— Доброе, — согласился Грюм, чтобы не вдаваться в подробности. — Чего тебе, Ричардсон?
Та молча вручила ему папку с бумагами и сказала:
— Надо проверить. Выделишь мне кого-нибудь из своих? А то вдруг форс-мажор, а я в боевой магии не специалист.
Аластор пролистал папку, заострив внимание на паре документов, и кивнул:
— Пришлю Лонгботтома, как появится.
— Ты прелесть, — обворожительно улыбнулась ему Джанет и, развернувшись на каблуках, вышла из кабинета. В кои-то веки без лишней болтовни.
За дверью вновь послышались шаги, заставившие Доркас повернуть голову — не дай Мерлин, Ричардсон что-то забыла, — но в кабинет вошел Пруэтт. Огненно-рыжий и широкоплечий, но кареглазый и с положенной по Уставу короткой стрижкой. Совсем не тот Пруэтт, который был нужен Доркас.
— Доброе утро, — поздоровался Гидеон, вешая куртку на крючок у двери. Грюм сверился с часами — подчиненный явился за две с половиной минуты до начала смены — и ответил:
- Доброе. Брат твой где опять?
- Понятия не имею, - пожал плечами Гидеон и прошел к стоящему в углу кабинета столику с чашками и кофейником. – Но у него еще пара минут в запасе, может и успеет вовремя. Прямо сейчас есть что-нибудь?
— Пока нет. Медоуз, поторопи этого раздолбая.
Доркас молча кивнула и вытащила из кобуры волшебную палочку, чтобы отправить «раздолбаю» Патронуса.
— Пруэтт, давай в Аврорат и побыстрее, смена начнется через две минуты.
Снаружи снова зазвучали шаги, торопливо приближаясь и выдавая тем самым быструю, вприпрыжку, походку Алисы Лонгботтом, а затем в дверях появилась тоненькая невысокая девушка с шапкой коротко подстриженных светлых волос и в светло-серой кожаной куртке на несколько размеров больше положенного. В ней она казалась еще миниатюрнее, чем была на самом деле.
— Всем привет, — бодро поздоровалась Алиса, стряхивая с челки капли дождя. От природы волосы у нее были каштановыми, но пару недель назад миссис Лонгботтом захотелось перемен, и она перекрасилась в блондинку. — Уже есть что-нибудь?
— Привет, — ответил Грюм и снова посмотрел на часы. — Пока нет, ждем второго Пруэтта. Муж где?
— А, он чуть позже будет, — отмахнулась Алиса, снимая куртку. Та на самом деле принадлежала не ей, а Фрэнку, носилась им еще в Хогвартсе и потом не один год пылилась в шкафу, пока на нее случайно не наткнулась тогда еще мисс МакАлистер и со словами «Ух ты, какая прелесть!» не утащила вещь в свой гардероб. Фрэнк, которому куртка стала безнадежно мала еще на пятом курсе, совершенно не возражал. Даже когда Алиса пришла в ней знакомиться с его родителями. — Ты же не против, что он немного опоздает?
— Ладно, — согласился Аластор. Гидеон хмыкнул.
— А если б это был Фабиан, ты бы уже рвал и метал. Алиска, кофе будешь?
— Буду, — согласился та. — Дор, а что у тебя с руками?
— Да ерунда, — отмахнулась Доркас. — Потом расскажу, когда все соберутся.
— Потому что Пруэтт опаздывает постоянно, — сухо ответил Грюм. — В то время как Лонгботтом делает это раз в три года. Собственно, — добавил он после короткой паузы, — это и в самом деле первый случай за последние четыре года, когда Фрэнк не пришел на работу вовремя.
Впрочем, дело было не только в этом. Алиса с ее невысоким ростом, милым круглым личиком и щербинкой между передними зубами казалась окружающим таким очаровательным созданием, что те без раздумий соглашались со всем, что она говорила.
В щель под дверью просочилась струйка серебристого дыма, приняла вид пушистого лиса и спросила сонным мужским голосом:
— Слушай, Дор, а я тебе сильно нужен? А то я бы еще полчасика вздремнул.
— Вот об этом я и говорил! — заявил Аластор, обличающе указывая пальцем на Патронуса. Лис в ответ высунул язык, состроил придурковатую морду, совершенно по-человечески скосив глаза к переносице, чем немедленно рассмешил Алису, и растаял в воздухе. — Я иногда не пойму, он аврор вообще или кто?
