Итак, жизнь Раи в предвоенной Москве – это ожидание и предвкушение Любви. И как все изменилось с появлением Миши!
4/IV-1938
Весна! Весна! Волнует кровь! Хочется любви, любви, любви, настоящей любви. Все вспоминаются сцены тех дней… Счастливые 9 дней… Он целовал мои косы на катке… Впереди среди мрака жизни мелькает белая точка счастья. Завтра у Сони день рождения ее сына. Нас пригласили. Будет Миша!
7/IV-1938
Была у Сони. Пришла в 9 ч., потому что училась. С учебы ушла с 3-го урока. Пришла. На самом видном месте сидит Миша с девушкой, сестрой Сониного мужа. Она их нарочно посадила рядом, чтобы уколоть меня. Я поздоровалась со всеми, а в отдельности только с некоторыми. С Мишей нет. Мишка все время поглядывал на меня. За девушкой этой совсем не ухаживал, не обращал на нее внимания. Он все искал случая, как бы уйти от нее. Наконец ушел, как бы курить, в коридор. Он все время преследовал меня. Я в другую комнату, он за мной. Но там ему мешали говорить. Я все время уходила от него. Наконец, я села между Исаем и Иосифом (мужья моих сестер). Миша сел сзади меня. Я не обращала на него внимания… Вдруг, он тронул меня за плечо и сказал «Рая». Я вздрогнула. Это нежное «Рая» напомнило мне то время, когда я была счастлива. Катание на лодке вечером, прогулки в парке на Воробьевых горах… Он тогда тоже звал меня нежно «Рая».
19/IV-1938
В поезде по дороге в Волоколамск. Впереди поля, леса – все мне родное, которое напоминает далекую Украину, но почему я неспокойна? Почему сердце терзает какая-то тоска? Не знаю! Как глупо, конечно знаю. Я просто люблю, люблю!.. Я хочу страстной любви. Как я раньше мечтала о катании на лодке при свете луны и о разговорах о любви. А теперь мы катаемся на лодке, а он не говорит о любви. Ведь он же меня любит! Я уверена в этом.
Добрый день, Раечка!
Прости, что сразу не получила от меня ответа, хотя я обещал сразу при получении отвечать. Я, конечно, не думаю оправдываться, но это получилось так. Я к Рите после твоего выезда на дачу заходил раза два, а письма почему-то не было, а после до 28-го не был у нее, а когда пришел, то она мне отдала два сразу. Когда я прочел, меня сразу поразило, насколько у тебя детские мысли. Ты, не зная и не желая узнать никакой причины, пишешь во втором письме, что если случилась какая-нибудь перемена во мне, то чтобы я сейчас же ответил. Но что по-твоему я мог бы тогда тебе ответить? Рая, подумай, я ведь все-таки работаю и занят целые дни, а как раз в последнюю декаду случился очень большой конфликт на работе, который в результате мне недешево обошелся. Но, конечно, это все не относится к причине того, что я не отвечал тебе. Главное, прошу тебя ни о чем не думать. Я такой же как при разлуке с тобой остался, и останусь в будущем, и ты можешь спокойно отдыхать, загорать, а главное, поправляться…
Жму крепко, крепко руки твои,
Любящий тебя друг Миша
Фотография, вложенная Мишей в одно из его писем Рае. На обороте надпись: «Дарю на память во время моего расставания с тобой и прошу тебя не реже 5-ти дней в пятидневку вспоминать меня по этому образу до моего возвращения. Михаил. 8/X-38 г.»
Далее в дневнике Рая пишет: «Сколько чувств разбудило во мне это письмо, его фотокарточка. Мне хотелось поцеловать его, но я не сделала этого. Какая я глупая, бессердечная, жестокая девчонка! Я полюбила этого мальчика, заставила его полюбить себя, а потом заставила его страдать».
1940
Но пора рассказать о втором герое нашего романа, о том, что было до его рождения и после – в его юные годы.
Он
В том же городе Ананьев жила большая и дружная семья Гершла Файнбойма. У него было пятеро детей: Голда, Шломо, Моисей, Иосиф и Мордухай.
Первенцем была дочь – Голда (Оля). Она вышла замуж за Якова Разумного. У них было двое детей: Сара и Израэль (Изя). Изя погиб в 18 лет на фронте в первые годы войны, Сара умерла в 1970-е годы бездетной. Сара очень часто бывала в нашем доме; она заменяла мне маму, когда та с младшими детьми переезжала на дачу, а я оставалась в городе – сдавать экзамены.
Из сыновей Гершла Файнбойма старшим был Шломо (Семен). Сын Шломы, Борис Семенович, овдовел очень рано. От первого брака у него осталась дочь Люда; она и ее дети – Юля и Володя – живут в Москве. Юля со своим мужем Сергеем и двумя маленькими детьми тоже в Москве. В 2001 году Борис Семенович Файнбойм уехал со второй женой Беллой в Израиль (его желание оставить свою маленькую квартиру внучке Юлечке было важным мотивом репатриации). Он умер 30 марта 2004 года, похоронен под Тель-Авивом. Борис очень дружил со своим двоюродным братом Марком, моим отцом.
