Следователь сделал у себя какую-то пометку и спросил дальше:
- Вероисповедание?
- Крещён в православие. - Ответил чистую правду я (бабушка подсуетилась). Не став шокировать полицейского тем, что, на самом деле, пробитый атеист. Но здесь, помнится, вероисповедание занимает графу национальности, поэтому и пришлось представиться православным.
- Женаты?
- Вряд ли... Пишите холост.
- Из какого состояния происходите?
Я пожал плечами и выдал следующую часть легенды:
- Отец из дворян, мать казачка.
- Дворянское достоинство подтверждать хотите? - Насторожился полицейский, и сразу предупредил: - Если документы утеряны, это сложно...
- Не претендую. - Прервал я его - Потом восстановить попробую или сам выслужу. Пишите разночинцем.
- Батюшку вашего как звали, не подскажите?
- Игорь Всеволодович Засекин. - И уточнил. - Российскоподданный.
- Понятно.
Что ему там понятно, я, лично, не понял.
- Образование?
До диплома мене оставалось всего ничего, и раз уж с дворянством откладывается, надо было аргументировать свое, внезапно нарисовавшееся, разночинство, так как в податные сословия я совсем не рвался. Поэтому решил не мелочиться:
- Высшее. Бакалавр естественных наук. - Хрен знает, есть ли здесь такая степень, но бакалавром философии я представляться все же постеснялся. А вот свое географическое образование подтвердить смогу всегда.
- Где учились? - Моментально заинтересовался следователь.
Я сделал вид, что напрягся, вспоминая, а потом, разочарованно выдал привычное: - Не помню...
- Род занятий? - Упрямо продолжал гнуть полицейский.
- Из того что приходит в голову, по роду деятельности могу быть естествоиспытателем, путешественником, натуралистом и географом. - Выдал я немного обалдевшему полицейскому.
Дальше последовала еще пара дежурных вопросов о службе и чине, на которые опять отвечал, что забыл.
Потом полицейский забрал заполненный лист и откланялся. Я выдохнул!
До обеда меня больше не беспокоили. Я валялся на кровати, болел и скучал. Затем сходил, выпросил у сиделки газету, но читать не смог - сразу начинала болеть голова. Зато много думал...
Мое одиночество было нарушено во второй половине дня. Посетитель тоже оказался полицейским, но теперь рангом повыше - меня навестил становой пристав. Тихон Степанович, как он представился. Важный дядька лет под пятьдесят.
Немного поспрашивав о здоровье, он перешел к делу:
- Поступили сведения, что вас ограбили еще раньше, это были те же люди? - Вопрос был явно для проформы.
- Везет мне. - Усмехнулся я. - Не знаю Тихон Степанович, у них спросите.
И тут меня, что называется, огорошили!
- У них уже не спросишь. Одного вы зарезали, и он кровью истек, другому шею сломали, а третьего господин профессор застрелил.
Во влип! Тут же заметались в голове панические мысли. Два жмура на мне! Чем это может грозить - каторга, тюрьма?
- И что теперь, господин пристав? - Осторожно поинтересовался я.
- Да ничего особенного. - Пожал плечами тот. - Дмитрий Сергеевич рассказал, как все было, дело закрываем. Злодеи мертвы, сообщников у них здесь не было - своих гавриков я всех наперечет знаю. С вами явно эта же банда работала - двум сразу тут взяться неоткуда. - Уверенно выдал он.
Меня медленно отпускало...
Но все же офигеть как просто! Три трупа... бац, и дело закрыто! Непредставимая в мое время ситуация. А тут, похоже, такое в порядке вещей. Хотя лично мне, жаловаться грех.
Пожелав узнать некоторые подробности, я выяснил, что жертвой бандитов оказался ординарный профессор Горного института Дмитрий Сергеевич Вятский, который выбрался отдохнуть от трудовых будней в свое имение, находящееся где-то недалеко отсюда. На профессора напали, когда он выходил из вагона, оглушили ударом по голове и потащили потрошить. Тут я и вмешался.
Пока я разбирался с бандюганами, он успел немного прийти в себя и застрелил того, которого я вырубил вторым. Не до конца вырубил получается... Такая вот история.
