Когда они въезжают в Тренировочный центр, Квинт подхватывает девочку на руки и осторожно ставит на землю.
— Ты просто красавица!
— Да, — вторит ему Сакса. — Ты очаровательна. Жаль, что мне не пришла в голову идея с раскраской, — добавляет она с толикой сожаления.
Сопроводитель и стилисты склоняются над Сцин, словно заботливые родители. И хотя Эска не нуждается в их заботе, ему становится обидно. Он уходит до того, как они перестанут восторгаться девочкой.
Луций, один из помощников Саксы, провожает его на одиннадцатый этаж. На выходе он хлопает Эску по плечу.
— Ничего, ты еще покажешь себя. Организаторы смотрят не только на красоту, но и на способности. Так что покажи им, ладно?
Из-за писклявого капитолийского акцента слова сочувствия звучат насмешкой.
***
В капитолийской мягкой кровати отлично спится. Эска просыпается полностью отдохнувшим и некоторое время лежит, глядя в огромное окно. Солнце заливает лучами Капитолий. Небоскребы и острый шпиль башни вдалеке делают город ненастоящим, словно вырезанная из картона игрушка. Эска хотел бы прогуляться по этому кукольному городу, но трибутам не позволяют покидать пределы Тренировочного центра. Считается, что у них и так много дел.
За завтраком становится ясно, что Квинт делает ставку на Сцин. Трибуты из Одиннадцатого так редко оказываются в центре внимания, что сопроводитель рад даже малой его толике.
— Нужно будет подновить краску. Сделать ее не такой яркой, но чтобы твоя кожа имела золотистый оттенок.
— Тогда на арене ее будет проще заметить, — говорит Эска неожиданно для себя, и все оборачиваются с таким видом, словно забыли о его присутствии.
Эска поясняет:
— Вы привлечете к Сцин внимание противников. Даже если открытым останется только лицо, яркое пятно будет отличной мишенью.
Девочка бледнеет.
— Что ж, — говорит Квинт неуверенно, — пожалуй, это так. Похоже, ты более-менее готов к арене?
Он говорит это только из вежливости, Эска уверен. Сопроводитель видит перед собой неспособного к бою трибута. Некрасивого и даже без изюминки. Квинт говорит с Эской, но смотрит сквозь него.
Возмущение придает Эске храбрости. Ему хочется ответить резко и хлестко, чтобы стереть с лица Квинта равнодушно-участливое выражение. Но вместо этого он говорит тщательно выверенным тоном:
— Может, я готов больше, чем вы думаете.
Выходя из комнаты. Он чувствует пристальные взгляды всей команды. И хотя ему все еще страшно, Эска дает себе слово: как бы тяжело не пришлось на арене, без боя он не сдастся. Это будет назло не Квинту, а собственному страху.
***
На общей тренировке он рассматривает своих соперников подробнее, особенно профи. И высокие же они… Эска едва достает макушкой до плеча самому низкому из них.
Кто-то из профи смотрит на него полупрезрительно и демонстративно направляется к зоне с тяжелым оружием. Запугивание противника — самый распространенный прием.
Сцин ходит за Эской хвостиком, но тот оставляет ее одну и направляется к секции метательного оружия.
Это, пожалуй, единственное умение, которое может ему пригодиться. В Одиннадцатом дистрикте не бывает оружия, запрещено держать его дома, но отец тайком учил Эску и Ащура метать нож в стену.
Мастерство никуда не исчезло. Эска легко поражает десяток мишеней, и инструктор впечатлен.
— Попробуй это, — предлагает он, протягивая метательные звезды. — На арене бывает разное оружие.
Держать в пальцах плоский предмет вместо рукояти непривычно, к тому же они чуть легче, чем ножи, которые Эска метал до этого. Тренер показывает, как нужно бросать звезды, чтобы при этом не порезаться об острые лучи.
Первая звезда уходит в «молоко», но Эска быстро приноравливается к новому оружию.
Может, ему не хватает силы профи, но он сможет убить их на расстоянии, если достанет оружие.
— А ты опасный противник.
Голос за его спиной звучит неожиданно. Позади стоит трибут из Второго. Для своего веса он движется достаточно тихо, раз Эска не заметил его приближения. Он улыбается дружелюбно, глядя на мишень.
