Фрэнк пропустил ее слова мимо ушей, вместо этого смерив жену недовольным взглядом. Видимо, пытался намекнуть, что теперь ей лучше посидеть в мэноре. Следующие месяцев так восемь. Алиса ответила не менее многозначительным взглядом: «Не на ту напал».
В конце концов, это ведь не боевой вызов.
***
Северный Уэльс, деревня Тремадог, 27 ноября, 19:22.
Портал выбросил их у самой церковной стены, отбрасывавшей тень на пожухлую, мокрую после недавнего дождя траву. Фрэнк немедленно задрал голову, разглядывая остроконечную башню часовни, пока Алиса оглядывалась по сторонам, и заявил:
- Ого. Неоготика.
Алиса тоже посмотрела вверх, поняла, что разглядеть и понять что-либо в такой темноте может только знаток, и спросила:
- Как ты это определил?
- Постройка не ранее восемнадцатого века. Посмотри на кладку.
Алиса молча кивнула, решив поверить ему на слово, и на всякий случай огляделась еще раз. Вокруг по-прежнему не было ни души.
Не оказалось никого и на узкой улочке, змейкой петляющей по окраине деревни, только вода капала с крыш и с негромким журчанием стекала вниз по водостокам, нарушая гулкую тишину. По черным, отражающим свет маггловских фонарей лужам медленно расходились круги. Фрэнк сбавил шаг в начале улицы и потянул из набедренной кобуры волшебную палочку. Алиса, не раздумывая, повторила его жест.
- Говорил же, останься дома, - пробормотал муж, поворачивая голову и коротким отрывистым движением запуская поисковое заклинание в проулок, из которого они пришли. Проверять лежащую впереди улицу было бессмысленно. В самих домах, судя по горящему в окнах свету, люди были.
- Ты не говорил, - негромко поправила Алиса и пошла за ним, напряженно прислушиваясь к звуку капающей воды. Вызывать группу быстрого реагирования из-за одной только тишины на безлюдной улице было если не глупо, то по меньшей мере странно, но ощущение, что здесь что-то не так, что-то идет не по плану, не проходило. Профессиональная паранойя, как любил называть это чувство непонятной тревоги Фрэнк, не отрицая при этом, что оно не раз спасало жизнь каждому из них. Джульет в ответ любила парировать, что если тебе кажется, что кто-то ведет себя, как мудак, то, скорее всего, он и есть мудак и от него лучше держаться подальше. А потому стоит прислушиваться к внутреннему голосу. Особенно когда тот вопит, что всё это слишком подозрительно и надо срочно уносить ноги. Целее будешь.
С другой стороны, заявиться к Аластору – а то и, упаси Мерлин, к Скримджеру – со словами «Мы ничего не выяснили, потому что испугались безлюдной улицы» означало расписать в своей полной некомпетентности. Алиса поддернула повыше левый рукав на куртке, готовая в любое мгновение выставить если не щит, то хотя бы руку с защитной вязью, и свернула следом за мужем на ведущую к одному из домов дорожку. Фрэнк бросил на нее короткий взгляд через плечо, одновременно с этим еще раз проверяя улицу.
Заметила, что маскировочных чар нет?
Алиса точно так же ответила одними глазами.
Обижаешь?
По губам мужа скользнула едва заметная улыбка.
Никогда.
А затем он поднял руку, собираясь постучать во входную дверь, и остановился на середине движения. Между дверью и косяком была едва заметная – и не разглядишь, пока не подойдешь вплотную – щель.
- Твою мать, - прошипел Фрэнк сквозь зубы и толкнул дверь раскрытой ладонью, одновременно с этим поднимая волшебную палочку на уровень груди. Надеялся, что у хозяина дома просто плохая память в тандеме с рассеянностью. Или злился, что уже во второй раз подряд собирается лезть в неприятности с незапертыми дверьми.
Поисковое заклинание с едва уловимым свистом пронеслось по дому, но никого не обнаружило. Алиса рефлекторно дернула ручку входной двери, на мгновение погрузив их в почти кромешную темноту, и услышала, как за спиной щелкнул замок. На всякий случай.
- Почему я почти уверен, что у нас опять труп? – процедил Фрэнк странным вибрирующим голосом. На кончике его волшебной палочки вспыхнул огонек, освещая темный коридор.
