Мириам облизнула губы, взвешивая риски.
— Для этого мне придется запрашивать разрешение через вашего директора, а доктор Чилтон и так сунул нос везде, куда не следовало. Я предлагаю неофициально. Помните, очень полезно иметь в должниках агента ФБР.
Уилл задумчиво склонил голову, делая вид, что сомневается.
— Оставьте папку на ночь. Ничего не обещаю.
Агент Ласс действительно оставила ему папку с делом, не забыв предупредить напоследок:
— Если продадите фотографии Нэшнл Тетлер, я лично прослежу, чтобы вы никогда не нашли себе работы в этом штате.
Уилл кивнул и проводил ее до выхода, уже мысленно прикидывая, как можно использовать их знакомство в своих целях и в то же время избежать встречи с Джеком Кроуфордом и уж тем более с Аланой.
Вот кто точно мог помешать его планам. Уилл долгое время пользовался ею, чтобы добраться до информации ФБР. К счастью, они расстались друзьями, а не чем-то большим. Алана не глупая женщина и прекрасно понимала, что Уилл не позволит их отношениям быть здоровыми. Он бы вцепился в нее, как утопающий за последнюю соломинку.
Объяснять, где он был все эти шесть лет и какого черта он работает под руководством Чилтона под чужой фамилией, он тем более не собирался.
Оставшись один, он снова посмотрел на визитку. Уилл мог распознать хорошую возможность, особенно когда она попадала в руки. До ужина он был свободен, так что он сел за стол и открыл папку, периодически поглядывая на камеры.
— Привет.
Уилл прочел первые страницы дела, когда в железных дверях появился Мэтью и, удерживая руки в карманах, прислонился плечом к створке. Возможно, у него в кармане нож. Уилл вернулся к чтению, следя за ним краем глаза.
— Привет. Ты не остался на чай.
Мэтью расплылся в улыбке:
— Подумал, что ты не будешь рад незваным гостям.
— Везде есть свои исключения. Раз с тобой нет полиции, я подозреваю, что тебе от меня что-то нужно. Я весь внимание.
Мэтью огляделся, не подслушивал ли кто их, и снова уставился на Уилла.
— Это ты убил судью?
— О чем ты?
— Ты специально убил в моем стиле. Я вот думаю, зачем? Подарок или оскорбление?
— У тебя есть стиль?
— Ты можешь не осторожничать, здесь нет прослушки.
Уилл с сомнением смерил его взглядом с ног до головы.
— Я тоже чист. — Мэтью вынул руки из карманов и помахал ими на уровне лица, а затем сел на стул, на котором раньше сидела Мириам. — И согласись, если бы я хотел, чтобы тебя поймали, я бы сделал анонимный звонок, чтобы твой милый домик в глуши навестили офицеры правопорядка. Ну так что?
— Мне было интересно, — после небольшого молчания произнес Уилл, — воссоздать твою работу.
— И как? — несмотря на спокойный голос, во взгляде Мэтью мелькнул голодный блеск.
— Я же сказал. Было интересно. Я никогда не встречал такого, как ты. — В его словах была половина правды и уж тем более никакой похвалы. — Почему ты меня не сдал?
— Братья по охоте должны помогать друг другу, не считаешь? Зачем ты тут?
Уилл удивленно приподнял брови.
— Убить Ганнибала Лектера, конечно.
========== Часть 7 ==========
Нэшнл Тетлер от 2 ноября 1977
Мой дорогой друг,
Абигейл больше с нами нет, и ее уход из жизни стал для нас большой потерей. Должен признать, я не чувствую, что сделал все от себя зависящее, чтобы удержать ее на этой стороне. Я говорил ей, что самоубийство — это враг, с которым ей предстоит тяжелая и упорная борьба. К сожалению, эта битва была проиграна даже раньше, чем я мог предположить.
Погруженный в печаль, ты хранишь молчание, и я уважаю и разделяю твою скорбь. Ты знал, что в древности у разных народов, несмотря на различие культур и истории, были очень похожие траурные традиции? Женщины и мужчины стригли волосы, плакали, восхваляли умершего, занимались самоистязанием: раздирали лицо, шею и грудь, чтобы кровь смешалась со слезами, протыкали руки стрелами и отрезали уши. И чем больше была любовь к покойному, тем глубже должны были быть раны.
