Я вижу своё отражение в большом зеркале на стене. Кажется, что в лице нет ни кровинки – настолько я бледна. Только подкрашенные губы алеют неестественным пятном.
Президент хлопает в ладоши, и меня снова уводят, надев на голову чёрный мешок.
Лифты, лестницы, десятки ступеней…
Я слышу скрип двери, и сквозь мешок пробивает немного света, значит, я уже не в подвале. Меня вталкивают, и я падаю, перецепившись через что-то, видимо порог. Мои руки и колени приземляются на что-то мягкое и тёплое, думаю, это ковёр, причём даже на ощупь заметно, что очень дорогой. Хорошо, что наручники закрепили спереди, иначе бы я не смогла обезопасить при падении лицо.
Срываю с себя мешок, наконец, я могу свободно вдохнуть, чего мне не позволяла плотная ткань надетого на голову мешка. Свет, настоящий солнечный свет снова ослепляет меня, и я жмурюсь. Как же мне его не хватало в этих казематах: сначала в подземельях Тринадцатого, а теперь в камерах Капитолия.
Но радоваться некогда. Я вижу огромную комнату с высокими окнами на всю длину стены. Большая белая кровать на пьедестале занимает чуть ли не две трети всей комнаты. Поднимаю взгляд выше и вижу Пита.
Он стоит около окна с бокалом какой-то голубоватой жидкости. На нём свободные брюки и майка. Он бос. Я делаю вывод, что это его комната. Меня привели в его комнату. В его спальню.
Я подымаюсь, не свожу с Пита взгляд. Глаза в глаза. Не моргая. Это как на охоте, когда жертва и охотник гипнотизируют друг друга, но лишь до первого движения, а дальше – немыслимая погоня. И смерть. Я привыкла к этому в лесу, но есть одно отличие: я – жертва.
Его шаг вперёд – мой назад. Ещё один. И ещё. И вот я упираюсь спиной в стену. Отступать больше некуда, а Пит всё ближе. Он спокоен и расслаблен. В лице нет той пышущей злобы, но Пит мастерски умеет играть. Всегда умел.
Пит подходит совсем вплотную. Я не могу пошевелить ни одним мускулом – таково моё напряжение. Его рука медленно тянется к моим. Щелчок. Я чувствую, что мои руки свободны – Пит расстегнул наручники.
Он проводит пальцем по моим губам. Я едва могу дышать. Меня душит страх и … воспоминания. «А разве не этого ты хотела, Китнисс? – кричит мой внутренний голос. - Разве не этого желала, обливаясь слезами по ночам, рыдая в жёсткую казённую подушку Тринадцатого?» Я много раз думала, что моим первым станет Пит. Со страхом – когда боялась вынужденной свадьбы, с обречённым трепетом, – когда впускала в свою комнату перед Квартальной бойней, со слезами, – когда всё ещё надеялась, что спасительная операция Тринадцатого вытащит Пита. Но его так и не смогли вывезти из Капитолия. Энни, Джоанну, Энорабию, но не Пита…
И тут его резкий, холодный голос прорезает тишину, царящую в комнате:
- Сказал же – никакой помады. Твоим идиотам-стилистам нужно не только языки отрезать.
Это резкое, жестокое замечание выводит, буквально выталкивает меня из оцепенения. Я вспоминаю, кто стоит передо мной. Кто он сейчас. Он не получит меня. По крайней мере, без боя я не сдамся!
Неожиданно для Пита я что есть силы толкаю его в грудь. Он не ожидал столь резкого отпора, поэтому сильно отшатнулся, задев при этом небольшой столик у стены, но на ногах удержался.
Моя цель – окно. Уверена, что этаж высокий, так что я попробую успеть выпрыгнуть. Я уже давно смирилась со смертью, уж лучше сейчас, до того, как Пит успеет надо мной надругаться.
Я срываюсь с места в направлении окна, но не успеваю сделать и трёх шагов, как Пит ловит меня поперёк талии и приподымает над полом. Я беспомощно барахтаюсь, не имея возможности ни ударить его, ни оцарапать ногтями. Но мне удаётся оттолкнуться ногами об опрокинутый столик, и мы падаем на пол.
Пит приземляется на меня всем весом сзади, и я чувствую, как боль от удара растекается по всему телу. Даже мягкий ковёр не особо смягчил падение.
Пит резко вдавливает мои запястья в пол своими, прижимает всем телом к полу, я не могу видеть его глаз, так как я приземлилась на живот, но уверена, что в его взгляде злость и торжество. Я поймана и обездвижена.
