Позади главного дома располагался пляж Сорренто-Бич, известный своими волейбольными соревнованиями. Приливные волны утром и вечером оставляли на берегу коричневые водоросли. Дети Лоуфордов частенько притаскивали эти слизистые растения домой, а потом играли с ними прямо в своих спальнях, к брезгливому неудовольствию Пат. По одну сторону от дома Лоуфордов жил актер Джеффри Хантер со своей семьей. С другой стороны был пустырь — некогда там стоял дом, но теперь остались лишь развалины. Пат в шутку говорила Мэрилин, что приказала разрушить дом до последнего черепка, когда узнала, что его купили республиканцы. Мэрилин была уверена, что Пат шутит.
Мэтью Фокс дружил с сыном Джеффри Хантера. В 1961 году им было по восемь лет.
«Какие там были приемы! Ты никогда не видел ничего подобного, смертный, — вспоминает Мэтью Фокс. — У Кеннеди был стиль. Я имею в виду, это были люди, которые умели, так сказать, закатить прием. Иногда по вечерам они устраивали пикники, которые я обожал. Если я оставался ночевать в гостях у Стила, я всегда колобродил на следующий день по всей округе, чтобы сунуть свой нос, куда только можно. Однажды я увидел Энджи Дикинсон: она загорала на солнце в бикини настолько откровенном, что, по-моему, тогда я впервые почувствовал эрекцию. Я частенько наблюдал, как Пат гоняет в футбол со своим братом, президентом Кеннеди. Бобби был там. Тедди. Джуди Гарленд тоже бывала там и танцевала твист прямо на песке, босоногая и чудовищно пьяная. Там бывали Фрэнк Синатра с Дином Мартином и Сэмми Дэвис с Питером — они прогуливались по пляжу, непрерывно дымя, и бросали окурки в океан, как бы говоря: «Наплевать на матушку-природу. Для нас весь мир — это всего лишь наша пепельница».
И Мэрилин. Кажется, начиная с 1961 года она часто гостила там. Помню, я просто смотрел с почтительного расстояния на эту копну светлых волос, хотя страстно желал рассмотреть ее поближе».
Фокс вспоминает о Мэрилин как о «самой прекрасной женщине, нет, богине, которую он когда-либо видел», когда она стояла на пляже, прикрывая глаза от брызг и песчинок. Он вспоминает, как она гуляла по горячему песку с собаками Пат и как она останавливалась, чтобы полюбоваться глубоким синим океаном в белых барашках. Иногда она бросала мяч в воду и взвизгивала от восторга, когда одна из собак бросалась за ним в воду и приносила обратно.
«Однажды я вышел на пляж с моим маленьким фотоаппаратом и попросил позволения сфотографировать ее, — продолжает Мэтью Фокс. — Она сказала: «Ой, нет. Не сегодня. Я не накрашена и даже не похожа на Мэрилин Монро. Приходи завтра, и я буду готова для съемки». На следующий день я снова пришел со своим фотоаппаратом. Она была накрашена, как если бы она готовилась к съемкам в кино: густо намазанная тушь, красная губная помада, шикарные начесанные волосы — типичная Мэрилин Монро. Я воскликнул: «Вы только посмотрите на нее!!!», а она ответила: «Я сделала это только для тебя, Мэтью, так что давай начнем съемку, ладно?» И мы начали. Я нащелкал несколько кадров, а потом Пат сфотографировала нас с ней вдвоем. А потом, после всего этого, Мэрилин поцеловала меня в лоб и сказала: «Ты вернешься лет через двадцать, и мы будем хорошими друзьями, договорились?» Она подмигнула мне и вернулась в дом. И я подумал: «Бог мой, я влюблен в Мэрилин Монро». Даже тогда я знал, что мало кому в целом мире доводилось пережить подобное».