- Наверное, потому, что у нас что ни день, то трупы, - ответила Алиса. У нее шепот выходил куда лучше, чем у мужа с его хорошо поставленным басом. – Может, человек просто погулять вышел? – предположила она больше для очистки совести.
- Ага, - буркнул Фрэнк, старательно понижая голос и свободной рукой доставая из-под расстегнутой куртки фальшфейер, чтобы не остаться в полной темноте в случае атаки. – Живет среди магглов, дом никак не маскирует и двери не запирает. Заходи, кто хочешь, бери любой плохо лежащий артефакт.
- Но это же дом, а не мастерская, - не согласилась Алиса, делая первый шаг в сторону темного проема, ведущего – надо полагать – в гостиную.
- Алис, у нас с тобой тоже дом, а не мастерская, но там при желании столько интересного найти можно.
Свет от волшебных палочек выхватил из темноты опрокинутое кресло с торчащими из-за него ногами в темных брюках. Фрэнк погасил свой огонек, собираясь отправить Патронуса с просьбой прислать оперативную группу, и пол у окна на мгновение будто покрылся мерцающей сетью. Или отсветами от этой сети, теперь поблескивающей высоко в темном небе.
Снаружи надрывно завыла собака. Потом еще одна. И еще, пока испуганный вой не зазвучал со всех сторон. Алиса рефлекторно приняла боевую стойку. Собаки воют на оборотней.
- Твою мать, - повторил Фрэнк уже во весь голос, не видя смысла таиться, когда противники так очевидно растягивали над ними антитрансгрессионную сеть. В окнах со звоном повылетали стекла. В других комнатах, где-то наверху, а затем и в самой гостиной, когда оконную раму с треском вынесла огромная черная тень. И взвыла неожиданно тонким голосом, когда заклинание со свистом располосовало ей грудь. На пол дробно закапала кровь.
Вторая тень метнулась откуда-то сверху, со второго этажа, по-звериному проскакав вниз по лестнице, и Алиса со всей силы дернула мужа на себя, схватив за край куртки. Раскрытая в ударе не то рука, не то лапа – полнолуние, сколько дней осталось до полнолуния? – задела его вскользь, царапнув ногтями – или когтями – по скуле, а вспыхнувший красным огнем фальшфейер высветил по-звериному оскаленное лицо без малейших признаков разума в глазах.
Редукто!
Оборотня на мгновение осветило не только красным, но и синим, а затем отшвырнуло в стену грудой переломанных костей и разорванных артерий, толчками выплескивающих кровь. Ее собственное сердце колотилось, как сумасшедшее, билось изнутри о грудную клетку, гулко стучало в ушах, упорно пытаясь заглушить собой все остальные звуки. Именно сейчас, когда слух был нужен ей даже больше, чем зрение.
Дерни она секундой позже, и ему бы попросту оторвало голову.
Уходим. Уходим!
Фрэнк тряхнул головой – капли крови с его лица осели на рукаве ее куртки – и ударил, выбросив руку, куда в темноту коридора, сорвав с петель входную дверь. И из этой темноты высветило красным еще одно лицо. Алиса успела разглядеть только по-звериному раскосые глаза и оскаленные клыки, услышала короткий рык, а затем ее отшвырнуло назад, едва не опрокинув на спину, и в ушах зазвенело от жуткого пронзительного крика, заглушившего и рычание оборотня, и ее собственный голос.
- Фрэнк!
Она никогда не думала, что он может так кричать.
А в следующее мгновение взвыл оборотень, когда его оскаленную морду обожгло шипящим красным пламенем. Алиса ударила в ту же секунду, когда переставший мельтешить свет выхватил два сцепившихся силуэта, сейчас кажущихся даже больше, чем они были на самом деле, и бросилась вперед, схватилась за скользкую от крови руку, не поняв поначалу, что с ним не так, и не думая, как это глупо и попросту смешно – пытаться загородить его собой. И перед глазами вспыхнули яркие пятна портала.
Пол ушел из-под ног, и она почувствовала, что падает, не находя опоры, падает, потому что их выбросило снаружи, у самой стены дома, и неловко рухнула, едва успев выставить вперед руки и смягчить и падение, и удар, ему на грудь. В перстне на безвольно лежащей возле головы руке медленно гасли синие искры.
- Фрэнки, - одними губами позвала Алиса и схватила, тряхнула изо всех сил, испугавшись, что его не просто оглушило от удара об землю. Из-под растрепанных пепельных волос потекла струйка крови.
