Мужчины посмотрели сначала на Арию, а затем на меня. Я даже не стал пытаться скрыть свою злость и чувство собственничества. Если моя маска приличного человека провоцировала подобные вопросы, я лучше сброшу ее, иначе мои дяди получат куда больше крови, чем могли бы предположить.
— Меня боятся мои враги и мои Солдаты. Мне не было необходимости заявлять права на собственную жену без какой-либо подготовки, чтобы она истекала кровью ради чьего-то уважения, дядя.
Эти слова были и так куда большим, чем я планировал сказать, пусть между мной и Арией ничего и не было. Мой отец расхохотался, хоть его взгляд и был смертоносным. Мне придется быть внимательнее. Куда подевался Маттео? Неужели он дрыхнет в какой-то из комнат, страдая от похмелья?
Краем глаза я заметил, как Лилиана и Фабиано проскользнули в комнату. Ни одного из них не должно было быть здесь.
— Почему на простынях кровь? Кого-то убили? — крикнул Фабиано, указывая на пятна с расширившимися глазами.
Мужчины вокруг меня расхохотались, все, кроме меня и Данте. Мы посмотрели друг на друга. Мы никогда друг другу не нравились, но, возможно, нащупали почву для уважения, на котором хоть сколько-то продержится этот мир.
Внезапно Ария выбежала из комнаты, придерживая рукой свою сестру Лилиану.
Извинившись, я последовал за ней, недовольный тем, что она пропала из моего поля зрения. Ромеро стоял у закрытой двери гостевой ванной, и я расслабился.
— Ария и Лилиана внутри, — сказал он.
— Что случилось?
— Кажется, Лилиане нехорошо.
Дверь распахнулась, и Ария выскользнула оттуда прежде, чем мы успели заглянуть внутрь.
— С твоей сестрой все в порядке?
Ария заправила волосы за ухо, ее взгляд метался между мной и Ромеро, она очевидно нервничала. Я вновь напомнил себе, что все это в новинку для Арии, что это один из тех немногих раз, когда она осталась наедине с мужчинами, которые не были членами ее семьи.
— Вид простыней вызвал у нее тошноту, — ответила она, слегка пожав плечами.
Ромеро помрачнел.
— Они не должны были позволять юным девушкам становиться свидетелями чего-то подобного. Это лишь напугает их, — Ромеро послал мне извиняющийся взгляд, но мне было насрать на то, что он критикует эту традицию. Мне она тоже не нравилась, но эта традиция была одной из тех, упразднить которые было сложной задачей.
— Ты прав.
— Лили нужен чай, — произнесла Ария, глядя на меня, и я понял, что она не была уверена, позволено ли ей направиться на кухню и приготовить его.
— Я могу принести и остаться здесь с ней, а вы сможете вернуться к гостям, — предложил Ромеро.
Ария ответила на это робкой улыбкой.
— Это было бы здорово, но Лили не хочет, чтобы ты видел ее.
Я нахмурился, не понимая, что не так. Ромеро не был тем человеком, которого боялись женщины. Он был одним из тех Солдат, который обладали талантом скрывать свою жестокую сущность практически полностью.
— Она боится меня?
Ария рассмеялась.
— Звучит так, будто это что-то невероятное. Ты — член мафии. Почему она не должна бояться тебя? — она оглянулась на закрытую дверь ванной комнату и продолжила шепотом. — Но это не так. Лили влюблена в тебя по уши, и не хочет, чтобы ты видел ее в подобной ситуации.
Я окинул Ромеро веселым взглядом.
— Ромеро, ты все еще продолжаешь это делать. Завоевывать сердца четырнадцатилетних девчонок направо и налево. — Ромеро покачал головой, ему было неловко от всего происходящего. Я обернулся к своей жене, которая все еще улыбалась, выглядя расслабленной и почти счастливой. Я знал, что мои слова разрушат это.
— Но мы должны вернуться. Женщины будут смертельно обижены, если ты не одаришь их своим вниманием.
— Я позабочусь о Лили, — сказала Джианна.
Я оглянулся и заметил сестру и брата Арии, направлявшихся к нам. Рыжая демонстративно игнорировала меня, а малявка пытался убить взглядом.
