Мысль о том, что поздние цветы не получают должного признания и поэтому общество многое теряет, заставила меня взяться за изучение этой темы и написать книгу. Я верю, что история тех, кто зацвел позже, сейчас более необходима, чем когда-либо.
На противоположном конце спектра успеха находятся ранние цветы, для которых характерен быстрый старт. Яркий пример – Райли Уэстон, чей рост всего 155 см. В девятнадцать лет она подписала 300-тысячный контракт с «Touchstone», дочерней компанией Уолта Диснея, на сценарий телесериала «Фелисити» – истории студентки Калифорнийского университета в Лос-Анджелесе. Столь ранее вступление Уэстон в высшую лигу телесценаристов привело ее в список самых творческих людей Голливуда журнала Entertainment Weekly.
Только тут есть одна проблема: Райли Уэстон не девятнадцать. Ей тридцать два. Это хитрая уловка. На самом деле ее зовут Кимберли Крамер, она из городка Покипси, штат Нью-Йорк. «Меня бы не приняли, если бы узнали, что мне тридцать два года» (3), – сказала она в свое оправдание. Скорее всего, это правда.
Кажется, никогда раньше скороспелость не была таким преимуществом. В 2014 году семнадцатилетняя Малала Юсуфзай стала самым молодым лауреатом Нобелевской премии мира. Она также получила премию «За свободу мысли» имени Сахарова и премию Симоны де Бовуар. Пример в области технологий – вундеркинд Палмер Лаки, двадцатилетний основатель компании «Oculus VR» (приобретенной «Facebook» за 2 миллиарда долларов) и изобретатель шлема виртуальной реальности. Четырнадцатилетний Роберт Ней заработал 2 миллиона долларов на игре для мобильных устройств «Bubble Ball» всего за две недели. Двадцатишестилетний Эван Шпигель получил 5,4 миллиарда долларов после выпуска «Snapchat» в 2017 году. Однако ему далеко до Марка Цукерберга, основателя Facebook и обладателя 60 миллиардов долларов. Он стал одним из пяти богатейших людей мира в свои тридцать четыре года.
Даже в шахматном спорте, который может показаться скучным, норвежец Магнус Карлсен к двадцати пяти годам стал трехкратным чемпионом мира. Сначала в тринадцать лет он получил титул гроссмейстера, а в двадцать один был самым молодым чемпионом. Когда ему было двадцать три года журнал «Time» внес его в список «100 самых влиятельных людей мира».
Прославление ранних цветов – главная тема современных журналов. Каждый год «Forbes» (4) объявляет о молодых и сверхуспешных в специальном списке «30 до 30-ти». Это сегодняшние нарушители спокойствия и завтрашние ярчайшие звезды. Их отмечают и другие издания. Есть списки «New Yorker» «20 до 40-ка», «Fortune» «40 до 40-ка», «Inc.» «35 до 35-ти» и «Time» «30 до 30-ти». Все они подробно перечисляют знаменитостей, которые прославились в молодом возрасте.
Не поймите меня неправильно. Нет ничего плохого в том, чтобы рукоплескать ранним цветам и восхищаться ими. Любые достижения заслуживают признания и уважения. Беда в том, что современный настрой намного превышает простое признание. Чрезмерное раскручивание ранних весомых достижений – оценок, баллов за экзамены, престижной работы, денег, славы – имеет свою темную сторону. Если мы или наши дети не учились на все «пятерки», не поступили в престижный университет, не совершили открытие и не получили первую работу в крупнейшей компании (или не изменили мир), то мы в чем-то неудачники и останемся ими до скончания своих дней.
Именно эта идея, я полагаю, создает ажиотаж вокруг ранних достижений. Ошибки, которые в результате совершают родители и педагоги, обходятся дорого. Ведь то, как мы оцениваем своих детей, давит на них и накладывает бессмысленную эмоциональную нагрузку на всю семью.
