Ещё несколько секунд послушав тишину, Духовлад понял, что Всесмысл считает ответ полным, и добавлять ничего больше не собирается. Улыбнувшись, он заметил учёному мужу:
– Своим вопросом, я подразумевал, что хочу узнать смысл написанного…
– Ах да, да… Смысл написанного… – спохватился богослов, несколько смутившись своей несообразительности – В тексте говорится, что имя этой секиры – Вельсунг, и владеть ей может только тот, в чьих жилах течёт кровь Северных Воинов. Если же ею завладеет недостойный, то она сама погубит его в первой же битве!
– Имя секиры?! – удивлённо переспросил молодой боец.
– Да. Все Северные Воины давали имена своему оружию, и если воину удавалось прославиться в битве, то он разделял с ним славу. Тогда ведун2 благословлял это оружие, от имени Хоруга наделяя его чудодейственными свойствами.
Немного подумав, Духовлад обратился к Всесмыслу с просьбой:
– Научи меня читать и писать.
– Это очень трудоёмкое, и достаточно нудное занятие – предостерёг тот молодого бойца – Ты ждёшь, что получение знаний, станет для тебя увлекательным, но вместо этого, тебе снова и снова придётся повторять одно и тоже, заучивать вещи, которые будут казаться ненужными… У такого молодого и сильного человека, как ты, может просто не хватить терпения…
– Путь к овладению секретами любой истинной науки, лежит через терпение и усидчивость – пожав плечами, ответил Духовлад – Когда я начал постигать технику владения оружием, то ожидал, что это станет ярким и интересным занятием. Вместо этого, меня ожидали многократные избиения, во время которых, я даже не понимал, что происходит. Я решил, что все бойцы начинают с этого свой путь, что со временем у меня будет получаться отвечать на удары противников. Я терпел боль, но ничего не менялось. И только когда мой наставник – Военег – согласился обучать меня, видя моё упорство, я понял, что такое Учение. Мне пришлось час за часом, день за днём, повторять простейшие движения, выполнять упражнения для развития силы и гибкости. Мне показалось это сущей тоской. Время как будто остановилось для меня. Я не верил, что вся эта тягомотина сможет помочь мне стать грозным бойцом. Но спустя всего лишь месяц занятий, я стал понимать действия своих противников в учебных схватках, потом их предугадывать, и, наконец, разрушать их замыслы, нанося им ощутимые повреждения во встречных атаках. Только на деле увидев пользу от того, что казалось мне нудным и необязательным, я возлюбил боевые упражнения, и до сих пор повторяю их при возможности.
– Я и не думал, что пути воина и учёного мужа могут быть так похожи… – проговорил Всесмысл, глубоко задумавшись над словами Духовлада – Конечно, мне не довелось испытывать боли в моём учении, но точно также пришлось обуздать своё нетерпение… Ты так рассудителен, для своего возраста! Если бы ты родился в семье какого-нибудь правителя, то мог бы стать великим властелином, подданные которого процветали бы в достатке и справедливости! Как же несправедлива судьба! Я научу тебя всему, чему смогу…
В этом полезном занятии, Духовлад и Всесмысл скоротали несколько дней. Учитель объяснял своему новому ученику, как правильно разделять слова на звуки, прямо на земле рисовал палочкой буквы, рассказывая, каким звукам они соответствуют. Слова Духовлада не разошлись с делом: он проявлял себя прилежным и терпеливым учащимся, от чего постигал науку быстрее, чем предполагал Всесмысл. Только то, что молодой боец за эти несколько дней ни разу не увиделся с Далибором, несколько расстраивало его. Не смотря на заносчивость и склочность товарища, Духовладу его не хватало. А ещё он переживал за то, как у Далибора пройдёт первый бой. Если бы он был рядом в этом бою, Духовлад смог бы присмотреть за ним. Не смотря ни на что, чувство ответственности за судьбу своего ученика так и не покинуло молодого бойца.
В одно утро, уже ближе к полудню, когда Духовлад и Всесмысл только приступили к учёбе, со стороны дороги послышался топот лошадиных копыт. Из кустов с обеих сторон, на дорогу стали выбегать разбойники, желающие раньше других узнать, кто именно приближается к месту засады. Это были люди из выставленного Туром дозора. Остановившись и спешившись, они поспешно повели лошадей с дороги в чащу, взволнованно сообщая всем:
– Готовьтесь: обоз будет здесь через несколько часов!..
