Непроизвольно сглотнув, Зулус закашлялся, хватаясь за горло, — и только сейчас, судя по взгляду, осознал, что произошло. Он рассеянно облизал губы и разомкнул их, но сказать уже ничего не успел. Анабиотик действовал быстро.
Зулус завалился на бок.
Подхватив его и уложив на пол, Дегтярёв надел на него шлем, затем оделся сам и, спрятав упаковку от анабиотика на дно рюкзака, улёгся рядом.
Выброс набирал силу. В голове Дегтярёва наступила полная тишина, тело сковало ожиданием. Время словно исчезло, вокруг не происходило ничего — и вместе с тем на решётке лопались мелкие пузыри газировки. Дегтярёв принялся считать секунды.
И всё равно оказался не готов.
Волна энергии, неизбежная, неотвратимая, пронеслась по Зоне, и на этот раз лабораторию тряхнуло в реальности. Дегтярёва тряхнуло внутри — и снаружи, пси-защита комбеза не выдерживала; никакая защита комбеза не выдерживала; система замкнутого дыхания, кажется, работала по-прежнему, но какой в ней толк, если дышать невозможно, если лёгкие словно вжало в рёбра?
Сотни, тысячи мыслей хлынули в его мозг; Дегтярёв не слышал ни одной, но каждую чувствовал маленьким электрическим разрядом, пробегающим по нейронам, от дендритов к аксонам.
Его отпустило спустя несколько безумно растянутых во времени секунд. Где-то высоко в небе грянул Гром, но Дегтярёв осознавал это уже краем сознания — или просто придумал сам себе. Он балансировал на грани ещё с миг, а после отключился.
Дегтярёв пришёл в себя от ощущения, что ничего больше не происходит. Шлема на нём не было, шею неприятно холодило. В воздухе пахло водкой.
Зулус на его пробуждение никак не отреагировал.
Сев, Дегтярёв отобрал у него бутылку, свободной рукой стёр капельки подсыхающего пота с шеи и лба.
— Да-да, — сказал Зулус. — Угощайся.
— Как ты отсюда пьяный выбираться будешь?
— На ногах стою, значит, выйду, — равнодушно отозвался Зулус.
Дегтярёв поморщился, затем сделал глоток.
— Почему я без шлема? — спросил он, когда жаркая волна достигла кончиков пальцев и схлынула.
— А как ещё было проверить, что ты не сдох?
Они помолчали. Дегтярёв глотнул ещё. Вернул бутылку Зулусу. Тот задумчиво посмотрел на горлышко и завинтил крышечку.
— Таблетка у тебя была одна? — спросил он.
Дегтярёв кивнул.
— Хочется не то морду тебе набить, не то… спасибо сказать.
Дегтярёв усмехнулся.
— Заметь, обе опции доступны только живым, — сказал он и взял в руки автомат, внимательно его осмотрел. От выброса не пострадал. — Идём.
Дегтярёв встал и потянулся. Мышцы ныли. Он снял снежинку с пояса и убрал её в рюкзак: долгое ношение артефакта было чревато истощением организма, а Дегтярёву не хотелось выдохнуться в самых неподходящий момент.
— Куда мы?
Для начала — хотя бы просто наверх, подумал Дегтярёв. Может, Припять уже стёрта с лица Земли.
— В прачечную. Глянем, не уцелел ли кто.
Наверх они пошли в обратном порядке: Зулус — первым, Дегтярёв — прикрывая тыл.
У самой двери им встретилась пара тушканов, которых Зулус уложил из пулемёта ещё до того, как Дегтярёв успел нажать на спусковой крючок.
В лифт Дегтярёв заходил, внутренне замерев — и не зря. Никуда эта кабина не поехала.
— От выброса генератор сдох, наверно, — сказал он. И задумчиво уточнил: — На техническом шестом этаже…
— Я так посмотрю, ты тут всё успел облазить?
— И того контролёра тоже я, — Дегтярёв кивнул вниз.
— Не прошёл бы с тобой туннели, решил бы, что второй Флинт нахрен.
Дегтярёв хмыкнул. Он встал под дырой на месте люка в крыше лифта, повесил автомат на плечо и подпрыгнул. Пальцы скользнули по краю, но зацепиться не получилось.
Зулус вздохнул.
— Давай подсажу, — сказал он, кладя пулемёт на пол.
Дегтярёв оглядел его и отрицательно качнул головой.
— Наоборот. Поднять я тебя смогу, а сверху втащить — вряд ли.
