Вдали, меж стволов вековых сосен, мелькнула неясная тень. Юноша дрогнул. Мягкий настил иглицы у его ног ощутимо отдался глухим ударом. Это была рысь.
— Узнаёшь? — хитро спросил дед. — Да, да, — добавил он с улыбкой, — это та самая, что билась с чёрным медведем Мором.
— Х.. Хвоя? — неуверенно спросил Чабор.
— Да, это она. Я ж тебе говорил — очухается. А вон ещё один твой знакомец…
Снег у дальних сосен поднялся и превратился в белого волка Маха. Чабор даже рот открыл от удивления, а старик продолжил:
— Хоть он и пустил кровь этому оборотню, однако ж и Мор скоро очухался, даже быстрее, чем Мах и Хвоя.
Атар говорил тебе, Чабор, о том, что твоё имя вписано в книгу Урманного Леса? Придёт время, и ты вернёшься сюда, только уж тогда, сделай милость, меж прочих недругов дай поговорить своему «Артакону» и с этим кровопийцей. Думаю, лишившись головы, эта мразь оставит наш лес в покое. А для того, чтобы ты не позабыл об этом, скажу тебе, что и у тебя с Мором есть свои счёты, ведь это он убил твоего отца.
Просчитались они. Тогда, не зная, что ты уже в чреве матери, потом, когда не нашли тебя после её смерти, и в последний раз, дав тебе овладеть мечом Индры. Однако,время. — Говар поднял испещрённое тонкой вязью морщин лицо к небу, закрыл глаза и прислушался. — Тёмная Навь, — хрипло сказал он, — снова закрылась, однако ветер Яви говорит, что твой след ищут многие. Пора.
Дед открыл глаза и упёрся взглядом в Чабора:
— Меч Индры с тобой, поэтому бояться нечего, но это только в том случае, если Бесы не придумают что-нибудь из ряда вон выходящее. Будь готов ко всему. Я чувствую, как недоброй силой наполняется ближний лес. Что тут поделать: недобрые семена прорастают даже зимой. В путь, Чабор, пора в путь.
До границы Темнолеса тебя проведут Мах и Хвоя. Дальше белый волк оставит вас. Уж слишком много у него врагов на территории Бардака. Так или иначе, а по их землям если кто и в силах провести тебя незамеченным, то только Хвоя.
За Темнолесом тебя встретят сайвоки. Я пошлю с кем-нибудь быстрым и крылатым весточку Таратору. Они проведут тебя своими ходами до самого Свентограда Рипейского. Прощай, парень, доброго пути…
Дорога до Белой горы сильно измотала Чабора. Шли быстро, понимая, что время дорого. Но вот деревья расступились, и вдалеке, на краю открывшейся перед ними опушки, появился уже знакомый ему идеальный полукруглый силуэт. Вокруг горы сновали волки. Мах, издали заметив своих собратьев, стал чутко внюхиваться в морозный воздух, улавливая едва ощутимый запах опасности. Светлолес кончался. Он свою задачу выполнил и мог спокойно оставить человека на попечение хитрой и мудрой рыси.
Хвоя повела юношу в обход, дабы не привлекать к себе внимание стаи. Несмотря на то, что ветер дул со стороны горы, прекрасный нюх каждой из волчьих голов способен был различить человеческий запах на достаточно большом расстоянии. Приходится признать, что, к сожалению, далеко не каждый из стаи Светлолеса разделял взгляды Маха касательно присутствия в лесу своих заклятых врагов — людей.
Мах был сильно удивлён, заметив, что на порубежье[v] Светлого и Тёмного леса за исключением годовалых щенков сбежались все его собратья. Едва вожак стаи Светлолеса предстал пред ними, ему тут же сообщили, что волки Темнолеса прислали гонца, сообщившего, что их стая вышла на Машин луг и хочет драться.
Значит, волкам Маха и Вераса снова придётся делить территорию, только вот из-за чего? Между волками обеих стай уже давно не было ни ругани, ни стычек. Думается тот, кто первым бросил вызов, сможет всё объяснить, дабы стаи не просто так, за здорово живёшь, рвали друг другу глотки. Такая сходня большая редкость. Мах за свою долгую жизнь ещё никогда не участвовал в подобном. Последний раз битва была в те времена, когда единственной едой этого белого волка, ставшего позже вожаком стаи, было только молоко матери.