— Он Фабиан, — весело ответил Гидеон. Доркас молча вздохнула, призывая все громы и молнии на одну бестолковую рыжую голову.
Единственным плюсом Фабиана Пруэтта была врожденная способность к легиллименции, позволявшая ему творить поистине чудеса ментальной магии. В остальном же он был кошмаром Аврората в целом и Доркас Медоуз в частности. Импульсивный, несобранный, постоянно отпускающий дурацкие шуточки, да к тому же еще редкостный нарцисс и страшный бабник, на которого вешалась половина Министерства Магии, Фабиан порой раздражал Доркас одним своим видом. Ситуация усугублялась еще и тем, что самому Пруэтту она как раз таки нравилась и он не оставлял попыток добиться ее внимания. И хотя Доркас находила рыжего монстра чертовски красивым мужчиной — да и не только она, учитывая список его побед на любовном фронте, — заводить с ним роман на одну-две ночи Медоуз не собиралась.
С долгосрочными отношениями было еще сложнее. Последний мужчина сбежал от нее всего через два месяца, заявив, что не может жить с женщиной, которая постоянно пропадает на работе, и выслушивать что-то подобное еще раз Доркас не хотелось совершенно. Не говоря уже о том, что Фабиан, по ее убеждению, был слишком безответственным для серьезного романа и в любом случае начал бы избегать ее уже через неделю. Что плохо бы отразилось на рабочих отношениях. А это, в свою очередь, и на любой другой работе привело бы к проблемам. В Аврорате же и вовсе могло стоить кому-нибудь из них жизни.
Алиса отпила кофе и потянулась включить радио, попав практически на самое начало шестичасовых новостей.
— Чудовищная трагедия потрясла сегодня ночью Южный Уэльс, — заговорил из приемника бодрый женский голос. — Неизвестные в масках ворвались на празднование в честь двухсот двадцать пятого дня рождения Артемизии Лафкин и многократно применили к гостям Непростительные Заклятия. Согласно полученным нами данным десять человек погибли на месте и еще шестнадцать находятся в Больнице Святого Мунго, четверо из них — в крайне тяжелом состоянии. Прибывшие на место трагедии начальник Департамента Магического Правопорядка Бартемиус Крауч и глава Аврората Руфус Скримджер пока что отказываются комментировать произошедшее, что заставляет нас в очередной раз задуматься о компетентности сотрудников Министерства Магии. Тем ли людям доверяет свою безопасность магическое сообщество? Или же…
Алиса молча выключила радио, оборвав диктора на середине фразы.
— Вызов пришел в районе полуночи, — пояснил Грюм в ответ на три удивленных взгляда. Если уж об этом сообщали в новостях, то Аврорат точно должен был быть в курсе. — Скримджер забрал всех, кто был в здании, кроме вахтенного, и рванул туда, но опоздал.
— Теперь жди во всех газетах статьи с экспертным мнением о профессионализме Аврората, — мрачно сказала Доркас, представив себе, какой от этого поднимется ажиотаж. Одна неудачная операция мгновенно перечеркнет десятки удачных, и повсюду только и будут судачить о том, каких бездарей теперь набирают в мракоборцы. А журналисты будут изо всех сил подливать масло в огонь.
— И не только в газетах, — согласился Гидеон. — На улицу теперь нельзя будет в мундире выйти.
Снаружи в очередной раз зазвучали шаги, и на пороге, открыв дверь с пинка, появился еще один член оперативной группы с как всегда растрепанной и обрамлявшей лицо гривой огненно-рыжих волос и почему-то букетом роз в руке. И где он его только взял в такую рань?
— Медоуз, не злись, я пошутил, — радостно протараторил Фабиан и сунул ей букет. Доркас недовольно посмотрела на Пруэтта снизу вверх — в рыжем чудовище было без малого сто восемьдесят шесть сантиметров и единственным человеком в группе, кто не задирал голову при разговоре с ним, был Фрэнк Лонгботтом, которого природа наделила ста девяноста восемью, — потом устало вздохнула и поднесла букет к лицу. Пахло приятно.
— Спасибо.
Пруэтт не слушал, уставившись на ее забинтованные пальцы.
— А что у тебя с руками? — спросил рыжий и тут же, не дав ответить, повернулся к Грюму. — Ты куда смотришь вообще, а? У нас что, больше некого на опасные задания посылать?