- Попробуй расслабиться, может, тебе ещё и понравится, – угрожающе шепчет Пит прямо возле моего уха. – Больно будет совсем чуть-чуть.
А потом рывком переворачивает меня, и я сильно ударяюсь затылком об пол. Пит выглядит довольным моей реакцией, упивается моим страхом, моей болью. Он медленно наклоняется и слизывает каплю крови, выступившую на моей немного разбитой губе.
- Сладкая… - протягивает он.
Страх, отвращение, бессилие… Я снова вспоминаю призыв Гейла бороться, но уже слишком поздно. Пит отрывает меня от пола, закидывает на плечо, словно я не человек, а мешок с мукой, а потом бесцеремонно опрокидывает на кровать.
Я отчаянно пытаюсь отползти от него, но понимаю, что все мои старания тщетны. Я бессильна перед возбуждённым мужчиной, беззащитна. А если бы у меня и была возможность причинить ему вред, то стала бы я? У меня нет ответа.
Пит хватает меня за щиколотки и снова тянет вниз, к краю кровати, ближе к себе.
- Да ладно, Китнисс. Только не говори, что никогда об этом не думала, – он рывком стягивает с меня платье, оставляя царапины от замков на спине. – Нужно было отыметь тебя ещё тогда, в пещере. Возможно, я бы так и сделал, если бы не был почти обескровлен.
Я пытаюсь прикрыть наготу руками, цепляясь за миниатюрный кружевной бюстгальтер, который меня заставили надеть, словно он моё последнее спасение.
- Привыкай, моя дорогая. Теперь моё удовольствие – смысл твоей жизни.
Пит наваливается на меня, больно сжимает ладонью грудь. Я вскрикиваю, когда он кусает меня за шею. Я даже не уверена, что он не прокусил кожу.
Я перестаю бороться, перестаю сопротивляться, а лишь закрываю лицо ладонями и плачу, безвольно позволяя Питу вытворять с моим телом что ему угодно. Я концентрируюсь на влажных дорожках, которые мои слёзы проложили по вискам до линии волос. Стараюсь не думать, что сейчас испытаю, не думать, что эту боль принесёт мне Пит. Пит, некогда любивший меня до потери пульса. Пит, заключивший с Хеймитчем договор о спасении моей жизни, ценой собственной. Пит, нежность которого не знала границ…
Мысль о том, что человек, которого я любила, собирается втоптать в грязь то, что его во мне всегда восхищало. Он называл меня «чистой», но теперь собирается отнять то единственное, что не отняли Игры, Капитолий, война.
Прикосновения горячих губ на плечах, груди, животе не вызывают у меня никаких эмоций, только лишь отчаяние. Отчаяние и скорбь. Другого мне чувствовать не дано.
Я чувствую, как Пит кладёт мне руки на колени, разводя их в стороны, и ложится сверху между ног. Тяжесть его возбуждённого тела заставляет меня задрожать от страха ещё сильнее.
А может просто зажмуриться, представить, что это всё тот же Пит? Просто на минуту позволить себе забыться, вознестись в несбыточные мечты, так бесцеремонно вырванные из нас войной? А вдруг он тоже это вспомнит и великодушно проявит хоть немного нежности к моему истерзанному телу.
И я честно пытаюсь. Даже придумываю себе, что его поцелуи нежнее, его прикосновения мягче, его губы желаннее… Но воображение тут же рисует полный ненависти и злорадного довольства взгляд. И я открываю полные слёз и отчаяния глаза на своего насильника, когда его холодные пальцы минуют резинку моих трусиков, намереваясь стянуть последнюю преграду.
Словно сквозь пелену я слышу какой-то тихий короткий писк, и Пит срывается с меня, как по сигналу. Набрасывает покрывало, стянутое с кровати, и снова наклонившись шепчет прямо в ухо:
- Кричи.
Не знаю, не понимаю этой его новой игры. Я уже смирилась с болью и унижением, которые Пит собирался принести мне, но это… Я не понимаю. Смотрю на него. Я не вижу злобы и ненависти. Что? Как?
- Камеры отключены, но через дверь всё слышно, так что кричи громко, будто бы я продолжил. – Пит начинает трясти меня за плечи. – Давай же, Китнисс! Не заставляй меня…
Я не даю ему закончить, пугаюсь конца фразы, поэтому кричу во всё горло. Кричу, пока Пит не закрывает мне рот ладонью, останавливая крик, а потом встаёт.
Я сажусь на кровати, судорожно прижимая к груди одеяло. Ступор – моё состояние. Мозг отказывается соображать, анализировать происходящее, поэтому я просто тупо смотрю на Пита, наблюдаю за его действиями.
