Сейчас трудно определить, когда Фрэнк и Мэрилин встретились впервые. Она всегда была поклонницей Синатры. Друг Синатры, Джой Бишоп, вспоминал о том, как где-то в пятидесятых Мэрилин пошла посмотреть на Фрэнка в Копакабане. «Я играю, и где-то посередине выступления появляется Мэрилин Монро. Она входит в зал так, как будто является владельцем заведения, — вспоминал Бишоп. — Конечно, я потерял внимание публики. Кто будет обращать внимание на меня, когда появилась сама Мэрилин Монро? В зале не было ни одного пустого места, так ей принесли отдельное кресло и поставили его в четырех футах от меня. Я посмотрел на нее сверху вниз и сказал: «Мэрилин, я думал, что сказал тебе, чтобы ты подождала в машине». Как и многие, кто сталкивался с Мэрилин, Джой немного преувеличивает. На самом деле Мэрилин была в то время с группой друзей в Нью-Йорке и решила, что хочет посмотреть концерт Синатры в Копакабане. Однако все билеты были проданы. «Ну и что? — спросила она друзей. — Разве это меня касается? Конечно, мы сможем войти». Мэрилин и ее приятели взяли такси и поехали в ночной клуб. Как только руководство увидело ее, были быстро приняты соответствующие меры. Они быстро внесли и установили стол в забитом зале, — Синатра был уже на сцене, но еще не начал представление. Бишоп видел, как штат Копакабаны постелил белые скатерти и перетащил стол в пустой угол прямо на глазах посетителей переполненного зала клуба. Фрэнк перестал петь, подмигнул Мэрилин и продолжил выступление.
В это время — это был 1954 год — Фрэнк Синатра был очень несчастен из-за постепенного разрушения его брака с актрисой Авой Гарднер, про которую он говорил, что она была самой большой любовью в его жизни. Теперь они с Мэрилин утешали друг друга в их потерях: Фрэнк страдал по Гарднер, а Мэрилин — по ДиМаджио. Еще один друг Фрэнка, Джимми Вайтинг, вспоминал: «Она по-настоящему зависела от Фрэнка». Она постоянно звонила ему по вечерам и нередко говорила: «Если у меня возникает какая-нибудь проблема, я точно знаю, что только один человек сможет мне помочь — Фрэнки». Фрэнк относился к ней так: «Эй, если я могу выручить даму, то я это сделаю. Она — милый ребенок».
Джим Вайтинг вспомнил забавную историю относительно Синатры и Монро. «Он услышал, что вы знаете, что под трусиками у Мэрилин было видно во время съемок известной сцены в фильме «Зуд седьмого года», ну, той, где юбка ее платья взлетает вверх. Так он достал «экранную копию» фильма и пригласил целую кучу парней посмотреть ее [...], ну, вы знаете, что. Мы сидели в его затемненной комнате, смотрели фильм и ждали, ждали, ждали этой сцены! Наконец, юбка начинает подниматься и все вытянули шеи... Платье поднялось, и... и ничего». Ничего не было видно! Фрэнк сказал: «Черт возьми! Если бы она хотела увеличить кассовые сборы до небес, единственное, что ей надо было сделать — это показать свою... ну вы знаете что». Правда, он называл вещи своими именами».
Уже живя вместе, Фрэнк и Мэрилин признавались в том, что все еще любят своих бывших супругов. Поэтому какое-то время между ними не было интимных отношений. Они только разделяли общее одиночество. Фрэнка больше ничего не интересовало, хотя его друзья не могли этого понять — ведь рядом с ним находилась одна из самых красивых и популярных кинозвезд, а он не был близок с нею.
В то время Мэрилин имела привычку не носить дома никакой одежды. Каждый, кто ее хорошо знал, помнил об этом. Она всегда говорила, что предпочитает ходить голой; ее друзья и прислуга часто видели ее в таком виде. Живя вместе с Фрэнком, она не изменила этой привычке. Как рассказывал один из друзей Синатры, однажды утром он проснулся, вышел на кухню в одних шортах и увидел Мэрилин, стоящую перед открытым холодильником. Она, сунув пальчик в рот, стояла в чем мать родила и выбирала между апельсиновым и грейпфрутовым соком. «О, Фрэнки, — сказала она, изображая смущение, — я не знала, что ты встал в такую рань».
«Это было концом платонических отношений между ними, — рассказывал Джимми Вайтинг. — Он сказал мне, что взял ее тут же, в кухне, около закрытого холодильника. «Парень, — сказал он мне, — у меня никогда в жизни не было такого секса. Она — совершенно фантастическая женщина».