— Пруэтт! — раздраженно бросила Доркас, впрочем, прекрасно зная, что это бесполезно. Что бы она ни делала и сколько удачных операций бы не провела, Фабиан упорно продолжал видеть в ней женщину, с которой нужно было сдувать пылинки, да и то очень аккуратно, а то, не дай Мерлин, рассыплется от слишком сильного дуновения. С одной стороны, чужая забота была даже приятна, а с другой — неимоверно раздражала, особенно когда заботливый сослуживец перегибал палку, начиная сдувать пылинки в буквальном смысле этого слова. Руки при нем уже обжечь нельзя.
— Ты совсем страх потерял? — немедленно срезал рыжего нахала Аластор. — Мало того, что опаздываешь постоянно, так еще и требования мне тут выдвигаешь, кого куда посылать. Нет, ладно еще Лонгботтом, Алиса хотя бы его жена, — та при этих словах негромко рассмеялась. В отношении жены Фрэнк страдал точно такой же гиперзаботливостью, что и Фабиан, но у Алисы, в отличие от Доркас, это не вызывало желания огреть защитника чем-нибудь тяжелым по голове. — Но ты-то куда вылез? Ты Медоуз не муж, не любовник, да ты ей вообще никто, а претензий у тебя вагон! Чтоб я больше этого не слышал, а то вылетишь у меня из Аврората, как пробка из бутылки. Развели, понимаешь ли, шашни на рабочем месте.
— Да нет у нас никаких шашней, — бросила Доркас, уже жалея, что вообще позволила всучить ей этот проклятый букет. Пруэтт в ответ на выговор насупился, зло сощурив синие, как два сапфира, глаза, но доводить до скандала не стал. Угрозу Аластор бы вряд ли выполнил, но и злить его не стоило. Тем более, что начальник годился в отцы даже Доркас, не говоря уже об остальных, и хамить ему было попросту неприлично.
— Это ты думаешь, что нет, — ответил Грюм. — А он решил, что есть, и теперь покоя не дает. Ни тебе, ни мне.
За дверью вновь послышались шаги, очень быстрые, будто человек практически бежал, резко открылась дверь, и на пороге наконец появился последний член группы, катастрофически высокий пепельный блондин, немедленно привлекавший внимание и ростом, и красивым скуластым лицом. Куртка на нем была не застегнута, с отпущенных чуть длиннее, чем следовало по Уставу, волнистых волос капала вода, а чуть вздернутый кончик длинного прямого носа покраснел от холода.
— Аластор, извини. Алис, что за ерунда, а?
— Милый, не сердись. Просто ты так сладко спал, что мне не хватило духу тебя разбудить, — ничуть не смутилась девушка. Фрэнк смерил жену недовольным взглядом светлых, льдисто-зеленых глаз, при этом возвышаясь над ней, как Башня Астрономии — Алиса с ее ста шестьюдесятью сантиметрами не доставала мужу даже до плеча, — но если он и сердился, то это в любом случае было ненадолго. Доркас не могла припомнить ни одного случая, когда Лонгботтомы злились друг на друга дольше пяти минут, и их размолвки только со стороны выглядели угрожающе.
Фабиан повернулся лицом к приятелю и радостно попросил:
— Пожалуйста, скажи мне, что ты проспал! Я жду этого момента еще с первого курса.
— Да, — согласился Фрэнк, всё еще пытаясь отдышаться.
— Подожди, а ты бежал, что ли? — насторожился рыжий монстр.
— Да, - снова сказал Лонгботтом. — Я же опаздывал.
Фабиан закрыл лицо руками и простонал:
— Нет, это просто невозможно. Он неисправим.
Улыбнулся даже Грюм. Потом снял со стоящего на столе Омута памяти дезиллюминационное заклинание, передвинул его в сторону рыжего страдальца и велел:
— Займись делом, раздолбай. Если сможешь понять, кто стоит рядом с Малфоем, то выдам вечером премиальные.
— Ладно, — согласился Фабиан, скинул куртку, прицельно бросив ее на диван у противоположной стены, и опустил лицо в сосуд. Доркас наколдовала вазу и поставила в нее букет, после чего сложила руки на груди и стала ждать результатов. Пруэтт стоял неподвижно, опираясь руками на стол, вьющиеся крупными локонами рыжие волосы закрывали лицо. В какой-то момент он с силой стиснул пальцами края столешницы, четко обрисовав мускулы на руках, но тут же расслабился, словно чувствовал, что она за ним наблюдает. А может, и в самом деле чувствовал. Врожденная легиллименция шла рука об руку с эмпатией, и чем сильнее у Фабиана была эмоциональная связь с человеком, тем сложнее этому человеку было что-либо скрыть от рыжего монстра. Фрэнк как-то раз признавался, что вообще не может этого сделать. Через его блок Фабиан проходил как нож сквозь масло, словно никакого блока и вовсе не было.