Я и Ария вернулись в столовую. Мужчины уже собрались вокруг простыней, а женщины столпились у стола. Я неохотно отпустил Арию, чтобы она могла вернуться к этой кучке ведьм.
Мужчины рассмеялись в ответ на слова Дюранта. Вероятно, оно и к лучшему, что я не слышал, что он сказал.
— А вот и счастливый муж, — протянул отец, протягивая мне бокал с виски. Я неохотно взял его. Судя по тому, как он и его братья улыбались, это была далеко не первая порция. Только Скудери, Данте и Фиоре казались трезвыми, что отнюдь не было удивительным, учитывая, что они были на нашей территории.
Жучиные глаза Готтардо сияли вызовом, когда он остановился рядом со мной.
— Итак, Лука, не хотел бы ты поделиться с нами, сколько раундов уместила минувшая ночь? Рассказать нам хотя бы об этом ты можешь?
Дюрант улыбался так, что мне захотелось вытащить нож и провести им от одного гребанного угла его рта до другого, чтобы все увидели, насколько широкой может быть его ебаная ухмылка.
— Я не собираюсь делиться ни малейшей гребанной частичкой своей жены, — прорычал я.
Мой папаша и его братья были мерзкими кусками дерьма. Столь же мерзкая садисткая жилка пронизывала все их существо. Порой я опасался того, что это бежит и по моим венам, и рано или поздно оно покажет свое истинное лицо. Я был жестоким и беспощадным, но не походил на своего отца. Пока что.
Отец покачал головой с громким смехом, который никак не отразился в его взгляде. Он был внимательным и подозрительным, и на секунду я даже забеспокоился, что он разгадает все представление. Но мой отец всегда таким был, и у него были на то причины. Он не доверял никому, и был прав. Все ненавидели и боялись его. Доверию не было места. Не то, что бы у меня была толпа тех, кому я верил, и, конечно же, не без оговорок. Я доверял Маттео, до определенной степени — Ромеро, но все остальные могли быть врагами, притворяющимися союзниками.
— Ох, какой ты собственник, когда речь идет о твоей юной прекрасной женушке, — проклокотал Дюрант. — Учитывая ее красоту и твою властную сущность, я удивлен, что ты согласился ждать целых три года.
Его ебаные глаза жука вцепились в Арию, которая разговаривала с другими женщинами, и что-то в этом взгляде вызвало во мне желание вытащить нож и воткнуть ему его в глаз, а потом затолкать его же глазное яблоко ему в глотку, чтобы он подавился им.
— Я предпочитаю совершеннолетних, — произнес я. Я чувствовал, как кровь в моих венах закипает, ярость выходила из-под контроля. Я сделал глоток виски, несмотря на то, что было слишком рано для крепких напитков, и взглянул на жену. Она улыбалась, но ее щеки и лицо покрывал яркий румянец смущения. Я слишком хорошо мог представить, о чем шел разговор. Ее глаза встретились с моим, когда она заметила мое внимание, и на мгновение я увидел едва заметную, заговорческую улыбку Арии, в которой не было привычного беспокойства и покорного страха — это была вспышка ее истинной натуры, человека, которым она была в окружении тех, кому доверяла. И это была та ее часть, которую я хотел видеть как можно чаще.
— Я все еще помню свою первую брачную ночь с Криминеллой, — сказал Дюрант с ухмылкой.
С этого момента они начали обмениваться историями своих первых брачных ночей.
Я был в шаге от того, чтобы разнести здесь все, когда пытка, наконец, закончилась, и большинство гостей разъехались. Я дотронулся до спины Арии, чтобы отвести ее наверх, в спальню, чтобы собрать вещи. Она была тихой и напряженной, и я не был уверен из-за чего — из-за демонстрации простыней или дело было в чем-то еще.
Мы практически дошли до спальни, когда мой брат решил почтить нас своим присутствием. Я хмуро взглянул на него. Мне нужна была его помощь во время показа простыней, хотя зная его импульсивность, особенно учитывая головную боль от вчерашней попойки, может, оно и к лучшему, что он ушел.
— Вам, влюбленные пташки, придется отложить ваши брачные игры. Мне нужно поговорить с тобой, Лука, — протянул он, внезапно став невероятно веселым. Херовый знак. Ария посмотрела на меня с явной неуверенностью, вновь без слов спрашивая, что делать.
