пли вспомнить о давней опасности. 8. Итак, Александра при-1 '-л и из-под стражи и велели ему говорить. Но хотя; он обдумы-ц/1л оправдательную речь в течение трех лет, от смущения и пил нения он сказал мало из того, что подготовил; под конец
му изменила не только память, но и рассудок. 9. Ни у кого не
было сомнения, что его волнение свидетельствует об упреках совести, а не о слабой памяти. Итак, воины, стоявшие к нему ближе, произили его копьями, пока он еще боролся со своей забывчивостью.
10. Когда убрали его труп, царь велел ввести Аминту и Сирмия; младший их брат Полемон бежал, узнав, что Филота подвергают пыткам. 11. Это были ближайшие друзья Филота, выдвинутые на высокие и почетные должности, преимущественно по его ходатайству; царь помнил, как настойчиво Филот старался приблизить их к нему и не сомневался, что они тоже участвовали в этом последнем заговоре. 12. Итак, он заявил, что они уже давно вызывают у него подозрения благодаря предупреждениям его матери, писавшей ему, чтобы он их остерегал-•ся. Хотя он неохотно верил худшему, теперь должен уступить -явным уликам и приказал их связать. 13. Ведь несомненно, накануне раскрытия злодейства Филота они имели с ним тайное свидание. Их брат бежал во время следствия по делу Фнлота и тем самым раскрыл причину своего бегства. 14. Недавно, вопреки обычаю и под видом служебного рвения, оттеснив остальных товарищей, они приблизились к нему безо всякой видимой причины, так что он удивился, почему они исполняют службу не в свой черед, и, испугавшись их смущения, быстра отошел к оруженосцам, следовавшим сразу за ним. 15. Кроме того, когда накануне раскрытия преступления Филота Антифан, писец при коннице, потребовал от Аминты, чтобы он, по обычаю, выделил часть своих лошадей тем, кто их потерял, тот надменно ответил, что если Антифан не откажется от своих требований, то вскоре узнает, с кем имеет дело. 16. Эти наглые и безрассудные слова, направленные собственно против царя, представляют собой ие что иное* как явное свидетельство преступных намерений. 17. Если все это правда, они заслужили то же, что и Филот, если нет, то он требует, чтобы они оправдались. 13. Затем привели Антифана, и он показал, что обвиняемый не дал лошадей и при этом надменно угрожал.
19. Аминта, получив разрешение говорить, сказал: «Если царь согласится, я прошу снять с меня оковы иа то время, пока я буду говорить». Царь велел освободить обоих и, кроме того, дал копье Аминте, желавшему, чтобы ему вернули и облик оруженосца. 20. Взяв копье левой рукой и отойдя от того места, где только что лежал труп Александра, ои сказал: «Какая бы участь, царь, ни ожидала нас, мы заявляем, что за счастливую будем тебе обязаны, а за несчастную будем винить судьбу. Мы отвечаем иа суде, не боясь предвзятого решения, свободные телом и душой. Ты нам вернул даже оружие, с которым мы! обыч но тебя сопровождаем. Нам нечего бояться суда, а теперь мож^ но! перестать бояться и судьбы. 21. Позволь мне, прошу, отвС' тить сначала на твое последнее обвинение. Мы, царь, совсем не признаем за собой вины в словесном оскорблении твоего вели чества. Я сказал бы, что ты уже давно стал выше всякой завн
сти, если бы не опасался, как бы ты не подумал, будто я хочу Льстивой, речью искупить свое прежнее злословие.) 22. Впрочем, «ели кто и услышал какие-либо грубые слова твоего воина, утомленного походом, или испытывающего опасности сражения, Или больного и залечивающего раны в палатке, то своими подвигами мы заслужили, чтобы ты отнес эти слова за счет обстоятельств, а не за счет нашей воли. 23. Когда: случается какое-либо несчастье, все бывают виновны; мы готовы тогда наложить №) себя руки, хотя1 и нет у нас ненависти к себе; если родители Повстречаются с детьми, и те им неприятны и ненавистны.
Напротив, когда нас осыпают дарами, когда мы возвращаемся обремененные наградами, кто может нас вынести? Кто мо-tjKCT сдержать порывы нашей радости? 24. И негодование и ве-Ьелье у воинов не имеют границ. Мы поддаемся порывам страстей. Порицаем ли мы или хвалим, сострадаем или негодуем — [Ice под влиянием, настроения. То мы хотим идти в Индию! и к берегам океана, то вспоминаем о жеиах, детях и родине. 25. Но :1*ысли и слова собеседников прерывает сигнал трубы: все мы бежим в свои ряды, и весь гнев, накипевший у нас в палатках, .Мы обращаем иа головы врага. О если бы и вииа Филота состояла только в одних речах!»
