Два месяца я была настолько занята, что казалось, будто у меня и вовсе нет брата и сестры, так мало я их видела.
Но когда Кара заболела, наш личностный рост сам собой сошел на нет, и мы снова стали тройняшками. Иногда, вспоминая наше пребывание в старшей школе, я думала о том, кем мы могли бы стать. Кара никуда не выходила без как минимум трех различных блесков для губ, а Дрю всегда старался устроить небольшое соревнование, будь то игра Скрабл или количество баллов за тест.
Вот почему я так вцепилась в занятия фотографией. Это то, что должно было стать только моим. С фотографией меня познакомил один из друзей по художественному кружку, и хоть одаренной в этом я не была, мне настолько понравился процесс, что я стала совершенствоваться. Так что, пока остальные подростки прокладывали свой путь в жизни, посещая старшую школу, экспериментируя и совершая ошибки, я училась на дому, оставаясь той, кем была всегда, но у меня хотя бы появилось что-то только мое.
Я уже хотела погрузиться в детали того, почему работы Бьянки имели такую значимость для меня, как вдруг чуть дальше по тротуару заметила удачную композицию для снимка.
– О-о, смотри! – воскликнула я и поспешила вперед, чтобы сделать фото.
– Стелла, – сказал Дрю, догнав меня, – это пожарный гидрант. У нас в Миннесоте такие же.
– Да, но посмотри, как на него падает солнечный свет, – ответила я, настраивая объектив.
Дрю хмыкнул:
– Пожалуйста, только не говори, что в контрасте между светом и тенями есть какое-то символическое значение.
– Нет. – Я присела, чтобы сделать снимок с близкого расстояния. – Мне просто он понравился.
– Но это же пожарный гидрант, – повторил Дрю, и на его лбу появились морщины. Мама постоянно пугала нас, что они останутся навсегда, если мы будем часто хмуриться.
Зная, что из сделанных десяти фотографий получилась хотя бы одна хорошая, я выпрямилась и пихнула Дрю в бок:
– Конечно, но он же символичный.
Дрю открыл рот, чтобы возразить, но передумал и покачал головой:
– Пойдем, профи. Опоздаем на автограф-сессию.
Он повернулся и пошел дальше по тротуару, ожидая, что я последую за ним.
– Ладно, ладно, – рассмеялась я, догоняя его, – иду!
Мы дошли до радиостанции всего за десять минут, но Дрю оказался прав. Мы опоздали.
– Не понимаю, – произнесла я, когда мы встали в конец длинной очереди, – автограф-сессия начнется только через час.
Скрестив руки на груди, Дрю смерил меня взглядом:
– Серьезно, Стелла? Ты удивлена, что куча людей ждет встречи с всемирно известной группой?
– Ладно, может, и нет, – призналась я. – Видимо, стоило прийти сюда пораньше, но мне не хотелось уходить из галереи.
– Знаю, – смирился Дрю. – Надеюсь, это не займет много времени.
– Я тоже, – ответила я, но, обозрев огромную очередь перед нами, всерьез засомневалась.
Девяносто девять процентов присутствующих составляли женщины – несколько мамочек с маленькими дочками, но в основном подростки в цветастых платьях или миленьких топиках. Они складывали губки бантиком, фоткаясь с подругами для Инстаграма, и с восторженными визгами оценивали атрибутику The Heartbreakers.
Осматривая девушек вокруг, я чувствовала себя пришельцем с другой планеты в своей футболке и кроссовках. Я пригладила волосы, жалея, что этим утром не причесалась, а просто забрала высокий хвостик, который подчеркивал ярко-голубую прядь. Некоторые девушки с любопытством поглядывали на нас, только непонятно, косились на меня, потому что я была как бельмо на глазу, или оценивали Дрю. Хоть мне было важно отличаться от брата и сестры, но не нравилось чувствовать себя не в своей тарелке. Я окинула взглядом толпу, убеждаясь, что никто не смотрит, сняла резинку и взбила челку. Больше ни у кого здесь не было гвоздика в носу или нескольких сережек в ушах, как у меня, но я не собиралась снимать и их тоже.
Наконец, когда открылись двери на радиостанцию, толпа рванулась вперед. Я слегка наклонила голову в знак благодарности, но облегчение длилось не долго. Попав внутрь, я увидела длинную, огороженную канатом очередь, которая зигзагами тянулась по огромному лобби. И мы оказались в самом конце.
