«Новое платье?» — спросила Мэрилин.
«Нет, попробуйте снова».
«Автомобиль».
«Нет. Еще раз».
«Но что? Что?»
«Один миллион долларов», — сказала Пат с озорной усмешкой.
И снова Мэрилин не могла поверить своим ушам. «Но почему?» — спросила она. Пат засмеялась. «А кто его знает? Полагаю, потому, что любил меня. Это ведь весьма щедро, правда?»1
Мэрилин не могла не согласиться.
Дружба с Пат развивалась очень интересно: Пат хотела поделиться этим знакомством с другими, в то время как Мэрилин хотела сохранить его только для себя. «Я знаю, она очень любила Пат, но больше я об этом практически ничего не знаю, — сказал Ральф Робертс. — Ее отношение не было таким необузданным, как у Пат. Как мне помнится, это в основном были телефонные отношения. Полагаю, Мэрилин начинала звонить ей, когда у нее возникали проблемы, — как это было и со всеми нами. Мне кажется, Пат наслаждалась этим. Полагаю, она хотела помочь Мэрилин, хотя я не уверен, почему, разве что... все хотели помочь Мэрилин. В ней было то ощущение уязвимости, которое заставляло любого хотеть позаботиться о ней, и я думаю, Пат Кеннеди Лоуфорд также подпала под власть этого ощущения».
В июле 1960 года Пат пригласила Мэрилин поприсутствовать на собрании, где ее брат, Джон Ф. Кеннеди, выдвигался от Демократической партии на пост Президента Соединенных Штатов. Мэрилин не была уверена, что сможет прийти. Она сказала, что у нее уже есть некоторые планы. Однако Пат заявила, что если она пропустит это, то «пропустит историческое событие». Так что Мэрилин согласилась, что придет. Она сказала, что ее не будет в городе, но она прилетит вовремя.
15 июля 1960 года Мэрилин, как и многие другие знаменитости, пришла в дом на Мемориал Колизеум в Лос-Анджелесе, где собралось огромное количество народа, и с увлечением наблюдала, как Джон Кеннеди говорил о новых рубежах. «Новые рубежи, о которых я говорю, — это не набор обещаний, это набор высоких целей». Его помощник Питер Саммерс, который отвечал за освещение кампании Кеннеди на телевидении, вспоминал: «Это был волшебный момент, я не могу больше вспомнить ничего подобного. Когда он поднялся на подиум, разразился гром аплодисментов, но, когда он говорил, вы могли бы услышать, как падает капля. Мороз пробегал по коже. Мэрилин была в зале, как и многие другие звезды. В тот вечер, как мне кажется, между нею и Джоном Кеннеди завязалась прочная дружба. Она была свободна, а Кеннеди — нет».
Мэрилин действительно встречалась с Кеннеди за кулисами после того, как он произнес свою речь. Пат представила их друг другу. На самом деле Мэрилин и ДФК уже встречались прежде, в 1950-е годы, на званом обеде, но у них не было возможности поговорить или даже познакомиться. Вечером у них тоже не было такой возможности. Там было слишком много народу, да и Мэрилин должна была тогда же улететь из Лос-Анджелеса. Однако в тот вечер действительно произошло нечто странное. Те, кто видел их тогда, заметили, что они понравились друг другу, и это их обеспокоило. Кеннеди был известен своим неутолимым сексуальным аппетитом. Каждый раз, когда он флиртовал с кинозвездой, в его избирательном штабе звучал сигнал об опасности. «Некоторые люди из его штаба говорили, что, возможно, близость со звездой [между ДФК и Монро] будет выгодна для его избрания, — вспоминает Питер Саммерс. — С другой стороны, вряд ли кто-то изберет президентом человека, который пренебрегает своей женой или обманывает ее. Команда беспокоилась. С Мэрилин очень искренне поговорили об этом. С президентом также очень искренне поговорили. В то время их отношения вызывали серьезное беспокойство. Возможно, именно это и погубило его».