Ты бы хотел, чтобы твоя душевная боль была видимой? Задерживается ли нож в твоей руке? Смотришь ли ты на еду или несколько дней провел, даже не вспомнив о собственных нуждах? Я беспокоюсь за твое здоровье, пожалуйста, позаботься о себе.
По традиции в Китае раньше изготавливали куклу-двойника: из куска белого шелка и ниток. На ночь куклу укладывали спать, а утром сажали за стол. Выбери самый лучший шелк и раздели с Абигейл еду, мой дорогой друг, и пусть это будет самый лучший праздничный ужин, который ты когда-либо готовил. Могут пройти месяцы и даже годы, прежде чем ты сможешь сжечь куклу. Храни ее и помни: часть ее жива и навсегда останется с тобой в твоем сердце.
всегда твой,
Г.
Ганнибал,
Я не знаю, чего ты от меня ждешь. Что я буду искать в тебе утешения? Изолью свою душу и приму потерю? Уверен, этот расклад бы тебя полностью устроил, после того как ты… после того, как ты забрал ее у меня.
Я тебя не виню. Как можно винить хищника в том, что он следует своей природе? Я виню себя в том, что с самого начала знал, что ты не терпишь конкуренции. Что при первой же угрозе ты устранишь все, что мешает достижению твоей цели. Нет, ты не врешь и действительно сожалеешь о смерти Абигейл. Но лишь как о вынужденной потере ради великой цели, а не как о по-настоящему близком человеке.
Она была мне как дочь, и я тебя за это не прощу. Никогда.
Прощай, Ганнибал.
Нэшнл Тетлер от 16 ноября 1977
Мой дорогой друг,
Животные защищаются, когда им больно, и я понимаю твою реакцию. Но подумай сам, ты отказываешь мне в глубине моих собственных чувств? Ты думаешь, мне неведомы сильные эмоции?
Когда-то и у меня была обязанность заботиться о юном, беззащитном существе, которое полагалось на меня даже больше, чем Абигейл на тебя. Моя сестра. Миша. Когда родители оставили нас — не по своей воле, а из-за настигшей их внезапной смерти во время войны — она была единственным близким мне человеком во всем мире. И я не смог о ней позаботиться.
Я до сих пор помню тепло ее тела в своих объятиях, и мне никогда не забыть крик о помощи, прежде чем ее у меня забрали. Позже я нашел этих людей, и они заплатили сполна, но ее уже было не вернуть. Как и не вернуть Абигейл.
Разбитая чашка не склеится заново в этом мире. Может, когда-нибудь мы откроем для себя другой. Или создадим его сами? Я хотел бы надеяться.
твой,
Г.
Нэшнл Тетлер от 14 декабря 1977
Мой дорогой друг,
С сожалением я вижу, что ты серьезно решил попрощаться. Тем больнее, когда я тебе открылся, а ты не принял моего подарка. Ты утверждаешь, что мои слезы — крокодильи? Разве я не достоин твоего доверия?
Ты ранил меня куда глубже, чем думаешь.
Обвиняя меня бездоказательно, ты пытаешься снять с себя часть вины. Но ведь не у меня Абигейл просила помощи, не мое имя кричала в спину, прося забрать с собой. Это был твой выбор, и тебе жить с его последствиями. Она сделала свой.
Ты отказываешь не только мне, но и ей в свободе воли. Не слишком ли для одного человека? Ты думаешь, что готов к последствиям собственных решений, мой дорогой друг, но все, что тебя ждет — это одиночество. Твое собственное наказание за грехи, которые, как ты думаешь, ты совершил.
Ты собираешься опрометчиво сжечь мост, ведущий ко мне, зная, что собрать его обратно будет практически невозможно. Я же напротив считаю, что наша связь только окрепнет, и тебе не освободиться от меня, пока я дышу. Как и мне от тебя.
Не делай глупостей.
твой,
Г.
3 октября 1981 год
— Обнаружены два тела на железнодорожной станции Ричмонда с отпечатками пальцев Ингрема. Мистер Бернардон, — адвокат тяжело вздохнул, — это ваш шанс вылезти из этой дыры. Смените показания. Мы можем заявить, что Ингрем воспользовался своим положением и запугал вас. То, что вы запихнули его в мертвую лошадь, нам уже не исправить, но я смогу добиться для вас лучших условий. Мистер Бернардон, вы меня слышите?