– Да вы прикалываетесь? – возмутилась я.
Дрю начал что-то говорить, но его перебила загалдевшая толпа. Прижав руки к ушам, я попыталась заглушить внезапные крики сотен фанаток.
– Дамы и господа! – объявил в рупор какой-то мужчина. – Пожалуйста, поаплодируйте The Heartbreakers!
Даже на цыпочках я не смогла увидеть парней, вызвавших такую суматоху. Передо мной прыгала целая куча девушек, перекрывая мне обзор.
Из акустической системы загрохотала песня, и зал сотряс очередной поток криков. Дрю достал из заднего кармана айпод и надел наушники. Я громко застонала, вспомнив, что свой айпод оставила в машине, и Дрю хохотнул, заметив панику на моем лице.
– Разыграем его в «Камень, ножницы, бумага»? – спросила я, состроив жалобную мордашку.
– Я тебя не слышу, Стелла, – усмехнулся брат. – Музыка слишком громкая.
Он увеличил громкость и начал качать головой под музыку в своих наушниках. Я разочарованно закрыла глаза. Остаток дня будет отстойным.
Голова трещала. После двух часов в душном помещении, с банальными песнями и восторженными криками фанатов, казалось, будто мой мозг вот-вот взорвется.
Мы с Карой во многом были похожи. Обе могли процитировать любую фразу любого эпизода «Друзей», словно сами написали и спродюсировали сериал. Ненавидели арахисовое масло, потому что из-за него язык прилипал к нёбу. И у нас никогда не было бойфрендов.
Но в выборе музыки мы здорово отличались. Пока мы с Дрю стояли в очереди за автографом, я тщетно пыталась понять, почему Каре нравятся The Heartbreakers. Судя по выражению лица Дрю, брат думал о том же. Его айпод сдох около часа назад, так что теперь мы оба страдали.
– Ее точно удочерили, – пробормотала я, отчего Дрю захихикал:
– Вы же похожи!
– Несущественно, – отрезала я, качая головой. – Нет, ну правда? Как Кара докатилась до такого?
– Думаю, во всем виновата та девочка, с которой Кара подружилась в больнице, – предположил брат.
– Та, что с лейкемией?
– Да. Она записывала сборники для всех пациентов в отделении педиатрии.
– Надо подать на нее в суд.
Дрю засмеялся и потер виски:
– Нет, серьезно. Это длительное воздействие музыкального мусора уже бесит. Я думал, очередь будет двигаться немного быстрее.
– И не говори, – согласилась я.
Новый диск The Heartbreakers играл по кругу, но каждый раз, как менялась песня, раздавались очередные крики. Будь моя воля, я бы уже могла подпевать каждой песне.
Девушка передо мной обернулась.
– Божечки! Это их самая лучшая песня! – воскликнула она, словно мы не слышали ее уже миллион раз за сегодня. – Обожаю The Heartbreakers!
Я еле удержалась, чтобы не закатить глаза. Похоже, каждая их песня была самой лучшей. Я закрыла глаза и глубоко вдохнула.
– Насколько мы близко? – спросила я Дрю в десятый раз.
Я все еще не могла увидеть начало очереди, но мы должны уже были быть близко. Если это не так, то… я не знала, сколько еще выдержу эту пытку. Дрю, который был на добрых полметра выше нас с Карой, вытянул шею и посмотрел туда, где, судя по всему, располагалась группа.
Затем брат улыбнулся мне:
– Похоже, нам осталось подождать всего минут десять.
– Слава богу!
Засунув руку в рюкзак, я достала вещи сестры: диск The Heartbreakers, постер и футболку с их логотипом. Если Кара не обалдеет от этого подарка…
Одна минута сменяла другую, мы медленно двигались в очереди. Чем ближе подходили, тем чаще мне удавалось сквозь толпу мельком увидеть членов группы. Сверкали вспышки камер. Вскоре от начала очереди нас отделяли всего несколько человек. Окружившая столы группа девочек отошла и…
Я наконец-то смогла увидеть The Heartbreakers. Пробежала глазами по столу, и мое сердце остановилось.