В принципе, с Мэрилин поговорили об этом через Пат. Один родственник Кеннеди вспоминал: «Кто-то из команды Кеннеди сказал Питеру Лоуфорду, что ДФК флиртует с Мэрилин. Они хотели задавить эти отношения в зародыше, еще до того, как произойдет что-то серьезное. Может ли он поговорить об этом с Мэрилин? Питер решил, что будет несправедливо пойти к Мэрилин Монро с подобным предупреждением, поскольку пока еще ничего не произошло. Однако он решил по крайней мере попросить Пат намекнуть Мэрилин о возможной проблеме. Так что, как я понимаю, Пат позвонила Мэрилин и сказала: «Послушай, я знаю, что это смешно, но каждый сходит с ума по-своему. Кое-кто считает, что мой брат флиртовал с тобой в тот вечер. Как ты думаешь, это правда?» Мэрилин ответила: «Конечно, флиртовал. И я отвечала ему тем же. Но это ничего не значит. Это всего лишь флирт». Пат сказала: «Отлично. Я только хотела, чтобы ты знала — по этому поводу кое-кто сильно волнуется». Мэрилин спросила: «О чем?» Пат ответила: «О том, что могло бы случиться между тобой и моим братом, и все. Это очень глупо». Мэрилин согласилась. «О да, Пат, это очень глупо, — сказала она, — это просто смешно».
Примечания
1. О юморе Пат сложены легенды. Вот замечательная история об избирательной кампании Теда Кеннеди 1980 года на пост президента США. Однажды вконец измотанный сотрудник избирательного штаба позвонил Пат и сказал ей, что ему необходимо, чтобы она немедленно пришла на некое политическое собрание, и, если возможно, нужно быть на месте уже через час. «Но я не успею причесаться, — воскликнула Пат. — Я не накрашена. Я еще в старом платье. Я — полная развалина. Это просто невозможно! Я не могу!» Сотрудник продолжал неистово настаивать и давить на нее. Тогда Пат сдалась. «Ладно, хорошо, тогда я просто приду в виде Юнис».
«Неприкаянные»
К концу июля 1960 года Мэрилин Монро находилась в Рено, штат Невада, для определения места съемок для фильма «Неприкаянные», который, если бы был снят, оказался последним фильмом, в котором она снималась. Были написаны целые книги о том, какие проблемы и неприятности сопровождали съемки этого фильма. Достаточно сказать, что наименьшей из проблем оказалось постоянно ухудшающееся физическое и душевное состояние Мэрилин.
«Heпpикaянныe» никогда не могли бы быть сняты, — говорил визажист Мэрилин Аллан Снайдер на собрании клуба ее поклонников «Все о Мэрилин». — Она плохо себя чувствовала, а все настаивали на начале съемок, Артур Миллер сделал так много изменений в сценарии, правя ее роль, что ей все меньше и меньше нравилось то, что ей предстоит играть».
В другом интервью он добавил:
«К этому времени прием лекарств стал очень серьезной проблемой. У нее был очень тяжелый период. Все шло не так. Это было похоже на снежный ком, катящийся с горы. Ком проблем стремительно рос.
Мэрилин и Артур настолько сильно ненавидели друг друга, что я не уверен, как кто-то из них мог пройти через эти съемки. Каждый из них ощущал на себе давление. Мэрилин вела себя более параноидально, чем когда-либо раньше. Она считала, что Артур был связан с кем-то из съемочной группы, как мне кажется, она подозревала ответственного за сценарий. Но это неправда. Все было плохо. Он написал сценарий, в котором было очень много личных мотивов, он использовал для характеристик героев черты личности реальной Мэрилин и ее отношений с ним, чтобы сделать ее работу еще труднее. По правде говоря, в сценарии были строки, взятые непосредственно из реальных отношений между Мэрилин и Артуром Миллером. Не знаю, почему он сделал это. Возможно, хотел сделать гадость? Не знаю. Затем он менял эти строки практически перед съемками соответствующей сцены. Он постоянно выбивал ее из равновесия. По-моему, он просто хотел таким образом наказать ее. Я никогда не говорил этого прежде, но именно так я это воспринимаю. Мне очень неприятно вспоминать то время. Казалось, что Мэрилин стоит на краю, а ее муж подталкивал ее к обрыву».