У второго сына Гершла Файнбойма – Моисея – было трое детей: две дочки – Мария (Маня) и Бетя, и сын Изя. Маня вышла за замуж Григория Кучер. В 1950-е годы вся наша большая семья традиционно собиралась у них на Лосиноостровской на пасхальный Седер. У Мани с Гришей родилось две дочки: Марина и Инна; обе живут с мужьями и детьми в Москве. Похоронены Маня и Гриша Кучер в Москве. Бетя, в замужестве Левак, родила сына и дочь: Мишу и Женю. Миша живет в Израиле с женой и двумя детьми, а Женя в Москве, у нее три дочки, две из которых репатриировались в Израиль. Сама Беня сейчас живет в хостеле на севере Израиля. Изя Файнбойм живет с женой Полиной в США.
У самого младшего (четвертого) сына Гершла Файнбойма, Мордухая, был сын Шура. Дочка Шуры Алла живет в Хемнице (Германия).
А третьим сыном Гершла Файнбойма был Иосиф, мой дед. В начале 1917 года Иосиф взял себе в жены красавицу Роню Эрлихман, происходившую из очень богатой семьи.
Роня Яковлевна Файнбойм (Эрлихман). 1917
Иосиф Гершелевич Файнбойм. 1917
В приданое Роне дали бакалейную лавку. После революции лавку сразу продали, и Иосиф устроился на скромную должность бухгалтера в совхозе. Вскоре вся семья Эрлихман уехала в Южную Америку; прислали вызов и Роне с мужем, но они не решились ехать, так как Роня ждала ребенка.
1 мая 1918 года у Рони и Иосифа родился первенец – Марк. Через два года на свет появился второй сын – Яков, а еще через пять, 2 мая 1925 года, третий – Борис.
Яков работал технологом на заводе соков. В 1945 году он женился на дочери Беллы Клейман Циле (моей маме Циля приходилась двоюродной сестрой). Зимой у них родился сын, но в холодной хибарке на окраине Москвы слабенький недоношенный ребенок не дожил и до года. После смерти сына Циля и Яша развелись. Яша очень любил всех детей и внуков своих братьев, был для них «приходящей няней». Он умер 25 августа 1993 года и похоронен на Новохованском кладбище в Москве.
Младший сын Иосифа и Рони, Борис, с 16 лет был на фронте. Он дошел с армией до Берлина, там прослужил еще пять лет в оккупационных войсках и после демобилизации приехал к брату Марку в Москву. Дядя Боря жил у нас до своей женитьбы на Ляле – Луизе Давыдовне Анакушенко. Он окончил бухгалтерские курсы и работал бухгалтером до отъезда семьи в 1990-е годы в Германию; там Борис, Ляля и две их дочки, Лена и Ирина, жили в Берлине. Лена по образованию стоматолог, ее дочь Татьяна стала певицей; Ирина, медсестра по образованию, работает сейчас парикмахером, ее муж Саша Нарузецкий – стоматолог, у них сын Флорик. Борис умер 2 февраля 2011 года. И он, и его жена похоронены в Берлине.
Братья.
Слева направо: Израэль Яковлевич Разумный, Марк Иосифович и Яков Иосифович Файнбоймы. 1940 Изя был курсантом военного училища; с началом войны их сразу отправили на фронт
В 1932 году семью Иосифа и Рони постигла трагедия. Был страшный голод. Государство изымало средства у «богачей». ГПУ пришло и в дом Файнбоймов – ведь когда-то у них была бакалейная лавка, а кроме того, было известно, что им изредка приходили денежные переводы от родственников из-за границы. Гэпэушники потребовали от Иосифа выдать золото. «Вот мое золото», – сказал он и вывел трех сыновей. Тогда, на глазах у детей, гэпэушники жестоко избили Иосифа, и на следующий день он скончался в больнице. Через четыре месяца умерла от горя Роня. Младшие сыновья, Яков и Борис, были отправлены в Ананьевский детский дом, а 14-летний Марк уехал сначала к родственникам в Балту (Одесская область), а потом к тете Оле Разумной в Раменское (Московская область). Тетя Оля устроила мальчика учеником булочника, чтобы у него был хлеб в голодное время. Потом Марк стал работать на механическом заводе в Раменском, получил комнату от завода, привез туда Яшу, собирался забрать из детдома и Борю, но началась война, и 16-летний Борис сбежал из детдома на фронт.