Разбойное войско зашевелилось, словно муравейник. Все выбирали укромные места в густых придорожных кустах, растянувшись вдоль дороги по обеим её сторонам. Всех лошадей, бывших с отрядом, завели подальше в лес и привязали, дабы они своим ржанием не насторожили охрану обоза. Всесмысл, по своей старой традиции, тоже пока спрятался подальше от дороги. Духовлад привязал к спине свой щит из виноградной лозы, и уже нашёл хорошее место в кустах, как вдруг услышал за спиной незнакомый голос:
– Эй, парень! Пойдём со мной, на нашем участке нужно больше людей…
Молодой боец оглянулся, и увидел человека, о котором ему рассказывал Всесмысл, будто тот главный соперник Тура в воинстве. Кажется, его имя Предраг… да, точно – Предраг. В его интонации не было ни спеси, ни угрозы, сказанное воспринималось больше как просьба. Духовлад не видел принципиальной разницы, где именно занять позицию, и потому молча последовал за атаманом.
В течение получаса всё вокруг затихло. Все разбойники намертво затаились, не позволяя себе ни малейшего движения, ни самого тихого шума. Только изредка шелестела листва, от лёгкого дуновения ветерка, да перекликались лесные птицы. Ничего не выдавало устроенной здесь засады. Потянулись длинные часы напряжённого ожидания.
Спустя несколько часов, послышался шум приближающегося обоза: редкое ржание лошадей, размеренные, глухие удары об землю их копыт, скрип телег, редкие окрики погонщиков. Духовлад почувствовал, как от ног по его телу пробежала волна, оставляющая за собой «гусиную кожу», в конце своего пути ставшая комом в его горле, после чего в сознании стали возникать различные сомнения. Но ещё по опыту поединков на арене, он знал, как с этим справляться. Как заклинание, молодой боец повторял слова, некогда сказанные ему Военегом: «Во время битвы, для воина не имеет значения, что может произойти, имеет значение только то, что уже происходит!».
Наконец, мимо затаившихся разбоев, медленно поползли телеги и повозки купцов, вдоль которых по краям дороги ехали конные наёмники. Разбойники не нападали, ожидая сигнала рога, возвещающего, что обоз продвинулся на всю длину засады. Духовлад смотрел на лица проезжающих мимо наёмников: разморенные длительным путешествием и уставшие от однотипных лесных пейзажей, почти все уныло пялились под копыта своих лошадей, не утруждаясь даже мельком кинуть взгляд на придорожные кусты, скрывавшие их близкую погибель. Как будто громовой раскат в чистом небе, по спокойному лесу прокатился сигнал рога, и в один миг эти придорожные кусты словно ожили. С дикими боевыми кличами, разбои разом наскочили на обоз с обеих сторон. Многие наёмники были убиты раньше, чем успели опомниться и взяться за оружие. Тот наёмник, которого выбрал себе Духовлад, всё же успел достать меч, и даже замахнулся им для удара, но копьё молодого бойца, мощным ударом пробило его кожаный нагрудник, и тот, выронив меч из поднятой над головой руки, обмяк и скатился с лошади. Налёт ошеломил своей стремительностью, кое-кто из наёмников пытался оказать невнятное сопротивление, но большинство из них бросали оружие на землю, падали на колени, и слёзно молили о пощаде. Некоторых из таких убивали на месте, некоторых за шиворот тащили в конец обоза. Вокруг стоял страшный шум: звон оружия, крики сражающихся, стоны раненых и умирающих. Никто из купцов даже не думал о том, чтобы выскочить из повозки, и попытаться спастись в лесу, предпочитая этому бубнение, сквозь плач, пустых, бессильных молитв, сидя в своей хлипкой повозке. Большинство разбоев тоже не особо спешили ввязываться в бой, кучкуясь позади более храбрых собратьев, ограничиваясь выкрикиванием грозных кличей и добиванием раненых. Хотя и без них всё случилось достаточно быстро: Духовлад успел убить троих наёмников, явно не имевших серьёзных боевых навыков, как бой был практически окончен. Лёгкость, с которой досталась победа, даже как будто расстроила молодого бойца, внутренне готовившегося к более серьёзному испытанию.
