в войну, охрану я уже новую привез из Штормового Предела. Разворошил я улей, а?! Кстати, козлы любят поджигать библиотеку – ты, дубина, знаешь, где у тебя в замке библиотека? Я вот не знал – ладно, пожалеют еще, я там в библиотеке такое им вычитаю!
Верноподданным я пока объявил, что ты занят государственными делами на Севере, - а ты давай, придумывай мне, какими. Ну, Стену ты там полируешь, железо из Железных Островов выковыриваешь, Белых Ходоков по пустошам гоняешь дубовым дрыном. В общем, соври что-нибудь, во что не стыдно поверить».
Письмо было важным и интересным, и Эддард тут же уселся писать ответ.
«Здравствуй, король! – с удовольствием написал Эддард. – Вешать твоих казнокрадов ни к чему, а высылать тем более. Пусть себе сидят, пока не вернут украденное. А кто будет запираться – того шли этапом ко мне на Стену, в Дозор мы эту шваль не возьмем, но редкая сволочь доедет до Стены и не раскается во всех своих грехах, как говорят у нас.
Если денег у тебя нет, разузнай, кто собирает портовую пошлину, и тоже посади. Деньги сразу потекут. С твоим портом и без денег быть – это не может быть такого. Можно еще пособачиться с мажордомом, через него всегда бабла черт знает сколько утекает, но это дело бабское, до такого тебе не дай боги дойти.
А мы недавно раскололи дезертира из Дозора – не мечом от плеча до жопы, как, может, и следовало бы, а как разведка делает – помнишь моего Бенджена, он в войну такой был маленький шустрый паренек? До сих пор в разведке, кстати, только теперь в Дозоре. Так вот, расколовшийся видел Иных и их мертвяков, разведке еще никто не врал. Будет большая война, друг, о нас еще саги напишут, если будет кому. Вот этим примерно и занимаюсь на государевой службе, хочешь верь, хочешь нет».
Эддард и сам не знал еще, верит ли он в грядущую войну с созданиями ночи, и даже был уверен, что Роберт в нее не поверит – по крайней мере, пока. Роберт сейчас увлекся наконец королевскими делами, но Эддард хорошо знал, что его друг любит разрубать узлы и решать дела одним ударом. Списать с королевства миллион фиктивных долгов, посадить в крепость маленькую толпу казнокрадов, вытрясти из них еще миллион, развязать в столице небольшую войну – это было по нему, по его огромной мерке и буйной душе. А вот постоянный труд, думал Эддард, чтобы то же самое не повторилось снова, королю наверняка быстро надоест. И все время теперь у короля в мозгу будет петь боевой трубой «будет большая война, друг, будет большая война», пока не придет тот день, когда Роберт Баратеон ринется войне навстречу, вопреки скепсису и даже здравому смыслу, просто чтобы отвязаться от придворных дрязг.
А когда это случится, с удовольствием подумал Эддард, запечатывая письмо, трудно будет позавидовать что Мансу Налетчику, что самому Королю Ночи, если он, конечно же, существует. Роберт был один из немногих командиров гражданской войны, оставшихся в живых после участия во всех главных сражениях. Роберт скучал с вельможами, но всегда находил нужное слово для солдат, ненавидел бумаги и денежные расчеты, но оживал над картой. Он, возможно, плохо правил – но отлично воевал.
Принц Джоффри больше не мечтал о подвигах, потому что подвиг был у него в расписании каждое утро, а иногда выпадал еще и на вечер, когда Джори или сэр Родрик собирали учеников на дополнительную тренировку. Принц пытался прятаться от подвигов в стогу сена, но был выслежен Браном с крыш и вытащен из стога Джоном Сноу, который собирался быть разведчиком, как дядя Бенджен. Принц пытался жаловаться лорду Эддарду, но был перехвачен своим дядей Тирионом и жестоко бит за ябеду и за то, что позорит семью своей слабостью. Несколько минут после этого Джоффри думал, что он не виноват в том, что слаб, и что Тирион ужасно к нему несправедлив, но потом припомнил, как сам много раз смеялся над ростом Тириона, и почувствовал, что у него в первый раз в жизни пробудилась совесть. Пробудившись, совесть обнаружила внутри Джоффри непочатый край работы, и принц постепенно начал привыкать к новой жизни и закаляться характером.