— Иди. Проверь, все ли упаковала прислуга. Я скоро приду.
Арии не нужно было повторять дважды, и она поспешила в спальню. Ей было некомфортно рядом с моим братом, или, что более важно, рядом со мной. И я не был уверен в том, что дело только в том, что мы мужчины.
Маттео по-волчьи ухмыльнулся.
— Простыни — подделка, так же? Мой большой злой брат пощадил свою маленькую девственную невесту.
Я уставился на него, прищурив глаза.
— Говори, блядь, тише, — мы были одни в коридоре, но это могло измениться в любой момент, а затем вызвать кучу ненужных объяснений.
Маттео наклонил голову.
— Что же случилось? Ты нажрался и у тебя не встал?
— Иди на хер. Будто бы алкоголь когда-либо останавливал меня, — пробормотал я. Когда Маттео и я уходили в отрыв, мы всегда заканчивали вечер, вдалбливаясь в какую-нибудь девчонку.
— И что же тогда? — спросил он, искренне удивленно, будто бы мысль о том, что я смог сдержаться, была непостижимой.
Воспоминание о всепоглощающем страхе и безутешных слезах Арии вспыхнуло перед моими глазами.
— Она заплакала, — признался я, а взгляд на мгновение задержался на предплечье. Маттео, конечно же, проследил за ним, и отодвинул пряжку от ножа, выставляя на обозрение порез. Я вырвал руку из его хватки и вернул все на место.
— Ты порезал себя, — произнес он, изучая мое лицо. Маттео знал меня лучше всех, но все равно был удивлен. Его рот изогнулся в ухмылке, он покачал головой с очередным смешком.
— Я знал. Прошлой ночью я сказал Джианне, что не стоит переживать. Внутри тебя есть проблеск благородства для барышень, попавших в беду.
Херня все это, я никогда не чувствовал необходимости отступить ради кого-либо.
— Я не... — начал я, но потом до меня окончательно дошел смысл его слов. — Ты был наедине с Джианной?
Маттео кивнул с улыбкой, которая мне совсем не понравилась. Он указал мне идти за ним, удаляясь от комнаты. Я сомневался, что Ария подслушивала нас, стоя под дверью.
— Я поцеловал ее, и на вкус она даже лучше, чем выглядит.
— Я блядь просто не могу поверить, что ты заполучил больше, чем я в свою гребанную брачную ночь.
Маттео провел рукой по волосам.
— Женщины не могут устоять перед моим обаянием.
Он правда думал, что это смешно? Я ухватил его за плечи.
— Это не шутки. Маттео. Синдикат не поржет над этим, если узнает, что ты расхаживаешь, то тут, то там и оприходываешь их девиц.
Если случится нечто подобное, отцу придется компенсировать это, и я не был уверен, что эта расплата не включала бы в себя передачу Маттео в руки Скудери. Или, может быть, отец прикажет мне вынести положенное наказание и убить собственного брата. И я убью папашу, а затем каждого выблядка, который попытается убить Маттео, и в итоге мы оба погибнем.
— Никого я не оприходовал, я лишь поцеловал ее, — прервал мои размышления Маттео.
— Ага, если бы на этом все и закончилось, — я заметил, какие взгляды кидал Маттео в сторону рыжей, но я надеялся, что в этом нет ничего большего, чем простое преследование.
— Я хочу взять ее. Но я не идиот.
Факты говорили об обратном. Целовать женщину, которая не была его женой, особенно из Синдиката, было самой идиотской вещью из всех. Если Джианна расскажет кому-нибудь, мы будем обречены. Единственная вещь, которая может удержать ее от этого, было то, что ее жизнь была бы так же уничтожена.
— Я хочу жениться на ней.
Я замер.
— Скажи, что ты шутишь.
— Вовсе нет. Поэтому мне и нужна твоя помощь. Отец не будет просить Скудери за меня, если будет думать, что я хочу Джианну по какой-либо причине, кроме жажды расплаты. Сам знаешь.
— И чего ты хочешь от меня?
— Помоги мне убедить его, что она ненавидит и оскорбляет меня, а я хочу жениться на ней, чтобы сделать ее в отместку несчастной.