Можно ли считать Мэрилин Монро врагом Артура Миллера? Или она была больше похожа на измученную, изувеченную жертву драматурга? Изучение трех литературных творений Миллера — двух пьес и киносценария — подтверждает последнее предположение. В пьесе Миллера 1964 года «После падения», премьера которой состоялась в нью-йоркском театре «ANTA» в январе 1964 года, спустя всего 18 месяцев после смерти Мэрилин (случившейся 7 августа 1962 года), главный герой — адвокат средних лет, размышляющий о своих отношениях с тремя главными женщинами в его жизни и о том, чем кончились браки с двумя из них — первый завершился разводом, а второй — самоубийством его жены-актрисы, и о третьем, который еще длится. Хотя Миллер всегда отрицал такие возможные источники идей для пьес, если вообще думал об этом, он все же признавал наличие некоторых параллелей между написанными произведениями и событиями из его собственной жизни, причем не только в плане его отношений с женщинами, но и в том, что касается событий середины 1950-х годов, с поиском предполагаемых коммунистов в правительстве, которые он использовал как источник вдохновения для «Сурового испытания».
Сценарий Миллера к фильму «Неприкаянные», адаптированный для журнала «Эсквайр», — единственное, что он написал за четыре года его брака с Мэрилин. Как он написал в автобиографии, этот сценарий он написал как подарок жене, и, когда она читала ранний вариант сценария, она «так очаровательно смеялась над некоторыми из реплик ковбоев, но совершенно не выказывала желания играть Рослин». Возможно, Мэрилин стоило прислушаться к своим инстинктам, поскольку она впоследствии возненавидела сценарий и свой персонаж, который она расценила как карикатуру на себя. Сделав Рослин недавно разведенной актрисой, отчаянно нуждающейся в поддержке, стремящейся повиснуть, как виноградная лоза на шпалере, на других людях, человеком, которому для существования необходимо одобрение мужчин, Миллер, казалось, вознамерился описать ее характер со всеми ее недостатками, при том что именно Мэрилин придется изображать эту героиню. Мэрилин была столь же сильна, сколь и чувствительна. Несмотря на свои предчувствия, заверения режиссера Джона Хастона и многих других людей, мнением которых она дорожила, она оценила то, что ей дали право решать, продолжать съемки или нет. Когда Артур послал первый проект сценария Джону Хастону в Ирландию, он согласился снимать фильм. Во главе фильма стоял режиссер «Асфальтовых джунглей», команду подбирал Лью Вассерман, там были Кларк Гейбл, Монтгомери Клифт, Эли Уоллах, Телма Риттер — и Мэрилин согласилась сниматься.
История такова. Рослин Тейбр (Монро) приехала в Рено, чтобы получить развод, и сняла комнату вместе с Изабель Стирс (Риттер), которая сопровождала ее на суде как свидетель. Празднуя освобождение Рослин в баре, они встречают Гвидо (Уоллах) и Гая (Гейбл), мужчин за пятьдесят, все еще очень красивых бывших ковбоев. Между ними возникает притяжение, Рослин и Гай вместе переезжают в дом, принадлежащий Гвидо. Подобно Гаю, Гвидо безумно влюбляется в Рослин. Он намерен наловить диких мустангов, собрать их на невадской соляной равнине, — их еще называют misfits (негодные), потому что они слишком маленькие, чтобы ездить на них, — и продать их. К ним присоединяется Пирс (Клифт), опустившийся, потерявший форму наездник родео. Эта троица, сопровождаемая Рослин, отправляется на соляные равнины к загонам для мустангов. И только когда они добираются до места, Рослин узнает дальнейшую судьбу мустангов — их намерены продать изготовителю собачьего корма. Ужаснувшись — Мэрилин тоже очень любит животных, — Рослин просит Гая спасти этих шестерых лошадей. Поначалу он отказывается, но в конце концов, побежденный ее страстным желанием спасти мустангов, Гай перерезает веревки и освобождает лошадей. Этот акт сострадания также позволяет Гаю и Рослин лучше понять друг друга и дает им надежду на совместное будущее.