- Коней любишь? – спросил Робб, подходя к принцу в конце третьей недели занятий.
- Нет, - быстро ответил Джоффри, потому что несколько дней назад сэр Родрик заставил учеников прыгать через удивительный гимнастический снаряд, называемый конем, и уже на пятом кувырке Джоффри подвернул ногу. Добрый Джон Сноу после этого дразнил его, рассказывая, что на следующей неделе они все будут прыгать через коня с завязанными глазами, пока не останется последний, стоящий на ногах.
- Да ладно, мы без приколов, - заверил Джон, появляясь с другой стороны. – Пойдем лошадей посмотрим. Мейстер говорит, дожди скоро кончатся, а Джори давно обещал устроить нам хорошие скачки.
Перспектива скачек Джоффри тоже не прельщала, потому что долгая дорога в Винтерфелл оставила у него о верховой езде самые неприятные воспоминания. Но лошадей принц любил и, оставив Джона и Робба рассматривать боевых коней, Джоффри наткнулся в соседней конюшне на настоящее сокровище.
Несколько дюжин прекрасных тонконогих жеребцов и кобылиц стояли в просторных светлых стойлах, и казалось, что стоит только открыть одно из них, как его обитатель вырвется на свободу, быстрый, как ветер, и в один день домчит тебя до Перешейка. Джоффри принялся считать коней, одновременно прикидывая их возможную цену, и сбился – по его прикидкам, этот табун стоил минимум половины Винтерфелла.
- Нефигово вы тут живете, - с затаенной завистью сказал Джоффри подошедшим Роббу и Джону, понимая, что ему отец такого коня никогда не купит, даже одного. – Они у вас в снегу не вязнут?
- Так это же не боевые, - ответил Джон, прагматично относящийся к коням. – И не походные. Это Ходор.
- Ходор? – переспросил Джоффри.
- Ходор, - подтвердил Робб.
Еще до рождения Джоффри, при старом короле, Ходор был в Королевской Гавани самым богатым олигархом, и прославился тем, что не только ходил к Эйрису с предложением отречься от престола и выступить с речью «Я устал, я ухожу», но и вышел от Эйриса живым. Прослышав о таких талантах Ходора, король Роберт пригласил его в советники, но в этот момент у Ходора сменились увлечения, и он присоветовал королю что-то невнятное: раз в пару лет собирать народ и спрашивать, доволен тот его правлением или недоволен. «И когда народ выразит свое вам доверие, - подытожил Ходор, - ваша власть станет более крепкой, чем власть любого другого монарха». «А если он не выразит?» - усомнился король Роберт, который воевал гражданскую и много раз видел, как солдаты и рыцари поворачивали свое оружие против неугодных им лордов. О том, что на это ответил королю Ходор, история молчит, но по итогам разговора король послал Ходора на Север шить рукавицы.
Эддард Старк не мог допустить, чтобы такой талант пропадал зря, и взял Ходора к себе. К тому времени у Ходора снова сменились увлечения, он купил несколько лошадей на залоговых аукционах и постепенно раскрутился до хозяйства, которое так впечатлило принца Джоффри. Наученный своим горьким придворным опытом, Ходор в политику больше не лез, платил Старкам и аренду, и откаты и быстро процветал. Коннозаводчики всего Вестероса считали Ходора своим главным конкурентом, конокрады всего Вестероса почитали его большим жуликом, а Тайвин Ланнистер при известии о его прибылях рвал волосы на заднице.
- Это вот вообще все, что ты тут видишь, тебе просто снится, - заметил принцу Джон. – Это тебе, может, кажется, что здесь дорнийские скакуны, а по документам здесь крестьянские кони.
- Это ж Ходор, - подтвердил Робб. – У него всегда так. Найдет нефть, а пишет «скважинная жидкость».
- А что такое нефть? – не понял Джоффри.
- А это такая вязкая черная смола, которая жутко чадит, если ее поджечь, - пояснил Джон.
- Отец на прошлой неделе разговаривал с Ходором, - сообщил Робб, - спрашивал его, что можно сделать с войском мертвецов за Стеной. И Ходор пообещал отцу: «Когда я зажгу нефть, им будет хорошо».