Фрэнк в то время дошел до полной импотенции. Слишком много выпивки [ликер]. Выпивка полностью разрушила его сексуальную жизнь. Он был уже довольно стар для того, чтобы столько пить, а затем еще и скакать как заведенный. Он был расстроен этим, потому что единственное, чем Синатра неизменно гордился, была его способность удовлетворить женщину».
Очевидно, Мэрилин вылечила Синатру от импотенции, по крайней мере, на некоторое время. Она сказала, что ей не важно, как долго все продлится; ей было важно, чтобы он почувствовал себя удовлетворенным в постели с ней. Они любили сексуальные новшества. Например, согласно воспоминаниям друзей Синатры, они с Мэрилин занимались сексом ночью на крыше «Сэндз отеля», откуда открывался вид на весь Лас-Вегас. Об этом весьма красноречиво говорит служебная записка, датированная 30 мая 1959 года, адресованная Джеком Энтраттером штату безопасности гостиницы. В ней говорится: «Доводим до вашего сведения, что г. Фрэнку Синатре разрешается круглосуточный доступ на крышу «Сэндз отеля». Г. Синатра будет использовать это помещение по собственному усмотрению и имеет право приводить туда и развлекать там любого гостя. Спасибо».
«В конторе ходили слухи, что Мэрилин и Фрэнк повздорили, когда она в пьяном виде призналась ему, что в то время, когда она пыталась вылечить его от импотенции, она «изображала оргазм», не достигая его, — рассказывал Уэсли Миллер из «Райт, Райт, Грин & Райт». — Фрэнк был потрясен этим открытием и заявил: «Господи Иисусе, если я не могу удовлетворить ее, тогда что, черт возьми, я с ней делаю? На кой черт она сказала мне об этом? Мне это надо было знать? Черт, нет, не надо». (В то время как Фрэнк принял признание Мэрилин как оскорбление его мужественности, другие, кто хорошо ее знал, говорили, что она редко чувствовала удовлетворение во время сексуальных отношений и что это было последствием ее психологических проблем.)
Несмотря на проблемы с нею, Фрэнк всегда чувствовал, что Мэрилин умна, остроумна, сексуальна и возбуждает его. «Фрэнк говорил, что Мэрилин была похожа на метеор, — заметила актриса Эстер Вилямс, — и вы не могли не быть очарованы ею». По ее словам, единственная причина, по которой Синатра не позволил себе более серьезно отнестись к их отношениям с Мэрилин, была его все еще не ушедшая любовь к Аве. Прошло еще слишком мало времени. Кроме того, он дал себе обещание больше никогда не связывать жизнь с другими актрисами».
Живя вместе, Мэрилин и Фрэнк время от времени ссорились. Однажды она рассеянно прошла голой по комнате, где он играл в покер с друзьями, что привело его в бешенство. «Верни свою жирную задницу к себе в комнату», — выругался он. Однако он не мог долго на нее сердиться. Ему действительно нравилась Мэрилин — хотя он не любил ее, — и он понимал, насколько она хрупка. Она была слабой и нежной — черты, которые он обычно не любил в женщинах. Он никогда не разрешил бы ни одной из своих женщин роскошь уязвимости, но с Мэрилин все было иначе. Она была особенной.
После этого инцидента во время игры в покер, когда его друзья уехали, Синатра пришел к ней в спальню, и, как позднее вспоминала Мэрилин, «он поцеловал меня в щеку и заставил почувствовать себя на миллион. С тех пор я всегда одевалась для него, приходил кто-то еще или нет».
Не та дверь
Еще один мужчина, с которым Мэрилин начала встречаться после распада ее брака, был Хэл Шеффер, ее музыкальный наставник на последних фильмах. Именно он сделал так, чтобы наиболее ярким моментом фильма «Джентльмены предпочитают блондинок» стала ошеломляющая сцена, где Мэрилин поет «Бриллианты — лучшие друзья девушки». Они с Мэрилин некоторое время флиртовали, но Мэрилин не позволяла их отношениям зайти слишком далеко, пока они с Джо были вместе. По-видимому, у Шеффера были собственные эмоциональные проблемы, и очень серьезные. Мэрилин не хотела продолжать с ним отношения, и он даже попытался покончить с собой. Вероятно, Шеффер надеялся, что Мэрилин примчится к нему, узнав, что он пытался покончить жизнь самоубийством, и, конечно, она это сделала. Однако даже то время, которое она провела у его кровати в больничной палате, оказалось слишком долгим для Джо, достаточным, чтобы устроить ей сцену ревности. Теперь, когда он больше не имел власти над Мэрилин, она свободно дрейфовала по жизни и обратила внимание на Хэла. Трудно вообразить, чтобы их отношения были для нее чем-то серьезным, но не для него. Совершенно ясно, что для нее это было не более чем приятное времяпрепровождение. К тому времени она уже полностью зависела от снотворных, которые свободно выдавал ей врач студии, и, возможно, ее рассудок был несколько затуманен. Кроме того, Шеффер был добрым, нежным, понимающим ее и, главное, человеком творческим — в противоположность ДиМаджио.