Палочка. Где его…?
Алиса опустила глаза и оцепенела, уставившись на его левую руку. Два пальца, мизинец и безымянный, были откушены у самых костяшек, и из обрубков толчками выплескивалась темная кровь.
- Фрэнки, - повторила Алиса дрожащим голосом и вскинула собственную палочку, стиснутую в пальцах до побелевших костяшек. Кровь, сначала нужно остановить кровь…
Ее отрезвил дробный топот за спиной. Оборотень, может, тот же, а может, еще один, почуявший запах крови. Алиса развернулась, поднимаясь с колен, в ту самую секунду, когда зверь выскочил на нее из-за угла дома, и ударила наотмашь, вложив в заклинание всю злость и весь страх.
Голова оборотня отделилась от шеи с брызгами яркой, почти алой крови и с мерзким хлюпающим звуком упала в лужу за спиной у грузно осевшего тела.
========== Фабиан ==========
Комментарий к Фабиан
Nickelback - Lullaby
Лондон, левый берег Темзы, 27 ноября, 20:01.
Разноцветные штампы на разбросанных по столу пергаментах едва заметно переливались и поблескивали при свете керосиновой лампы. Словно злорадно подмигивали, раз за разом повторяя один и тот же ответ.
Отказано в доступе. Отказано в доступе.
Фабиан затушил в пепельнице очередную сигарету, завел сцепленные в замок ладони за голову и потянулся, прикрыв глаза и разминая затекшие шею и плечи. Голова откинулась назад, на самую спинку стула, и шею над воротом темно-зеленой рубашки защекотало встрепанными от частых прикосновений и распушившимися, как лисьи хвосты, кончиками волос. Фабиан взъерошил волосы еще раз — отточенным, доведенным до автоматизма движением, от которого пара завившихся полукольцом прядок упала на лоб — и задумался, пристроив голову поудобнее и подняв лицо с закрытыми глазами к потолку.
Вот так задачку подкинул им добрый дедушка Дамблдор. Впрочем, с такими результатами куда больше хотелось назвать его не добрым дедушкой, а старым хреном. Кто бы мог подумать, что Аврорату будут отказывать в доступе в самый разгар гражданской войны? И ладно бы самому Фабиану, особых иллюзий насчет своих капитанских нашивок на мундире он не питал. Но Аластору? Это было даже не подозрительно, а попросту неприятно.
Но даже то, на что Аврорату хватило доступа, заставляло серьезно задуматься. И потратить несколько часов, чтобы собрать разрозненные, а порой и вовсе выстроенные на догадках сведения в единую картину. Аластору эти догадки не понравятся. Ничем не подкрепленные теории Грюм не жаловал, цедя в ответ, что они мракоборцы, а не гадалки из Лютного, а потому должны опираться на факты, а не на какие-то свои соображения. Даже если соображения были выведены путем более чем логичных умозаключений.
К дьяволу. Нужно больше кофе. А лучше даже открыть флакончик с зельем Бодрости. Если бы у него еще оставался хоть один с последнего ночного дежурства.
Аврор не должен быть рассеянным, любил ворчать Грюм. А если этот аврор при этом еще и легиллимент, у которого по жизни мозги набекрень, как у тебя, Пруэтт, то ему следует быть бдительным вдвойне.
Иными словами, не можешь запомнить — записывай.
Фабиан нехотя приоткрыл глаза и скосил их на список важных дел, пришпиленный магнитом к дверце холодильника. Зелья бодрости значились там под номером два.
Интересно, а что, по мнению Аластора, следует делать мракоборцу, которому и записи не помогают содержать голову в порядке? Надо будет у него уточнить.
Размышления прервал стук в дверь. Настойчивый, даже агрессивный, но вызывающий одну только улыбку вместо хоть каких-то опасений. Есть что-то забавное в том, как маленький кулачок долбит в железную, усиленную заклинаниями дверь с такой уверенностью, будто может высадить ее одним ударом, если хозяева не откроют по доброй воле.
Очень интересно. И зачем это вас, юная леди, черти принесли? Мешать мне работать?
Вставать со стула не хотелось совершенно — даже несмотря на то, что за последние несколько часов сидения на этом стуле затекло всё, что только могло, — но если это очаровательное создание вообще вздумало заявиться в гости без приглашения, то может сидеть под дверью очень долго. Кто ее знает, вдруг что-то срочное, раз она пришла долбить в дверь его квартиры, а не общего кабинета в Аврорате?