Зулус без лишних слов встал под дыру. Наклонившись, Дегтярёв крепко обхватил его под колени. Вдохнув поглубже, поднял Зулуса вверх и мгновенно ощутил слабость в мышцах, сильнее напряг руки. После выброса сталкерам определённо положен официальный больничный. Вот только как бы до следующего выброса не пришлось отлёживаться.
Зулус упёрся руками в крышу снаружи и, когда Дегтярёв отстранился, подтянулся.
Дегтярёв встряхнул ладонями.
Покачавшись, Зулус исчез в люке. Было тихо, затем вниз свесилась рука.
— Пулемёт, — тихо скомандовал Зулус.
Дегтярёв поднял его вверх. Он ожидал выстрелов, однако всё по-прежнему было тихо. Забрав пулемёт, Зулус просто положил его рядом с собой с негромким стуком.
— Хватайся. — Зулус, судя по всему, улёгся на лифт грудью и протянул руки вниз.
Дегтярёв крепко сжал его ладони. Зулус поднял его ровно настолько, чтобы он смог схватиться за края люка, и выпрямился.
— Поработай подъёмным краном ещё разок, — хрипло попросил Дегтярёв, болтаясь над полом. Руки отказывались слушаться. Подтянуться получалось лишь самую малость.
— Ну хоть автомат ты удержишь? — Зулус встал у люка на колени и обхватил Дегтярёва под мышками, с усилием втащил его наверх.
С минуту они сидели, отдыхая. Дегтярёв пожалел, что не прихватил с собой энергетик.
— Рацию выключи. Вокруг ни души, и мне это не нравится.
Дегтярёв согласно кивнул. Сигнал могли перехватить, и это их бы выдало. Правда, не ясно кому.
— По крайней мере, КБО не превратился в обломки, — заметил он.
— Ага, и нас не похоронило под завалами, — насмешливо ответил Зулус. Они выжили благодаря Дегтярёву. Они выжили благодаря случайности. Они выжили благодаря анабиотикам, а значит — спасибо учёным. Спасибо самой Зоне, которая их чуть и не убила. — Выбросы бывали и раньше. Здание выдержало. С чего бы ему падать сейчас?
— Такие выбросы?
— А те, что случились, когда Стрелок пробрался за Выжигатель?
Дегтярёв пожал плечами.
— Бетон разрушается после каждого выброса. Этот не стал последним, вот и всё.
Они медленно вышли из КБО. Счётчик Гейгера молчал. Дегтярёв опустил автомат и достал детектор — аномалий вокруг не было. Зулус всё равно бросил болт, и он свободно пролетел по дуге, не встретив препятствий.
— Шаг в шаг, — сказал Дегтярёв и медленно двинулся вперёд.
Дойдя до болта, он поднял его и задумчиво покрутил в пальцах. Не зная, насколько можно доверять детектору в этой новой реальности, Дегтярёв снова бросил болт.
Так они и шли: Зулус следовал позади, прикрывая, Дегтярёв прокладывал им дорогу, выверяя каждый шаг. Автомат свободно, чтобы можно было выхватить его в любую секунду, болтался на плече, то и дело ударяя прикладом по бедру.
Припять почти не изменилась. Трава пожухла сильнее, с кустов и редких деревьев облетела листва, машины отнесло сильно в сторону, но дома остались на своих местах. Даже стёкла не из всех окон повыбивало и двери с петель не сняло.
Периодически попадались трупы мутантов — без крови вокруг и видимых ран.
— А контролёров тоже выкосило или для них это было пси-спа? — негромко проговорил Зулус, когда они проходили мимо кровососа.
Дегтярёв невольно хмыкнул.
Впереди показался детский сад. Так и подмывало заглянуть в него, чтобы проверить, на месте ли мозгожарка, но здравый смысл возобладал над любопытством. Дегтярёв повернул налево.
— Химеры могли уцелеть, — сказал он, пока они стояли, изучая взглядом открывшуюся местность. — Толстая шкура, два сердца, две головы…
— Или им было в два раза хуже, — с мрачным удовольствием в голосе перебил его Зулус. Химеры в окрестностях Юпитера попортили сталкерам немало крови.
— Ту, что бродила у вентиляционного комплекса, пришил я. — Дегтярёв ухмыльнулся. Ему вдруг понравилось дразнить Зулуса.
— Сейчас я тебя пришью. Топай давай. — Зулус несильно ткнул Дегтярёва дулом пулемёта между лопаток.
До перекрёстка они дошли без происшествий — как и весь путь до этого. Не теряя бдительности, Дегтярёв в то же время постепенно смелел. Выброс, похоже, снёс на своём пути только живое, не тронув само основание Зоны.
