Пятница — Ребекка, латинские танцы.
Суббота — выставка/театр/кино
И еще много-много подобных надписей с краткими записями в скобках. «Любит киви», «купить пионы», «любимый цвет — фиолетовый», «живет с собакой и кошкой, Руби и Рози».
Как Уилл и ожидал, после поимки Питера, Ингрем преспокойно продолжил убивать. Но не здесь, не в доме, в этом он был уверен. Скорее всего, Кларк отслеживал их по пути домой, предлагал подвезти после шапочного знакомства. Пара свиданий — все, что нужно было Ингрему, чтобы втереться в доверие, после чего девушки быстро исчезали.
Всегда одинокие, незамужние, живущие без семьи и близких. Отчаянно ищущие нормальных отношений, и пусть парень улыбался уж слишком много, все это можно было списать на то, что он хотел понравиться.
Уилл достал из сумки инъекционный пистолет, который одолжил с работы — арка охранников не считала пластмассовый корпус, а ребята уже пару дней пропускали Уилла без досмотра. Благо, хоть на входе они всегда держали ухо востро, особенно много внимания уделяя молодым медсестрам.
Он поднялся на второй этаж и стал ждать, усевшись в кресло возле окна, чтобы видеть всю улицу. В шестом часу Кларк Ингрем вернулся домой.
— Он с девушкой, — произнес Гаррет Хоббс, появившись совсем рядом. Засохшая кровь на лице и рубашке. Его мертвые белесые глаза смотрели на парочку, целующуюся в машине. Для нее Уилл мог воспользоваться второй ампулой ацепромазина, но только в крайнем случае.
Ингрем вышел из машины, поцеловал девушку еще раз на прощание и махнул рукой. Идеальный джентльмен. Уилл смотрел, как они прощались, и перед его внутренним взором разыгрывались события дня.
Кларк в одежде, больше подходящей библиотекарю: мягкий пуловер под пиджаком и бежевая рубашка, сделал вид, что у него что-то стряслось с машиной и вынудил Луизу предложить ему свою помощь. Все было разыграно как по нотам. Только машина скрылась за поворотом, улыбка сошла с лица Ингрема как потекший грим.
— Пора.
Уилл поднялся с кресла и встал за дверью. Ингрем тем временем зашел в дом, насвистывая какую-то приятную мелодию.
— Он представляет, как будет ее убивать. Уже завтра, чтобы вплотную заняться следующей.
Уилл посмотрел на Хоббса, и тот пожал плечами:
— Луиза слишком простая, Ребекка интереснее. Ты видел, сколько по ней записей, он следит за ней уже два месяца. Ты бы поступил иначе?
Он отрицательно покачал головой.
— Ну вот. Приготовься, он идет наверх.
Уилл услышал шаги на лестнице. Его сердце билось спокойно, не больше восьмидесяти ударов минуту. Дверная ручка повернулась.
— Дождись, пока будет видна шея. Задержи дыхание и стреляй. Будь готов вырубить ударом рукояткой, если не попадешь.
Ингрем зашел в комнату, включил свет и направился к кровати к своему ежедневнику. Уилл неслышно сделал несколько шагов следом, сосредоточившись на собственном дыхании. Раз. Ингрем остановился, увидев, что ежедневник открыт на последней странице. Два. Уилл навел пистолет на неподвижную цель. Три. Бам.
Кларк хлопнул себя по шее в место укола, нащупал хвост от дротика и удивленно обернулся.
— …увидев пятна в высокой траве и услышав шелест, древний человек не успокоил себя, что это цветы и ветер, а испугался, что это тигр, и бросился наутек. А вы видите тигра в траве, Уилл?
— Добрый вечер, мистер Ингрем, — произнес он.
Кларк упал на одно колено от наступающей слабости.
— Кто? Кто вы?
— Я друг Питера.
Его глаза удивленно расширились, хотя это могло быть и последствие большой дозы ацепромазина, которая вырубала здоровую лошадь за пятнадцать секунд.
— Для серийного убийцы с вашей историей успеха, мистер Ингрем, вы вели себя очень беззаботно. — Уилл склонил голову и улыбнулся. — Что будем с этим делать?
Ответить Кларк уже не смог и, упав на бок, отключился.
