— Я Уилл Тернер. Она меня знает.
Охранник заглянул за дверь и, спросив разрешения, впустил Уилла в палату.
— Доброе утро, агент Ласс. — Женщина лежала на больничной койке с перебинтованной грудью и плечом и при его появлении слегка улыбнулась разбитыми губами. Пуля едва не задела легкое, и ей повезло, что медики приехали так быстро. — Я же говорил, будьте осторожнее.
— Я редко слушаю чужие советы, — прохрипела она и тяжело вздохнула. — Спасибо за цветы.
Уилл поставил букет в свободную вазу к остальным. Красные розы точно были от Джека, белые лилии от Аланы, он даже видел карточку, написанную ее почерком. Он специально следил за больницей, чтобы зайти после того, как схлынет основной поток посетителей.
— Не за что. Если бы я распознал намеки Мэтью раньше, вам бы не пришлось лежать здесь. — Он встал возле окна, спрятав руки в карманы.
— Если бы не ваш поздний звонок, он бы убил меня прямо в постели.
— Боюсь, в этом есть и моя вина. Мои вопросы вчера могли натолкнуть его действовать быстрее.
— Бросьте. Я теперь ваш должник.
— Дважды.
— Да, — она кивнула, — уже дважды. Как доктор Лектер? Расстроен тем, что я выжила в очередной раз?
— Доктор Чилтон забрал все его книги и рисунки. Расстроен? Вряд ли. Унижен? Кто знает. Сегодня его ждут допросы и новые обвинения.
— Он их не боится.
— Нет, — покачал головой Уилл. — Видели уже?
На ее прикроватном столике лежал свежий выпуск Нэшнл Тетлер под заголовком «БАФФАЛО БИЛЛ И ЕГО ОБЪЕЗЖЕННЫЕ ТЕЛКИ. НАЙДЕНА ПЯТАЯ ЖЕРТВА МАНЬЯКА».
— Да. И зацепка по Фредерике Биммель зашла в тупик. Наши агенты обнаружили, что его зовут Джейм Гамб, они даже дружили. Мы выслали ориентировки по всем каналам, но он как сквозь землю провалился. — Она скривилась от боли в груди, прижав ладонь к одеялу. — Мы что-то упустили, и я не знаю, что. Бюро выкинуло меня из расследования на неделю, и в это время он сможет найти себе еще одну жертву. Черт! Ненавижу.
Уилл услышал то, что ему нужно, подошел к Мириам и утешающе сжал ее руку.
— Запомните, вы не виноваты. Люди умирают каждый день, и вам просто физически не спасти каждого.
Она зло глянула на него и выдернула ладонь.
— Вам откуда знать?
— Давным-давно я работал полицейским и был на вашем месте. Чувство вины чуть меня не убило. Вы и так пожертвовали ради службы многим: нормальными отношениями, семьей, собственной безопасностью. Поймите, Бюро как машина, которая все время требует топлива. Вам ее не накормить, Мириам. Только погибнете, стараясь.
Они помолчали, а затем она сглотнула и устало прикрыла глаза.
— После того, как меня выпишут, можно я зайду к вам еще раз? Насчет дела. Обещаю, в этот раз будет все официально.
— Конечно. До свидания, агент Ласс. Постарайтесь не умереть за эту неделю.
— Постараюсь, — Мириам слабо улыбнулась.
Когда он прибыл на работу, его вызвали в кабинет директора.
— Как наш главный пациент?
— В полном здравии. — Уилл присел на стул напротив Чилтона, витая в своих мыслях и задумчиво осматривая его кабинет. — Хотите, чтобы я вернул ему книги?
— Нет, — тот покачал головой. — Я хочу, чтобы завтра ты и Барни оба были на смене. Ты понадобишься мне днем.
— Что-то случилось? — вернувшись в реальность, Уилл заметил, что Чилтон нервно постукивал ручкой по столу от возбуждения.
— Официальное заявление начнут крутить с шестичасовых новостей, но, я думаю, вам, мистер Тернер, я могу доверить информацию раньше. Пропала Кэтрин Мартин, дочь сенатора Мартин. Вчера она припарковала машину возле дома, но в квартиру так и не вошла.
— Дочь сенатора Рут Мартин из штата Теннеси? — Уилл помнил ее по решительным выступлениям против женской дискриминации в сферах правопорядка. Кажется, в последние годы она даже добилась равной пенсии и полной оплаты декретного отпуска женщинам-офицерам.
— Именно. — Чилтон буквально светился от радости, будто настало Рождество.