- Умница. Убедительно получилось.
- Что?.. Что это значит? – едва выдавливаю.
Вижу, как Пит достаёт небольшой нож, от чего внутри всё холодеет, и я затаиваю дыхание.
- Подвинься, – приказывает он.
Я выполняю. Ничего не могу понять. Вдруг Пит, морщась, сжимает ладонь на лезвии ножа, а потом протягивает руку над кроватью. Алая кровь капает на светлую простыню.
- Зачем это? – пытаюсь понять логику его действий.
- Доказательство того, чего этой ночью не произойдёт, – отвечает Пит, прижимая к руке какой-то платок.
Он поворачивается ко мне, наклоняется, чтобы взять за руку, но меня словно током бьёт, и я отшатываюсь.
- Не бойся меня, я не причиню тебе зла, Китнисс. Мне так жаль, что ты перенесла столько боли из-за меня, но это был единственный способ сохранить тебе жизнь. Сноу собирался казнить тебя сразу, и мне пришлось играть, чтобы убедить его, – Пит садится на постель рядом со мной, но не прикасается. – Прошу, Китнисс, поверь мне, это я, я всё помню, ничего не изменилось. Просто у меня не было выбора, не было другого способа оставить тебя в живых.
В голове всё начинает смешиваться воедино, вызывая кадры как вспышки. Нет! Мой Пит не смог бы, не стал так меня истязать, скорее бы убил, чтобы избавить от мучений. Или нет? Или…
Стоп. Китнисс, приди в себя, перестань строить воздушные замки. Это не он. Это не твой Пит! После всего, что с ним сделали, после яда, он просто не смог бы остаться тем самым Питом. Это игра. Это просто новая пытка.
- Думаешь, я поверю? – хрипло отвечаю. Не смотрю в лживые глаза. – Просто сделай, что хотел, и оставь меня в покое. А лучше убей.
Только не слёзы. Он не должен их видеть! Но уже поздно: крупные капли падают на простыню рядом с кровавым пятном.
- Китнисс, прошу тебя, поверь. Я бы не сделал того, о чём ты говоришь. Камеры отключились позже запланированного, так что я зашёл дальше предполагаемого.
- Камеры?
- Конечно. Они всюду. Но раз в сутки отключаются на перезагрузку на 19 минут. Я хотел тебе сказать всё раньше, но когда пришёл, пришлось заняться тем, чтобы вытащить тебя из петли.
Я наконец решаюсь посмотреть в его глаза, но стоит мне только увидеть их голубизну, стоит только поверить в искренность их света, как память вытаскивает наружу воспоминания о боли, свист хлыста стоит в ушах, и я не могу сдержать крупной дрожи.
- Ты замёрзла. Надень мою футболку.
Пит вытаскивает из шкафа какую-то вещь. Я неотрывно слежу за каждым его движением, словно он в любую секунду может снова на меня наброситься.
- Вот, возьми. – Пит снова возле кровати и протягивает мне одежду. Я продолжаю сидеть неподвижно, просто не могу заставить себя пошевелиться.
И тогда он решает помочь – продевает футболку мне через голову, случайно задевая ожог. И тут меня словно накрывает.
Я подпрыгиваю с кровати, вырываясь из «заботливых» рук.
- Не смей! Не прикасайся ко мне, лжец! Это всё опять твоя игра! Уловка! – я перехожу на крик, слёзы брызжут из глаз. – Это новая пытка. Не смей притворяться им. ЕГО больше нет!
Истерика накрывает меня с головой. Я кричу, отбиваюсь от его рук, пытающихся сжать меня в тиски, словно раненая птица. Раненая Сойка… Я запрещаю себе верить в его ложь, как бы мне не хотелось. Это не мой Пит. Не он!
Сильные руки сжимают меня всё крепче, я начинаю задыхаться, ловлю ртом воздух. Вдруг чувствую, как игла протыкает шею.
- Не смей притворяться…
Темнота…
========== Ответы ==========
От автора.
Эта глава посвящается маленькому солнышку - моему соавтору. Ритулька, спасибо, что не даёшь мне скатиться в окончательный даркфик:))
Сознание возвращается ко мне. Я тихо втягиваю носом воздух: затхлости не ощущаю, а это значит, что я не в камере. Тонкий аромат корицы и апельсина исходит от простыней. Корица – любимая пряность Пита; тут он остался верен себе. Я не верю ему, просто не могу поверить. Хочу, но не могу. Это было бы слишком просто.