— Ударить с такого расстояния… Ловко.
— Профи мог бы лучше.
Ответ звучит резко, Эске не нравится ни тон, ни улыбка трибута — такая, словно они друзья, встретившиеся на улице. Но он не обижается.
— Мог бы, — признает он весело. — Но не таким маленьким предметом. Скорее уж этим.
Он машет рукой, указывая на соседнюю секцию, где профи из Четвертого заносит для удара тяжелое копье. Две пронзенные мишени уже валяются на полу.
Эска не знает, как себя вести с этим парнем. Он скользит взглядом прочь и замечает, что остальные трибуты следят за ними, многие исподтишка, а двенадцатилетний мальчик из Восьмого — открыто, изумленно тараща глаза. Эска понимает, что выглядят они вызывающе: трибутам не запрещают общаться друг с другом, но раньше это никому и в голову не приходило. Он не знает, как себя вести, и оттого смущается и злится на парня, привлекшего к нему столько внимания.
А тот, похоже, не замечает ничьих взглядов.
— Я Марк Аквила, из Второго.
Эске кажется, что парень сейчас протянет руку, но тот только смотрит.
— Ты из Одиннадцатого, я помню. Эска Маккуновал. Не знал, что в Одиннадцатом готовят профи.
— Я не профи.
— Но справляешься не хуже.
Он берет одну из метательных звезд и внимательно рассматривает.
— Странное оружие. Никогда с таким дела не имел. На арене у тебя будет преимущество.
— Не боишься, что одна из них полетит в тебя?
— Рано или поздно чей-то удар да прилетит.
Марк кидает звезду в мишень, но неудачно, слишком сильно.
— Это оружие не для тебя, — говорит какой-то юноша, подходя к ним. — Слишком маленькое.
Он оборачивается и смотрит на Эску. Тот сразу вспоминает это изящное, немного женоподобное лицо. Сервий Плацид из Второго дистрикта, победитель прошлых Игр. Человек, переживший всех соперников.
— Обмениваешься опытом, Марк? Или выведываешь секреты?
Юноша улыбается Эске, но в этой улыбке ни капли дружелюбия, только пренебрежение.
Марк торопится представить их друг другу.
— Сервий, это Эска Маккуновал из Одиннадцатого.
Плацид оглядывает Эску оценивающе. Наверное он ждет, что мальчик опустит взгляд, но тот вскидывает подбородок и смотрит в упор.
В жизни Сервий еще красивее, чем на экране. Во время прошлых Игр у него было много спонсоров, которые помогли ему выжить на Арене, но Плацид доказал, что отличается не только красотой. Казавшийся изнеженным юноша прекрасно владел оружием.
Темные глаза Плацида обращаются к мишени, он сводит тонкие брови в притворной озабоченности.
— Неплохо. Очень неплохо для мальчика из сельскохозяйственного дистрикта.
Он кажется немного удивленным и очень заинтересованным.
— Тебя учил этому твой ментор, Эска?
— У меня нет ментора, — отвечает тот нелюбезно.
— Значит, у Марка все еще есть шансы?
Он быстро касается плеча своего трибута. Тот, в отличие от Плацида, смотрит смущенно. Ему явно не нравится тон ментора и его взгляд — словно на вещь.
Плацид с радостью убил бы меня сейчас, думает Эска. Если бы мог, и если бы это повысило шансы Марка на победу.
Плацид наклоняется к своему трибуту, но Эска все равно слышит его отчетливый шепот:
— Не сближайся со своим противником. Это не пойдет тебе на пользу.
— Мы просто поговорили, — огрызается Марк, и пальцы Плацида впиваются в его плечо. Секунду они смотрят друг на друга, один со смущенным вызовом, другой — требовательно. Марк опускает глаза первым, и Сервий отпускает его. Он уходит, больше не глядя ни на кого.
Марк кивает Эске.
— Увидимся.
— Увидимся, — эхом откликается Эска.
Увидятся, конечно. На арене будет трудно друг друга избежать.
***
Поздно вечером Эска возвращается из тренировочного центра. Остальные трибуты уже разошлись по своим этажам, и у лифта стоит только Марк.
При виде него Эска замедляет шаги. Он думает, не вернуться ли ему в спортзал и переждать, пока Марк не уедет. Но бегство будет выглядеть до невозможного глупо, к тому же Марк его замечает. Он снова улыбается, а за его спиной расходятся дверцы лифта.