Уилл подошел к адвокату и заглянул в камеру. Питер сидел на самом углу койки, согнувшись в три погибели. Он явно прятал за пазухой Кевина и просто ждал, когда непонятный человек перестанет звать и уйдет, чтобы выпустить мышонка обратно в щель между кирпичами под мойкой.
— Он вообще разговаривает?
— Только когда не чувствует угрозы.
— Я ему не угрожаю, я пытаюсь его спасти! — Мужчине было около тридцати пяти, хороший костюм, сильный ментоловый одеколон. Приехал в пять утра ради бумаг в госпиталь — профессионал и фанат своего дела.
— Вы повышаете на него голос и создаете стрессовую ситуацию.
— Черт. У меня нет времени с ним рассусоливать. У него есть психиатр или кто-то, кого он послушает?
Уилл протянул руку.
— Будьте добры, оставьте бланк и пройдите на пост. Я скоро подойду.
— Свистните, если чего-то добьетесь. — Он отдал документы и скрылся дальше по коридору.
— Я все подпишу, — тут же произнес Питер, оставшись с Уиллом наедине. — Ты позаботишься о Кевине?
— Ты сам позаботишься о нем, когда выйдешь отсюда.
— А что стало с ним?
Уиллу не нужно было объяснять, про кого тот спрашивал.
— Ты хочешь отомстить?
— Нет. — Питер покачал головой. — Я хочу, чтобы он исчез. И больше никому не смог причинить вреда.
— Значит, так и будет.
— Спасибо.
— Подпиши бумаги, Питер.
Питер кивнул и забрал папку из отверстия в решетке, и Уилл с чувством выполненного долга позвал адвоката и вернулся на пост. Смена вышла на удивление занятой. Его дважды вызывали в отделение для хронических из-за случившихся у пациентов приступов агрессии. К этому времени у него оставалось около двух часов до того, как Мириам Ласс должна была вернуться за делом. За это время он хотел просмотреть фотографии с места преступлений, специально отложив их на самый конец смены.
Он разложил фотографии утопленниц по числам, а затем перевернул. Первое, что пришло к нему вместе с изображением оголенных мышц, разрезанной кожи и вздувшихся от воды синюшных тел, это зависть. Кто бы ни был этот маньяк, он не вкладывал в их смерть эмоции. Он не видел в мертвых девушках людей как таковых. Он видел ресурс. Они дают ему то, чего он хочет. Чего желает.
Нет. Он тряхнул головой. Не дают. Но он знает, что они обладают этим. Чем-то неуловимым. Какой-то красотой, которую видит только он. Он хочет воссоздать эту красоту, как домик из лего.
Ничем не примечательные девушки от двадцати до тридцати. Широкие плечи. Мощные бедра. Высокий рост. Стать. Уилл провел пальцем по фотографии, и во рту выступила слюна, словно он был голоден. Его мысли превращались в жадный шепот на краю сознания.
Ухоженные. Заботящиеся о своем теле. Ногти, волосы, зубы — на фотографиях все в идеальном состоянии.
Вскрытие показало, что они голодали около недели, прежде чем он их убил. Но держать сильную женщину, всю — кровь с молоком, запертой в комнате тяжело, — ему нужен подвал. Он не держал их связанными, значит, места достаточно, чтобы они двигались, но не могли сбежать. Сбитые ногти, ссадины на ладонях — они что-то царапали, пытаясь выбраться.
Подвал должен быть огромным. Цокольный этаж под мастерскую, где он может заниматься… чем? Чтобы снять кожу, ему нужны крепкие потолочные балки, куда он мог подвесить труп. Выстрелы в голову, а не в грудь. Кожа — важнее всего. Кожа… что он с ней делает? Из водоворота мыслей его вырвал стук.
— Я все, спасибо за помощь. — Адвокат кивнул ему и ушел наверх по лестнице.
Уилл устало откинулся на спинку стула. Он мог скормить Мириам кое-какие мысли насчет дела и без того, чтобы обсуждать его с Лектером, но что делать с Мэтью, он пока не знал. В идеале ему бы отвлечь обоих, чтобы спокойно заняться этим парнем.
Уилл посмотрел на часы — конец смены уже через час — и усмехнулся. О-о, он прекрасно знал, что надо сделать.
Он отдал папку на безлюдной парковке госпиталя, кутаясь в пиджак от холодного ветра с залива.
— Я могу ошибаться, но вам стоит уделить внимание второй найденной девушке.