26. «Но вернусь к тому, в чем нас обвиняют. Я не стану отрицать дружбу, какая у нас была с Филотом, и признаю, что мы извлекли из нее для себя большую пользу. 27. Но что же ты удивляешься, что мы почитали сына Пармениона, которого ты пожелал сделать самым близким к себе лицом? Ведь и Филот превзошел положением почти всех твоих друзей. 28. Клянусь ногами, ты сам, царь, если хочешь услышать правду, виновен в опасности, угрожающей всем нам. Кто другой, как не ты, заставлял желавших понравиться тебе обращаться к Филоту? По его рекомендации мы поднялись до такой ступени твоей чружбы. Он был твоим приближенным: его милости мы добивались, его гнева боялись. 29. Не клялись ли все мы, твои под-i.чиные, чуть ли не повторяя вслед за тобой твои слова, что бу-и'м иметь общих с тобой врагов' и друзей? Связанные этой священной клятвой, могли ли мы отстраняться именно от того, кого и| предпочитал всем остальным? 30. Итак,, если это является преступлением, то во всем войске ты мало найдешь невиновных; i готов поклясться, что даже никого. Ведь все желали быть Фузьями Филота, но не все могли этого достичь. Если ты ие ппдишь разницы между соучастниками по, преступлению и фузьями, ты ие сможешь отличить друзей от тех, кто только осел ими стать. 31. Как же доказывают наше соучастие в его смысле? Как я думаю, именно тем, что накануне раскрытия и'овора Филот беседовал с нами дружески и без свидетелей, I, правда, не мог бы оправдаться, если бы в тот день в чем-либо нарушил течение, своей прежней жизни и свои привычки. Мели же в тот роковой день мы вели себя как обычно, то наши привычки должны освободить нас от подозрений».
32.; «Но говорят, мы не дали Антифану коней! И это столкновение с Антифаном случилось накануне открытия заговора Филота! Если Антифан хочет навлечь подозрение на нас^, потому что мы не дали ему в тот день коней, то он и самого себя не сможет оправдать, ибо желал получить их именно в тот же день. 33. Трудно решить, кто виновен, если, конечно, не считать, что сохраняющий свое добро поступает правильнее, чем требующий чужого. 34. Впрочем, царь, сначала у меня было 10 лошадей; из них Антифан уже распределил 8 среди тех, кто потерял своих. Итак, у меня оставалось всего 2 лошади, которых также хотел увести этот человек, очень надменный и, конечно, несправедливый. Но я был принужден удержать их за собой, чтобы не сражаться пешим. 35. Я не отрицаю, что свободно говорил о бездельником, претендующим лишь на ту военную обязанность, чтобы распределять чужих лошадей среди идущих з сражение. Но вот пришли такие времена, что я вынужден давать отчет в своих речах одновременно перед Александром и перед Лнтифаном». 36. «Но твоя мать писала тебе о нас как о твоих врагах! О, если бы она заботилась о своем сыне более разумно и не создавала в своей обеспокоенной душе пустых тревог! Почему же она не указала на причину своих опасений? Почему, наконец, не назвала того, кто донес ей на нас? Какие) наши действия или слова побудили ее написать столь, тревож-| ное письмо? 37. О, горестное мое положение, когда молчать, может быть, менее опасно, чем говорить! Но чем бы пи завершился суд, ты осуди лучше мою неразумную защиту, чем мое] дело. Ты, однако, признаешь то, о чем я сейчас скажу; ты помнишь, как, посылая меня в Македонию набирать войско, ты] сказал мне, что много здоровых юношей, скрывается в доме твоей матери. 38. Ты предписал мне повиноваться только твоему] приказу и привести к тебе уклонявшихся от военной службы.] Я сделал это и исполнил твое приказание смелее, чем это было] в моих интересах. Я привел оттуда Горгия, Гекатея и Горгпд.-i, которые тебе хорошо служат. 39. Итак, что может быть более несправедливым, чем казнить меня за то, что я исполнил тшш приказ, в то время как в случае неповиновения должен был Сил понести наказание по закону? У твоей матери нет другой при чины преследовать нас, кроме той, что мы предпочли ее женемн! милости твои интересы. 40.! Я привел б тысяч македонской пе\о ты и 600 всадников; часть этих людей не последовала бы :t;i мной, если бы я был снисходителен к уклонявшимся от воешиш службы. Поэтому успокой свою мать, поскольку она гневает! на нас по указанной причине и ты сам подвел нас под ее гне-п»