Зажав болт между мизинцем и безымянным пальцем, Дегтярёв достал бинокль и посмотрел сначала направо, где с дорогой пересекалась тропка, ведущая от дверей прачечной, а после, вздохнув про себя, налево. Ни людей, ни мутантов. Тишь да гладь. На ковёр к полковнику в штабе попасть было бы опаснее.
Интересно, знают ли в штабе о случившемся.
Дегтярёв бросил болт через дорогу.
— А представь, если мы всё-таки умерли, и это — наше чистилище?
— Ну ты точно умом тронулся.
— Начну молиться монолиту — пристрели, — хохотнул Дегтярёв.
— Да уж не сомневайся, — Зулус всё-таки хмыкнул.
Остаток пути проделали молча.
В прачечную они вошли через заднюю дверь. Стиральные машины, как ни странно, стояли на своих местах, ничуть не сдвинувшись. Дегтярёв замер у внутренней дверцы, а после рванул её на себя, прячась за ней, и снова замер. Внутри на вторжение никто не отреагировал, и Зулус медленно прошёл вперёд, насторожённо осматриваясь.
Дегтярёв, бросив взгляд им за спины и не заметив ничего подозрительного, вошёл следом и прикрыл дверцу. Приблизился к одному из тел на полу, снимая перчатку, присел возле него и сунул два пальца под шлем, прижал их к шее.
Зулус подошёл к передней двери, слегка приоткрыл створку и выглянул на улицу.
— Дождь зарядил. Вовремя добрались.
Дегтярёв поднялся на второй этаж. Он ожидал, что Зулус останется внизу, но тот пошёл с ним.
Полковник Ковальский был в комнате один — лежал на полу, возле самого стола с приёмником. Дегтярёв мог представить, как тот стоит, оперевшись рукой о край столешницы, и пытается поймать сигнал. Пытается разобрать, что ему говорит Дегтярёв — если он вообще слышал, что Дегтярёв что-то говорит.
Приборы регистрируют выброс — и Ковальский включает запись с предупреждением.
Дегтярёв провёл пальцем по краю приёмника. Может, полковник тоже хватался руками за раскалывающуюся от боли голову. Может, успел воскликнуть «Что за чертовщина!..», когда — если — приборы зарегистрировали аномально высокую активность приближающегося выброса. А может, он даже не успел ничего осознать, просто стоял, опираясь о стол, а через миг — волна и смерть.
Дегтярёв снял с плеча автомат и короткой очередью расстрелял приёмник.
— Одобряю твои варварские методы. — Зулус достал нож и одним ударом разрубил ведущий от приёмника провод. Почему-то Дегтярёву стало легче.
Они спустились, и Дегтярёв вошёл в комнату, где обычно сидели техник с доктором. Они, как и все остальные, лежали на полу, мёртвые. Можно поспорить, теперь лейтенант Роговец был бы не против оказаться в том холодильнике, если бы только это позволило ему выжить.
Искушение проверить, работает ли передатчик лейтенанта Кириллова, было велико: источник радиопомех наверняка сдох, как и вся прочая техника.
Только вот что он скажет, если удастся связаться с военными в штабе? Отряда «Скат» больше нет, награждение можете провести посмертно?
Дегтярёв выстрелил в передатчик.
Если он не вернётся к концу месяца, его объявят без вести пропавшим. Если на Большой Земле уже знают о случившемся, его объявят мёртвым.
Зулус положил пулемёт на верхнюю койку, а сам, сняв шлем, улёгся на нижнюю и вытянулся с довольным вздохом.
Дегтярёв подошёл к своему ящику, заглянул внутрь. Артефакты лежали на прежнем месте, в индивидуальных контейнерах, и, судя по свечению, своих свойств не утратили.
Достав пузырь, Дегтярёв протянул его Зулусу.
— Возьми.
Зулус уставился на него со скептицизмом, хотя Дегтярёв успел заметить интерес, мелькнувший на его лице в первый миг.
— И куда мне его? В трусы засунуть?
— Ну это уж что тебе важнее, — отозвался Дегтярёв и положил артефакт на кровать рядом с подушкой. Ему и самому хотелось лечь: ещё после предыдущей ходки не отоспался, и выброс забрал немало сил, и отходняк после ношения снежинки давал о себе знать.
Но когда в последний раз отдыхал Зулус и как выброс сказался на нём, Дегтярёв не знал. Спать обоим одновременно было опасно, Зона затихла после выброса, но чёрт его знает насколько.
