— Я уже понял, — Чарльз улыбнулся, и его голос звучал в воде так же четко, как и в голове Эрика. — Прости, я пока не могу этого сделать. Мой народ обидел тебя, и я бы не хотел, чтобы еще кто-то пострадал, потому что ты захочешь отомстить.
Эрик раздраженно клацнул зубами, и Чарльз опасливо отплыл назад, прижимая к себе сумку.
«И как долго ты собираешься держать меня здесь? Я все равно освобожусь рано или поздно».
Чарльз закусил губу и нахмурился. Его не слишком длинные темные волосы и странные украшения на шее из каких-то побрякушек медленно покачивались на волнах. Было видно, что он понимал: держать Эрика дальше — не выход, но и отпускать его не решался.
Еще пару дней назад Эрик сказал бы, что его сложно чем-то удивить на этой Земле. А сегодня он в теле акулы убеждает русалку-телепата отпустить его, пока остальные не приготовили из него акулью отбивную… Возможно, он даже посмеялся бы над нелепостью ситуации, но клыкастая пасть не позволяла такую роскошь.
«Послушай, приятель. Мне плевать на твоих русалок. Все, что я хочу: вернуться в свое тело и убить одного человека. Я попал сюда по его вине. Мое сознание поместил в акулу телепат…»
Мысленно Эрик запнулся, вдруг подумав о новых возможностях. Этот хвостатый тоже телепат… Что если удастся убедить его помочь? Конечно, их первое знакомство трудно назвать дружеским и способствующим сотрудничеству, но…
Акула внимательно следила за реакцией собеседника.
Чарльз выглядел несколько ошарашенным, взволнованно теребя кожаную сумку. В прошлый раз он успел увидеть в голове Эрика кучу сумбурных воспоминаний. Но мир людей все-таки был знаком ему не так хорошо, как хотелось бы, и в некоторых случаях он не мог понять, что именно происходит. Однако, считанных эмоций было достаточно, чтобы быть уверенным: то, что он видел в голове Эрика, по большей части приносило боль и страдания ему или окружающим. И если быть совсем честным, Чарльз не хотел бы влезать в его голову снова.
Он настороженно смотрел в равнодушный акулий глаз. В разуме хищницы свербели мысли двуного металлокинетика, уже строящего планы на телепатические способности нового знакомого. Слова сестры вспомнились как нельзя кстати: «Тебе бы только сирым да убогим помогать, Чарльз…»
Убогим этого человека назвать можно было навряд ли, но стоило ли бросаться в неизвестное течение с головой? Чарльз и так серьезно подставился, когда встал на защиту бешеной акулы и телепатией остановил Старейшину от убийства.
— Мне жаль, но я не умею подобного. Прости, — в его голосе звучало неподдельное сожаление.
Эрик недовольно заерзал в сетях. Веревка задела костяной кинжал, так и торчавший в его шее, и мысленно он зашипел от боли. Чарльз тут же встрепенулся, подплывая ближе. Он ведь ввел в транс охранников плененной акулы (в очередной раз нарушая табу Старейшины!) не для того, чтобы поболтать о жизни.
— Погоди, не двигайся. Я хочу тебе помочь. Позволишь? — русал протянул руки к морде акулы, но не решился прикоснуться.
Эрик застыл.
Чарльз выглядел вполне дружелюбно по сравнению со своими сородичами, но… Что сейчас может помешать ему добить покалеченную акулу, всадив кинжал поглубже? Эрик успеет перекусить ему шею или хотя бы отгрызть руку, но и сам протянет недолго. А умирать сегодня не входило в его планы. Только не теперь, когда причин найти и растерзать ненавистного психопата Шмидта у него прибавилось вдвое.
— Я, правда, хочу помочь. Если не вынуть кинжал — ты можешь умереть. Это куда вероятней, чем смерть от рук того, кто пару часов назад спас тебе жизнь, — русал обиженно поджал губы. — Другие были не в восторге от моего поступка и согласились повременить с твоим убийством только потому, что я обещал доказать им, что ты не акула.
Чарльз прикоснулся к своему виску и перед мысленным взором Эрика возник он сам, как его видел русал. Кровь из ран уже не текла, но кожа болталась лоскутами, обнажая порванные ткани. Слева из-под жабр торчала рукоять клинка. Эрик не знал, был ли его нос такой темный от природы или почернел из-за синяка. Он остановился на мысли, что это все-таки последствия удара. И да, теперь он хотя бы знал, что был сельдевой морской акулой…
Ладно. Хуже не будет.