Просыпаюсь, но вида не подаю. Нужно придумать, что делать – во мне просыпается жажда борьбы. Слышу размеренное дыхание рядом – Пит спит, наверное. Думаю, я проспала не более двух часов. Приоткрываю глаза совсем немного и замечаю в полуметре от себя на тумбе тот самый нож, которым Пит порезал руку. Слава богу, он положил меня на живот, так что я могу попытаться незаметно дотянуться до оружия.
Рука едва скользит по покрывалу, вот пальцы уже касаются рукояти – это придаёт мне надежды и уверенности.
- Я бы на твоём месте не стал этого делать, – тихий голос прорезает тишину.
Замираю. Практически не дышу, хотя это и глупо, учитывая, что Пит уже в курсе, что я очнулась. Ничего не происходит, и я решаю идти ва-банк. Быстро хватаю нож и резко переворачиваюсь, оказываясь сверху на Пите, и прижимаю лезвие к его горлу.
Я застала его врасплох, и он оказался в моей власти.
- Дёрнешься – и ты труп, – тихо рычу ему в лицо.
И откуда во мне столько смелости и дерзости? Но мимолётный успех опьяняет, и я совершенно не задумываюсь, что же будет дальше.
Взгляд голубых глаз прожигает меня, будто видит насквозь. И то, что я в них вижу – удивляет и возмущает – тихая, спокойная насмешка.
- Как скажешь, Китнисс, – Пит улыбается. Улыбается! И это когда ситуация явно не в его пользу.
- Думал, сможешь обмануть меня? Сможешь прикинуться ИМ? – мой голос похож на скрежет металла.
Я полна решимости. И боли. Я так хочу, чтобы его слова были правдой, но мы живём в жестоком мире, и чудес не бывает. А бывает лишь боль, и страх, и обман.
Он молчит, продолжая пронизывающе изучать моё лицо. Почему он не боится?
- Я могу прикончить тебя прямо сейчас, – говорю, немного надавливая ножом на горло.
- Валяй, – просто отвечает Пит. – Давай, Китнисс, сделай это – убей меня. Только вот вопрос: что ты будешь делать дальше? Ты же умная девочка, и понимаешь, что и шагу ступить не сможешь за дверь, как тебя поймают. Или ты всё же надеешься спасти себя и Гейла?
Упоминание о друге немного сбило меня с толку, чем и воспользовался Пит. Одним резким движением мой бывший напарник переворачивает меня на спину, прижимая собой к кровати, и с силой сжимает запястье руки, в которой я держу нож.
Мне больно и ничего не остаётся, как разжать ладонь.
- Тебе это больше не понадобится, – спокойно говорит Пит, аккуратно извлекая кинжал.
Тихое бешенство разливается по всему моему телу. Его спокойствие оскорбительно, оно выводит из себя. По телу проходит дрожь от взгляда глаза в глаза, а на коже появляются едва заметные мурашки, когда я ощущаю его дыхание у себя на шее. Балансируя на грани бешенства и оцепенения, я наконец делаю выбор, и решаю идти до конца. Я ТЕБЕ НЕ ВЕРЮ, Пит Мелларк!
Вспоминаю приёмы, которым нас учил тренер в Центре перед моими первыми играми, собираюсь с силами, и что есть мочи бью Пита лбом в переносицу. Он охает и отстраняется, зажав нос руками. Я вижу, как сквозь его пальцы течёт кровь. У меня у самой словно звёзды перед глазами, но я вскакиваю с кровати и кидаюсь к двери.
Досада заливает меня, когда ноги спутываются в сползшем с кровати покрывале, и я падаю на пол, больно ударившись бедром. Уже через секунду Пит поднимает меня на ноги, и я вижу его залитое кровью лицо.
- Китнисс! – рявкает он. – Да приди уже в себя! Слышишь?!
- Отпусти! – отчаянно вырываюсь. – Отпусти меня! Ненавижу тебя! Переродок!
- Так. Хватит! – решительно говорит Пит и, сгребая меня в охапку, тащит в сторону ванной.
Я сопротивляюсь, как могу. Даже представить боюсь, что он задумал.
Пит плечом толкает дверь и затаскивает меня внутрь.
- Не прикасайся ко мне! Не трогай! Я всё равно тебе не поверю! Пит мёртв, а ты – лишь оболочка!
Я вскрикиваю от неожиданности, когда меня обдаёт холодной водой. Пит крепко держит меня прямо под струёй, и сам промокая до нитки. Это действительно приводит меня в чувство, и я начинаю успокаиваться. Холодно. Дрожь настолько сильна, что я даже стоять не могу. Я бы давно распласталась на скользком полу душевой кабины, если бы не сильные руки, крепко удерживающие меня на месте.