— Я разбужу тебя через три часа.
— Идёт, — согласился Зулус. Он переложил пузырь ближе к стене, почти себе под шею, и закрыл глаза.
Дегтярёв постоял с минуту, разглядывая его лицо, и перешёл в соседнюю комнату.
Медикаментов у Роговца было удручающе мало, еды — и того меньше. Гарик, конечно, отправился на Янов пополнить запасы, но сколько на себе может притащить один человек, и без того имеющий полно всякого в рюкзаке? Военным грозил голод, не прилети вертолёты в ближайшую неделю.
Теперь это, конечно, не проблема.
С боезапасом у Кириллова было лишь чуть-чуть лучше; другое дело, что взять патроны было и вовсе неоткуда. Дегтярёв выложил на стол две пулемётные ленты для Зулуса и 5,56х45 для себя — всё, что нашёл. Остальное он оставил в ящиках, придвинув их ближе к стене.
Обыскивать своих же было… неловко? Дегтярёв не испытывал угрызений совести, когда осматривал трупы, прекрасно понимая, что мёртвым хабар уже ни к чему, однако сейчас всё было немного иначе. Он успел привыкнуть к военным и к мысли о том, что они от него зависят. Последние дни все его ходки в Зону были направлены на обеспечение их благополучной эвакуации.
Всё полезное, что было в рюкзаках бойцов, и их личное оружие Дегтярёв перенёс в ту же комнату, сложил в свободные ящики Кириллова и привалился к стене, отдыхая. В сон клонило страшно, желание выпить энергетика становилось навязчивым, но приходилось держаться своими силами: он, конечно, взбодрится, однако отсыпаться потом придётся долго.
Не то чтобы, конечно, им было куда спешить.
Поднявшись на второй этаж, Дегтярёв направился в «кабинет» полковника Ковальского, остановился на пороге и тихо вздохнул. Он соблюдал субординацию неукоснительно и потому не знал о Ковальском ничего, кроме, может быть, того, что он дорожит своими бойцами. Наверно, было бы правильнее, погибни он на поле боя, от вражеской пули, а не вот так, от случайного выброса.
Впрочем, чем выброс не оружие Зоны? Военные всегда считали её врагом.
Запасы Ковальского были скуднее, чем любого из его ребят. Непочатая бутылка водки, банка тушёнки и полбуханки хлеба — вот и вся еда. Одна аптечка, никаких дополнительных бинтов, никакого антирада; Гром и две обоймы к нему, граната в подствольнике, Фора с полным магазином и патроном в стволе — вот и всё вооружение.
Дегтярёв поднялся на ноги, потянулся и принялся за немногочисленные ящики. Ничего полезного в них не было, разве что листочек с написанным от руки столбиком дат. Первая из них — начало «Фарватера», это Дегтярёв знал точно. Остальные — эвакуации? Ни в один из дней вертолёты, разумеется, не прилетели.
Листочек был мят, словно Ковальский, записав очередную дату — три дня назад, — скомкал его, затем разгладил и бросил в ящик, больше не доставая.
Если что важное у него и было, оно хранилось в сейфе, и код мог быть абсолютно любым. Стал бы Ковальский делать его предсказуемым на случай своей смерти?.. Дегтярёв коснулся замка пальцем, провёл по его окружности.
Присев на корточки, Дегтярёв осмотрел его внимательнее, но даже потёртости, слабые и едва заметные, ни о чём ему не сказали. Взломщиком он не был; может быть, Глухарь тут справился бы. Может быть, стоит выстрелить в замок из гаусски. Может быть, стоит беречь заряды. Если Кардан мёртв, кто будет клепать ему батареи?
Дегтярёв взялся за ручку и повернул её, вводя дату эвакуации, самую первую. Он не ожидал, что это вправду сработает, но замок щёлкнул, дверца открылась. Внутри лежала небольшая стопка бумаг, в основном — распечатанные карты с отметками воздушных аномалий и маршрутами пролёта между ними, карты местности с координатами точек эвакуации и мест крушения вертолётов, рукописные рапорты от каждого уцелевшего бойца. В отдельной папке лежали личные заметки Ковальского и несколько чистых листов.
Наверняка никакой полезной информации, но Дегтярёв всё равно решил проглядеть записки хотя бы наискосок. Он уселся на стоящую у стены правее сейфа койку, стянул верх комбеза, положив шлем себе на колени, и принялся за рапорты, в большинстве своём однотипные, в некоторых местах цитировавшие друг друга слово в слово.