Сопротивление наёмников было сломлено, настала очередь купцов. Разбойники, чувствуя себя уже более расковано, вальяжно забирались в повозки, вытаскивая оттуда несчастных торгашей, и тоже тащили их в конец обоза, к пленным наёмникам. Духовлад увидел неподалёку от себя Щура, в сопровождении нескольких подручных, того самого прихвостня Тура, который некогда плюнул в котёл с кашей, предназначавшейся для него, Далибора и Всесмысла. Молодой боец улыбнулся мысли, что в разгаре боя, можно было бы «под шумок» заколоть поганца, но махнул рукой, не желая так рисковать из-за какой-то мрази. Между тем, один из разбоев вразвалочку залез в очередную повозку, но вдруг, резко дёрнувшись, захрипел, и вывалился из повозки, с обильно кровоточащей раной в груди. Вслед за ним оттуда выскочил человек, завернувшийся в плащ, и сжимавший окровавленный меч в правой руке. Он не стал бежать, а просто быстро пошёл в сторону леса. Выражение его лица было спокойным и сосредоточенным.
– Убить его! – завопил оставшимся трём подручным Щур, указывая пальцем на человека в плаще и корча свирепое лицо, при этом сам не трогаясь с места.
Те с криком бросились за человеком с мечом, который даже и не подумал от них убегать. Бросившись на разбойников, он, умело уворачиваясь от их неумелых выпадов, зарубил всех троих несколькими точными ударами своего меча. Легко покончив с этими, он сделал твёрдый шаг в сторону Щура. На широком лице последнего тут же и след простыл от боевого оскала. Он молниеносно нырнул под ближайшую телегу, показав с её обратной стороны только свои перепуганные глазки. Человек с мечом бросил в его сторону презрительный взгляд и, снова завернувшись в плащ, продолжил свой путь в сторону леса. Когда этот человек рубил разбоев, и плащ развивался у него за спиной, Духовлад заметил у него на теле кольчугу. Столь серьёзное, дорогостоящее защитное снаряжение и очевидный высокий уровень боевых навыков, характеризовали его, как опытного, и хорошо подготовленного воина, но молодой боец не раздумывая бросился к этому грозному противнику. Он издал громкий крик, пытаясь привлечь к себе внимание, и держа копьё наперевес, неуклюже расставил в стороны локти, изображая человека, неопытного в военном ремесле. Ему это удалось, о чём говорила презрительная усмешка на устах противника, сразу же оглянувшегося на крик. Подбежав к человеку в плаще, Духовлад нанёс корявый, размашистый укол копьём, от которого смог бы увернуться даже начинающий боец. Легко увернувшись от копья, перенеся вес тела на левую ногу и немного скрутившись правым плечом в левую сторону, одновременно «заряжая» этой амплитудой свой ответный удар, противник наотмашь рубанул Духовлада, намереваясь снести ему голову. Но молодой боец молниеносно перестроился, перекинув копьё на левую от себя сторону, как бы продолжив свой, заведомо безрезультатный удар, и быстро скакнув боком в сторону противника, толкнул его плечом в плечо, вжимая голову, и подставляя под удар спину, прикрытую лозовым щитом. Человек в плаще, неожидавший такой прыти, от толчка потерял равновесие, и беспорядочно перебирал ногами, желая его восстановить. От этого его удар потерял мощь, и меч только бессильно шлёпнулся о плетёный щит молодого бойца. Духовлад, находясь в удобной для повторной атаки позиции, собрал все силы, и нанёс мощнейший колющий удар вдогонку противнику. Его копьё со страшной силой ударило того в правый бок, отчего противник отлетел, и упал на землю. Духовлад почувствовал, какой страшный удар он нанёс, и просто не мог поверить, что не пробил кольчугу. «Должно быть там ещё пластины…» мелькнула мысль у него в голове, но раздумывать над этим не было времени. Удар молодого бойца вовсе не был безуспешным: несмотря на то, что наконечник не пробил броню, мощный удар сбил дыхание противника. Человек в плаще попытался подняться на ноги, но смог только сесть на корточки: сильный болевой спазм не давал ему разогнуться. Он поднял на Духовлада взгляд, в котором читалась ненависть, и гордая готовность принять свою судьбу. Не отрывая своих глаз от этого взгляда, молодой боец нанёс короткий, резкий и точный укол в горло его обладателя. Взгляд помутнел, и человек в плаще завалился на спину, хрипя и захлёбываясь кровью.