Парней было четверо. Справа сидел широкоплечий парень в безрукавке и с коротко подстриженными темными волосами. Его левый бицепс спиралью обвивала черная татуировка. Рядом с ним сидел высокий, долговязый парень с растрепанными волосами цвета пшеницы и в очках с толстыми стеклами. Третий парень тоже был светловолосым, но со стильной укладкой с кучей геля, благодаря которому ни один волосок не выбивался из прически. На его шее висели наушники, и он их постоянно теребил.
Но мои глаза полезли на лоб из-за последнего парня. Знакомая копна вьющихся волос и великолепная улыбка – парень из «Старбакса». Я почувствовала, как покраснело мое лицо, пока я пялилась на него. Подписывая постер, он болтал с какой-то фанаткой, а потом обнял ее через стол. Когда девушка отошла, я увидела у нее на лице слезы. Меня перемкнуло. Я флиртовала с одним из парней любимой группы сестры? Со знаменитостью?
Очередь сдвинулась вперед, и я поняла, что мне снова придется разговаривать с этим парнем. Как он поступит, когда увидит меня? Вспомнит ли? Конечно же вспомнит, уверила я себя. Мы флиртовали минут пять, и он заплатил за мой кофе! Но с другой стороны, он наверняка заигрывал с миллионом девчонок. У меня вспотели ладошки, и я быстро вытерла их о футболку.
Не хочу, чтобы он меня вспомнил, поняла я. Я ведь сказала, что приехала в Чикаго, только чтобы сходить в фотогалерею, а не встретиться с The Heartbreakers. Когда парень увидит, что я стою перед ним и прошу автограф, то, скорее всего, засмеется и решит, что я просто очередная безумная фанатка.
– Они похожи на маленьких детей, – усмехнулся Дрю, выдергивяая меня из раздумий.
Я оторвала взгляд от парня:
– Что?
Мое сердце колотилось как сумасшедшее.
– Группа. – Дрю странно посмотрел на меня. – Ты в порядке, Стелла? Побледнела чего-то.
– Что? – снова спросила я, нервно хихикнув. – Я в полном порядке. И да, ты прав, какие-то маленькие мальчишки. – Брат все еще смотрел на меня, словно чувствовал, что что-то не так, поэтому я продолжила шутить: – Только посмотри на этого щупленького слева. Ему не больше двенадцати.
Дрю посмотрел на парня, которого я встретила этим утром, и улыбнулся:
– Не знаю, мне кажется, тринадцать.
Девушка перед нами снова обернулась, но в этот раз с усмешкой на лице:
– Оливеру восемнадцать. Прекратите его высмеивать. Это некрасиво.
Оливер – прокрутилось это имя в голове. И внезапно я поняла, почему парень показался мне таким знакомым. Он был героем из статьи, что читала Кара. Любителем разбивать сердца.
– Да ты шутишь? – спросил Дрю, широко распахнув глаза.
Девушка уперлась рукой в бедро:
– Похоже, что я шучу? – Когда брат не ответил, она продолжила: – The Heartbreakers – самая талантливая группа, а Оливер потрясающий. Оставьте свои глупые мысли при себе.
Дрю несколько секунд смотрел на девушку, раскрыв рот, а потом наконец пришел в себя и удивил меня своими извинениями перед ней:
– Что ж, миссис Перри, – начал он, глядя на ее футболку, на которой было написано: «Будущая миссис Оливер Перри». – Я сильно извиняюсь, что оскорбил вас. Этого больше не повторится.
– Не передо мной извиняйся, – грубо ответила девчонка и ткнула в Оливера, – а перед ним.
– Следующий! – крикнул один из охранников.
Девушка повернулась, и ее усмешка превратилась в улыбку, которая, казалось, граничила с болью. Я удивленно моргнула. Пока мы спорили, я не заметила, как близко мы подобрались к началу очереди. Мой пустой желудок совершил кульбит.
– Дрю, думаю, ты прав, – сказала я брату, сунув ему вещи Кары. – Мне плохо. Нужно в туалет.
– Ну уж нет, Стелла. – Дрю потянулся и ухватил меня за футболку, когда я попыталась сбежать. – От этого ты не отвертишься. Можешь заблевать всю группу, мне все равно, но я не пойду туда один.
Руки задрожали, страх окутал меня. Я не могла столкнуться лицом к лицу с Оливером.