Эска прежде всего замечает форменный комбинезон безгласых, местных слуг и рабов. И только потом — капли красного на нем. Он еще не понимает, что происходит, а мозг уже посылает сигнал тревоги.
Предупредить Марка он не успевает, но тот, видимо, понимает все по его лицу.
Время для Эски замедляется, кажется, что Аквила оборачивается невозможно долго. Быстрей, хочется его поторопить. Ты же не успеешь. И я не успею, понимает Эска, видя, как безгласый вскидывает руку с зажатым в ней ножом. Острие направлено под лопатку Марка.
Но трибутов Второго не зря называют профи. Эска успевает подумать, отреагировал бы он сам так четко, не растерялся бы, увидев блеск ножа в опасной близости от своего тела. Марк не успевает перехватить нож, только подставить руку, чтобы острие не вошло в бок. Лезвие вспарывает кожу.
Безгласый выпадает из лифта и бросается на Марка. Скорее всего, он видит свидетеля, но не принимает Эску всерьез или хочет заняться им после того, как расправится с более сильным противником.
Этот лишенный языка — сильный мужчина и тренирован не хуже. Профи или нет, Марк моложе, легче и слабее. Он может оказать сопротивление, но Эска вдруг с отчетливой ясностью понимает, что Аквила не выстоит в борьбе против этого человека. И, тем не менее, Марк принимает вызов, берет в захват руку с ножом и пытается ее вывернуть. Он и его противник спотыкаются и падают.
Эску охватывает ступор. Он не представляет, что делать в такой ситуации. Как ведут себя капитолийцы, если на них вдруг нападет безъязыкий раб?
Охрана, думает он. Или кто-то из тренеров… Но вторые ушли, а первых он ни разу не видел. Наверное, здесь есть камеры, через которые наблюдают за трибутами, но пока помощь придет, бой будет кончен.
Эта мысль подстегивает Эску, и он вихрем бросается обратно в спортзал.
Дерущиеся не замечают этого: безгласый прижимает Марка к полу и пытается сжать руками его горло. Получается плохо: мальчик, как может, сдерживает его руки. Перед лицом Марка — оскаленный рот безгласого, отчаянные глаза. Мышцы рук ноют от напряжения и понемногу слабеют. Чувствуя это, безгласый с утроенной силой стискивает пальцы в последнем порыве задушить врага. В глазах Марка скачут красные пятна — и вдруг ему в лицо брызжет настоящим красным, жидким и горячим.
В глазах безгласого — изумление и обида. Он отпускает Марка и хватается за горло, пальцы успевают пробежать по твердому клыку метательной звезды, прежде чем жизнь покидает тело.
Кровь хлещет из перебитой артерии, но безгласый этого уже не ощущает. Он лежит рядом с Марком, его глаза смотрят мимо трибута.
Одежда Марка теперь тоже в крови. Он касается намокшей ткани на груди и оборачивается.
Эска стоит в дверях тренировочного зала, слишком далеко, чтобы разглядеть выражение его лица, но достаточно близко, чтобы заметить метательные звезды у него в руках. Он прихватил несколько, и одну до сих пор держит наготове.
Он мог бы и меня убить, думает Марк. Я сейчас легкая добыча. Но мысль не трогает его по-настоящему, он чувствует слабость и усталость.
Эска идет к нему. Молча бросает звезды на пол и протягивает Марку руку. Тот хватается за нее с благодарностью. Когда он встает, ноги скользят в натекшей луже крови, и Эска подставляет плечо.
— Порядок? — спрашивает он, и Марк машинально отвечает:
— Порядок.
Хотя оба они не в порядке, обоим кажется, что все это сон. Слишком быстрой и невероятной была битва.
— Ловко ты его, — замечает Марк.
— Ага.
Эска мог бы сказать, что он сам не ожидал такой меткости, но ему приходится молчать: в горле копится горечь, подкатывает тяжелый комок.
Я убил человека, думает он. Я впервые убил человека. Перед глазами Эски снова встает сцена: росчерк летящей звезды, бьющий из артерии фонтанчик крови, когда металл врезается в тело, и чувство ликования, ощущение победы.
Но сейчас ликования нет, наоборот, при одном взгляде на мертвое тело становится тошно.
