«Как ни представляется с первого взгляда естественным, что народ мыслит и чувствует по-своему, а потому сам создаёт для себя и религиозную систему, но археологи наши видят в остатках славянского язычества, сохранившихся в народных играх и суевериях, чистое заимствование. По их мнению, славяне взяли всё готовое от других народов, как будто они сами не жили жизнию духовной и как будто это возможно! Если бы это не было так смешно, археологи наши сказали бы, что мы и ходить, и сидеть научились от других народов».
Культура Древней Руси – одна из самых сложных тем для изучения и толкований, что обусловлено рядом причин. В конце ХVII века произошёл культурный разрыв между Древней Русью и созданной Петром Первым Российской империей. Вновь Древняя Русь была открыта в 1910 году, когда из небытия воскресла древнерусская икона, так как научились возвращать её первоначальные краски. Второе рождение Древней Руси произошло уже в 60–70-е годы ХХ века при «открытии» знаменного распева. И всё же разрыв конца ХVII века породил множество мифов о культурной отсталости Древней Руси («ленивое восточное варварство»), о том, что только с началом модернизации здесь возникают культура, искусство, наука, философия. Неприятие в отношении Древней Руси свидетельствует о глубоком противостоянии между её духовной культурой и ценностями эпохи Просвещения, на которых основано современное сознание. В эпоху Просвещения произошёл отказ от религиозного миропонимания и обращение к разуму как к единственному критерию познания человека и общества. По сути, произошло изгнание Бога из жизни человека. В это время происходит утверждение буржуазных ценностей, таких как ценность жизни, свободы и равенства (юридические, понятия), ценность частной собственности. Особую ценность приобретает разум. Идеалом этой эпохи становится просвещённый правитель, который заботится о просвещении своего народа. Русь же всегда была, есть и будет с Богом, остающимся за рамками познания, что и вызывает раздражение у всех критиков «русских дураков», которые, как показывает время, никак не переводятся. Ревнители Истины, по сути, ставшие её узурпаторами!
Воинские искусства составляют неотъемлемую часть традиционных культур почти всех народов мира. И славяне не являются исключением. Рукопашная схватка была развита в самом народе и сохранялась и передавалась посредством деревенских или станичных умельцев. А недостаточная известность боевых искусств славян среди широких народных масс объясняется целенаправленной политикой советского государства на вытравливание из сознания народа любых понятий, которые мешали бы созданию человека «светлого будущего», то есть созданием всё тех же «социальных мифов». После десятого съезда КПСС крестьянство было названо «мелкобуржуазной средой» и объявлено «главным врагом» советской власти. Казачество же вообще предназначалось к полному уничтожению как оплот контрреволюции. С 1925 года в России разворачивается настоящая война против народной культуры. Деревню было приказано изучить и переделать под корень, потому что именно от успехов в производстве продуктов сельского хозяйства зависела возможность возрождения тяжёлой индустрии, без которой невозможна была дальнейшая война и экспорт революции.
И вот на деревню обрушиваются гонения. А вместе с этим и на кулачные поединки как неотделимую часть традиционного быта. С помощью школ и сельских клубов проводилась массовая обработка умов молодёжи. Внушалась ненависть к родителям и старому патриархальному быту. Кулачные бойцы начинают преследоваться судебными органами. То, что раньше воспринималось как народная забава, молодечество, обряд, становится «опасным явлением, угрожающим государственности». За стеночные бои стали сажать в тюрьмы, подвергать выселению. За всем этим стояли репрессивные органы ОГПУ. Суд становится «мощным орудием воспитания трудящихся, выработки пролетарского МИРОВОЗЗРЕНИЯ, выработки новых жизненных отношений, нового быта». Люди, носители традиционных воззрений, стали прятаться, что и привело к исчезновению знающих.