Фабиан неторопливо поднялся со стула, потирая ноющую шею, прошел по коридору и, нарочито медленно повернув ключ два раза в замке, уперся левой ладонью в дверной косяк, перегородив собой открывшийся проход в квартиру.
— Чего тебе, Эванс?
Незваная гостья нахохлилась, услышав усталый и снисходительный тон — ну, мол, говори уж, чего надо, пока я добрый, — поправила сползшую ей на лоб вязаную разноцветную шапку и ответила недовольным голосом:
— Добрый вечер.
Не сказала «во-первых», но в воздухе оно всё равно повисло, ощущаемое и безо всякой легиллименции.
— Был, — согласился Фабиан. — Когда никто не отрывал меня от работы.
Куда там. Эванс только подняла брови — те поползли под шапку и почти слились цветом с оранжевым узором по нижнему краю — и сказала:
— Ты же дома.
— Это аргумент в пользу того, чтобы забить на все проблемы, как это делают твои дружки? — заинтересовался Фабиан. — Извини, у меня так не получится, я всё-таки нашивки на мундир не за красивые глаза получил. Поэтому если моя небритая морда до сих пор не навела тебя на мысль об отсутствии у меня свободного времени, скажу прямо: выкладывай, зачем явилась, и побыстрее. Мне и без тебя есть, чем заняться.
— Слушай, я, конечно, понимаю, что я тебе не нравлюсь…
— Эванс, быстрее, — протянул Фабиан, недовольно поморщившись. — И нет, солнышко, ты мне не «не нравишься». Я глубоко индифферентен к твоему существованию. Есть ты, нет тебя — мне вообще без разницы, веришь, нет?
Эванс попыталась надуться, но потом не иначе как вспомнила, что ее просили шевелить мозгами пошустрее, и сказала:
— Мне нужен Фрэнк.
— Это тебе не сюда, а в Лонгботтом-Мэнор, — парировал Фабиан, качнув головой. На лоб упала еще одна рыжая прядь полукольцом. — Могу, конечно, координаты тебе черкануть, если ты запамятовала, но, сама понимаешь, туда ты без приглашения уж точно не пройдешь. И чутье мне подсказывает, что как раз таки тебя Фрэнсис видеть совсем не хочет.
— А ты не можешь…? — протянула Эванс без особой надежды в голосе. Фабиан вздохнул, полюбовался на потолок у нее над головой и уточнил:
— Я вроде уже сказал, что я занят, нет?
А ей как будто не безразлично, занят он там или нет. Впрочем, оно и логично, каждый человек в первую очередь думает о себе. В большинстве случаев.
Но при таком раскладе и самой Эванс не следовало ждать, что он бросит всё и помчится исполнять ее поручение, как Поттер на первом курсе. И на втором. И на третьем. И на всех остальных, вероятно, тоже, но Фабиан к тому времени уже закончил седьмой и за развитием этих отношений не следил. Он и до этого момента не следил, но всё же замечал, что происходит, потому что любовный треугольник «олень-рыжая-слизеринец» попадался ему на глаза с завидным постоянством. И потому что Фрэнку эта рыжая тоже очень нравилась. Не так, как оленю со слизеринцем, но Лонгботтом продолжал присматривать за ней и вне хогвартских стен. Дружить с женщинами у него всегда получалось намного лучше, чем у самого Фабиана.
Другое дело, что последнюю мародерскую выходку Фрэнк не спустит. Хоть уговаривай его, хоть в ногах валяйся в надежде разжалобить. Фабиан бы на его месте тоже не спустил.
— Пожалуйста, — почти ныла Эванс, без конца поправляя свою вязаную шапку. — Мне очень нужно с ним поговорить.
Ну-ну. Вопрос жизни и смерти, не иначе.
— Эванс, ты серьезно? — с ней даже ругаться не хотелось, хотелось просто закрыть дверь и вернуться к бумагам. Потому что пока он с ними не разделается, о сне можно даже не мечтать. — По-твоему, я должен сейчас всё бросить и нестись в Дарем, потому что тебе надо? Я, конечно, понимаю, что Гриффиндор и наглость — это синонимы, сам его заканчивал, но имейте совесть, юная леди. Сами заварили кашу, сами ее и расхлебывайте теперь, я-то здесь причем?