— Это Баффало Билл?
— Девчонка полностью подходит под типаж его жертвы. Более того, соседи видели синий грузовик возле ее дома.
— Плохие новости.
— Не для нас. — Чилтон сложил руки на столе в замок и наклонился вперед, напоминая продавца фальшивого золота на рынке. — Завтра с самого утра будь готов транспортировать Лектера в Мемфис, проинструктируете с Барни охрану, и будешь свободен до вечера. Оплата дополнительных утренних часов двойная.
Уилл едва удержался, чтобы не спросить, а не идиот ли он? Ответ был очевиден.
— Сенатор Мартин хочет поговорить с Лектером?
— Еще нет. Она все еще верит агенту Джеку Кроуфорду и его команде, но я уже позвонил ей и предложил свои услуги. Зная ее, как только она в них разочаруется, то быстро возьмет дело в свои руки.
— Думаете, он что-то знает?
— Не знаю, а уверен. Я слышал, о чем они говорили с агентом Ласс, он сказал, что у Баффало Билла двухэтажный дом. Он знает, где его найти.
Уилл устало потер веки, пока не выступили красные и черные пятна перед глазами. И почему Чилтон рассчитывал, что тот поделится информацией? И где гарантии, что это не будет развесная лапша на уши? Либо он совсем не понимал, кого держит на цепи, либо был слишком уверен в собственных силах. С Лектером оба варианта грозили серьезными последствиями.
Уилл сам хотел съездить в Теннеси, чтобы поговорить с родителями Фредерики Биммель, но Чилтон только что испортил ему все планы. Он посмотрел на директора — карие глаза, веснушки, красные пятна на щеках от близко расположенных к коже капилляров, и темно-красная шапочка волос, лежащая на голове, как дурацкий парик. Уилл не впервые думал о том, чтобы убить невинного человека, но впервые этому желанию было так трудно не поддаться. Глупость должна быть наказуема.
— Конечно.
— Вот и прекрасно. Вы свободны, мистер Тернер.
Итак, ему оставалась в Балтиморе от силы пара дней, иначе он рисковал раскрыть свое прикрытие. Агент Ласс наверняка упоминала его имя при Алане или Джеке, кто-то из агентов очень скоро устроит ему визит, и тогда все кончится очень кроваво. На этот экстренный случай Уилл возил с собой в машине сумку с одеждой, паспортом и деньгами. Но сперва ему нужно было поговорить с Лектером.
Вернувшись на смену, Уилл впервые ощутил на себе, что такое порхающие бабочки внизу живота.
— Здравствуй, Алан.
Временная замена Мэтью — добрый и счастливый Алан — пациент из отделения хронических заболеваний с диагнозом гебефренической шизофрении, увидев Уилла, захлопал в ладоши.
— Драсьте, мистер! Как ваши дела? Доктор говорит, всегда надо спрашивать, как дела.
— Все в порядке. Тебя никто не обижал?
— Нет. Но мистер Миггз сегодня покакал перед своими гостями. Доктор был так зол, что связал его и оставил в камере, — Алан наклонился и добавил шепотом, — но там он снова обкакался. Его увели в ванну.
— Понятно. Возвращайся к себе в комнату, Алан.
— Такточн!
Юноша утер слюни и с радостью побежал наверх, напевая какую-то мелодию, а Уилл тем временем переоделся в больничную одежду. Вскоре Барни вернулся, сдал ему смену и ушел.
Десять вечера. Его вызвали помочь сделать инъекции буйным на втором этаже. Одиннадцать. Охранники наверху досмотрели матч по бейсболу и сделали обход. Двенадцать. Крики с потолка стихли.
Час ночи. Уилл открыл глаза, вынырнув из успокаивающего леса своих мыслей, и пошел в раздевалку. Ящик Мэтью был вскрыт полицейскими еще утром, и дверца осталась нараспашку. Он взял ключи с бейджика, поднялся к охране, где на их посту в щитке вырубил нужные переключатели. Один охранник разгадывал кроссворд, другой смотрел шоу по телевизору, и, стоило ему показаться, они кинули на него взгляд и вернулись к своим занятиям.
Уилл спустился вниз. Экран монитора показывал лишь помехи. Позади шкафчика с медикаментами он разъединил похожий на телефонный шнур. У него было около двух часов до следующего обхода.
Пульс в ушах стучал, как барабаны войны, и, возможно, его ассоциация была даже слишком правильной. Собравшись с духом, он неспешно прошел к стеклянной камере и встал напротив. Лектер стоял к нему спиной, положив руку на пустой стол.