Небезынтересна в этом отношении и судьба отечественной этнографии. В год «великого перелома» в колхозном движении (1929) наступил «перелом» и в изучении народной культуры. С 5 по 11 апреля 1929 года состоялось совещание этнографов Ленинграда, на котором присутствовал почти весь состав специалистов-этнографов. Задачей совещания было внедрение марксизма в этнографические исследования и определение места этнографии в советском строительстве. На заседаниях этого совета были раскритикованы все доклады ведущих этнографов и принята резолюция, содержащая следующие решения: «советская этнография не может плодотворно развиваться, абстрагируясь от… единственной подлинно научной методологии – методологии диалектического материализма»; «внедрение марксизма в этнографические исследования является насущной задачей, которой должно быть уделено особое внимание всех этнографов». Выдвинув лозунг: «От классиков этнологии – к марксизму», совещание наметило «генеральную линию развития советской этнографии». В заключительном слове председательствующий сообщил, что «отныне решения совещания являются обязательными для каждого этнографа, желающего активно содействовать социалистическому строительству».
С 1931 года журнал «Этнография» стал выходить под названием «Советская этнография», и на обложке первого его номера было заявлено, что журнал «борется за перестройку этнографических исследований в интересах дела культурной революции», «ведёт жёсткий обстрел всех враждебных марксизму течений в этнографии», «даёт решительный бой буржуазной и клерикальной этнологии».
В этом же номере был дан образец «жёсткого обстрела» вопросов, связанных с колдовством и магией. О книге Н.В. Никольского «Народная медицина у чувашей» было сказано, что эта вреднейшая книга, превозносящая деревенские суеверия, знахарство и повитушество, ничем не отличается от дореволюционной этнографической литературы, созданной «агентами царизма», «лакеями буржуазии и дворянства», большинство из которых – «выходцы из поповской и кулацкой среды».
Это было уже в XX веке. Однако первый удар по тому мировоззрению, в котором жил Спас, был нанесён намного раньше. На рубеже XVIII–XIX веков человечество, по словам А.А. Шевцова, стало поклоняться новому богу – НАУКЕ, которая безжалостно уничтожала всё старое, в том числе и мировоззрение. Уже в 30–40-е годы XIX века фольклорно-этнографические исследования сопровождаются осуждением и разоблачением невежества селян. Вот довольно характерный отрывок из книги М. Забылина «Русский народ. Суеверия, приметы, заговоры», изданной в 1880 году, показывающий веру в «силу» нового бога:
«…Непосвящённый в науку (народ) веровал старине, изложенной на страницах желтого пергамента, никогда не исследовав правду, и верил до смерти. В наш век, век чудес, который открыл нам силу пара, могущественную силу магнетизма, электричества, наградил фотографией, фонографом, телефоном, микрофоном, с объяснением даже действия силы, каждый из нас должен быть далёк от предрассудков, суеверий и всякого рода заблуждений, покоряясь науке, которая идёт более твёрдым и прямым путём.
У нас в России верят в колдунов как в людей, водящихся с чертями всякого рода. Любопытно бы было, если бы хоть одного из них подвергнуть действию тока какого-нибудь электрического прибора, что бы он сказал? Уж наверное, отказался бы от всех чертей и дьяволов и сознался бы, что он лгун ради наживы».
Как новый «бог» наука начала непримиримую войну со своими противниками. Точнее, продолжилась древнейшая война, как это ни пафосно прозвучит, Света и Тьмы. Где Тьма, рядясь в одеяния Света, повела наступление на Свет, объявив его Тьмой в облике невежества. Так началась эпоха Просвещения! И Тьма вывела на битву нового бойца – Науку!
У кого-то может возникнуть вопрос: из каких это соображений вдруг наука стала служанкой Тьмы? Бред и мракобесие (именно так и скажут)! Ведь наука стремится облегчить жизнь человеку! Она вытащила человечество из вечного голода, холода и повальных болезней. Да, это так! Но при этом она отвела его взгляд от Вечности в сторону тленной плоти. И вот уже наука на полном серьёзе замахнулась на бессмертие! Что это, как не отголоски древнейшей войны, разразившейся между Светом и Тьмой? Всё тот же удар по Небесам! Человек – звучит гордо! Вот только в плоти человек не найдёт утешения. Плоть темна, свет же – в душе! Ищите Вечного, не ищите нового, говорили наставники в Спасе. Разве они были не правы? Тогда оспорьте их. И Время вас рассудит!