Пристав считал, что налетчики просто собирались подловить кого-нибудь у поезда. Я же думал, что бандиты ехали вместе с профессором и заранее наметили цель. Выскочили чуть раньше и приняли под белы ручки. Ограбив, собирались сесть обратно в поезд и спокойно уехать - ищи ветра в поле! И почти на сто процентов уверен, что кто-то из проводников был с ними в сговоре. Обычная тактика промышляющих таким образом налетчиков. Но никому говорить о своих догадках я не стал. Полиция считает, что банда здесь появилась немного раньше. Пусть себе так дальше и считает...
Чиновник, между тем, продолжал меня удивлять:
- У злоумышленников обнаружены деньги. - Он выложил на стол большой, кожаный бумажник. - Ваш?
- Не знаю...
- Вы потерпевший, так что забирайте.
Признаться, такой жест от полицейского меня до глубины души поразил. Вот уж точно альтернативная реальность! Но отказываться не стану.
Я протянул руку и сгреб со стола портмоне.
Невероятное тут же продолжилось:
- Документы ваши они наверняка выкинули - теперь не найдешь. С восстановлением тоже все очень сложно... Но Дмитрий Сергеевич, за вас сильно просили... М-мм, да... И дело вы хорошее сделали! Поэтому паспорт мы вам новый выпишем, не возражаете?
- Никоим образом!
Немного придя в себя от всего, в последние минуты свалившегося я, кажется, начал понимать, где собака зарыта. Нападение на высокопоставленное лицо, каковым профессор, без сомнения, является, поножовщина, стрельба и трупы, а еще непонятный иностранец замешан... который при этом память потерял. Пристав же тут за все отвечает и лишний шум ему совершенно не нужен, а если по инстанциям проводить, запросы разные рассылать, огласка неизбежна. Куда проще дело быстренько замять, а беспамятному пострадавшему всучить его якобы деньги и российский паспорт. Тем более если он сам не против...
Предположение подтвердилось, когда чиновник, уже прощаясь, спросил:
- Кстати, этот ваш американский форт...
- Бентон. - Подсказал я.
- Да, именно... Где он находится?
- Верховья реки Милк в Скалистых горах. - Небрежно бросил я, и добавил: - Это северный приток Миссури.
Названия приставу явно ни о чем не говорили, и он рубанул практически напрямую:
- А это точно канадская территория?
Понятно, к чему он клонит. Я тут же решил пошутить:
- Не помню, чтобы границы уточнялись. Вполне может быть и российской.
И не соврал, ведь действительно такого не припомню. В нашей истории четкое разделение границы Канады и Аляски произошло только перед продажей последней, а здесь этим могли вообще не заморочиться. Скорее всего, так и есть - сейчас это малонаселенные, практически не освоенные земли. Правда, настоящий форт Бентон находится все же далековато от собственно Аляски. Прямо скажем, совсем не близко... почти на границе с США. Но мало ли в Бразилии донов Педро! В конце концов, это уже не мои проблемы...
То-то! - Заключил чем-то довольный чиновник, и пожелав мне всего хорошего: - Поправляйтесь Олег Игоревич, - быстренько испарился.
История имела некоторые последствия: уже позже, когда я забирал в управе паспорт, то местом моего рождения там гордо значилось: "Североамериканские владения Российской империи, форт Бентон".
Вот и приросла Россия-матушка землицей! Нехилым таким кусочком...
***
Запряженные парой лошадей, весело поскрипывающие сани уносили меня в снежную даль. Фриц уныло плелся привязанный к ним сзади. Такая вот русская тройка...
Профессор Дмитрий Сергеевич Вятский вез меня к себе домой. Побывавшие в совместной передряге, оба с перебинтованными головами, мы ощущали себя соратниками. Укрытые тулупами, возлежали в санях рядышком, на застеленном рогожей сене, любовались окрестными красотами и вели приятную, неторопливую беседу.
В больнице меня собирались держать еще несколько дней, и кажется, под ненавязчивым полицейским надзором. Во всяком случае, выходя покурить, я пару раз замечал мелькавшие невдалеке полицейские мундиры. Однако проф такую фигню пресёк на корню - авторитет у него в здешних краях серьезный, и пригласил погостить у него в имении.