— Лектер что-то сказал? — Мириам с надеждой сжала папку, не торопясь сесть в машину. Она приехала на черном шевроле, явно принадлежащем Бюро. Уилл запомнил номер.
— Он сделал намек, что груз на ее теле был привязан не просто так. Фредерика Биммель, если не ошибаюсь.
— Он не хотел, чтобы ее нашли первой.
Уилл взглянул на агента с интересом. Она была хороша. Одна подсказка, и женщина уже знала, куда копать.
— Больше он, к сожалению, ничего не сказал, но я позвоню, если ситуация изменится. — Они попрощались, и Уилл задержал руку на дверце ее автомобиля. — И, агент Ласс, прошу, будьте осторожны.
— Я всегда осторожна, а что? — Она пристегнулась и отложила папку на соседнее сидение.
— Кажется, он не оставил мысль вас наказать.
— Именно поэтому у меня есть пистолет и разрешение стрелять на поражение.
Мириам отодвинула пиджак, показав кобуру.
— Как знаете. Всего хорошего.
— До свидания, Уилл.
Он не стал дожидаться, пока она уедет, сел в машину и последовал за ней в город.
К обеду он оказался на пороге уже знакомого дома, и не с пустыми руками, а с корзинкой для пикника. Он постучался и, пока ждал, еще раз огляделся. Все та же идеальная лужайка, еще мокрая от утреннего дождя, и припаркованный у гаража темно-синий минивен. Дверь открылась, и Уилл повернулся к хозяину дома.
— Какие нежданные гости, — медленно произнес Мэтью, держа правую руку за дверью. — А ты, оказывается, тоже сделал домашнюю работу.
— Ты же не будешь стрелять на улице. Пообедаем? — Он поднял корзинку и светски улыбнулся.
Мэтью долго смотрел на него, прежде чем впустить в дом, да и сделал это скорее из любопытства. На задней стороне двери висела растяжка, уходящая в коробку возле звонка.
— Интересная сигнализация.
— От воров.
Уилл медленно перевел взгляд на пистолет с глушителем, который Мэтью предпочел оставить при себе.
— А это от незваных гостей?
— Смотря с какими целями пришли гости.
— С самыми безобидными.
Мэтью хищно оскалился и махнул рукой в сторону кухни, оставаясь все время позади.
— Я не умею готовить изысканные блюда, поэтому все просто и без излишеств. — Уилл поставил корзинку на стол просторной кухни, в которой напрягала лишь медицинская чистота. — Стейки с ароматными специями, пеканом и кленовым сиропом, с гарниром из каштанов под брусничным соусом. Обычно так запекают индейку на День Благодарения, но до этого дня еще целый месяц, и это никакая не индейка.
Он выложил контейнеры с едой на стол, и Мэтью не осталось ничего, как достать столовые приборы и салфетки и сесть напротив.
— Когда-то индейцы и колонисты разделили трапезу в честь мира, так что прими это как скромный знак внимания и добрых намерений.
Мэтью дождался, пока Уилл прожует мясо со своей тарелки, и тоже попробовал.
— Неплохо. А что это за мясо?
— Человечина.
Мэтью замер, так и не прожевав, и удивленно уставился на тарелку.
— Правда?
— Стал бы я врать.
— Кто?
— Тот, кто на самом деле убил всех тех девушек вместо Бернардона.
— М-м. — Мэтью продолжил есть, как ни в чем не бывало. — А он неплох.
— Я думаю, мистер Ингрем был бы рад комплименту.
Мэтью отложил пистолет в сторону и наконец-то расслабился на стуле.
— Ну, а кроме того, чтобы меня накормить, зачем ты пришел?
— Хочу попросить об одолжении. Ты поможешь мне убить доктора Лектера, а я помогу убить Мириам Ласс.
— Зачем мне Мириам Ласс? — Он полил соусом новый кусок стейка.
— Затем, что в убийстве Лектера для тебя нет никакого вызова. Он связан, опозорен, низвергнут. Поэтому ты до сих пор его не убил. Но Мириам Ласс смогла его поймать, не значит ли это, что она умнее его? Все его убийства теперь принадлежат ей, как трофеи.
Мэтью задумчиво сощурился, будто пытался вскрыть Уиллу черепную коробку и прочитать все, что там написано. Поздно. При всех прочих условиях или сомнениях, он согласится на все, что Уилл ему предложит. Надо было только подкинуть причину.