Уилл вернулся в Вулф Треп затемно. Из теплого салона машины с мурлыкающей по радио музыкой он вышел под ночное небо в тишину леса. Не полную тишину в прямом смысле слова: шелестели деревья, дул ветер, его дом с темными окнами безмолвно стоял посреди высоких кустов. Чувствуя себя усталым, но удовлетворенным, Уилл поднялся по ступеням, включил свет над верандой и замер возле двери. Утром царапин на замке не было.
— Какая ирония. — Хоббс устроился на деревянном стуле, вытянув длинные ноги. Из раны на шее проглядывали связки и блестящие мышцы. — Ты забрался в дом к маньяку, а кто-то в это время нашел твою нору, мангуст.
Уиллу хватало ума не отвечать собственным галлюцинациям, особенно, когда нарушитель спокойствия мог ждать где-то поблизости. Он сделал вид, будто забыл что-то в машине, и ушел из-под света в тень кустов. Обыск вокруг дома ничего не дал, но, скорее всего, утром он найдет на подъездной дорожке следы не только своей машины.
Он достал пистолет, на этот раз вполне настоящий, девяти миллиметровый Смит и Вессон, и, использовав ключ, осторожно зашел в дом через заднюю дверь. Кто бы ни был в его доме, он уже ушел, оставив все на своих местах. Проверив все от подвала до крыши, Уилл включил свет на первом этаже и подошел к кровати, где лежал Гейб.
Тот сонно посмотрел на него в ответ, вокруг глаз остались следы от слез.
— Привет, прости, что задержался. Были дела в городе. Тебе что-нибудь нужно? Пить? Есть?
Гейб невнятно промычал после первого предложения.
— Сейчас принесу, никуда не уходи.
Ему в спину раздалось фырканье. Попив с трубочки и позволив Уиллу вытереть ему подбородок, Гейб тяжело вздохнул, уставившись в потолок.
— Кто-то заходил сегодня днем, — сказал он, следя за реакцией.
Гейб на него даже не взглянул.
— Это был Мэтью, не так ли? — Тот кинул на него опасливый взгляд, будто боясь, что Уилл разозлится. — Ты думал, что он тебя освободит? Надеялся на спасение, а потом увидел, как он улыбается, и все понял?
Гейба перекосило от омерзения, и он отвернулся к окну.
— Видишь, — Уилл дружески похлопал его по колену, прежде чем встать с постели, — я же говорил, что тебе повезло со мной. Вокруг есть люди намного хуже.
— Только вот что ты теперь будешь делать? — вмешался Хоббс, оказавшись прямо у него за спиной. — Мэтью стал проблемой.
— Я со всем разберусь.
========== Часть 6 ==========
Ганнибал,
Спасибо за подарок, я его получил и использовал по назначению. Боюсь, газеты об этом убийце ничего не узнают. Девон Сильвестри, студент-медик, отбыл во Флориду нынче утром по зову сердца, о чем сообщил в письме, оставленном для своей девушки Элоизы.
Я рад, что ты нашел с Абигейл общий язык, ей не хватает людей, которые могли бы ее поддержать, особенно сейчас, когда почти каждый в кампусе считает своим долгом выразить ей свое презрение. Она хочет бросить учебу и уехать со мной, но я посоветовал ей повременить. Моя жизнь вряд ли подойдет для подростка, тем более только что потерявшего отца, да и привлечет очень много нежелательного внимания, тогда как я всеми силами стараюсь его избегать.
Я хотел тебя спросить и боялся, что ты сочтешь это издевкой, но мне правда интересно. Чего больше всего тебе не хватает в заточении? Солнца? Свежего воздуха с запахом озона после дождя? Еды? Того, как пахнет свежеприготовленная человечина? Ладно-ладно. Шучу.
Скучаешь по самой готовке? Я читал, что за твои обеды буквально дралось все высшее общество Балтимора, готовое даже убить, чтобы получить место за твоим столом. Ты скучаешь по своей кухне? Или дому? Музыке? Свободе пойти туда, куда хочется, без того, чтобы камеры следили за каждым твоим шагом? По книгам? Разговорам? Ты вроде бы знаешь несколько языков, наверное, я бы чувствовал себя глупо, оказавшись рядом.
Ты так помог мне, ты даже не представляешь. Люди вокруг ненавидели меня за то, кто я есть. Люди всегда ненавидят то, чего не понимают, да и как им понять? Я избегал любых контактов, я практически жил как отшельник. Я считал, что дело во мне.