Посмотрите, как в городах с высоким ритмом жизни некоторые элитные дошкольные учреждения играют на страхах родителей трех- и четырехлетних детей. Одна из школ в Атланте предлагает «программу изучения второго языка с полным погружением» (5) для трехлеток. Заплатите всего-навсего 20 тысяч долларов в год. И это еще ерунда по сравнению со школой «Columbia Grammar» в Нью-Йорке, которая просит 37 тысяч долларов, чтобы ваши дети получили «строгое академическое образование» в трех библиотеках, шести музыкальных комнатах и семи художественных студиях. Как пишет журнал для родителей: «Программа Columbia Grammar School готовит детей к будущему – поступлению в престижный колледж».
Что еще может заставить родителей потратить 40 тысяч долларов на трехлетнего ребенка? Как утверждают в шикарных дошкольных учреждениях, цель оправдывает средства: через пятнадцать лет ваш малыш пойдет в престижный колледж. Подтекст вряд ли мог бы быть более откровенным – или более угрожающим. Если ваш ребенок не попадет в «престижный колледж», его жизнь будет полна проблем.
Давление, которое испытывают родители, не ограничивается поступлением ребенка в подготовительную школу. «Я знаю многих родителей, которые впадают в ужас, если их дети проводят лето недостаточно продуктивно» (6), – сказала в интервью журналу «Atlantic» Ирена Смит, бывший член приемной комиссии Стэнфордского университета. Теперь она дает консультации по поступлению в университеты в Пало-Альто в Калифорнии и берет с клиентов по 10 тысяч долларов.
За приз – поступление в элитный университет – нужно заплатить немалую цену (7). Стоимость четырехлетнего обучения в частном учебном заведении, которое входит в двадцатку лучших в Соединенных Штатах, теперь достигает четверти миллиона долларов, включая проживание, питание, учебники и прочее. Обучение в двадцати лучших государственных университетах стоит меньше, но все равно колеблется от 100 до 200 тысяч долларов со всеми дополнительными расходами, да еще зависит от социального статуса гражданина.
Давайте будем честны: стремление общества к поощрению и узакониванию ранних достижений наполняет карманы учреждений для раннего развития, колледжей и университетов. Нам остаются только непомерные счета и долги. С 1970 года стоимость обучения в американских университетах растет в три раза быстрее, чем уровень инфляции. Задолженность колледжам по всей стране составляет 1,3 триллиона долларов, с 11,5 % невозврата. Поощрение раннего старта уже привело к кризису гораздо более серьезному, чем ипотечный кризис 2008 года.
Есть ли в этом смысл? Давайте остановимся и немного подумаем. Давайте усомнимся в исходном предположении о том, что раннее развитие необходимо для успеха в дальнейшей жизни. Честно говоря, я не вижу доказательств этому. На самом деле, есть множество свидетельств обратного.
Возьмем, например, недавние события в мире спорта. На Супербоуле 2018 года (8) ни Philadelphia Eagles, ни New England Patriots не набрали достаточно игроков высшего класса. Объясняю: только шесть членов команд из сорока четырех имели перспективы в ведущих университетах.
Теперь посмотрим на квортербеков[7]. Том Брэдли из New England Patriots закончил школу средне, не получив ни одной похвальной грамоты. Победоносный квортербек Philadelphia Eagles Ник Фоулз, который в 2018 году получил приз самого ценного игрока Супербоул, окончил школу на «тройки». Большую часть сезона он был запасным. Фоулз вышел на поле только после того, как основной квортербек Карсон Вентц повредил колено перед самым окончанием сезона. Вентц, как и Брэдли, окончил школу очень посредственно. Неудивительно, что будучи студентом-первокурсником, Вентц не был квортербеком. В своей университетской команде он играл только принимающим.
Поскольку Вентц неважно окончил школу, ни одна серьезная университетская футбольная команда не спешила его приглашать. Он поступил в университет Северной Дакоты – небольшое, но сильное учебное заведение. За время обучения Вентц вырос до 190 см и стал весить 105 кг. Он буквально расцвел – довольно поздно, по футбольным стандартам. А теперь давайте спросим: сколько человек из нас могли бы стать Карсонами Вентцами? Скольких заклеймили «троечниками» в старших классах и изначально лишили карьеры или лишают сейчас? Какими еще не раскрытыми способностями мы можем обладать, и какие таланты могут дать нам крылья в будущем?