Но кто же был выбран врагом науки? Прежде всего это религия со своим мировоззрением, ну и, конечно, всевозможные «народные суеверия и заблуждения». Постепенно из народного сознания было вытравлено всё «старое и отжившее свой век». Вместе с этим ушёл и Спас. Или, лучше сказать, отошёл в сторонку. А взамен в качестве основы мира было предложено естественно-научное мировоззрение и научная картина мира. Чудо было объявлено вне закона. «Нет ничего, что невозможно было бы объяснить с позиции физики, химии, биологии», – постулирует современная наука. Это утверждение нам повторяли с детства, начиная чуть ли не с детского сада. Затем изо дня в день это твердили в школе, в институте. Поэтому рассказы о Спасе с его чудесами мы воспринимаем как красивую сказку, в которую нет дороги. А на страже естественно-научного мировоззрения была поставлена очевидность, закрывшая для нас дорогу к чудесам. Суровая и неподкупная.
Неистовость жрецов науки – учёных, оберегающих научную картину мира, – поразительна. Пламенные речи, горящий взгляд и… надменность и оторванность от «простых смертных». Довелось как-то нам побеседовать с одним из конструкторов НПО «Энергия». Безграничная вера во «всемогущество» богини, которой он служит! Правда, на наш вопрос о чуде он допустил, что «существуют какие-то там поля», но тут же подчеркнул: «Никаких чудес!» Всё в его словах красиво и просто. Только действительность жизни совершенно иная. Несколько сотен лет наука пытается объяснить психику человека, а воз и ныне там.
Но это «высокие материи». Взять более «земной» вопрос – лечение опорно-двигательной системы. На сегодняшний день существуют сотни лекарств, освоены десятки оперативных вмешательств и многое другое, вот только инвалидизация от этих заболеваний по-прежнему очень высока. Более честные представители от медицины шёпотом признаются: «Человек вынужден платить за прямохождение. Ничего тут не поделаешь». Однако подавляющее большинство врачующих будет стоять на своём. А как же иначе! Это их хлеб. И идут миллионы страдальцев от одного врача к другому. «Может, тот был двоечником, а другой будет знать НЕЧТО!» – рассуждают эти люди. Но, как говорили римляне: «Что можно Юпитеру, нельзя быку». Или – что может Бог, не может человек. А как хочется быть всемогущим! Вот тут и «карты в руки» новой богине – Науке, которая даёт человеку ощущение всемогущества!
Самое любопытное то, что подобные взгляды на науку и её служителей – учёных – не такая уж редкость. В одном из своих рассказов о Великом Гусляре «Упрямый марсий» Кир Булычёв проговорился на этот счёт:
– Ста лет достаточно, – заявил Грубин, упрямо склонив лохматую голову. – А к славе я не стремлюсь. Главное – принцип.
– К славе тебя и не подпустят, – сказал Минц. – И правильно сделают. Наука делается на Олимпе. Ею занимаются люди, отмеченные печатью Вечности. Талантливый дилетант только нарушает поступательное движение прогресса. И наука отвергает вечные двигатели, рождённые в частных квартирах. Вечный двигатель должен создаваться в соответствующей лаборатории соответствующего Института проблем и перспектив продлённого времени.
Обратите внимание, наука делается олимпийскими небожителеми! Этим всё сказано.
Однако дорога в сказку есть!!! Надо только победить стража мира сего – очевидность, а для этого нужно ПРОСТО УСОМНИТЬСЯ! Об этом нам вещали и вещают все духовные течения, утверждающие, что мир окрест нас есть обман! Что он всего лишь пролился в наше сознание и наполняет его, но Истинной не является. Однако нам в это очень трудно поверить. Ведь наши чувствования свидетельствуют об обратном. И мы считаем: истинно только то, что воспринимается нами на слух, на зуб, на ощупь. Выйти же за свои ощущения, признать их не «истинной в последней инстанции» в восприятии мира – удел отважных, тех, кто отважился, или отказался от ваги – весомости мира сего со всеми его благами. Так что прорваться сквозь сеть непротиворечивой картины лжи – дело не из лёгких. Оно по силам лишь безумцам, отрицающим самого себя!