– Но, Дрю… – заныла я.
Брат твердо посмотрел на меня:
– Мы делаем это ради Кары.
Я прикусила губу. Дрю был прав. Кара была в миллион раз важнее ущемленной гордости. Вздохнув, я повесила голову. Дерзкая девчонка и ее компания отошли от стола, и я затаила дыхание. Надеюсь, недостаток кислорода успокоит мои нервы.
Но ребята из группы вдруг поднялись и стали покидать сцену.
– Подождите, куда это они? – спросил Дрю.
– Извините, – ответил здоровенный охранник, – парни на сегодня закончили. Им нужно отдохнуть перед завтрашним концертом.
Позабыв о своем смущении, я накинулась на мужчину:
– Мы несколько часов простояли в очереди.
– Ага, как и все, кто за вами, – усмехнулся он. – Парни не могут пообщаться с каждым. Слишком много фанатов. Повезет в следующий раз.
– Но я здесь не ради себя. Это подарок моей сестре на день рождения. Она…
Однако не имело значения, что я собиралась сказать. The Heartbreakers уже ушли.
Глава третья
Я распласталась на кровати в отеле и уставилась в потолок. В номере стояла духота, и жара настолько изнуряла, что двигаться было невозможно. При малейшем движении по шее стекал пот, а при каждом вдохе моя кожа прилипала к ткани футболки. Я лениво повернула голову и посмотрела на брата, лежавшего на соседней кровати.
– Может быть еще жарче? – спросила я.
В молчании дойдя до нашего отеля, мы с Дрю с радостью заселились в номер и сразу же хотели завалиться спать. Но, к сожалению, удача продолжила поворачиваться к нам пятой точкой, и мы оказались в комнате со сломанным кондиционером. Лежа на кровати, я не могла не думать о том, что мы зря потратили время на эту поездку. Мне было интересно побывать в галерее Бьянки, но сейчас я могла думать только о том, каким бессмысленным стал остаток дня.
– Мне так хотелось увидеть, как загорятся глаза Кары, когда мы презентуем ей автограф The Hear-tbreakers, но теперь этого не случится, – проныла я.
Брат оторвал глаза от книги в руках.
– Пожалуйста, не накаркай, – бросил он и снова вернулся к чтению.
– Нам нужно найти какое-то место с кондиционером. Хочешь поужинать? – предложила я.
В этот раз Дрю даже не взглянул на меня.
– Может, чуть позже. Хочу дочитать эту главу.
Весь последний месяц Дрю был одержим идеей закончить список книг для летнего чтения. В конце лета он уезжает в университет Миннеаполиса. Регистрация первокурсников начнется только через две недели, но Дрю хотел взять английский в качестве профилирующего предмета и уже выбрал литературный курс, на который надеялся попасть. Он был так взволнован, что поступает в университет, что еще до начала семестра взялся изучать учебный материал.
В горле образовался комок, и я отвернулась от брата. В девятом классе, до болезни Кары, я всем сердцем желала попасть в Нью-Йоркский университет. Мне казалось, Нью-Йорк станет идеальным местом для меня, чтобы понять, кто я сама по себе, отдельно от брата и сестры. В начале выпускного класса, когда у Кары наступила ремиссия и я получила письмо о зачислении, все наконец стало казаться реальным. Я собиралась учиться в университете.
К началу лета радость немного подугасла. Сотрудник университета связался со мной, и я хотела ответить согласием, но в то же время мысль об отъезде из дому пугала. Мама сказала, что чувствовать волнение нормально. Первый отъезд из дому – это серьезный шаг, и нет ничего плохого в том, чтобы нервничать. Но то, что я чувствовала в животе, не было похоже на бабочек. Скорее на пчел-убийц.
Не успела я с этим разобраться, как сестре стало хуже.
И после этого пчелы исчезли. Я знала, что не могу уехать, пока Кара проходит лечение, поэтому решила пропустить один семестр. Для Дрю все было иначе. Миннеаполис находится всего в полутора часах езды от Рочестера, поэтому он мог приезжать на выходные домой и посещать Кару тогда, когда хотел. Я же была бы в нескольких штатах от сестры, совершенно одна. Мне не было горько, что пришлось отложить учебу, и все же я хотела последовать примеру Дрю и подать заявление в университет поближе к дому.