Когда я написал тебе впервые, я писал без надежды на ответ, но ты не только ответил, ты помог мне принять себя. Кто я есть. Кем могу быть. Ты показал мне выбор там, где, я считал, лежит только тьма и безумие.
Тьма, подарившая мне признание и поддержку.
Спасибо тебе, Ганнибал.
искренне твой,
Друг.
Мой дорогой,
Это письмо передаст тебе Абигейл — она обещала мне не читать, а отдать тебе лично в руки. Зачем столько сложностей? Я хотел, чтобы ты понял, насколько искренне то, что я скажу, и чтобы ты видел меня за моими словами. Воображение тебе поможет.
Мне действительно не хватает всего, что ты перечислил, но не смертельно. Мой разум некоторые назовут проклятьем, но он же и мое убежище. Я свободен в стенах дворца памяти: любимая музыка звучит по коридорам; на кухне я размышляю о том, что бы приготовил, если бы смог заполучить тебя к своему столу; ветер, солнце, дождь, запахи цветов, голоса льются из разных комнат. Иногда это не самые приятные голоса, а иногда лишь тени тех, кто уже ушел из жизни.
По-настоящему мне не хватает тебя, мой друг.
При нашей встрече я выпил бы тебя взглядом и сохранил, как храню все самые дорогие воспоминания. Мне не хватает их. Это почти физическая боль — не иметь с тобой ничего общего. Ни имени, ни голоса, ни смеха. Пустая, черная дыра вместо комнат, которые бы я заполнил нашими встречами, твоим лицом в свете лампы, цветом глаз, звуком дыхания, теплом кожи. Ощущением кожи под пальцами. Ты бы позволил?
Мне не хватает того, чтобы я мог для тебя сделать. Раскрыть перед тобой двери моего дома, накормить едой, которую я приготовил, разделить с тобой вечер и разговоры, узнать, как ты смеешься, как тоска и грусть изменяет твое лицо. Показать взглядом силу моей симпатии к тебе, увидеть, что ты чувствуешь в ответ. Принять все, чем бы оно ни было.
Быть тебе убежищем, утешением, домом. Семьей, которую мы оба всегда хотели, и которой нас лишили обстоятельства. Быть для тебя тем, кем ты мне позволишь быть, и ничего не требовать взамен.
Кроме тебя самого.
искренне твой,
Г.
2 октября 1981 год
В середине дня Мириам Ласс пришла в Госпиталь для душевно больных преступников уже второй раз за неделю. Что-то назревало, по больнице гуляли странные слухи. Было ясно одно: спустя три года после Зубной Феи кто-то взбудоражил ФБР настолько, что они подняли все возможные ресурсы на поимку нового серийного убийцы, в том числе те, которые могли нанести больше вреда, чем пользы.
Уилл не слышал, о чем она говорила с доктором Лектером, но через десять минут молодая женщина отошла от его клетки, прошла по коридору и замерла возле выхода. Гордо выпрямленная спина, лакированные туфли, юбка-карандаш и пиджак поверх темно-синей блузы.
— Уже уходите? — спросил он, готовый вынуть ее пальто из шкафа.
С ней надо было быть настороже. Она смогла поймать Лектера, могла поймать и его, допусти он хоть одну серьезную ошибку. Но она все еще была молода, на лет десять моложе его самого, и, что еще лучше, здесь у нее не было друзей — это могло сработать. Она встретилась с ним взглядом, и Уилл увидел лишь непробиваемые стены.
— Нет. Где я могу подождать? Может, комната отдыха или…
— Если вы не против моей компании, то здесь, — он приглашающе улыбнулся и пододвинул свободный стул. Она присела на самый край, положив сумку на колени.
— Кофе? Чай?
Напряжение исходило от нее предупреждающими волнами, будто она была готова к драке с чудовищем в любой момент. Не так уж она была и неправа, учитывая, что, о чем бы они ни договорились с Лектером, совсем скоро ей придется вернуться к его камере.
— Виски?
Мимолетная улыбка тронула ее губы, шрам на лице натянулся.
— А есть?
— Нет. Но, судя по моему опыту, вам бы не помешало.
Он заварил чай в своей кружке и поставил перед ней на столе — пластиковый стаканчик для гостей не дал бы такого эффекта уюта.
— Вы можете повесить сумку на спинку стула.
— Спасибо, — она кивнула, уселась удобнее и обхватила кружку руками в поисках утешительного тепла. — Давно здесь работаете?