Марк обнимает его за плечи, прижимая к себе, и Эска его не отталкивает. Сейчас он нуждается в тепле Аквилы. В тепле любого человека, который разделит с ним этот кошмар.
Двери лифта распахиваются снова, и мальчишки резко оборачиваются на звук, готовые дать отпор хоть десятку нападающих. Но из лифта выходят миротворцы. Старший из них хватает Марка за плечо.
— Ты ранен? Нет? Вы оба в порядке?
— Мы в порядке, — отвечает Марк за обоих. — Это его кровь. Он набросился на нас…
Но его уже не слушают, миротворцы переворачивают тело. Один из них осторожно дергает засевшую в плоти метательную звезду, что снова вызывает кровотечение.
Тот же человек, что спрашивал их, подталкивает мальчиков к лифту.
— Поднимайтесь наверх. Эй, проводите трибутов.
Они входят в лифт вместе, все еще держась друг за друга. Но на втором этаже отправленный с ними миротворец осторожно расцепляет их руки.
— Спасибо, — сипит Марк. Горло начинает болеть, слово дается ему с трудом. — Ты мне жизнь спас.
Эска не думал об этом в таком ключе, но машинально откликается:
— Всегда пожалуйста.
На этот раз он даже отвечает на улыбку Марка.
***
— Как хорошо, что есть записи с камер слежения!
Квинт не может усидеть и мечется по комнате.
— Такой материал! Трибут останавливает мятежника! Трибут спасает своего соперника!
Он произносит эти слова медленно и со вкусом, будто цитируя газетные заголовки.
На Эску все это не производит впечатления. Он сидит на диване, по одну сторону от него — Сакса, по другую — врач. В медицинской помощи Эска не нуждается, но успокоительное доктор ему предложил. Капли с резким запахом действуют сразу, и Эска уже плывет на волнах дремоты. С большим удовольствием он сейчас лег бы в постель и забылся сном, но Квинт и стилисты жаждут услышать подробности. Как он убил безгласого? Почему спас соперника? Давно он пользуется метательным оружием? Это так оригинально!
Глаза у всей команды горят предвкушением. Без сомнения, эта история привлечет к ним пристальное внимание.
— Что он вообще там делал? — спрашивает Эска.
Его сопроводитель небрежно машет рукой.
— А… Наверное, пытался сбежать. Этим предателям только дай возможность..
Новость кажется Эске неожиданной. В Панеме есть предатели?
— Собственно, все безгласые — мятежники. Им отрезают язык в наказание за измену. Квинт удивленно качает головой.
— Не знаю, чего им не хватает. А этот был особенно диким. Все-таки тут плохая охрана, — заканчивает он возмущенно. — Ты мог пострадать!
Он пристально смотрит на Эску, врач качает головой.
— Он не ранен.
Сопроводитель берет Эску за плечо.
— Я горжусь тобой. Мы сможем использовать эту историю тебе на пользу. И то оружие, которое ты использовал… Никогда такого не видел. Метательные звезды — это так…
— Так оригинально, — поддерживает Сакса. Она смотрит на Эску, словно уже прикидывает его новый образ.
— Мы сделаем их твоей визитной карточкой, — подтверждает его мысли Квинт. — Трибут с индивидуальностью — это хорошо.
Эска кивает, не вслушиваясь. Стоит ему прикрыть глаза, как он видит убитого безгласого. Но радости от победы не осталось, только тоска и чувство вины перед погибшим человеком.
***
На следующее утро в общей столовой трибуты исподтишка разглядывают Эску. Кажется, даже безгласый прислужник за раздаточным столом не сводит с него взгляд.
Может, он осуждает меня за то, что я сделал с его товарищем, думает Эска. Может, я убил его друга.
Но я ведь за этим здесь, напоминает он себе. Чтобы убивать.
Других трибутов, возражает внутренний голосок. Не людей.
Малиновый джем, поданный к завтраку, напоминает Эске кровь, и он отодвигает вазочку подальше.
Этой ночью он внезапно проснулся, разбуженный то ли кошмарным сном, то ли своей мыслью: я не буду убивать на арене. Это Эска решил твердо. Он не станет ввязываться в открытый бой, если его не вынудят. Он убил одного человека, и ему это не понравилось.