Очевидность не есть нечто действительное. Она создана общественным мышлением как категория сознания, с которой не принято спорить. И её зорко охраняет общественное мнение. На очевидности стоит естественно-научное мировоззрение как образ того мира, в котором мы живём. Умному человеку всё и так ясно. Это белое, а это чёрное. Это ночь, а это день. Это добро, а это зло. И так далее. Кто попробует оспорить очевидное, тот рискует прослыть дураком! Но нет худа без добра! Вспомните образ сказочного дурачка, который сидит на печи. В конечном итоге он оказывается победителем, усомнившись в очевидных «истинах», а его умные братья посрамлены.
Жили-были старик со старухой. У этого старика было трое сыновей и две дочери. Двое сыновей были умные, а третий – Иванушка-дурачок.
Раз Иванушка пошёл по воду на реку. Почерпнул первое ведро с водой, а в другое зачерпнул золотую щуку и говорит ей: «Вот я тебя и съем». Но щука сказала: «Не ешь меня, я тебе великую службу сослужу. Что тебе надо – только скажи: «По щучьему велению, по моему прошению», – так сейчас тебе и будет». Иван отступил. Пошёл домой.
На другой день он сел в сани, отвязал оглобли. Сёстры сказали ему: «Отчего ты лошадь-то не запрягаешь?» Иванушка сказал: «По щучьему велению, по моему прошению, сани, трогайтесь в лес». Сани поехали. В лесу Иванушка силой щучьего веления приказал топору нарубить воз дров. Когда воз был готов, по щучьему велению, по Иванову прошению тронулись сани вперёд.
На другой день он сел на бочку и сказал: «По щучьему велению, по моему прошению, бочка, трогайся к царю». Бочка, как ветер, помчалась к царю. Царь увидел это и крикнул из окна: «Вот чудовище: на бочке ездит!» Иванушка сказал царю: «Отдай за меня царевну, а я тебе за это множество войска дам». Царь согласился. Иван отошёл немного, и по щучьему велению, по Иванову прошению явилось много войска, которое он повёл к царю. Царь отдал за него дочь.
Раз поссорился Иван со своим тестем. Царь приказал Ивана вместе с женой заколотить в бочку и отпустить в море. Долго они плыли, наконец Иванушка вспомнил и сказал: «По щучьему велению, по моему прошению, бочка, трогайся на гору и там разбейся». Так и сделалось. Когда они вышли на берег, Иванушка пожелал иметь тут дворец лучше царского. Он вошёл в этот дворец и стал там жить.
Раз он сел на печку и сказал: «По щучьему велению, по моему прошению, трогайся, печка, к царю». Печка помчалась к царю. Дорогой Иван кричал всякому встречному: «Дорогу!» Приехал к царю. Царь испугался. Иван слез с печки и сказал: «Не бойся, царь, садись со мной на печку, и поедем со мной в дом». И поехали. Увидев дворец, царь удивился и спросил: «Где ты достал этакой дворец?» Иванушка ему всё рассказал. И зажили они мирно.
Вход в Спас может быть только (и только лишь!!!) через отрицание очевидности! С образом колдуна, характерника, химородника, мумлавца в народе было связано так называемое антиповедение, а по-русски – инакость. Наверное, не зря! Кстати, одно из определений характерника означает «отличающийся». Этих людей описывали как заросших, никогда не причесывающихся, в одежде наизнанку, проживающих вдалеке от людей, ложащихся спать тогда, когда другие встают, говорящих вздор и делающих несообразные штуки. Для общества такой человек воспринимался как «не от мира сего», или просто безумным. Старики же, передававшие «науку Спаса», «заставляли» идти своих учеников «наоборот», тем самым пробуждая их от спячки. «Тот, кто хочет проснуться, – говорит одна из реснот Спаса, – должен возлюбить путь вспять!» Очевидность нашего мира ими приравнивалась ко сну. И только презрев её, можно было очнуться от спячки.
Причём подобный образ характерен не только для русских колдунов. Основатель даосизма Лао Цзы, по преданиям, покинул столицу Поднебесной, отправившись в отшельничество верхом на быке задом наперёд. Легендарный Бодхидхарма изображался в безобразном устрашающем виде. Тем самым подчеркивался его антисоциальный статус, его инакость. Своего рода синонимами к понятию колдуна или характерного были определения «один», «одна». Они обозначали загадочную неопределённость данного персонажа для обывателя, то есть его неочевидность для окружающих. В любом случае все эти люди выпадали из того сообщества, в котором они были вынуждены проживать.