Легко понять, почему Google признает превосходство раннего цветения. Эту компанию основали два выпускника Стэнфорда, которые показали блестящие результаты на вступительных экзаменах по математике. Первые несколько лет Google принимал на работу юных компьютерных гениев и математических вундеркиндов, подобных своим выдающимся основателям. Затем оказалось, что штат компании какой-то «кривобокий»: слишком много аналитики и мало творчества и здравого смысла. Все это привело к весьма дорогостоящим ошибкам в дизайне домашней страницы Google. Тогда в компании обнаружили, что отличные оценки в аттестате зрелости и диплом элитного университета нельзя считать гарантией успешной карьеры работника.
Ранние цветы обладают активным темпераментом, поздние – более сдержанны. Автор бестселлеров Джанет Иванович родилась в 1943 году в Нью-Джерси, в рабочей семье. До тридцати лет она была замужней дамой и домохозяйкой и даже не подозревала о своем даре. Потом еще десять лет она получала отказы: «Я посылала мои странные истории редакторам и агентам и складывала письма с отказами в большой ящик. Когда он наполнился, я сожгла всю эту чушь, надела туфли на каблуках и пошла работать в агентство по временному трудоустройству» (9).
Иванович не научилась писать триллеры, пока ей не стукнуло сорок: «Я потратила два года… пила пиво с сотрудниками правоохранительных органов, училась стрелять и материться. По окончании этих двух лет я создала Стефани Плам[8]».
Обладательница миллиардов долларов Диана Хендрикс (10) родилась на ферме в Висконсине. Она вышла замуж, развелась и через десять лет встретила своего второго мужа, кровельщика. Диана и Кен Хендрикс опустошили свои кредитные карты и основали компанию «ABC Supply» по продаже материалов для окон, водостоков и крыш. Сегодня она стоит около 5 миллиардов долларов. Диана даже выступает продюсером голливудских фильмов.
Если уж мы заговорили о Голливуде, то актер Том Хэнкс, сын санитарки и повара, в детстве ничем не выделялся, не имел особых видов на будущее и учился в местном государственном колледже. Выдающийся астронавт Скотт Келли, который провел в космосе более пятисот дней, – больше, чем любой другой американский космонавт, – рассказывал, как скучал в старших классах школы. Он относился «к числу тех ребят, поведение которых делало успехи отличников более заметными» (11). Генеральный директор «General Motors» Мэри Барра работала в отделе контроля качества (12) на заводе этой компании, чтобы иметь возможность платить за обучение в колледже. Бывший директор «Xerox» Урсула Бернс (13) выросла в муниципальном доме и в начале своей карьеры работала секретарем-референтом. Дженни Кортни (14) было уже пятьдесят лет, когда она открыла признанную во всем мире психологическую школу-интернат для проблемных девочек-подростков. У нее не было специального образования, она работала в весьма различных сферах: была учительницей, держала видеопрокат и торговала недвижимостью.
«В американской жизни нет второго акта», – ошибочно полагал автор «Великого Гэтсби» Ф. Скотт Фитцджеральд. Но он был как раз «рано цветущим» снобом: учился в Принстоне и к двадцати пяти годам познал литературный успех. Однако это стало его высшим достижением. После тридцати лет Фитцджеральд покатился по наклонной плоскости и встречал на своем пути самых разных поздних цветов, которые поднимались очень высоко и играли как раз вторые акты своих жизней. В сорок четыре года он умер, полностью ожесточенный. В этом же возрасте Рэймонд Чандлер начал писать свои детективы. В 1939 году, когда вышла его первая книга «Глубокий сон», автору исполнился пятьдесят один год.
Что изменилось сейчас? Ранние цветы привлекают всеобщее внимание, но разве они действительно преуспевают так, как рассказывают средства массовой информации? На самом деле многие из них безмерно страдают. Давление, испытываемое на пути к успеху, привело к самоубийству трех учеников (15) школы «Gunn High School» в 2014/15 учебном году. Эта школа расположена в Пало-Альто, штат Калифорния, в нескольких километрах от кампуса Стэнфордского университета. Все покончившие жизнь самоубийством дети были отличниками, стремившимися к ранним достижениям. В марте того же учебного года сорок четыре ученика этой школы попали в больницу из-за своих суицидальных наклонностей.