— А разве это не так? Девчонка терпеть тебя не может, и именно поэтому ты ее хочешь. В чем отличие этого от того, что мы собираемся рассказать отцу?
— Я не хочу, чтобы она была несчастна.
— Конечный результат тот же. Девчонка сведет тебя с ума, ты же понимаешь это, не так ли? Я в самом деле не уверен, что хочу видеть ее в Нью-Йорке.
— Переживешь. И Ария будет счастливая из-за того, что сестра будет рядом.
Это имело смысл, но я не был уверен, пойдут ли на пользу их частые встречи. Влияние Джианны не сделает мой брак с Арией проще. Это и без того будет непросто, мне не нужны были дополнительные сложности.
— Ты действительно считаешь, что все хорошо обдумал? — спросил я.
— Да. И отец в любом случае в ближайшее время выберет мне какую-нибудь сучку, которая сделает мою жизнь невыносимой.
— И ты решил сам выбрать ту дрянь, которая изгадит тебе ее.
Он оттолкнул мою руку, выглядя взбешенным.
— Джианна не дрянь.
— Ты не можешь нападать на меня из-за нее.
— У меня есть куча причин, чтобы избить тебя.
Маттео был серьезен, я видел, насколько для него это важно, и даже если считал, что это плохая идея, знал, что помогу. Учитывая, что я первенец, отец ценит мое слово больше, чем Маттео. Я лишь надеялся, что он не надерет мне и Маттео задницы.
После того, как отец пообещал поговорить с Фиоре и Рокко по поводу Джианны, он попросил меня остаться для личного разговора. Маттео одними губами пожелал удачи, прежде чем покинуть кабинет отца.
Я скрестил руки на груди в ожидании того, что он скажет. Отец внимательно меня рассматривал, и на мгновение я подумал, что он заподозрил, что простыни были подделкой, но если бы это было темой разговора, он бы не остался со мной наедине. Камеры наблюдения не спасут ему жизнь.
— Сейчас, будучи женатым человеком, полагаю, ты захочешь перебраться в поместье ко мне и Нине. В конце концов, это наше родовое гнездо.
— Это очень щедрое предложение, — я прикусил язык, даже если от этих слов в моем рту появился привкус горечи. — Но, как я и говорил, сразу после свадьбы я бы хотел полностью насладиться своей женой — как хочу, где хочу и когда захочу.
Отец кивнул с грязным смешком, наклоняясь.
— Мне плевать, если все это будет происходить в особняке.
Будто бы я этого не знал. Но я больше не собирался жить с отцом под одной крышей, особенно вместе с Арией.
Действуя мне на нервы, отец произнес:
— Не ожидал, что ты будешь настолько собственником, когда дело касается твоей жены. Это что-то новенькое.
Он откинулся на спинку.
— Ладно. Оставайся пока в пентхаусе, — он постукивал пальцем по столешнице, заставляя меня ждать, скажет ли она что-то еще или на этом все.
Он кивнул.
— Мы закончили.
Я развернулся и вышел за дверь, чувствуя, как зашкаливает мой пульс. С каждым днем становилось все сложнее терпеть приказы отца, выносить его присутствие.
Маттео и я погрузили наши вещи в мою машину, так как он возвращался домой на своем «кавасаки». Затем я дождался, когда Ария попрощается со своими братом и сестрами.
— Можно подумать, что она отправляется в тюрьму, а не жить с тобой, — пробормотал Маттео, подмигнув. — Хотя, думаю, там не так уж и много различий.
Я проигнорировал его и постарался подавить свое нетерпение. Я хотел вернуться в Нью-Йорк. С одной стороны, я не хотел проводить больше ни минуты с отцом под одной крышей, а с другой — меня ждали дела. Весь бизнес встал на эти три дня, и в текущих условиях это и без того было слишком долго.
Казалось, Скудери терял терпение не меньше, чем я.
— Джианна, Христа ради! Когда мы уже поедем домой?
Ария, наконец, подошла ко мне, выглядя опустошенной.
— Чикаго еще не конец света, — сказал я ей. Ее сестры смогут приезжать время от времени.
Ария покачала головой, закусив губу, будто бы пыталась сдержать слезы.
— Возможно. Но я никогда не расставалась со своими сестрами и братом. Они — мой мир.