- Вы это серьезно? – настороженно спросил Джоффри и немного побледнел. – За Стеной Король Ночи действительно собирает армию мертвецов?
- Конечно, - подтвердил Джон, который запомнил давние слова лорда Эддарда, что чем больше будет ходить про Север страшилок, тем Северу будет лучше.
- А ты думаешь, зачем мы тебя так тренируем, - поддержал брата Робб. – Король распорядился, чтобы мы тебя подготовили, а потом ты поведешь его армию за Стену и на прорыв.
- Ну раз так, я вернусь с победой, - заявил Джоффри, вытянувшись и побледнев как полотно, и пошел прочь из конюшен.
- Ты смотри, даже маме нажаловаться не грозит, - тихо сказал брату Джон.
- И телохранителя своего не зовет, - согласился Робб.
- И не хвастается, как ребенок, - покачал головой Джон. – Нам в алхимики записаться нужно, мы из говна принцев делать умеем.
========== Федот, да не тот ==========
Мальчик-гей, мальчик-гей,
Будь со мной понаглей!
(с) Тату
Сансе последнюю неделю не везло в любви настолько, что ей стоило бы сыграть в карты. Сначала она в несчастливый вечерний час прошла мимо столовой, в которой дядя Бенджен и пугавший Сансу уродец Тирион разминались красненьким перед вечерним застольем. Проклятый Тирион называл дядю Бенджена Черным Ловеласом, а дядя Бенджен в ответ ржал, как полковой конь, и наигрывал на лютне неприличные частушки. Образ таинственного черного рыцаря, занимавший душу Сансы последние три недели, рассыпался в прах, и Санса даже всплакнула бы, если бы кровь Старков не взяла верх и она не разозлилась бы на Бенджена и Тириона.
Чтобы совершить свою страшную месть, Санса даже помирилась с Арьей. Все три недели, которые Санса витала в облаках, Арья едко подсмеивалась над сестрой, и в результате последние две недели сестры не разговаривали. Но когда Арья узнала, что сестру кто-то обидел, и увидела, что Санса не плачет, а хочет отплатить обидчику, ссоры и насмешки тут же были забыты. Сестры Старк разрезали дяде Бенджену струны на лютне и испачкали ему полотенце углем, а Тириону насыпали в кубок с вином самого жгучего перца, который только могли найти. Дядя Бенджен жутко ругался, порадовав затаившихся за углом сестер, а Тирион, отхлебнув из кубка, принял свою расплату с юмором и изобразил настоящую пантомиму, повеселив ею всех сидящих за столом.
- Он прикольный, - с симпатией сказала Арья. – Давай ему еще чего-нибудь устроим.
- Дурак, - не согласилась Санса и решила переключить свое внимание на принца Джоффри, который, как она вспоминала, некоторое время назад провожал ее печальными взглядами.
К несчастью, с принцем Сансу постигла неудача другого характера. Приехавший в замок принц, одетый в шелка и кашемир, был бледен, изнежен и светловолос. Но за то время, которое Санса провела в своих мечтаниях, прекрасного принца умыкнули ее братья, и Санса, встретив принца в коридоре, с трудом его узнала. Вместо шелков принц был одет в дубленую кожу, руки его были сбиты похуже, чем у Арьи, а на левой королевской скуле красовался отменный фингал. В довершение всего, Джоффри на глазах у Сансы получил от Робба затрещину, но не удалился, гордо подняв голову, и не бросил Роббу перчатку, а с хохотом побежал вслед за Роббом, чтобы вернуть ему должок.
- А ведь совсем на человека стал похож, - задумчиво произнес Джон Сноу, глядя вслед Роббу и Джоффри. – Мое почтение, леди Старк.
- Вы! Вы! – закричала на Джона Санса, которой и его ернического обращения «леди Старк» было обычно достаточно, чтобы надуться. – Вы все испортили! Оставьте его в покое! Мой бедный принц…
- Служу родному Вестеросу! – откликнулся Джон Сноу как заправский Дозорный, уворачиваясь от «бедного принца», который вихрем пронесся по галерее в другую сторону. Своей работой над принцем, включая фингал, Джон Сноу был действительно горд.