Профессор Вятский, веселый, громогласный, бородатый здоровяк с обветренным лицом, лет около шестидесяти на вид, пришел знакомиться со мной на следующий день прямо с утра, когда, как он сказал: почувствовал себя бодрее. Обаятельный дядька. Сам он гостевал у кого-то из местных жителей, там же и лечился. И смотрелся действительно бодро, если не сказать, кипел энергией!
- Нечего в больничке киснуть, у меня всяко быстрее на поправку пойдем! - Заявил он, почти сразу после того как представился. После чего, хитро подмигнул. - Есть нужные средства, проверенные!
- Василий Георгиевич не против. Самолично обещал нас позже проведать.
- И учтите, милостивый государь, отказа не приму!
Я и не собирался, к слову. А позиция, спокойно сбагрившего пациентов, врача понятна - таблеток от амнезии еще не придумали (впрочем, и не придумают). Сотрясение мозга тоже только покоем лечится. На осмотр он заедет. А небольшая санная прогулка по свежему воздуху, может только на пользу пойти.
Под напором бодрого профа, приглашение я быстро и с благодарностью принял. Отбрыкиваться, даже из вежливости, в моей ситуации было откровенно глупо. Поэтому уже через десять минут мы грузились в сани.
Не сказать, что сильно наезженная, зимняя дорога, шла через лес, дальше вдоль озера, опять ныряла в чащу и снова выводила к озеру, уже другому.
До имения, по словам профа, было десять верст, и мы коротали путь разговорами. Всю мою печальную историю профессор уже откуда-то знал и сильно меня не расспрашивал, больше рассказывая о себе.
Если вкратце: то род он вел от новгородских бояр, ушедших на Вятку в пятнадцатом веке, а после (в шестнадцатом) в родные места вернувшихся. Заканчивал все тот же Горный институт, тогда бывший военным училищем и называвшийся корпусом горных инженеров. Выпустился поручиком в разгар Крымской войны, потом был на Кавказской, и до перевода в гражданский чин, успел дослужиться до подполковника.
Жил профессор один - вдовец и детей не было. Хотя, глядя на него, у меня присутствовала четкая уверенность, что наверняка где-нибудь да были - классический "косматый геолог"... с поправкой на время. Ему бы беломорину в зубы и тельняшку под свитер... Впрочем, папиросы он и смолил. А за пазухой, по старой привычке, таскал револьвер, который нас и выручил. Не будь его, все могло закончиться гораздо хуже... Не вмешайся я, профа вполне могли не только ограбить, но и пристукнуть, или просто оставить замерзать в снегу. А потом, если бы не его, поставивший точку, выстрел, обоих убили бы уже точно!
Как и положено кондовому геологу, профессор чуть не большую половину жизни провел в экспедициях (частью, военных) и много где побывал, а теперь преподавал на кафедре минералогии. Но, как и большинство ученых этого времени, узкоспециализированым исследователем не был. Не зацикливался на чем-то одном, а практиковал естествоиспытательство широкого профиля, совмещая геологию с палеонтологией, географией, ботаникой, зоологией, антропологией, этнографией... и еще черт знает чем! Подозреваю, что и внешней разведкой .
Помещиком и хозяйственником, по собственному признанию, Дмитрий Сергеевич был никаким, поэтому повесил все дела на управляющего. Лишь иногда прибывал с визитом осуществлять учет и контроль. Как, например, сейчас. Это немного противоречило его прошлому утверждению, что выехал чисто отдохнуть, но придираться я, понятно, не стал.
Еще проф страстно любил охоту и лошадей. Даже держал небольшой конезавод, армейских лошадок для которого приобрел с выкупной ссуды . А дальше пытался улучшить породу пополнением привезённым из экспедиций.
Сообщая мне это, Дмитрий Сергеевич вожделенно косился на Фрица. Но продавать своего коня, я был не намерен - выкручусь и без этого... Фриц действительно очень дорого должен стоить - селекция не стоит на месте и почти полтора века сверху от здешней породы, это срок! Задумаюсь, только если совсем припрет, или астрономическую сумму предложат, чего ожидать от помещика средней руки, пусть даже и профессора, сложно. Однозначно, он не из Орловых, чтобы за дикие бабки коняшку на развод покупать... правда, и я не зажравшийся турецкий султан .
Я продолжал задавал вопросы, пытаясь понять мироощущение здешнего помещика. Не скажу, что совсем врубился, но кое-что прояснилось.