Мэрилин и Бобби
Одной из самых больших проблем, с которой пришлось столкнуться Пат Кеннеди Лоуфорд в начале шестидесятых, оказалась репутация Питера и ее собственная. Питер и его друзья по «Крысиной стае» (компания Фрэнка Синатры) так часто использовали ее дом для своих сексуальных утех, что некоторые остряки переименовали это место в «Гавань высокопоставленного Ануса». Джинн Мартин, близкая подруга Пат, вспоминала: «Я действительно не понимаю, о чем Питер думал. Как он мог поставить себя и Пат в такое положение? Это всегда было для меня загадкой. Он вроде не был беспечным человеком, но сотворить такое со своей женой...» Когда Пат услыхала это название, она пришла в ужас. Впрочем, что она могла с этим поделать? Ее брат Джек был президентом Соединенных Штатов, и если он, приезжая в город, хотел встречаться с девицами в ее доме, она чувствовала, что у нее нет иного выхода, кроме как позволить это. «Очевидно, Пат все знала, — говорил Джордж Джекобc. — Она просто смирилась. [Но] Пат, должно быть, очень злилась, что ДФК использовал ее дом в качестве борделя»1. Она верила, что единственное, что поможет ей сохранить благородный стиль своего дома, — это приемы на высшем уровне, которые она время от времени устраивала, когда Бобби и Этель приезжали в город. Похоже, никто не помнит, чтобы она устраивала такой же прием для ДФК и Джеки — дело в том, что, когда ДФК приезжал на Западное побережье, он предпочитал оставлять Джеки дома, чтобы она не стесняла его свободу. Последний раз Пат организовала такой прием 1 февраля 1962 года, и снова это был прием в честь Бобби и Этель. Они отправлялись в турне по 14 странам, и Лос-Анджелес был первой остановкой в этом путешествии.
Рассказ о событиях, предшествующих этому приему, может пролить свет на одну из причин, по которой зародились все эти слухи о Мэрилин и Бобби. Перед этим вечером Мэрилин — любительница приукрасить и без того интересную историю — потратила не меньше двух недель, обзванивая таких людей, как Дэнни Гринсон (сына доктора), Джинн Мартин, Генри Вайнштейн (продюсер фильма «Что-то должно случиться») и многих других, чтобы рассказать им возбуждающую новость: «У меня свидание с Бобби Кеннеди».
Генри Вайнштейн вспоминал: «Однажды она позвонила мне и говорит: «Уолтер, у меня очень важное свидание с очень важным человеком. Посоветуй мне, что я могу сказать ему, какие вопросы я могу ему задать, чтобы произвести на него впечатление». Я сказал: «Конечно, но скажи мне, кто он, чтобы я мог придумать подходящие вопросы для тебя». Она сказала: «Это Бобби Кеннеди». Я немного сполз со стула. «Серьезно?» — спросил я. «Да, у меня свидание с Бобби Кеннеди». Тогда я ответил: «Ну, хорошо, сейчас в самом разгаре дискуссия о гражданских правах, так что спроси его, что он собирается предпринять, чтобы успокоить беспорядки, что он думает о Мартине Лютере Кинге, ну и прочее в этом духе».
Когда в последующие годы источники утверждали, что Мэрилин рассказывала им, что она «встречается» с Бобби Кеннеди, — они не выдумывали. Очевидно, что выдумывала она. В данном случае можно наверняка утверждать, что это не было свиданием. Это был прием у Пат, и она была всего лишь одной из гостей. Но люди слышали от нее слово «свидание» и много лет спустя передали эту информацию репортерам. Каждый рассказывает одну и ту же историю: она записала все вопросы, которые ей продиктовали, на салфетку, с тем чтобы не забыть их. Там были вопросы о гражданских правах, о поддержке режима Дьема во Вьетнаме, а также о комиссии по расследованию антиамериканской деятельности.
В этот вечер Мэрилин появилась у Пат одетой убийственно красиво. Джоан Брейден, присутствовавшая на этом вечере, вспоминала: «Бобби обернулся, и я обернулась, — и там была она — белокурая, прекрасная, с красной помадой на губах — в полной боевой готовности. На ней было черное кружевное платье, едва прикрывавшее ее идеальную грудь и облегавшее каждый изгиб ее несравненного тела». Джоан прошептала на ухо Бобби: «Бобби, это Мэрилин Монро». Затем Пат перешла через всю залу и сказала: «Бобби, я бы хотела познакомить тебя с Мэрилин».
В то время как Бобби относился к экранным знаменитостям довольно прохладно, его жена, Этель, была без ума от звезд. В отличие от многих Кеннеди, Этель была практичной и непретенциозной. Она любила весело проводить время, играть в футбол с мужчинами из их семьи и считалась чем-то вроде своего парня. Так же как и ее невестка Пат, она была душой любой компании. До встречи с Бобби она хотела быть монахиней, но затем встретила Кеннеди, и все закончилось тем, что она вышла за него замуж и родила ему одиннадцать детей. Казалось, она была вполне счастлива в этой семье, несмотря на то, что они с Джеки часто цапались. Этель, всегда откровенно высказывающая свое мнение, без остатка посвятила себя семье и была самой большой поддержкой для Бобби в его политических амбициях. В то время как другим женам братьев Кеннеди — Джеки и Джоан — приходилось делать над собой усилие, чтобы принять участие в карьере своих мужей, Этель обожала политику и надеялась стать когда-нибудь первой леди.