— Недавно, а что?
— Мы с доктором Лектером знакомы уже шесть лет, и если бы я принимала близко к сердцу все, что он говорит, то скатилась бы в алкоголизм. — Она защищалась, чувствуя исходящую от него опасность. Не зря.
— С доктором Лектером достаточно поговорить раз, чтобы ощутить… последствия.
— Последствия, это вы точно подметили. — Она показала на слегка припудренный шрам. — Это его подарок с нашей последней встречи. От Зубной Феи. Слышали про него?
— Этот шрам ведь не самый глубокий, который вам оставил доктор Лектер. — Он, наконец, привлек ее внимание. — Но все они — это опыт, часть нас, как морщины на лице. А вот что мы из этого опыта извлекли, другой вопрос.
— Мой опыт не был позитивным, я вас уверяю.
— Не соглашусь. Вы живы. И как я знаю из газет, редко кто похвастается подобным достижением после знакомства со знаменитый каннибалом.
— Выживших гораздо больше, мистер..?
— Зовите меня Уилл.
— Уилл. Доктор Чилтон жив. Джек Кроуфорд. Алана Блум. Даже Фредди Лаундс, хотя я очень надеялась на обратное. Во мне нет ничего особенного.
— Вы сами верите в то, что говорите? — он усмехнулся, его взгляд оставался сочувствующим. — Слушайте, я вас не знаю, но за неделю достаточно узнал доктора Лектера. Он из тех монстров, что, раз положив на что-то лапу, не отдадут это, не пролив крови. И что-то мне подсказывает, что ни один из тех, кого вы перечислили, не ушел от него целым.
Она промолчала, смотря перед собой и медленно отпивая чай из кружки.
— Более того, боюсь, по его задумке вы и вовсе не должны были выжить, агент Ласс. Вы — воплощение его провала.
— Думаете, он меня ненавидит?
— Ненависть — чувство для равного, а вас он равной не считает. Если вообще кого-то когда-либо считал.
— Тогда что?
— Он вами интересуется.
Мириам хмыкнула:
— В гробу я видала такой интерес. Вы, кажется, неплохо успели его узнать. Разговаривали с ним?
— По необходимости.
— И он не пытался залезть к вам в голову?
Уилл посмотрел на нее многозначительно.
— Не мне вам рассказывать, что доктор не признает границ — мнимых, социальных или личных. Разница между нами, агент Ласс, что мне ничего от него не надо. Он как хозяин пира, который всех пытается угостить горькой правдой о самих себе.
— Вас он тоже угостил?
— Скорее, пытался торговаться. Позволите совет?
— Валяйте.
— Попросите его помочь. Если откажет, уходите сразу, не опускайтесь до упрашивания, иначе он вас замучает до нервного срыва. Ему плевать на интеллектуальный вызов, он знает, что умнее большинства людей. Его не купить — он отлично понимает, что Чилтон не отдаст его в другую клинику до самой смерти. Но ему нравится, когда в нем нуждаются.
— Это я могу. — Ласс кивнула и, проверив наручные часы, отставила кружку. — Спасибо за чай. И за это все. Я тут голову каждый день разбиваю о мачо, которые думают, что я какая-то слабачка, и мне нужна их помощь.
— Я не думаю, что вам нужна помощь. — Уилл дождался, пока их взгляды пересекутся. — Мне кажется, что, когда вы поймали доктора Лектера, — он снова осмотрел женщину, улавливая уверенную позу, сильные руки в пороховых крошках — она явно приехала со стрельбища, и ее ищущий, внимательный взгляд, — вы думали, что все закончится. Что вы выполнили свой долг. Но ничего не закончилось, и вы злитесь на то, что хороший конец не наступил, а вы единственная, кого это до сих пор волнует. Он уже пытался настроить вас против ФБР?
— Все еще пытается.
— Не позволяйте ему развести вас на эмоции.
Мириам Ласс снова кивнула, впитав как губка каждое его слово.
— Я должна вернуться к нему. Простите, можно позвонить вам как-нибудь позже?
— У доктора Чилтона есть мой телефон.
Она достала из кармана визитку.
— Если Лектер будет не в настроении помогать мне, может, он захочет обсудить дело с вами? Какие-нибудь детали или мысли, которыми он решит с вами поделиться, все что угодно может помочь при расследовании. Звоните мне в любое время.
— Я разве не должен подписать бумаги о неразглашении?