— Ты не торопился.
— Хотел, чтобы в нашей беседе не было посторонних.
— Камеры?
— Выключены.
— Умный мальчик. — Ганнибал развернулся медленным, грациозным движением. Уилл задавил инстинктивное желание тут же сбежать, покачал головой и притворно вздохнул, снимая очки и убирая их в карман. Больше не было нужды в маскировке.
— Я ожидал более изощренного оскорбления.
— Это не было оскорблением. Если припоминаешь, ты так и не назвал своего настоящего имени, — послышался мягкий упрек.
— Назвал.
Ганнибал моргнул и коснулся кончиком языка верхней губы ровно посередине, словно попробовав воздух на вкус.
— Уилл, — произнес он сильным, глубоким голосом, будто вложив не просто смысл, а множество смыслов, и все они переплелись друг с другом, как клубок змей.
— Ганнибал.
Лектер прикрыл глаза от удовольствия.
— Из всех наших встреч, которые я сохраню в своем дворце памяти, я навсегда запомню этот момент и твой голос, произнесший мое имя.
Уилл знал, что их игра не будет честной, но неожиданно этот удар попал в самое сердце. Лектер знал его слишком хорошо.
— Я сомневался, что ты будешь мне рад. После стольких лет.
— Напротив. Всего четыре года ожидания, чтобы увидеть тебя. Ничтожная цена, я был готов заплатить намного больше. — Он склонил голову с явным любопытством. — Ты попрощался со мной. Позволь спросить, что изменило твои планы?
— Абигейл.
— А-а. Наша девочка наконец-то с тобой связалась. Я уже давно не получал от нее писем, это потому что ты ее попросил?
— Да. Ты помог ей разыграть самоубийство.
— Всего лишь дал совет нуждающемуся.
— Ты мог сказать мне, — горько произнес Уилл. — Я бы никогда ее не выдал.
Ганнибал сложил руки за спиной и заметил более холодно:
— А ты мог доверять мне чуть больше, но что толку в сожалениях? Я обещал Абигейл, что ее тайна будет со мной в безопасности. Я обещал тебе, что твои секреты умрут вместе со мной. Я держу свое слово.
Скрытые обвинения со вкусом вины. Уилл печально усмехнулся:
— В отличие от меня. Я так часто повторял в письмах «прощай», и вот я здесь.
— И я очень этому рад.
Уилл встретился с ним взглядом.
— Забавно. Я ни разу не слышал, чтобы ты открыто злился или радовался. Но сейчас я почему-то уверен, что ты сказал правду.
— Я всегда говорил тебе только правду, Уилл.
— И талантливо недоговаривал.
Они некоторое время молчали. Письмо Абигейл два месяца назад свалилось на него как гром среди ясного неба. Это точно была она, ее почерк, марки из почтовой службы Парижа. Почему она доверилась Лектеру, а не ему? Почему она сбежала? Уилл знал ответы на свои вопросы. Они были семьей, а семья должна быть вместе, чего бы это ни стоило. Она захотела бы вытащить Ганнибала. Уилл бы на это не пошел.
Он вздохнул и решил зайти с другого края:
— Как давно ты узнал?
— «Знать» не совсем верное слово.
Лингвистические ловушки, в это он мог поиграть. Они улыбнулись друг другу, как акулы через аквариум.
— Ладно. И что меня выдало?
— Дело не в присутствии, дело — в дефиците. За сильной химией я не чувствовал запаха твоего тела. Ты не задавал вопросов. Не приходил ко мне. Не спрашивал никого обо мне. Ты был осторожен, и у меня не было доказательств, только лишь догадки. С тем же успехом тебя могли подослать ФБР или сам Чилтон, а я не действую наугад.
— Ты мог спросить… не знаю, что-нибудь провокационное. На что я бы точно среагировал, уверен, ты думал об этом.
— Думал, — легко согласился тот.
— И?
— Я был слишком… заинтересован в результате. — Ганнибал сделал несколько шагов к стеклу. — А как насчет тебя?
— Хочешь спросить, разочарован ли я?
— А ты разочарован?
Уилл окинул его внимательным взглядом, начав со статичных деталей: широкие прямые плечи, идеально ровная осанка, аккуратно уложенные волосы. Константа. То, как Ганнибал чуть склонил голову набок, как двигалось под кожей его адамово яблоко, как изгибались его губы, когда он говорил — вот, что на самом деле его интересовало. Динамика. Повторяющаяся мелодия движений, каждый раз с вплетением нового мотива, мелодия, которую не исполнить одинаково, даже если повторять раз за разом.