— Ну что? — спросила Доркас, когда Пруэтт наконец поднял голову. Тот вместо ответа повернулся и протянул руку, коснувшись ладонью ее щеки. Доркас попыталась отстраниться.
— Пруэтт, не начинай. Я в порядке.
Фабиан смерил ее недовольным взглядом, но руку опустил. У него за спиной Лонгботтом пододвинул к столу один из стульев, сел на него задом наперед, положив руки на спинку, и взмахнул волшебной палочкой, поднимая над молочно-белой поверхностью объемное изображение. Алиса встала рядом, обняв мужа за плечи, Гидеон подошел с другой стороны стола.
— Итак? — спросил уже видевший воспоминание Аластор.
— Слишком нечетко, — покачал головой Фабиан. — Колдуй, не колдуй, лучше всё равно не станет. И меня гораздо больше напрягает тот мужик в капюшоне. Пожиратель Смерти, нет? И у него, по-моему, акцент какой-то, только я не могу понять, какой именно. Фрэнки, посмотри, ты же у нас умный.
— Акцент, — согласился Фрэнк, но, по-видимому, тоже не смог сходу определить, какой конкретно. — И я думаю, ты прав насчет Пожирателя. Во всяком случае, я бы не стал держать таких людей на низших «должностях». Аластор, а чего ты нас сразу не вызвал, если тут такое?
— Да не было смысла, — ответил Грюм. — В Аврорате один вахтенный сидел, а пока бы вы проснулись да добрались сюда, эти мерзавцы успели бы десять раз всё после себя подчистить и убраться на все четыре стороны. Особенно если там действительно была одна из их штаб-квартир. Мы в любом случае опоздали.
— Один вахтенный? — переспросил Лонгботтом. По ночам в Аврорате всегда дежурило не меньше восьми человек.
— В Уэльсе сорвали празднование юбилея Лафкин, — ответила Алиса. — Все ночные сейчас там. Уже в новостях передают.
— Дьявол, — коротко выругался Фрэнк. Потом прокрутил воспоминание еще раз, внимательно прислушиваясь к доносящимся из Омута памяти звукам. И еще раз. — Слушай, Аластор, а этот, в капюшоне, по-моему, не наш.
— В смысле? — не понял Грюм.
— Сейчас объясню. Вот послушай, — Лонгботтом прокрутил воспоминание еще раз до того момента, когда Доркас рухнула с ворот на землю и побежала в лес. Оказалось, что со стороны это выглядело иначе, чем она помнила. В худшем смысле этого слова. Шатало, как пьяную.
Из Омута памяти вновь донесся разъяренный мужской голос, велевший оборотню искать шпиона.
— Вот, слышишь? — спросил Фрэнк. — У него речь очень четкая. Говорит быстро, а ни одного звука не проглатывает. Слова не сокращает. Как будто по учебнику. Мы же так не говорим.
Грюм прислушался.
— Ну-ка, еще раз. Точно, как по учебнику. Лонгботтом, молодец!
Тот только пожал плечами, мол, ничего особенного.
— И что нам это дает? — спросил Гидеон. — Можно, конечно, поднять все таможенные архивы, но…
— Не можно, — ответил Аластор, — а нужно. Хотя, скорее всего, нам это действительно ничего не даст. Алис, сделаешь?
— Сделаю, — согласилась девушка.
— Пруэтт, берешь брата и в Эксмур. Я уверен, что вы ничего там не найдете, но все равно проверьте.
— А… — начал Фрэнк.
— А по твою душу Джанет Ричардсон приходила, - ответил Грюм и протянул ему папку. — Поэтому ты сейчас идешь к ней, а там посмотрим.
Лонгботтом недовольно наморщил длинный вздернутый нос, но ничего не сказал. Потом пролистал папку, поднялся, поцеловал жену в макушку и вышел.
— Вот молодец, — повторил Аластор. — Ему сказали, он пошел и без лишней болтовни всё сделал. Не то, что некоторые, - многозначительно сказал Грюм, глядя при этом на старшего из братьев Пруэтт. Фабиан ответил ему по-детски невинным взглядом. Аластор покачал головой и решил не начинать очередную лекцию, всё равно до рыжего монстра не дойдет. — Медоуз, иди домой.