ГЛАВА 2
1. Пока Аминта говорил, неожиданно прибыли воины, in стигшие его бежавшего брата Полемона, о котором было угш мянуто, и теперь доставившие его связанным. Едва можно было
145
уяержа^ь негодующую толпу, чтобы она тотчас, по обычаю, ие абросала его камнями., 2. Но тот без малейшего страха ска-ил: «Я й£ прошу снисхождения для себя, только пусть мое бег- то не поставят в вину невиновным братьям. Если его нельзя
лфавдатЦ пусть это будет только моим преступлением. Уже потому их\положение лучше моего, что своим бегством я один
изываю подозрение». 3. Вся сходка одобрила его слова. За-• м у всех Потекли слезы: настолько переменилось неожиданно
i строение людей, что все, что прежде ему вредило, теперь об-
ггилось ему на пользу. At Он едва достиг юношеского возрас-
Находясь среди всадников, устрашенных пыткой Филота, !племон поддался общей панике. Покинутый своими товарища-ii, он колебался, вернуться ли ему или продолжать бегство, огда был схвачен преследовавшими его людьми. 5. Он стал ткать перед сходкой и бить себя по лицу, сетуя, не на свою асть, но па судьбу своих братьев, по его вине оказавшихся в | асности. 6. Ему удалось уже тронуть не только воинов, но и iMoro царя, неумолимым оставался только один брат. Глядя пего свирепым взором, он сказал: «Безумный, тебе следовало акать тогда, когда тьР вонзал шпоры в своего коня, покинув глтьев и присоединившись к дезертирам. Несчастный, куда и | чего ты бежал? Ты заставил меня, обвиненного в уголовном преступлении, выступить с речью обвинителя». 7. Тот признал-1 что виновен, но больше перед братьями, чем перед собой. I \'т толпа дала волю слезам и крикам, чем она обычно проявила свое настроение. В единый крик слились все голоса, требовавшие пощады для невиновных храбрых мужей. И друзья, '^пользовавшись случаем вызвать сострадание, поднимаются со слезами умоляют царя о пощаде. 8. Когда наступило мол-|Пие, тот сказал: «Я также своим приговором снимаю обвине-ie. с Аминты и, его братьев. Для вас же, юноши, я желаю, что-
ii вы скорее забыли об оказанной мною милости, чем помнили пережитой опасности. Вернитесь ко мне с тем) же доверием, с 1 ким я снова принимаю вас. 9. Если бы я не расследовал сланного на вас доноса, меня могли бы заподозрить в боль-м притворстве. Но лучше быть оправданным, чем оставаться л тяжестью подозрений. Подумайте о том, что только тот мо-*г быть оправдан, кто защищается на суде. 10. Ты, Аминта,
[ости своего брата. Это будет и для меня залогом восстанов-
пия твоей привязанности ко мне».
11. Затем, распустив сходку, царь велит! позвать Полида-'Нта. Он был особенно угоден Пармениону. и в сражениях ычно стоял рядом с ним. 12. Он вошел в палатку царя с чис-"'i совестью, однако лишь только ему приказали привести сво-братьев, совсем еще молодых и. потому незнакомых царю, 'ренность его сменилась беспокойством, и он стал волновать- i. больше думая о том, что могло бы] ему повредить, чем о том, как ему оправдаться. 13. Уже его братьев привели посланные за ним оруженосцы^ когда помертвевшему от страха Поли-
даманту царь приказывает подойти ближе и, удалив всех, говорит: 14. «Преступление Парменнона затрагивает равным обра зом всех, но больше всего нас с тобой, которых он/ обманул, прикинувшись другом. Для преследования и наказания ег (смотри, как я уверен в твоей преданности) я решил восполг зоваться тобой. Заложниками, пока ты будешь это/ исполнят1, у меня останутся твои братья. 15. Отправься в Мидию и достав моим военачальникам письма, написанные моей рукой. Необхп дима стремительность, чтобы обогнать быструю молву, Я хоч чтобы ты прибыл туда ночью и на следующий день исполнил т что будет указано в письме. 16. Ты отнесешь письма также Па1,' мениону — одно от меня, другое от имени Филота; его перстеш с печатью у меня. Если отец поверит, что печать приложил ei сын, твое появление не испугает его».