«Хорошо. Но если пойму, что ты обманываешь — я перекушу тебе шею».
— Мне еще никогда не приходилось лечить акул… Ты будешь моим первым раненым, так что я немного переживаю, — Чарльз виновато улыбнулся и перевесил сумку на локоть. — Не дергайся, ладно?
Он подплыл с боку, одной рукой хватаясь за наспинный плавник, а другой — за рукоять глубоко вошедшего в тело кинжала. Только сейчас до Эрика дошло, как неудобно вытаскивать в воде всякие застрявшие предметы: Чарльзу было не во что упереться, кроме самой акулы.
Русал потянул. Внутри обожгло болью, но Эрик заставил себя не дергаться, и через пару секунд клинок вышел наружу. Из раны тут же хлынула кровь, заливая воду вокруг, забиваясь в ноздри, и заставляя нервничать.
«Тише-тише».
Голос в голове звучал успокаивающе.
Чарльз порылся в сумке и достал какие-то склизкие шарики. Он размял их в руке, делая плоскими, и аккуратно затолкал в рану, сводя ее края и зажимая рукой.
— Это от кровотечения. Раны около жабр самые опасные…
«Что это?»
— Темный остролист. Растет в Глубокой Расщелине, мы обычно не плаваем там. Приходиться делать вылазки, — Чарльз обернулся через плечо, словно учуяв что-то неладное.
Эрик принюхался: море было спокойным, только где-то неподалеку плавал сонный косяк рыб, дразня вкусовые рецепторы.
«Твои сородичи не будут в восторге от того, что ты тратишь драгоценное лекарство на бешеную акулу».
Хотя Эрик и не говорил вслух, Чарльз уловил насмешку.
— Я далеко не во всем согласен со своими братьями. Им не стоит устраивать эти глупые бои.
«Бунтарь-пацифист? Ты не выглядишь таким уж героем, больше похож на домашнего мальчика».
Чарльз булькнул и закатил глаза.
— Морской Бог, я спорю с человеком-акулой, который вторую луну находится в море, а уже разбирается в русалках!
Он, наконец, убрал руку от затянувшейся и переставшей кровоточить раны и подплыл к разодранному боку акулы. Из сумки показалась толстая костяная игла и прочный жгут нитки.
«Эй-эй, ты серьезно собрался зашивать меня этим?! Да оно же толщиной с мой палец!»
Эрик дернулся, отпихивая русала с его опасными медицинскими инструментами.
— Успокойся. Ты когда-нибудь работал с акульей кожей? Она очень плотная и состоит из мелких чешуек. Я смогу проколоть ее только такой иглой.
«Ты ведь никогда раньше не зашивал акул, откуда такие познания о нашей коже? Оставь все, как есть. Или просто воспользуйся этой водорослью, и закончим на этом».
— Ты слишком большой, чтобы всерьез бояться иголок. Поверь, Эрик, ты даже не почувствуешь ее. Твоя шкура слишком толстая.
Акула недовольно дернула плавником, не стянутым веревкой. Играть труса перед получеловеком-полуселедкой не хотелось, но и никакого удовольствия перспектива не вызывала.
Черт с ним. Он хотел жить, чтобы увидеть, как Шмидт сдохнет в муках от его рук. Он потерпит какую-то иглу, даже если она толщиной с половину его мизинца.
«Шей».
Не в первый раз, в конце концов, с его телом, пусть и акульим, будут проделывать что-то неприятное.
Чарльз какое-то время нерешительно покрутился у него перед мордой, сомневаясь в своих действиях, и ничего не сказав, все-таки вернулся к пострадавшему боку «пациента». Ему действительно раньше не приходилось заботиться о раненых хищниках. Но прочная акулья кожа после Большой Охоты или Боев шла на шитье сумок, поясов, веревок и других, нужных в быту, вещей. Так что Чарльз умел работать иглой. Разница была лишь в том, что обычно кожа была отдельно от акулы и не дергалась…
Порез был глубоким и длинным. Пришлось потратить всю лечебную мазь, чтобы втереть в разорванные ткани. Эрик не шевелился и ничего больше не говорил, предоставив русалу самому решать, что делать.
Несколько стежков прошли нормально, стянув края раны. На последнем Чарльз с трудом проколол грубую чешую, но потом игла вошла так легко, что он не успел отдернуть руку. Проколотый палец заставил русала охнуть и отдернуться.