Разбойники, уже не ожидавшие серьёзного сопротивления, беспечно растянулись по всему обозу. Но те, кто был поближе к произошедшему, с разных сторон поспешили к месту молниеносной потасовки. Щур, увидев из-за телеги, что страшный враг повержен, вновь нырнул под неё, выбравшись с обратной стороны, и с надменным видом зашагал в сторону убитого. Ухватив Духовлада за щит, привязанный к спине, он бесцеремонно откинул его от трупа, над которым тот только-только склонился, и презрительно бросил:
– А ну, отвали, щенок! Это моя добыча!..
Духовлад, сделавший несколько шагов назад, восстанавливая равновесие после неожиданного действия Щура, вскипел от негодования. Отдать заслуженную добычу этому трусливому выродку, в минуту опасности спрятавшемуся под телегой?! Нет, это уже слишком… Наглец уже сам присел над телом, начав обшаривать его на предмет ценностей. Держа направленное вверх копьё в правой руке, молодой боец подошёл со спины к сидящему Щуру и, взяв его левой рукой за одежду на правом плече, резко потянул, разворачивая негодяя к себе лицом. В свою очередь Щур, делая вид, будто обыскивает тело, только и ждал чего-нибудь подобного, крепко зажав нож в правой руке. Стоило Духовладу взять его за плечо и потянуть на себя, как он сам резко развернулся в ту же сторону, и нанёс ему удар ножом, нацеленный под сердце. Быстрота реакции не подвела молодого бойца: молниеносным встречным ударом своего левого основания ладони в наносящее удар предплечье Щура, он выбил из руки противника нож и, освобождая себе пространство для удара копьем, резко и мощно толкнул его плечом в грудь. Подавшись от толчка назад, Щур споткнулся о мёртвое тело, так воспалившее его алчность, и плашмя грохнулся на землю. В смятении пытаясь быстро подняться, он стал поворачиваться на левый бок, но наконечник копья Духовлада, тут же поразил его в правый. Щур истошно завопил, и стал кататься по земле, корчась в агонии.
Всё случилось невероятно быстро. Со всех сторон как раз сбежались разбойники, молча исступлённо пялясь на издыхающего в мучениях. Первыми опомнились люди Тура, наперебой поднявшие крик:
– Это вон тот щенок Щура убил!..
– Ты заплатишь!..
– Режь его, братья, коли!..
Духовлад понимал, что от такой толпы ему вряд ли удастся отбиться и, снова подняв копьё, приготовился забрать с собой побольше душ.
– Кто тронет парня хоть пальцем, лишится рук по локти! – прозвучал у него за спиной голос Предрага.
Молодой боец оглянулся, и увидел атамана, окружённого толпой своих людей, на лицах которых читалась железная готовность вступить в долгожданную схватку с людьми Тура. Люди в толпе, преданной Туру, как-то сразу осунулись, не решаясь действовать без присутствия своего предводителя.
– Найдите Тура, расскажите ему, что здесь стряслось!.. – осенило кого-то из них.
Разбои, не имеющие «политических» предпочтений в отряде, стали расходиться подальше от места накала страстей между двумя группировками. Их, вечно обделённых из-за своей малочисленности и разобщённости, вдохновляла возможность урвать себе хоть чего-нибудь ценного, пока львиная доля воинства выясняет между собой отношения.
Взволнованный сбивчивым и непонятным донесением одного из своих людей, Тур уже спешил к месту инцидента. За ним, не отставая, шёл спокойный, но сосредоточенный Горан. Они как раз только встретились, когда принесли тревожное известие о возможной внутренней потасовке в отряде. Добравшись на место, Тур грубо протолкнулся в центр сборища, и наглядно оценил ситуацию. Узрев четыре трупа своих людей, он нахмурил брови, и, указывая пальцем на тела, задал вопрос, оглядывая присутствующих:
– Кто это сделал? Кто убил моих людей?!
– Троих – он, – не таясь, ответил Духовлад, указав на тело в плаще и кольчуге, после чего перевёл палец на Щура, уже испустившего к тому времени дух – А этого – я…