17. Полидамант, избавившись от своего страха, пообещал сделать даже больше, чем от него требовали. Выслушав похвалы и обещания, он сменил свою одежду на арабскую. 18. Ему были даны в качестве спутников двое арабов, чьи жены и дети остались у царя заложниками для обеспечения их верности Пройдя на верблюдах страну, пустынную из-за отсутствия в ды, он прибыл, к месту назначения на одиннадцатый деш. 19. Прежде чем было сообщено о его прибытии, Полидамаш снова надевает македонскую одежду и в четвертую стражу при ходит к палатке Клеандра (это был наместник царя). 20. Пос вручения писем Клеандр и Полидамант решили встретиться и рассвете у Парменнона. Другим военачальникам тоже были i1 реданы нисьма царя.. Они уже собирались отправиться к Ш ( мениону, но тому было уже сообщено о прибытии Пол идам;-' та. 21. Радуясь прибытию друга и вместе с тем горя желани. узнать о том, что делает царь, так как давно не получал от го писем, он приказал пригласить Полидаманта. 22. В оазис той страны имеются обширные и уединенные приятные pori насаженные рукой человека; особенно ими наслаждались ца| и сатрапы. 23. Парменион прогуливался в роще, окруженш военачальниками, которым царь в своих письмах1 предписыг его убить. Для исполнения предписания они установили моме когда Парменион начнет читать письма, которые ему перед; Полидамант. 24. Последний, изобразив уже издали, как тол! его заметил Парменион, радость на лице, побежал, чтобы обнять. Когда они обменялись взаимными приветствиями, 11 лидамант передал Парменнону письмо, написанное царем, 25. Парменион, ломая печать письма, спросил, что делает царь. Тот ответил, что он узнает об этом из самого письма. 26. Парменион, прочтя его, сказал: «Царь готовит поход против арахо-сиев. Деятельный человек, он никогда не знает отдыха. Однако, достигнув столь большой славы, он уже должен беречь свою жизнь». 27. Затем он стал читать другое письмо, написанное от имени Филота, и на его лице отразилась радость. Тут Клеандр 144
вонзил ему в бок меч, а затем перерезал горло; остальные также пронзили его, уже мертвого.
28. Оруженосцы, стоявшие у входа в рощу, узнав об убийстве, причина которого им была непонятна, бросаются в лагерь и тревожной вестью поднимают воинов. 29. Те, вооружившись, сходятся, к роще, в которой было совершено убийство, и заявляют, что если Полидамант и остальные участники преступления не будут выданы, то они сломают стену, окружающую рощу, и прольют кровь за кровь своего военачальника. 30. Клеандр велит впустить нх главарей и читает им письмо царя к воинам о кознях Пармениона и с приказом отомстить. 31. Объявление воли царя пресекло если не гнев, то во всяком случае мятеж. Большинство воинов разошлись; остались немногие, просившие разрешения хотя бы похоронить тело своего военачальника. 32. Клеандр долго отказывал им в этом, боясь оскорбить царя^ Затем, когда их просьбы стали более настойчивыми, он разрешил похоронить обезглавленное тело, считая необходимым устранить причину их недовольства. Голова Пармениона была послана Александру.
33. Таков был конец Пармениона, славного как на войне, так и в. мирное время. У него было много удач без царя, царю же без него не довелось совершить ни одного великого дела. Он умел угождать царю, требовавшему всеобщего подчинения своему счастью. 70 лет от роду он с юношеской энергией исполнял обязанности военачальника и часто даже рядового воина; быстрый в решениях, смелый в их исполнении, он был, любим военачальниками и еще более воинами. 34. Нельзя установить, действительно ли эти качества побуждали его к захвату царской власти или только навлекли на него подозрение: даже когда факты были еще свежи и общеизвестны, оставалось сомнение, сказал ли сломленный ужасной пыткой Филот правду, которую невозможно было доказать, или ложью стремился прервать свои Мучения. 35. Александр, считая необходимым отделить от остального войска тех, кто открыто, как он узнал, оплакивал Пармениона, образовал из них особый отряд и во. главе его поставил Леонида, некогда связанного с Парменионом: близкой дружбой. 36. Это были люди, ненавистные царю. Чтобы узнать действительное настроение воинов, он посоветовал тем, кто будет писать своим в Македонию, передавать их царским гонцам для надежной доставки. Каждый воин откровенно писал своим близким, что чувствовал: некоторым военная служба была тяжела, большинству же не была в тягость. Так были перехвачены письма как славивших царя, так и жаловавшихся на него. 37. Тем, кто случайно писал в письме о тяжести службы, царь велит в знак позора поставить лагерь отдельно от остальных, чтобы испытать их силу в бою и прекратить их вольные речи перед доверчивыми людьми. Это решение, может быть, безрассудное, поскольку бесчестье ожесточило храбрейших юношей, было обращено, как и все другое, счастьем1 царя в его пользу. 38. Ни