— Проклятье! С русалками гораздо проще. А людская кожа, наверно, и вовсе тонкая? Эрик?
Чарльз обернулся как раз вовремя: в том самом месте, где он только что был, яростно клацнули челюсти.
«Эй, спокойно-спокойно!»
Он отплыл в сторону, глядя на то, как огромная акула дергается в сетях и щелкает зубами, пытаясь дотянуться до жертвы. Пары капель крови было достаточно, чтобы взбесить голодного хищника, и сознание человека отступило под натиском инстинктов.
— Морские боги…
Чарльз потянулся пальцами к виску, чтобы лучше сосредоточиться и привести Эрика в себя. Кровь из царапины все еще сочилась, продолжая разжигать акульи голод и ярость. Сеть в двух местах развязалась, и ее лохматые концы болтались в воде, вынуждая Чарльза поторопиться.
«Послушай меня, ты должен быть сильнее…»
— Чарльз! Что ты здесь делаешь?
За шумом и вибрацией, которые создавал Эрик, Чарльз не услышал приближения других русалок. Старейшина и двое его помощников плыли с оружием к акуле, рвавшейся из сетей.
«Стойте там!»
Русалки замерли, повинуясь мысленному приказу телепата. Лицо Старейшины исказилось от гнева. Он долго терпел эти непокорные выходки, на многое закрывая глаза (Чарльз все-таки был полезным членом стаи). Но сегодня молодой мутант перешел всякие границы: применил телепатию к Старейшине, помог какой-то акуле-оборотню, усыпив охранников, и снова Старейшина с помощниками застыл в толще воды, не в силах пошевелиться. Если так будет продолжаться — стая поймет, что даже их Глава не имеет власти над телепатом, и все закончится плачевно для них обоих.
«Мое терпение — не бескрайний океан, Чарльз! И на сегодня оно исчерпано. Я требую, чтобы ты сейчас же отпустил нас и дал закончить начатое. Тебя же ждет наказание за нарушение нашего договора».
Голос Старейшины звенел в голове Чарльза гневной сталью. Русал и сам знал, что перегнул палку, но в сложившейся ситуации времени на раздумья было не слишком много. Акула позади бесновалась, и Чарльз опустил пальцы.
Помощники Старейшины дернулись вперед, но были остановлены его коротким жестом. Русал дал Чарльзу последнюю возможность объясниться.
— Я знаю, что не должен был так поступать. Но это не акула! Эрик — человек, и он попал в тело хищника случайно. Я общался с ним телепатически, видел его прошлое. Он разумен и обещал не трогать русалок!
Не обещал, конечно, но, услышав историю про перемещения сознания и постоянно мелькавшие гневные мысли человека о некоем Шмидте, русал был уверен, что Эрик не станет тратить время на погоню за русалками.
Акула яростно вырывалась из сетей, вспенивая воду. Если бы не крепость узлов, приплывшие уже были разорваны на клочки…
Голос Старейшины был так же тверд, как и его мысли.
— Акула учуяла кровь, текущую из твоей раны, и хочет убить тебя. Ее ведут инстинкты, и по нашему следу она доберется до Багряной Долины. Кровь наших собратьев будет на твоих руках, Чарльз, если ты не дашь уничтожить эту тварь.
Чарльз в отчаянии посмотрел на акулу, чей разум заволокло дымкой голода.
— Я могу показать вам, что видел в голове Эрика!
— Все мы знаем, как ты любишь смотреть за людьми на берегу. Это могут быть воспоминания любого из них, — Старейшина недовольно сжал губы.
Он не мог понять этого мальчишку, который готов был подвергнуть опасности всю стаю.
— Послушайте! — Чарльз в отчаянии выставил руки вперед, понимая, что убедить словами русалок не удастся.
Он не знал, что делать… Если Эрик сейчас вырвется — голодный, потерявший немало крови, — то никакие усилия Чарльза не удержат его от намерения разорвать любую жертву на своем пути. И только точный удар по голове или в жабры сможет успокоить взбесившуюся акулу.
— Я достаточно услышал и увидел, чтобы принять решение, Чарльз. Акула умрет и накормит своим мясом наших детей. А о твоем наказании за нарушение правил мы поговорим завтра утром.
Помощники, только и ждавшие знака от Старейшины, поплыли к клыкастой пленнице, перехватывая поудобней заостренные деревянные гарпуны. Каждый из них за свою жизнь забил не меньше десятка акул, и Чарльз понимал, что пары точных движений хватит, чтобы уничтожить и это тело, и сознание, запертое в нем.