Этель давно мечтала познакомиться с Мэрилин, еще с тех времен, когда выбирала актрису на свою роль в фильме по мотивам книги Роберта Кеннеди. Книга называлась «Враг внутри», и в ней рассказывалось о его расследовании незаконной деятельности Джимми Хоффа и профсоюза Тимстеров. Теперь эту книгу переделывали в сценарий на студии «20-й век Фокс». Эта работа досталась Бадду Шульбергу, написавшему сценарий для картины «В порту», но в итоге она так и не была завершена. Как бы там ни было, выбор Этель кажется довольно странным: эти две женщины были совершенно не похожи. В то время как Мэрилин была «сексуальной кошечкой», Этель была скорее практичной «мамочкой». Впрочем, Этель видела много фильмов с участием Мэрилин и интересовалась ею не столько из-за ее внешности, сколько, вероятно, потому, что разглядела в ней очень хорошую актрису. «Я думаю, ее недооценивают, — говорила она Джоан Брейден, другу семьи. — Я считаю, что она очень хорошо работает, и я почла бы за честь, если бы она играла меня в фильме». Однако ее восторги поулеглись, когда она познакомилась с Мэрилин и увидела, как та флиртует с ее мужем.
Джоан Брейден вспоминала: «За обедом вдруг оказалось, что Бобби сидит прямо рядом с ней, за тем же столиком, где сидели мы с Ким Новак и Энджи Дикинсон. Не помню, кто были те мужчины, что сидели между нами. Я помню только женщин и платья с выставленными напоказ бюстами».
Джоан Брейден продолжает рассказывать о Мэрилин и Бобби: «Между ними сразу же возникло взаимопонимание, что не удивительно, поскольку оба они были обаятельными и умными людьми. Бобби любил поговорить с образованными и красивыми женщинами, а Мэрилин, безусловно, подходила под это определение. Она была любопытна, как ребенок, и я думаю, ему казалось это необычным. Мне она показалась восхитительной, и все на этом приеме были покорены и даже ослеплены ею».
После ужина Мэрилин вытащила свою салфетку с вопросами и начала задавать их Бобби. На самом деле она не нуждалась в шпаргалках. Она знала наверняка, как вовлечь в интеллектуальную беседу человека вроде Бобби Кеннеди. Вскоре они отошли к бару, чтобы обсудить Дж. Эдгара Гувера. Мэрилин говорила, что, по ее мнению, он неуправляем. «Он выслеживает то и это. Он даже шпионит за мной, что, мол, я делаю? — обращалась она к Джин Мартин, сидевшей и слушавшей их беседу. — Все, что я делаю, — это хожу по магазинам и снимаюсь в кино, а он приставил своих болванов, чтобы следить за мной!» Мэрилин постоянно мучило ощущение, что ее преследуют. Помните случай, когда она позвонила своему псевдоменеджеру Люсиль Кэрролл, чтобы пожаловаться ей, будто кто-то подглядывает за ней в спальне, хотя спальня находилась на третьем этаже и снаружи не было никакой лестницы, чтобы забраться туда? Было много и других случаев. Но здесь будет уместно вспомнить очень хорошую пословицу: «Если у вас паранойя, это не означает, что за вами никто не следит». Тот факт, что за Мэрилин постоянно ходили, в том числе и «болваны» Гувера, лишь подливал масла в огонь ее мании преследования. Бобби ответил, что они с братом Джеком так же относятся к Гуверу — впрочем, они и должны были это чувствовать, потому что его агенты действительно отслеживали каждое их движение, и этого братья не могли изменить.