К сожалению, это не единственный пример. Уровень депрессии и тревожных расстройств среди американской молодежи растет в течение последних пятидесяти лет. Сегодня в 5–8 раз больше учеников старших классов и студентов колледжей получают диагноз депрессии и/или тревожного расстройства, чем в 1960-х годах. Недавно специалисты Центра по контролю и профилактике заболеваний обнаружили, что среди учеников старших классов в США «16 % серьезно задумывались о самоубийстве, а 8 % совершали попытку покончить с собой» (16) в течение 12 месяцев, предшествующих опросу.
Довольно мрачные цифры. Вместе с другими культурными традициями Америка распространяет и свои тревожные расстройства. В 2014 году Всемирная организация здравоохранения провела опрос, и оказалось, что депрессия является первопричиной заболеваемости (17) и инвалидности у подростков по всему миру.
Если вы думаете, что поступление в правильный колледж облегчает тревогу, то вы ошибаетесь. За прошедшие пятнадцать лет количество случаев депрессии у американских студентов возросло в два раза, а суицидов – в три (18). Ученые из Калифорнийского университета обнаружили, что первокурсники дают своему эмоциональному здоровью самые низкие оценки за последние пятьдесят лет наблюдения (19). Действительно, когда в 2013 году был проведен опрос среди руководителей по психологической помощи кампусов, оказалось, что количество студентов с психологическими проблемами увеличивается.
Сами студенты говорят о сильном дистрессе, уровень которого тоже растет. Ассоциация врачей американских колледжей в 2014 году провела опрос (20) и обнаружила, что 54 % студентов «испытывали чувство тревоги» (21) в последние двенадцать месяцев.
Такие психологические проблемы у молодых людей не могут не вызывать беспокойства. Вероятно, отчасти они объясняются улучшением методов диагностики и доступности лечения, а также готовностью обращаться за помощью. Однако большинство специалистов соглашаются с тем, что эта тенденция в значительной степени связана с изменением наших культурных ожиданий и способов оценки. Все это делает успешных учеников самыми уязвимыми.
Ранимость и уязвимость не должны быть наградой за ранние успехи в учебе.
Когда-то поздний расцвет был признаком жизненной силы, терпения и отваги. Сегодня все чаще и чаще его считают дефектом (в конце концов, у вашего медленного развития должна быть причина) и награждают утешительным призом. Это ужасно, поскольку обесценивает все, что делает нас людьми, – опыт, жизнестойкость и способность расти в течение всей жизни.
Даже успешную молодежь заподозрят в ненормальности, если их жизнь, не дай боже, делает сложный поворот. Женщины особенно сильно ощущают презрение общества, если не живут в соответствии с принципом ранней реализации. Кэрол Фишман Коэн была таким ранним цветком: председатель студенческого совета в колледже Помона, потом выпускница Гарварда, она стала «звездой» банка в Лос-Анджелесе, и все это до тридцати лет. Потом ее жизнь изменилась: Коэн сошла с дистанции ради рождения и воспитания четверых детей. Когда она попыталась вернуться к банковской карьере, то обнаружила, что дверь закрылась. После многих недель разочарования и отчаяния она начала сомневаться в своих способностях: «Моей уверенности в себе был нанесен сокрушительный удар (22). Пока меня не было, многое изменилось, начиная со способа заключения сделок и до таких мелочей, как электронная почта, смс-сообщения и презентации в формате PowerPoint».
Коэн подозревала, что не она одна испытывала подобные чувства. В Кембридже, штат Массачусетс, она начала кампанию под названием «iReLaunch». Ее целью стала помощь специалистам, которые хотели вернуться к профессиональной деятельности после перерыва и снова добиться успеха. Девиз проекта – «возвращение к работе». Привлеченные эксперты консультируют и специалистов, и потенциальных работодателей. Коэн часто выступает со статьями на эту тему в журнале «Harvard Business Review». Будучи ранним цветком, она стала прекрасным примером второго акта для поздней реализации.