Нет, он не будет просто смотреть на убийство! Не в этот раз!
Он потянулся к виску и вскрикнул, отшатываясь. Руку обожгло болью: острая костяная звезда, выпущенная Старейшиной, вонзилась в предплечье. В воду потекла кровь, рану защипало от соли.
В кулаке разгневанного русала был зажат длинный тонкий кинжал. Глава стаи плыл прямо на безоружного Чарльза…
Пять секунд, чтобы принять решение. Помощники уже занесли копья над акулой: одно в голову, другое под жабры, чтобы наверняка. Полминуты мучений и морской хищник умрет вместе со своей тайной. Остановить их — и Чарльз умрет сам. Остановить Старейшину — умрет Эрик.
— Проклятье!
Сознание послало команду еще до того, как пальцы здоровой руки коснулись виска. Видимо, страх и боль придали ему сил, позволив телепатии работать без физического контроля.
Русалы замахнулись… и заточенные концы гарпунов прошлись по косой, разрезая веревки, сдерживающие акулу. Чарльз еле увернулся от кинжала, и только то, что Старейшина отвлекся, позволило молодому русалу ускользнуть.
«За мной Эрик! Плыви за мной!»
Чарльз промелькнул прямо перед мордой акулы, рискуя быть укушенным и попутно вытаскивая из раны костяную звезду. Струйка крови, подгоняемая волнами от его плавников, достигла носа хищника. И уже ничем не сдерживаемый, он рванулся следом за жертвой, мелькавшей прямо перед носом своим ярким хвостом.
Эрик не слишком доверял доморощенному русалочьему ветеринару, но выбора не было. Рваные бока надо было зашить и воспользоваться любой предложенной помощью. Вряд ли Шмидт и Фрост, поставившие на нем свой извращенный эксперимент, захотят добровольно вернуть его назад. Зато Чарльз мог бы попытаться. Дело за малым: уговорить селедку сотрудничать.
Боли и в самом деле не было, хотя Эрик ощущал, как толстая игла прокалывает чешую. А потом Чарльз охнул, и что-то произошло, потому что его пострадавшего во время боя носа коснулся самый вкусный запах на свете. Он вспомнил, что чувствовал его, пока был в клетке с другими русалками. Но тогда Эрик был сыт и здоров, а противники вызывали лишь бешенство и желание уничтожить.
Сейчас все было иначе. И прежде, чем Эрик смог остановить себя и свои зубы, он почти укусил Чарльза.
А потом все заслонила кровавая пелена…
Чарльз? Кто это? Перед ним было восемьдесят килограмм вкуснейшего мяса и самой сладкой во всем океане крови. И все, о чем он мог думать сейчас, это собственный голод, который утолить могла только эта полурыба.
В голове смутно проплыл чужой голос, но Эрик не смог разобрать слова. Да и разве может акула понимать чьи-то слова? Нет. Только инстинкты. А они сейчас были сильны и отчетливы, как никогда.
Слева появились еще две жертвы. От них не шел такой сильный запах, но акула и так знала: они на вкус будут столь же хорошо. Только бы вывернуться из этой проклятой сети, стягивающей плавники. Тело акулы, такое плавное, не давало извернуться, чтобы укусить. Хотя они так близко, тыкали в его сторону какими-то палками. Челюсти клацнули в нескольких метрах, яростно захватывая воду, в которой невесомыми частицами еще парили капельки русалочьей крови.
А потом запах окружил со всех сторон, совершенно сбивая с толку. Сеть, только что стягивающая тело, разорвалась и спала. Перед мордой мелькнул яркий хвост, и Эрик рванулся за ним изо всех сил, чтобы схватить, разорвать и проглотить, утоляя животный голод внутри.
Сначала Чарльз просто плыл вперед, желая увести Эрика подальше от Старейшины и Багряной долины. Он не мог напасть на своего вожака, того, кто всю жизнь оберегал его, пусть и не разделял миролюбивых взглядов Чарльза, и относился с настороженностью к его дару. Но телепат нарушил их соглашение, и последнее, что он успел уловить в оставшемся позади сознании Старейшины, — горечь и злость от предстоящего решения по поводу Чарльза. Сердце русала сжималось от дурного предчувствия, но времени на страх за свою дальнейшую судьбу в стае сейчас не было… Акула чуть ли не хватала за плавник.