- Проклятые мальчишки! – подытожила Санса и, вздернув подбородок, ушла в свою комнату.
Тирион был известен всему свету как насмешник, но вдохновенная лютня Бенджена Старка пленила его душу, и он дошел даже до того, что стал подпевать любимой песне Бенджена, которую тот называл гимном Ночного Дозора. Гимн был прост и пафосен, но в исполнении Бенджена приобретал какую-то дикую прелесть. Чтобы не подрывать свою репутацию циника, Тирион предпочитал петь его с Бендженом дуэтом, только сидя на крепостной стене.
И треснул мир напополам, дымит разлом,
хором выводили Тирион и Бенджен погожим утром, сидя на крепостной стене.
И льется кровь, идет война добра со злом.
И меркнет свет, белый паук плетет узор.
По темным пустошам летит Ночной Дозор.
К замку тем временем скакал во весь опор рыцарь в прекрасных доспехах, за рыцарем спешила его свита с развернутыми знаменами, и дозорный подал сигнал замку, протрубив в рог.
- Испортил песню, дурак, - с досадой сказал Тирион, возвращаясь в свое обычное насмешливое состояние. – Бен, знаешь, с чем рифмуется слово Лорас?
Бенджен подтвердил свое знание коротким смешком, созерцая кудри рыцаря, его прозрачный шарф и его расписные доспехи.
- Тебе как, в Дозоре боевые гомосеки не нужны? – проворчал Тирион, вставая и собираясь спускаться вслед за Бендженом со стены, на которую только что с трудом взобрался. – Спорю на десять золотых, что этот парень прослышал о великом походе за Стену и спешит найти неприятностей на свою рабочую часть тела.
Санса не любила постоянный стук палок во дворах замка, где тренировались и юноши, и члены дружины. Одетые в дубленую кожу и вооруженные тяжелыми дубинками дружинники были больше похожи на повздоривших лесорубов, чем на участников рыцарских турниров. Но с появлением великолепного сэра Лораса все изменилось – еще бы, ведь сэр Лорас привез с собой турнирные мечи!
Турнирных мечей Санса, конечно же, никогда до этого не видела, и была разочарована тем, что они оказались блеклыми и невзрачными – даже блестящий Лорас Тирелл не был безрассуден настолько, чтобы тупить дорогие клинки. Но еще больше Санса была разочарована доспехами Робба и Джона – сэр Родрик посчитал, что для тренировки нет смысла портить хорошие доспехи, и одел своих воспитанников в то, что давно жалко было отнести на переплавку. Сэр Лорас в своих резных доспехах, словно украшенных тысячей цветов, казался на этом фоне прекрасным ангелом.
Несмотря на то, что Лорас Тирелл приходился ровесником ученикам сэра Родрика, он довольно легко побеждал их одного за другим, и только Робб, коренастый и упорный, сумел оказать ему сопротивление, пока сэр Лорас не нашел брешь в его защите и не закончил поединок двумя гулкими ударами меча по шлему и оплечью.
- Браво, милорд, - сказал Роббу галантный сэр Лорас, поклонившись.
- Браво, сэр Лорас! – крикнула Санса с балюстрады, восхищенная его ловкостью и рыцарством. – Прекрасная победа!
- Никакая победа не может быть прекраснее вас, миледи, - отозвался сэр Лорас и бросил Сансе одну из роз, украшавших его оплечье. Санса поймала розу, и ей почему-то вспомнились розыгрыши ее несносных братьев – роза была колючей и больно поранила ее ладони. Но, как истинная леди, Санса только лучезарно улыбнулась своему рыцарю.
- А ну-ка, давай я попробую, - сказал Джон, обидевшись за брата, и они с Лорасом зарубились всерьез. По силе и ловкости молодой Джон Сноу был ровня Лорасу Тиреллу, но его подвели отсутствие опыта и горячность – он постоянно атаковал, терял равновесие, и сэру Лорасу удалось сбить его с ног и лишить меча. Санса восхищенно захлопала в ладоши, готовясь приветствовать чемпиона.
- Вы рыцарски сражались, мой друг, - произнес Лорас, который еще не знал о главном козыре Джона, его боевой ярости.