Мэрилин окунулась в роль, решив сделать хорошую работу. Она оказалась способна собраться и физически, и эмоционально снова быть на высоте. Ее внешность в фильме сильно отличалась от того, к чему привыкли ее поклонники. Знаменитый парикмахер и стилист Голливуда, Сидни Гилярофф, создал прическу, в которой волосы были более гладкими и более длинными, чем обычно. Жан Луи, создавший знаменитое блестящее платье «С днем рождения, господин президент», придумал несколько платьев, которые наилучшим образом подавали изгибы фигуры Мэрилин. Белое хлопковое платье с крупным горошком, под которым невозможно было заметить нижние юбки, выглядело настолько хорошо, что Мэрилин выбрала его для появления на публике во время презентации фильма. Ее сфотографировали на цветную пленку для «Эсквайра», иллюстрированного, и точки на ткани оказались красными, а не черными, как в фильме. Ее давний личный визажист Аллан Снайдер использовал тушь, помаду, пудру и румяна достаточно сдержанно, что соответствовало грубоватой эстетике фильма. Невероятно, но красоту Мэрилин не могли погубить даже ее тоска, напряжение, лекарства, алкоголь и постоянные драки в фильме.
Долгие четырехмесячные съемки в суровых условиях Невады были довольно трудным делом, ставшим еще более тяжелым вследствие неуравновешенного поведения Мэрилин и ее ненадежности. Кроме того, она злоупотребляла выпивкой и лекарствами, а также на нее давили переживания по поводу ее брака с Миллером, который приехал только в конце съемок. «Полагаю, он не хотел меня видеть в этом фильме, — говорила она тогда о своем муже и этом фильме. — Я думаю, что между нами все кончено. Мы должны были оставаться вместе, поскольку развод сейчас плохо бы сказался на фильме. Артур нажаловался на меня [Джону Хастону], и именно поэтому Хастон обращался со мной как с идиоткой, со своими «дорогая, то» и «дорогая, это». Почему бы ему не обращаться со мной как с нормальной актрисой?»
Резким контрастом с поведением Мэрилин, с ее постоянными опозданиями на съемки и ставшими легендой требованиями переснять сцену, был профессионализм Монтгомери Клифта, который запомнил весь сценарий еще до прибытия в Неваду. Как пишет Миллер в своей автобиографии, «естественно [Клифт], никогда не упускал ни одного рабочего часа... и всегда приходил вовремя». Гейбл выказывал явное сочувствие Мэрилин, но и его тяготила сложившаяся ситуация. Он снимал напряжение, настаивая на том, что сам будет исполнять все опасные трюки.
К этому времени Наташи Лайтесс уже давно не было, но ее заменила другая гуру Мэрилин — Паула Страсберг. Мэрилин, как и прежде, не делала ни одного шага на съемочной площадке без ее согласия. Однако существовало большое различие между этими двумя женщинами. У Паулы был муж и дети. У нее были свои обязанности. У Наташи была только Мэрилин. Наташа следила за тем, чтобы Мэрилин не скатилась в неконтролируемый психоз и принимала разумные дозы препаратов, Паула занималась только ее актерским мастерством. Так что во время съемки «Неприкаянных» Мэрилин, оставшаяся без Наташи, впала в глубокое отчаяние.
К концу августа Мэрилин больше не могла работать. Стресс сломал ее, и она начала жаловаться на то, что снова слышит «голоса». Лекарства не помогали, поэтому дозы были увеличены. Ральф Гринсон прописал триста миллиграммов нембутала, при том что максимальной считалась доза в 100 миллиграммов. Позднее Артур Миллер вспоминал: «Доктора согласились с ее требованиями прописывать новые и более сильные снотворные, несмотря на то, что они отлично понимали опасность этих действий. Всегда находились новые доктора, желающие помочь ей забыться».
«Он давал Мэрилин тройную дозировку, — сказал Руперт Аллан (который постоянно присутствовал на съемках) про Ральфа Гринсона. — Я считал это отвратительным, просто отвратительным, что доктор прописывает столько нембутала при бессоннице. Это сделало ее совершенно ненормальной в те часы, когда она бодрствовала. Она сказала мне, что постоянно ощущает, что за ней следят. Ей казалось, что она окружена». Аллан вспоминал, что Мэрилин разламывала капсулы секанола и рассасывала препарат во рту во время перерывов в съемке. «Мне неприятно говорить это, но я убежден, что в то время она была уже законченной наркоманкой. Это не преувеличение». Ее визажист, Аллан Снайдер, вспоминал, как накладывал ей грим утром, в то время когда она лежала на спине в постели. «Иначе было невозможно, — рассказывал он. — Ей нужно было невероятно много времени, чтобы просто подняться с постели, так что нам приходилось начинать накладывать грим еще до того, как она поднималась с постели».