Когда Джо ДиМаджио услышал о том, что его бывшую жену видели с Хэлом Шеффером, он просто не мог пережить этого. Как она смела так быстро найти ему замену? Какое право она имела пойти по жизни дальше без него? И несколько недель он и его лучший друг, Фрэнк Синатра, занимались тем, чем частенько занимаются лучшие друзья, когда теряют свою любовь, — они начали сочувствовать друг другу. «Мы, даго1, должны держаться друг друга, — сказал Фрэнк Джо. — Позволь мне самому заняться этим. Позволь мне придумать кое-что с разводом. Тогда у нее просветлеет в мозгах, и ты будешь на коне».
На следующий день Фрэнк сделал несколько телефонных звонков, и в конечном счете его соединили с компанией под названием «Городские детективные и охранные службы». Джо Догерти (не имеющий никакого отношения к Джиму Догерти) в то время был одним из детективов, работавших в этой компании. Он вспоминал:
«Слушание дела о разводе было назначено на 27 октября. Синатра нанял нас приблизительно неделей ранее. Он сказал: «Я хочу, чтобы вы следовали за Мэрилин и этим типом, с которым она гуляет, — Шеффером или любым другим, — и застукали их в то время, пока они будут заниматься любовью, сделав снимки. Затем Джо ДиМаджио использует их против нее и выиграет дело о разводе». Я подумал: «Если это не касается его жены, я не знаю, что тут и думать. Но как он собирается устроить ей проблемы подобным способом — это выше моего понимания». Но работа есть работа, так что мы подписали контракт и принялись за дело.
Мы делали то, за что нам заплатили. Мы следовали за Мэрилин Монро по всему этому проклятому городу, ожидая, когда она встретится с этим парнем. Она тоже знала, что мы у нее на хвосте, и это сильно нервировало ее, потому что она чуть не вмазала свой автомобиль в дерево, пытаясь оторваться от нас. В другой раз она рванула на красный свет и чуть не сбила ка-кую-то старуху с полной сумкой, переходившую улицу. Когда она вышла из машины и начала извиняться, мы начали фотографировать издали, надеясь, по крайней мере, сделать хорошие снимки Мэрилин Монро, которые мы сможем продать позднее. Оглядываясь назад, я понимаю, что это был грязный бизнес. Мы запугали ее. Мы запугивали ее дома и на дороге. Не знаю, чем все это кончилось, но могу сказать, что мы не добыли ничего, что можно было бы использовать против нее. Если они что-то раскопали, то я не знаю, где они это сделали».
Хэл Шеффер подтверждает: «За нами следовали повсюду. Это было ужасно. Она [Монро] страшно боялась погибнуть. Не понимаю, как мужчина мог так вести себя по отношению к женщине. Это только утвердило ее в мысли, что она приняла правильное решение развестись с ним».
27 октября Мэрилин — снова во всем черном, за исключением белых перчаток и нитки жемчуга, — стояла перед судьей и объясняла причины, по которым она требует развод. «Всего за день до этого Джо пришел к ней домой, чтобы попытаться поговорить с ней об этом, — рассказывала Марибет Кук. — Джерри не мог поверить в это бесстыдство и был очень удивлен, что Сидни Сколски устроил эту встречу. Это было бессмысленно. Любой, кто заботился о Мэрилин, хотел, чтобы эти отношения закончились, а не продолжились дальше. К счастью, Мэрилин твердо стояла на своем. Она сказала Джо, что все кончено. Он уехал, сердитый, как обычно».
В суде Мэрилин сказала, что ДиМаджио был «холоден и безразличен» к ней, что он мог целыми днями не разговаривать. «Холоден и безразличен»? Это было непохоже на ДиМаджио. Скорее полностью противоположное — горячая голова, человек, который был разъярен тем, что не смог получить ее всю целиком и так, как он того хотел.