Правила предельно просты: кто победит — тот и отхватит себе любую территорию, которую пожелает. Участь проигравшего — сдаться на милость победителя и, что называется, тихо жить и не тявкать супротив него до самой своей смерти. Может случиться так, что кто-либо из вожаков или даже оба погибнут. Что ж, тогда водить победившую стаю по отвоёванной земле будет уже кто-то другой…
Все тонкости волчьих законов знали только старейшины стай или главы больших семей. И тех и других было предостаточно среди собратьев Маха и Вераса.
К слову сказать, стая последнего уже давно собралась на Машином лугу. Вожак волков Тёмного леса спешно пересчитывал ряды своих воинов. Он был охотник, впрочем, как и Мах. На что им объявленная Бардаком война? Получается, что вся его беда состоит только в том, что он и его предки прожили всю свою жизнь на стороне Темнолеса, а Мах и его пращуры на другой стороне. Отдавая должное Бардаку, нужно сказать, что тот никогда не вмешивался в дела своих волков, поставив ещё в незапамятные времена перед ними только одно условие. За долгие годы своего правления, он всего лишь второй раз обратился к ним за помощью. «Я, — говорил он когда-то, — не стану лезть в ваши дела, заставлять делиться пойманной на моей территории добычей, но! Как только придёт время и в лесу объявится кто-либо из моих врагов, стая должна будет стать на защиту наших границ так же, как и каждый из жителей Темнолеса».
Сейчас, как видно, пришло время стае отдавать Бардаку долги. Верас, завершая обход собравшегося войска, был озабочен. К своему удивлению, он не обнаружил в нём шестерых своих помощников. Решив, что это не столь ощутимая численная потеря, он отправил стаю во главе с Шелестом к месту схватки, а сам пошёл по следу своих внезапно пропавших товарищей.
Догнать их было не хитро, но бывалый охотник решил не спешить попадаться им на глаза. Ему показалось правильным вначале проследить, тем более что шли они в сторону Белой горы, а стало быть, по пути следования стаи. Верас никак не мог понять, почему эти волки шли отдельно? Что-то тут было не так….
Неврем, тот самый слабоумный мальчик из села, что нашёл рог сайвоков, забрёл далеко в лес и заблудился. Мороз не щадил одинокого человека. Полуживой юноша шёл по лесу, не видя пути. Заметив человеческие следы возле округлой горы, он обрадовался и тут же решил идти по ним. Вскоре следы вывели его на широкую поляну, поросшую кустарником. И вдруг мёртвую тишину зимнего леса нарушил какой-то шум, доносившийся сзади. Юноша, радуясь тому, что его нашли, повернулся и к своему ужасу увидел, что прямо на него мчались волки.
Всё было кончено в один миг. Худого и хилого Неврема растерзали, растаскав по глубокому снегу его окровавленные останки и разодранную одежду. Из ярко-красного снега, блестя мокрым от крови мундштуком, торчал только уцелевший рог сайвоков…
Верас услышал запах свежей крови ещё издали. Почуяв неладное, он медленно приблизился к пологой части Белой горы — и вдруг перед его глазами предстало это кровавое зрелище! То, что здесь произошло, не было охотой. Это была самая настоящая расправа. Части тела человека валялись разбросанными по снегу и были нетронутыми. Но зачем это было сделано? Теперь становилась объяснима петля, которую его помощники сделали в лесу. Они попросту путали след.
Опытный охотник обнюхал рог. Его запах показался очень знакомым Верасу, но вспомнить, где он его слышал, старый волк так и не смог.
Решив не отставать от беглецов, вожак стаи Темнолеса взял кровавую улику в зубы. Его пасть моментально наполнилась слюной, а голодное брюхо судорожно дёрнулось, чувствуя запах еды.
Он перепрыгнул красное месиво и, косо глянув на огромные куски мяса и внутренности человека, пошёл от греха подальше по следам беглецов. Повторно догнать эту странно ведущую себя компанию ему не составило большого труда. Ослеплённые яростью, они остановились невдалеке, судя по всему, ожидая кого-то ещё.
— Дело сделано, братья, — заговорил один из них. — Теперь любой скажет, что волки Вераса убили Чабора.
— Да, да, — подхватил другой. — Скажут: «Убили и сожрали безоружного юнца…»
— Безоружного?! — удивился третий. — А где же меч?
— Наверное, мальчишка оставил его дома, — предположил первый из говоривших. — Дом возле кладбища развалился, Бардак говорил. Вот меч и присыпало обломками. А этот, видать, только и успел, что прихватить с собой рог сайвоков…
Верас осторожно нагнулся и, разжав зубы, опустил рог на снег. «Так вот что это за запах…!» — осенила его догадка.
Меж тем беглецы продолжали разговор:
— Жаль, что не взяли тот рог с собой…
— На кой он тебе? Возиться только зря. …Где же этот Вурдал? Ни тебе помочь мальца оприходовать, ни явиться вовремя. Кто работу-то принимать будет, нам ведь нужно спешить. Битва там, за горой, вот-вот начнётся. …Не забыли, что Бардак приказал? Нам ещё надо так ловко всё провернуть, чтобы под шумок всеобщей грызни, уложить в кучу мёртвых Вераса и Маха. Вот когда обе стаи станут нашими, тогда и расскажем Вурдалу о том, где валяются потроха этого сосунка, будь он неладен. Сейчас же надо бежать и бросаться в драку, пока нас не хватились…
— Не очень-то спешите! — разорвал рыком воздух сильный голос Вераса. — Драка для вас уже начинается, прямо отсюда, …здесь же она и закончится!
Он безстрашно разогнался и прыгнул на них, хватая и убивая всё тёплое и живое, что попадалось на его пути. Заговорщики даже не успели опомниться. Пятеро были убиты в один миг, а шестой, полуживой, безпомощно трепыхался в зубах Вераса, схваченный за загривок, как нашкодивший щенок. Старый охотник лишь на миг отпустил перепуганного пленника, да и то только для того, чтобы приказать ему взять в зубы рог сайвоков.
Дрожащий от страха беглец покорно выполнил приказ вожака. Верас снова схватил его за загривок и поволок через лес…
Шелест не верил в трусость главного волка Тёмного леса. Когда вышло время ожидания, он, понимая, что наверняка с вожаком произошло что-то неладное, сам вывел войско на битву.
Мах уже давно стоял во главе своей стаи и терпеливо ждал своего соперника. Согласно порядку, главной битве всегда предшествует схватка вожаков. Шелест таковым не являлся, значит, не имел права драться с вожаком стаи Светлолеса. Для того чтобы разобраться в чём тут дело, в центр вышли старейшины стай.
Слово взял Хват:
— Наше войско готово к битве, нас ведёт вожак. Скажи нам, Шелест, почему Верас не вышел на бой?
— Хват, — ответил вместо Шелеста Сивер, — если уж на то пошло, мы соберём совет стаи и сейчас же изберём другого вожака, Шелеста. Бою быть, и вы не ищите отсрочки!
— Мне кажется, ты хочешь сказать, что мы боимся?! — зарычал Мах. — После схватки вожаков не убегай далеко, я лишу твою семью главы!
Мах и Сивер оскалились, и если бы не голос старого волка Полога, которого уважали на обеих сторонах леса, бой начался бы прямо сейчас, без всяких правил.
— Перестаньте! Вы же волки, а не собаки! Шелест не может драться с вожаком, поскольку сам не вожак, а переизбрать его нельзя, пока неизвестно, что случилось с Верасом. Тут надо бы расспросить, кто чего слышал или видел. Ну?..
Шелест, успокоившись, стал вспоминать:
— Верас пошёл в лес, — неохотно произнёс он, — а меня оставил вести войско. Сам обещал быть к бою. Верас не трус, раз обещал — значит будет! Видно, что-то тут нечисто. Шестеро наших пропало прямо перед выходом. Вожак пошёл искать их по следу...
Вдруг войско Шелеста загудело и стало расступаться. В образовавшемся проходе появился Верас, тащивший за загривок одного из ранее пропавших собратьев. Тот совсем притих и лишь трусливо косился по сторонам, зажав в пасти какой-то рог. Вожак стаи Темнолеса выволок пленного в центр к старейшинам и бросил его на снег, придавив сверху мощными передними лапами.
— Братья! — хрипло крикнул уставший, запыхавшийся Верас, и обе стаи притихли. — Всем вам известно, для чего мы тут собрались, но бою не быть! Те горячие головы, что уже давно накопили друг на друга злобу, могут отойти в сторону и грызть глотки хоть до скончания века! Те же, кто, не выслушав меня до конца, скажут, что Верас трус, могут в тот же миг попробовать силу моей хватки на собственном загривке так, как попробовала эта подлая собака в волчьей шкуре! ...Хотя, наверное, даже людские псы не способны так предавать свою стаю, если живут в ней.
Верас тотчас схватил пленённого волка зубами за ухо и оторвал его. Ослеплённый страхом и болью предатель по-собачьи взвизгнул и выпустил из пасти рог сайвоков.
— Говори, — требовательно зарычал Верас, — кто ещё был с вами в сговоре? Ну?! Говори, или я оторву тебе второе ухо!..
— Их, с-сговорившихся, осталось всего трое, вожак! — проскулил придавленный к земле пленник.
— Заяц тебе вожак, — огрызнулся Верас. — Кто они?
— Сук, Хил и Лева…
— М-м-м? — озадачился главный волк стаи Темнолеса и поднял голову, всматриваясь в своё войско. — Верно ли это? Где они?
Волки зашумели, пропуская вперёд тех, чьи имена назвал предатель.
— Ну, что скажешь, Хил? — Испепеляя заговорщиков взглядом, вопрошал Верас. — То, что о вас говорит этот выблюдок, правда?
Вожак намеренно сделал паузу, отпуская пленённого, который уже с трудом мог дышать под грузом его тяжёлых лап. Придавленный страхом к снежному настилу волк так и остался лежать вверх брюхом, трусливо поджав трясущиеся ноги.
Обвинённый в предательстве Хил ответил за всех стоявших подле него:
— Это правда, Верас.
— Так скажите мне тогда хотя бы одну причину, по которой можно было бы оставить вас в живых? …Молчишь? Убить их! И этого пса тоже…
Предатели бросились вглубь войска, где их участь была быстро решена. Верас подобрал рог сайвоков и отнёс его в сторону. Терпеливо дождавшись, когда воины его стаи прикончат последнего из заговорщиков, он продолжил:
— Братья! Эти псы, вступив в тайный сговор с Вурдалом и Бардаком, хотели столкнуть две стаи и обернуть дело так, чтобы оба вожака погибли в схватке. В награду за выполненное предательство они, по заверению царя Темнолеса, получили бы полную власть над теми из вас, кто остался бы в живых! Мало того, они совершили ещё одну страшную вещь: они убили человека всё по тому же высочайшему приказу.
И вот теперь я спрашиваю вас, в кого мы превратились?! В тех, кто за положение в стае решается пойти против покона Предков?! Кем станем мы, потомки Великих охотников, убивая друг друга ради чьей-то прихоти?
— Верас, — перебил его Мах, — нас никто не заставлял идти на бой. Волки Темнолеса вышли первыми.
— Признаю, — ответил Верас, — в том моя вина. Мне до этих пор пока ещё не были известны подобные хитрости, а потому Бардак и его окружение провели меня в этом деле как щенка неразумного.
Скажи, Мах, три лета назад, в голодное время, разве не пустили вы наших охотников на свою землю, спасая от верной погибели? Прошло уже столько времени, а мы, позабыв о прошлом, как охотились в Мокрой ложбине, так и охотимся. А ведь это ваша земля! Так кто нам сможет помешать жить в полном понимании и спокойствии и дальше? Я считаю, что нам следует объединить стаи и выбрать единого вожака. Я охотник, война мне не нужна!
В наступившей тишине сотни глаз вопросительно смотрели на белого волка. От его слов зависело сейчас всё.
— Ты прав, Верас, — ответил Мах. — За завесой храбрости и воинственности все волки не желали убивать друг друга…. Верас прав! — сказал белый волк громче. — Лишь глухой не услышит дельного в его словах! Стаи нужно объединить в одну, свободную от любого влияния. Теперь слово за старейшинами семей и за каждым из вас. Решайте, как всё обустроить и жить дальше. Вожаком свободной стаи пусть станет Верас. Да, Верас!
Дело в том, что я знаю, кому принадлежал этот рог. Смерть Чабора — я говорю об убитом человеке — заставляет меня уйти из стаи. Не спрашивайте, почему. Решение моё обдуманно. Теперь я одиночка. Старейшины, дайте клич!
— Изго-о-о-ой! — нерешительно завыли волки Совета. Стая неохотно подхватила их вой, но, понимая, что белый волк своего решения не переменит, вскоре дружно дала клич о появлении нового волка-одиночки.