Марк и Яша Файнбоймы. 1940
А Марк добился осуществления своей мечты – сразу же после приезда в Раменское он нашел свою Раю в Москве и 31 декабря 1939 года получил ее согласие выйти за него замуж. 1 января 1940 года, после встречи Нового года, они пришли к родителям Раи и объявили о своей женитьбе. «Покажите штамп в паспорте», – строго сказала Эня. Но 1 января загс не работал, поэтому официальное оформление брака и переезд на Плющиху пришлось перенести на 2 января. Комнату в 7-м Ростовском поделили шкафом пополам, и у счастливой новой семьи появилось свое гнездышко.
1940
Счастье продлилось меньше десяти месяцев. 18 октября 1940 года Марка призвали на действительную воинскую службу и отправили в Баку, откуда перед началом Великой Отечественной войны перевели в зенитные войска под Москвой; в них он прослужил до 1945 года.
Письма
Не все письма, которые Марк и Рая писали друг другу в разлуке, вошли в эту книгу: часть писем Раи была утрачена в 1941 году во время боя. Об обстоятельствах этой потери Марк рассказал Рае в своих письмах от 16 октября и 5 ноября 1941 года. Были и другие потери. К счастью, сохранился довоенный дневник Раи; выдержки из него хоть как-то восполняют для нас утрату писем, давая возможность услышать и ее голос, звучавший в разговоре с мужем в то время.
Октябрь 1940 – июнь 1941:
Разлука. Ожидание и рождение первенца
19/X-<19>40
Милая Триленька, мне так хотелось тебе вчера позвонить, но я не мог. Нас сразу повезли на окружную дорогу, там нас пропустили через санпропускник и в товарные вагоны. Мы выехали в 11 часов, в 2 часа ночи мы проехали через Раменское, в 6 часов через Рязань и повернули направо, то есть на юг. Куда едем, не знаю, но на окружной нам сказали, что едем в хорошее место.
Я себя немного плохо чувствую, не могу привыкнуть к обстановке. Мне все кажется, что я еду домой к тебе, а я уезжаю дальше от тебя. Триленька, нам с дороги не разрешают писать, я пишу нелегально. Когда приеду по назначению, тебе подробно напишу.
Я себе представляю, как ты одна легла спать. Чувствую по себе. Хотя я был очень усталый, глаз не сомкнул. Как бы мне хотелось, чтобы ты была со мной хоть немного!
Триленька, я тебя очень прошу, чтобы ты исполнила все свои обещания, а главное, учти, что тебе нельзя волноваться, не забудь, что ты должна беречь нашего ребенка, он же не виноват.
Моя дорогая Триленька, я бы тебе писал много, много, но я тороплюсь. Я ведь пишу на остановках, а остановок очень мало. Во время езды писать нельзя, очень трясет, а вечером темно.
Мы подъезжаем к большой станции Ряжск, где будем завтракать. Там я и опущу это мое первое письмо. Дальше по пути я тебе постараюсь написать еще, если мы будем еще долго ехать.
На этом заканчиваю, потому что все ушли завтракать, а я остался дневальным. Меня должны сменить, и я постараюсь опустить письмо без моего адреса. Как бы мне хотелось, чтобы ты мне ответила хоть куда-нибудь!
Моя дорогая, я знаю, что это невозможно. Но ничего, когда я приеду на место, я все постараюсь сделать, чтобы ты поскорее приехала ко мне.
На этом заканчиваю. Целую тебя крепко, крепко, и за ту ночь, которую ты провела одна.
Твой вечно Маркс И.Ф.
Целую маму, папу и всех наших родных.
P.S. Раиночка, прости меня за все ошибки и небрежность. Ведь я пишу, согнувшись над доской и при слабой ночной свечке, которая все время гаснет.
20/X-<19>40. 5 час. утра
Моя дорогая Триленька, мы уже проехали Грязи, Воронеж и едем по степи Воронежской области по направлению на реку Дон к Ростову. В Ростове должны быть завтра. В общем едем вторые сутки, неизвестно в какой город, только я слышал, что едем в Грузию, Крым или Кавказ.
Раиночка, я первую ночь не спал ни одной минуты, 2-ю ночь спал всего два часа с горем пополам. За это короткое время мне снилось, что я с тобой, мне хотелось тебя обнять, но тут остановка, и я просыпаюсь с огорчением и больше так и не мог заснуть.
Милая Раиночка, я себе не представляю, как ты проводишь 2-ю ночь без меня… Я тебе пишу 2-е письмо, а ответ получить не могу и очень завидую этому клочку бумаги – ведь он пойдет к тебе, а я тем временем буду еще дальше от тебя.
Раиночка! Все мои мысли только о тебе и о том, что внутри тебя. Я не упущу ни одного дня, который мог бы способствовать твоему приезду ко мне. Если буду в теплой Грузии или Крыму, то ты будешь у меня сразу же, как можно будет привезти нашего деточку. Сразу по приезду я найду для вас комнату.