Сельское хозяйство и отданные крестьянам в аренду земли, профа напрочь не волновали. Выхлопа оттуда было мало: нечернозем - зона рискованного земледелия. Он бы вообще арендной платы не брал, ограничился небольшим оброком и барщиной, но опасался "народец разбаловать".
В имении Дмитрий Сергеевич занимался только хобби - лошадками, охотой, рыбалкой... И бабами! Сложилось у меня такое впечатление. Еще с окрестными помещикам традиционные посиделки. Ну, и о науке подумывал, естественно. В промежутках... Мне такой подход даже импонировал.
Лошадей кучер не гнал, и добирались мы около двух часов. Так что наговориться успели.
Окруженная заснеженным садом, профессорская усадьба расположилась на берегу озера, и представляла собой, не малых размеров, двухэтажный каменный дом. За архитектурный стиль строения не поручусь, но, кажется, ампир. Этакое монументальное и с колоннами... Судя по особнячку профессор не бедствует.
Встречало нас человек пятнадцать, не с музыкой и песнями, но барину явно были рады. Проф сходу раздал несколько распоряжений, а потом представил мне своего управляющего, Прокофия Игнатьевича. После чего проинформировал:
- Обустраивайтесь Олег Игоревич, и сразу прошу на обед. Дуняша проводит. - Он кивнул на вертевшуюся рядом, румяную и курносую девицу.
Комната куда меня определили, выглядела куда лучше больничной палаты! Без лишней роскоши, но очень уютно. Помещение просторное, на потолке бронзовая люстра со свечами. Пол и стены в коврах, большая кровать с периной и рядом тумбочка, в углу шкаф. Два резных стула с подушечками. Присутствуют книжные полки (не пустые, кстати - потом обязательно посмотрю), удобное даже с виду кресло и массивный письменный стол у окна, со стоящими на нем бронзовой чернильницей и керосиновой лампой.
Нищему не только одеться, это подпоясаться - с обустройством на новом месте проблем тоже никаких. Хотя я теперь не нищий, в бандитском кошельке обнаружилось целых шестьдесят пять рублей! Еще не капитал, но сиротой себя уже не чувствую. В любом случае, времени на то, чтобы закинуть бумажник в тумбочку много не надо. Я в него, кстати, и палево сложил: смартфон, часы и паспорт с нездешними деньгами - здоровенный лопатник, под стать местным простынкам, так что все влезло.
Дожидаясь приглашения на обед, побродил по комнате, перебрал книжки, выбрал Тургенева и немного полистал, мотая на ус речевые обороты. А где-то минут через сорок за мной пришла розовощекая Дуняша и отвела в гостиную, она тут, как я понимаю, и столовая. Хотя, может, и другие есть, дом-то большой.
Кроме профа за столом обнаружился только управляющий, а на обслуживании суетилась парочка теток - непосредственно повариха с помощницей. Дуняшку, кстати, они сразу от дела кормления барина и почетного гостя шуганули.
Подали вкуснейшую уху, а потом запечённую свинину с отварной картошкой. Соленья. Водочку, естественно. Трескать спиртное с сотрясухой не лучшая идея. Но если немного, да под хорошую закуску... Так что стопку перед ушицой я махнул. Профессор тоже не налегал, поэтому почти весь графинчик уговорил Прокофий Игнатьевич.
Разговор шел неспешный, я большей частью отмалчивался, а проф расспрашивал управляющего о делах, но как-то лениво и без огонька. Тот докладывал, что, в целом, все хорошо: озимые взопрели и к сроку непременно заколосятся, надои растут, хотя удои падают, те кто надо опоросились и даже ощенились, правда, те кто не надо тоже... И так далее. Во всех этих далеких от меня вещах, я и половины не понимал.
После обеда профессор пригласил меня к себе в кабинет, оформленный в колониально-охотничьем стиле: шкуры, рога, оружие по стенам, сувениры из дальних стан... предложил на выбор трубку, сигары или папиросы. Я предпочел последние, и в ответ угостил его сигаретой. Кончаются, кстати, две штуки всего осталось. Дмитрий Сергеевич, между тем, извлек из шкафика оплетённую лозой глиняную бутылку и серебряные стопки, прокомментировав: