Если бы только Атар мог предугадать столь раннее проявление нежелательного внимания к этому мальчику, если бы только…. Но старик спал внизу, а через какое-то время, наконец, уснул и Чабор.
…Ему снился дремучий сырой лес и мрачная поляна, что была покрыта густым непроглядным туманом. Вдруг из разлапистых зарослей ельника прямо перед ним выскочил перепуганный олень и, не останавливаясь, метнулся в сторону, растворившись в мутной кисее повисшего над землёй облака.
Чабор пересёк поляну и направился вглубь лесной чащи. Он долго брёл по мягкому мху меж толстых, коряжистых деревьев, пока лес не упёрся в огромное гнилое болото, воняющее горелым торфом и серой. Растущие вокруг него огромные грибы были покрыты скользким, как кисель, налётом. Их безобразные шапки, густо облепленные огромными чёрными пиявками, занимали всё пространство леса у края водной глади.
Чабор задержался лишь на миг и тут же почувствовал, как что-то цепко схватило его за ноги. Это были жёсткие стебли какой-то вьющейся травы, что росла тут же. Чабор не мог двинуться с места и, не удержавшись, упал. Страшные стебли прижали его тело к земле. Через мгновение они так его сдавили, что мальчику стало трудно дышать.
Предвкушая скорый пир, ближайший к мальчику гриб начал мерзко хрюкать. Вместе с тем стала расти одна из многочисленных пиявок, сидящих на его шапке. Её гадкое, скользкое тело тяжело и ритмично дышало, разбухая всё больше и больше, пока не свалилось на землю. Прокатившись по траве, эта мерзость ловко взобралась на грудь мальчика. Чабор бился в крепких объятиях травы, как только мог, но всё было напрасно. Леденящий холод и тупая боль тут же ударили в его грудь, заставляя покориться воле этой скользкой …пакости. И вдруг чей-то очень знакомый голос, прорвавшись сквозь пелену ночного кошмара, приказал:
— Выходи из себя, слышишь? Выходи — или погибнешь…
Странное дело, но как только мальчик пожелал покинуть своё тело, всё произошло само собой. Чабор стоял рядом со своей телесной оболочкой, уже не чувствуя боли и с ужасом глядя на то, как надёжно обосновалась на его собственной груди эта кровососущая гадость. Края её бесформенного тела уже простирались от его подбородка, до середины живота!
Снова прозвучал Голос:
— Теперь ничего не бойся. Всё уже поправимо…
Внезапно сверху раздался оглушительный удар грома, и высоко в туманном небе послышался слабый свист. Чабор поднял голову и увидел, как, прошивая невиданным светом сырую пелену воздуха, падал вниз огненный сокол. В следующий миг страшный удар сорвал тушу пиявки с груди мальчика. Большая и сильная птица, спустившись на землю, стала неистово рвать чёрное, отвратительное тело, разбрасывая зловонные, желеобразные куски в стороны.
Всё было кончено в один миг. Сокол взмахнул крыльями, засиял, как само солнце, и исчез. Поднявшийся от взмаха его крыльев ветер гнал прочь колдовской туман, постепенно очищая небо. Страшные грибы, пронзаемые усиливающимися лучами дневного светила, стали таять на ветру, словно снежные шапки. Они корчились, клонились к земле и, превратившись в чёрную зловонную массу, исчезали.
В лесу стало слышаться слабое пение птиц, радующихся долетающим до них долгожданным солнечным лучам. Чабор всё так же стоял в стороне и с болью смотрел на изуродованную чёрной пиявкой собственную грудь.
— Пока ещё рано, — сказал Голос. — Если вернуться сейчас, ты погибнешь.
— Но как быть?! — в отчаянии спросил мальчик.
— Будет лучше, если ты сам всё исправишь, а я тебе помогу. Только не теряй времени…
Чабор тут же с горечью подумал о том, что наверняка уже ничего вернуть нельзя.
— Ты сможешь, — уверенно продолжал Голос, — прежде всего, ты должен понять, что у тебя сейчас нет тела, оно стало пустым… Его нужно заново наполнить жизнью. Прямо перед тобой дорожка, видишь?
— Вижу, — ответил Чабор, удивляясь тому, что на самом деле в лесу появилась тропинка.
— Лети над ней до Родника. Перед ним остановись и жди. Вскоре возле него появится прекрасная дева-легиня. Это Джива — Хозяйка Родника. Скажи ей:
Хозяйка тайн людских,
Легиня вод Светых,
Хранительница Божьих Сил…
Позволь, искупаться в твоём Роднике…
Как только дева-легиня пустит тебя к воде, ныряй. Твоё тело, а ты его сразу обретёшь, станет прозрачным, потому что наполнится чистейшей водой. Выходи на берег. Джива даст тебе выпить очень горький напиток. Пей его. Всё, до последней капли, что бы ни случилось — пей!
Трижды Хранительница Чаши Вечной Жизни будет подносить тебе кувшины с питьём: горьким, солёным и безвкусным, который тебе покажется сладким. Всё должно выпить, а как выпьешь, поклонись деве и возвращайся…
Чабор сделал всё, как ему сказали. Когда же он вернулся, то не смог узнать ту самую поляну возле болота. Вокруг росли цветы, светило солнце, и величие этого света просто невозможно было постичь…
Его прежнее тело лежало на пригорке и сияло.
— Я здесь!!! — закричал мальчик голосом, полным счастья.
— Здесь!.. Здесь!.. Здесь!.. — вторило ему эхо.
Последнее, что помнил Чабор, это безконечно великолепный Свет и блаженство его Великой Силы…
ЛАРЬ 1 КЛУБОК 7
КЛУБОК 7
…Прошло семь долгих лет с того самого дня, когда Чабор оказался на волосок от гибели. Многое изменилось с тех пор. В памяти возникали картинки далёких ныне дней, когда после его появления в Дïдовом Капище в течение целого полугода напасть за напастью сваливались на голову Атара. Кстати говоря, после того самого посещения их незваными гостями Чабору долгое время лечили грудь. Её испещрили многочисленные чирьи и язвы. Прав оказался сайвок Таратор, не раз приходилось лекарю идти в лес на поклон к лесным жителям, но…
Тогда уходящего к дальней кромке леса старика провожал взглядом несчастный мальчик, а сейчас у окна Капища, глядя во двор на безконечно белый и чистый снег, стоял уже юноша.
Ничего не осталось от неопрятного и сырого «вчера». Исчезли из жизни обитателей Капища ушедшие в мир иной пёс и кот, а новые котята и щенки по какой-то причине больше здесь не приживались. Сильно постарел Атар…
Чабор поднял взгяд к небесам. Ветер, выбившийся из сил за последние дни, где-то мирно спал, давая возможность лёгким, невесомым снежинкам свободно парить над окаменевшей землёй. Странное, удивительное, а порой даже жуткое прошлое Чабора осталось жить лишь в воспоминаниях. Повзрослев, он относился к ним с большим трепетом. Конечно, о многом он знал лишь из рассказов Атара, но от этого все прошедшие события отнюдь не теряли для юноши своей значимости.
Сейчас же, глядя на снегопад за окном, Чабор пытался вспомнить хоть что-то из своей жизни до того, как он попал под кров жилища Атара. Всё напрасно. Время не желало пробудить воспоминаний раннего детства, ограничивая их лишь расплывчатым контуром лица матери…
— Дедушка! — оторвавшись от окна, нарушил тишину Чабор, — я пойду в лес …слышишь?! Смотри, как на дворе здорово, идём со мной.
Старик отвёл взгляд от пергаментного свитка:
— Иди, Чабор, — ответил он со вздохом. — Оно и верно, негоже тебе, молодому, сидеть целый день дома.
— А ты? — спросил юноша, спешно взяв с лавки опашень и подпоясываясь.
— Куда мне за тобой? — махнул слабой рукой Атар. — Дай Бог найти силы на то, чтобы вокруг Капища обойти…
— Ладно ли так в старики рядиться, деда? Вот перемахнёшь хотя бы век, тогда и скрипи, как Ивашова телега, а пока и думать не моги про старость.
— Век? — устало улыбнулся Атар. — На то он и человек, что чело у него твёрдо служит только век, а дальше — стариковы «полати», — дед постучал себя худым пальцем по лбу, — как у дитяти…. На кой всем долго землю топтать? Хотя, — он бережно погладил мягкую кожу свитка, — в этих письменах говорится, что ваши Предки легко проживали один круг[i]лет. Интересно... Казалось бы, я уж достаточно пожил, и многое знаю, а вон …гляди-ка ты. Спасибо старосте — что ни день, то что-нибудь новое. У Парсов одно, у вас, видишь, …другое.
Вот же хитрец этот Иваш. Уж не знаю, правда ли то, что все эти свитки старосты передают друг другу? Но…, зачем они им… — снова погружаясь в чтение, пробормотал старик уже себе под нос. — Ведь наверняка никто из них этого не читает. Подумать только, где мозги и мысли Иваша, а где Мудрость этих писаний… Ты чего это? — выныривая из увлёкших его глубоких рассуждений, вдруг всполошился Атар. — Я уж думал — ты ушёл, а ты стоишь тут, слушаешь мою болтовню. Иди, упарился, небось, стоять одетым. Только помни: хоть в лесу ты как дома, а…. Сам знаешь, как бывает…
— Хорошо! — крикнул Чабор уже с порога.
Он часто уходил в лес, а дед-звездочёт почти всегда оставался дома, читая свитки со священными письменами или листая звёздные карты. Помня об указанной ему в давнем видении смертельной точке и вычислив её фатальную неизбежность, он целиком сконцентрировался на своём воспитаннике, цепляясь за каждый миг, который должно было использовать.
Атар был терпеливым и мудрым учителем. Получив на скончании века такого благодарного ученика, он мог быть и достаточно требовательным к нему, и, с другой стороны, не особенно-то неволил юную голову строгой привязанностью к Знаниям. Чабор учился столько, сколько хотел, занимаясь, что называется, в охотку. В этом интересном и совершенно не утомительном деле юноша пока не мог понять только одного: зачем его Учителю прочитанное однажды нужно было перечитывать снова и снова?
Старик объяснял ему, что мудрость Предков, сотворивших великое чудо Науки[ii], была специально написана таким образом, что, внимательно перечитывая её в каждый период собственной жизни, всякий раз можно было открывать перед собой что-то новое.
Атар был твёрд в своём желании помочь этому юноше отыскать верную тропу в Золотом Пути развития. Разобравшись в его звёздных картах, он ничуть не сомневался в том, что Чабор — настоящий избранник Небес и впереди его ждёт великое будущее. Что ни говори, а с парсом было сложно спорить в этих вопросах, однако нужно сказать, что даже этот умудрённый опытом старец не мог себе представить, какие приключения ожидают Чабора уже в ближайшие часы…
Его встретило морозное солнечное утро. Тучи, за ночь порядочно обновившие белое покрывало земли, лениво расползлись по краям неба, и снег, играющий холодным блеском драгоценных камней в солнечных лучах, вышибал из щурившихся глаз слёзы.
Чабор глубоко вздохнул и словно разом сбросил с себя оставшийся дома, ограниченный стенами мир. Лес с детства был его другом. Забегая вперёд, можно сказать: до этого дня он с тоской думал о том, что скоро здесь совсем не останется от него тайн. Юноша мог ходить по лесу хоть целый день, читать следы зверей и птиц, подглядывать за их простой и размеренной жизнью. За этим нехитрым занятием время всегда пролетало незаметно, и потому он всегда возвращался домой только к вечеру, голодным и полным впечатлений.
Следует сказать, что Чабор ещё не был знаком с сайвоками, хотя Атар, конечно же, рассказывал ему о них и даже показывал подаренный ими рог. Но! Сколько бы ни ходил воспитанник звездочёта в лес, он ни разу не смог для себя отметить даже намёка на их существование. Давно перестав тешить себя надеждой лицезреть хоть кого-нибудь из скрытых от людских глаз лесных жителей, он не сильно расстраивался, ведь ему вполне хватало птиц и зверья.
Сегодняшняя прогулка с самого начала пошла не так, как обычно. Не успел юноша углубиться в лес, как тут же заметил на снегу невиданный им доселе след. Стоит ли говорить, как взыграло в нём любопытство? Стараясь не терять из виду эти странные отметины, Чабор незаметно для себя забрался в какое-то незнакомое место. Очень уж хотелось ему посмотреть на этого невиданного зверя.
Тварь, судя по всему, была глупая, потому что петляла по лесу совершенно безсмысленно. Что сбивало с толку, так это неясные полосы на снегу возле основного следа. Для хвоста или крыльев это была слишком жёсткая отметина…
И вдруг что-то мелькнуло невдалеке между деревьями. Чабор осторожно подкрался ближе. В нескольких шагах впереди него стоял маленький человечек! Без сомнения, это был сайвок! Атар их именно так и описывал.
Юноша, прячась за деревом и во все глаза рассматривая лесного жителя, не без удивления наблюдал, чем тот занимался. Ещё бы, ведь это и было то самое существо, которое оставляло на снегу странные следы.
Ничего не подозревающий сайвок, быстро, как заяц, перепрыгивая с места на место, старательно вырисовывал невиданные отметины, а его длинная накидка, свободно болтающаяся у ног, черкала на снегу те самые полосы, сбивавшие Чабора с толку.
Вдруг лесной обитатель заметил присутствие человека. Странно, но, вопрекиожиданию Чабора, сайвок не стал прятаться. Напротив, он выпрямился и самым наглым образом стал раскачиваться на коротких, кривых ножках, словно приглашая человека посоревноваться с ним в беге.
Это был вызов. Уж в чём-чём, а в быстроте своих ног Чабор был уверен твёрдо. Да и глубокий снег тоже не в подмогу малорослому сайвоку. Юноша взвесил все свои очевидные преимущества и, приняв вызов, бросился за малышом.
С первых же шагов стало ясно, что рано было радоваться близкой победе. Его коротконогий соперник двигался с поразительной быстротой. Сколько бы ни прибавлял в скорости человек, а догнать улепётывающего сайвока ему никак не удавалось. Оставалось только одно — взять того на измор, ждать, что малыш выдохнется…
Расчет оказался верным, но …только с одной стороны. Длинная погоня на самом деле возымела своё действие, но не на коротышку малыша, а на догоняющего. Единственное, что изматывало неутомимого сайвока, так это приступы безудержного смеха, вызываемые безконечными падениями юноши.
Чабор совершенно не следил за тем, как долго он бежит, куда и что вокруг него происходит. Наконец он в очередной раз упал и уж теперь-то окончательно решил прекратить это безсмысленное преследование. Лежа лицом в снегу, он запоздало вспомнил наставления Атара и понял, что его попросту заманили в ловушку.
Отдышавшись, он медленно поднял голову и осмотрелся. Прямо перед ним лежала поляна. На краю её возвышались огромные серые валуны, будто трудами какого-то великана старательно присыпанные буреломом. Прямо у валунов скромно ютилась крохотная избушка. Её бревенчатые стены совершенно сливались с окружающим завалом, и будь Чабор шагов на пятьдесят дальше, он вряд ли бы её рассмотрел…
«Эй!» — окликнули юношу сверху. Это был всё тот же сайвок, умудрившийся за это время как-то взобраться на валуны. Он слепил снежок и бросил его прямо к двери избушки.
Сомневаться не приходилось: вся погоня и была им устроена только для того, чтобы привести человека сюда. Что ж, отступать некуда, ведь не напрасно же потрачено столько сил? Чабор поднялся и осмотрелся. Вокруг него не было ни души. Он подождал немного, а потом медленно подошёл к двери избушки и постучал.
— Ну, входи, входи, чего гремишь на весь лес?
Юноша вздрогнул от неожиданности и обернулся. Он готов был поклясться, что мгновение назад позади него никого не было! Теперь же там стоял старик, по древности сравнимый разве что с окружающими избушку валунами. Но седина его густой бороды совсем не убавляла резвости тощему, жилистому телу. За спиной старца, перехваченная крепкой конопляной верёвкой, висела вязанка дров, которая и для молодого человека была бы трудной ношей.
— Может, всё-таки отойдёшь? — терпеливо спросил дед оторопевшего гостя.
— Да, да, — зачастил словами Чабор, пропуская его к двери.
Толкнув ногой примёрзшую створку, хозяин вошёл в избу. Где-то внутри, падая, грохнули дрова. Слышно было, как, запыхавшись, дед зачерпнул воды, долго и жадно пил, после чего, смачно выдохнув, окликнул из темноты:
— Ну, входи, коли пришёл.
— Да я… — невнятно промямлил юноша, медленно переступая порог.
— Дверь закрывай, — прервал его старик, — чай, на дворе не лето!
Чабор вошёл. В избе было темно, пахло травами и смолой. Дед возился у печи, и юноша, не зная, что ему дальше делать, прошёл к окну и присел на скамью у стола.