Он не знал, сколько они молчали на этот раз, Ганнибал спокойно ждал его ответа, словно время для него не имело никакого значения.
— Нет, — Уилл облизнул губы, чувствуя, как неохотно признание поднимается из его нутра, где лежало в темноте и покое. — Нет, не разочарован.
— Хорошо. — Лектер слегка расслабил плечи.
Жар прилил к его щекам, и стало тяжелей дышать.
— Ты пришел меня убить, Уилл?
— Рассматриваю этот вариант.
Услышав ответ, Ганнибал изогнул губы в улыбке. Была ли она настоящей, он не мог сказать.
— Есть какие-то сомнения?
— Скорее, вопрос в приоритетах.
— Ах да, — вздохнул Лектер, вспомнив о несущественной детали. — Баффало Билл. Его еще ждет превращение из куколки в прекрасную бабочку.
— Ты знал его раньше?
— Виделись. Один из пациентов приводил его ко мне на прием. Хочешь, чтобы я помог его поймать?
— А ты поможешь? — спросил он без особой надежды.
— А тебе разве не надо вернуться к своей семье? Они наверняка беспокоятся. — Ганнибал повернулся к нему спиной, словно у него тоже были другие дела, и он не собирался тратить ни свое, ни чужое время ради ерунды.
— Молли и Уолтер знают, что обо мне не надо волноваться. И они в безопасности.
Имена сделали свое дело, Ганнибал бросил на него взгляд через плечо.
— В безопасности от меня?
— Скорее от меня. Я не знаю их адреса, но мы иногда созваниваемся.
— Разумно.
Лектер снова развернулся к нему лицом, но это была не победа, а начало нового раунда. Хищник заходил на второй круг рядом с наживкой, в роли которой выступал сам Уилл. Одно неверное движение, и его сожрут, не подавившись.
При обычном раскладе он бы не стал напирать. Он долго и упорно торговался бы с Ганнибалом, пока цена не устроила бы обоих. Уилл не любил сослагательное наклонение: что есть, то есть.
— Хочешь воспользоваться мной, Уилл?
— Твоими знаниями, если быть точным.
— И, получив их, выпорхнешь из этой клетки, оставив меня ни с чем?
Уилл нахмурился и покачал головой, не понимая, куда он клонит:
— Я не буду устраивать твой побег, если ты об этом.
Раздался странный, низкий звук, который он ожидал услышать меньше всего и в котором с удивлением признал смех. Ганнибал потешался над ним.
— Ох, Уилл. Между мной и свободой семь дверей. Три из них хорошо охраняются. Даже если ты будешь на моей стороне, нас обоих наверняка пристрелят. Я не хочу умирать, а ты?
— Тогда чего ты хочешь?
Стоя от него на расстоянии руки, Уилл с ужасом заметил, как зрачки Ганнибала расширились.
— А какая цена будет для тебя приемлемой? Как насчет тех, кого ты любишь? Сердце обожаемой Молли с белыми бобами? Мозги Уолтера с гарниром из грибов в сливочном соусе? Потереть сверху сыр, сбрызнуть сливочным маслом и запечь в духовке, м-мм. Ты принесешь их, Уилл?
Он нервно сглотнул, и Ганнибал, повернув голову к одному из отверстий в стеклянной перегородке, сделал глубокий вдох.
— Мой дорогой, твой страх пахнет как кислое выдержанное вино. Ты правильно поступил, отпустив их. Обычным людям рядом с нами не место. — Он просмаковал запах и уставился на него абсолютно черными глазами. — Моя цена ты.
— Что я?
Ганнибал перевел взгляд сначала на дверь в свою камеру, а затем снова уставился на него в упор.
— Ты хочешь, чтобы я… — его сердце забилось как сумасшедшее, а в горле пересохло. Уилл тяжело сглотнул. — Хочешь, чтобы я зашел? — Ганнибал все еще сохранял молчание, смотря на него голодными глазами. — Зачем? Чтобы… съесть меня? Или изуродовать, как ту медсестру?
— А это имеет значение? — В это мгновение он сделал шаг вперед, а Уилл — шаг назад. Слитно в неведомом танце. Будто они были на одной волне и двигались вместе, не задумываясь. Лектер улыбнулся шире. — Или наш Джейми найдет себе другую телку, чтобы освежевать на лоскуты. Тебе решать, Уилл. Тик-так, тик-так.