Стресс от этого замужества, продолжала Мэрилин, неоднократно делал ее совершенно больной. Она сказала, что она даже сама предложила ему однажды бросить карьеру, но было недостаточно и этого. Когда он был рядом, к ней даже не допускались посетители, заявила она. Инес Мелсон, менеджер Мэрилин, встала на свидетельское место и засвидетельствовала, что она видела, как ДиМаджио «оттолкнул ее [Мэрилин] и приказал ей не беспокоить его». Перед этим Наташа Лайтесс заявила, что ей тоже есть что сказать и она надеется выступить в суде, но Мелсон сказала ей, что сейчас не время и не место для того, что она могла рассказывать о союзе Монро — ДиМаджио. Джо ДиМаджио на суде не появился. Монро получила развод — окончательное решение должно было вступить в силу лишь год спустя. Конец истории? Не совсем.
«Когда объявили о разводе, мы полагали, что наша работа закончена, — сказал Джо Догерти. — Но Синатра и ДиМаджио все еще вынашивали планы против Мэрилин. ДиМаджио сказал, что она скорее всего не сошлась с Шеффером, потому что слишком умна, чтобы сделать это до объявления суда о разводе. Теперь, когда дело сделано, он был уверен, что она и ее парень займутся сексом. И он по-прежнему хотел застать их вместе. «Почему?» — спросил я его. Он ответил: «Кто вы такой, чтобы задавать мне подобные вопросы? Я просто хочу вернуть ее себе, вот и все. Удовлетворены?» Но для меня это не было достаточной причиной, и я вышел из игры. Однако компания, на которую я работал, хотела получить их деньги, так что они просто заменили меня другим парнем, и наблюдение за Мэрилин Монро продолжалось».
Чтобы до конца понять, что представлял собой ревнивый Джо ДиМаджио, надо познакомиться с тем, что за прошедшие годы стало известно как «ошибка дверью». Это случилось ночью 5 ноября. Фрэнк, Джо и друг Фрэнка Хэнк Саникола обедали в их любимом итальянском ресторане «Вилла Капри», когда метрдотель Билли Карен подошел к ним и сказал, что мистеру Синатре звонят. Синатра пошел к телефону и — если верить Хэнку Саниколе — вернулся, сказав: «Пошли, ребята. Они нашли Мэрилин и того мелкого сопляка в квартире одной дамочки в Голливуде». Его приятели, которые здорово напились тогда, снялись с места, даже не оплатив счет. Когда они вышли из ресторана, за ними выбежал метрдотель. «Мы оплатим позже», — воскликнул Синатра. «Да черт с ним, — сказал Билли Карен, — я с вами, парни. Я хочу в этом поучаствовать».
Пять минут спустя Синатра, ДиМаджио, Саникола и Карен встретились с двумя детективами, стоявшими перед зданием. Вся компания поднялась к одной из квартир. ДиМаджио хорошим спортивным ударом отпихнул эстрадного певца Синатру и сломал дверь, выбив ее вместе с коробкой. Затем вся компания вломилась в квартиру, одни, выкрикивая: «Эй, убери лапы от Мэрилин Монро!», а другие орали: «Мы застали вас на месте преступления. Все кончено!» Но что это? Квартира была не той. Так что... «Ошиблись дверью». Бедная женщина, которая на самом деле жила в этой квартире, наверняка к этому времени смотрела десятый сон. Внезапно разбуженная звуком выбиваемой двери и ввалившейся толпой мужчин, кричащих на нее, светящих ей в лицо фонариком, она села на кровати, подхватив одежду и прижав ее к груди, и так заорала, что люди, жившие в трех кварталах от ее дома, жаловались утром на сильный шум2.
Сегодня, более пятидесяти лет спустя, Хэл Шеффер признается, что они с Мэрилин действительно были в этом жилом доме вместе — только не в той квартире, на которую был совершен налет. «Я думаю, что меня бы сегодня не было, если бы они нашли меня там с Мэрилин, — говорит он. — Они вошли в квартиру и начали уничтожать вещи. Я хочу сказать, что это были настоящие головорезы. Мы слышали все это из квартиры, в которой мы были, — она принадлежала моему студенту. Мэрилин была до смерти напугана. Она говорила: «Господи, Хэл. Нам надо убираться отсюда. Если Джо найдет нас здесь, он убьет нас обоих». Мы сумели выйти через черный ход, когда все внимание переключилось на ту квартиру. Не могу сказать, что у меня остались приятные воспоминания о той ночи».