Здесь можно заметить, что существует много разных версий того, когда состоялась первая встреча Мэрилин и Бобби, некоторые даже датируют ее 1960 годом. Однако, основываясь на материале, собранном для этой книги, я решительно утверждаю, что их знакомство состоялось 1 февраля 1962 года. Сразу после этого, уже 2 февраля, Мэрилин написала письмо Изидору Миллеру, отцу Артура. Оно начиналось словами: «Дорогой отец». Дальше в письме Мэрилин рассказывала о встрече с Кеннеди: «Он кажется очень зрелым и выдающимся для своих тридцати шести лет, но больше всего мне понравилось в нем, кроме его программы гражданских прав, его чудесное чувство юмора». Она также написала сыну Артура, Бобби, с которым находилась в дружеских отношениях: «Когда его спросили, с кем он хотел бы познакомиться, он ответил, что со мной. Так что меня пригласили, и весь вечер я сидела рядом с ним, к тому же оказалось, что он неплохой танцор». Опираясь на слова Мэрилин — «он хотел познакомиться со мной», можно сделать заключение, что они не были знакомы до этого вечера. Она пишет, что спрашивала Бобби о движении за гражданские права, и его ответы произвели на нее сильное впечатление. Далее она утверждала, что Бобби обещал послать ей письмо, в котором изложил бы итоги их беседы. В свою очередь, она обещала послать копию этого письма Миллеру, «потому что там будет много интересного, так как я задавала те вопросы, ответов на которые, по моему мнению, очень ждет американская молодежь».
«После ужина начались танцы, и я помню, как Мэрилин учила Бобби танцевать твист, — вспоминает Джоан Брейден. — Они смеялись, и было видно, что им хорошо друг с другом. Что касается Этель, я думаю, для нее это было очень неприятно. Меня удивляло, как Бобби может столь явно флиртовать с другой женщиной, зная, что Этель все видит, и я очень переживала за нее. Люди всегда думали, что Этель может позаботиться о себе сама больше, чем любая другая женщина из клана Кеннеди. Но я всегда считала, что под своей бравадой она прячет очень чувствительную и во многом очень ранимую душу».
Сотни раз на протяжении многих лет повторялось, что Мэрилин Монро так напилась в тот вечер, что не смогла сама вести машину, чтобы вернуться домой. И ее пришлось отвозить Бобби и его пресс-секретарю, Эду Гутману. Приводили в доказательство слова Гутмана, заявлявшего, что все так и было. Возможно, что-то подобное когда-то и произошло — чему, впрочем, нет доказательств, — но совершенно точно, что в тот вечер ничего подобного произойти не могло.
Собирая материал для этой книги, автор обнаружил, что в тот вечер Мэрилин приехала к дому Лоуфордов не на своей машине. В 20 часов вечера автомобиль компании «Carey Cadillac Renting Company of California» подъехал к дому на Дохени-Драйв, забрал пассажирку и доставил ее к Лоуфордам. На приеме она оставалась до трех утра, а затем тот же автомобиль отвез ее домой. Это подтверждает чек, выписанный этой прокатной компанией.
Эдварду Барнсу, ныне владельцу собственной обслуживающей компании, довелось во времена своей юности поработать парковщиком на том приеме у Лоуфордов. Он рассказывает, что, пока Мэрилин ждала своего водителя, перед домом Лоуфордов царил хаос. «Один из слуг нарушил строжайший запрет и попросил у мисс Монро разрешения сфотографировать ее, — говорит Барнс. — Она ответила: «Конечно». И в ту же секунду, откуда ни возьмись, появился сотрудник секретной службы и выхватил фотокамеру из рук парня. Все были ошарашены. Мэрилин была удивлена даже больше других. Она сказала: «Погодите секундочку. Кто вы такой, черт вас дери?» Он ответил: «Секретная служба, мэм». Помощник Кеннеди, которого, как я после узнал, звали Эд Гутман, сказал: «У нас тут охрана, Мэрилин. Все нормально». А она ответила: «Ну нет, это не нормально — отбирать у кого-то фотоаппараты». И она обратилась к секретному агенту: «Вы немедленно вернете фотоаппарат». И он вернул! Затем она позировала, а все стояли с открытыми ртами — это был невероятный момент! Я никогда не забуду его. Я подумал про себя: «Святый Боже, не могу поверить, что Мэрилин Монро только что выступила против секретной службы... и победила!»
«На следующий день я спросил ее, как прошло свидание с Бобби Кеннеди, — вспоминал Генри Вайнштейн. — Она ответила, что все было замечательно и: «Догадайся что? У меня будет еще свидание с ним». Я подумал: «Здорово! Просто чудесно». Прошло несколько дней, но новостей от нее не было. Тогда я позвонил ей сам и спросил: «Ну как? Как там продвигается с Бобби Кеннеди?» Она ответила: «Ну... скажем так: мне больше не нужны вопросы».