– Я не думаю, что у Тэу настолько сильно съехала крыша, – сухо возразил Гейб, – Однако, я все еще никак не могу найти Джу, и это уже, мягко говоря, начинает меня напрягать… Несмотря на то, что Тэус вряд ли к этому причастен. Но я просто терпеть не могу, когда Джу вот так вот бесследно пропадает. Что там еще празднуют тараканы в его голове неизвестно…
Джесс с готовностью кивнул. Он, действительно, уже начал всерьез волноваться за друга и, в то же самое время, продолжал опасаться, что Тэус просто соврал им, чтобы, так или иначе, протянуть по максимуму время. Вот только для чего?
– Я разберусь со всем этим, – заверил парня Гейб, положив руку ему на плечо, – А вот ты пока отправишься на недельку домой…, – Джесс хотел было что-то возразить, но мужчина предупреждающе сильно сдавил его плечо пальцами, – И даже не думай спорить со мной! Это пока еще неофициальное отстранение, но, смотри, чтобы все эти дни я тебя здесь не видел! Иначе я просто перестану быть с тобой таким милым!! Ты же не думал, надеюсь, что я спущу тебе все это на тормозах?!
Джесс удрученно мотнул головой. Как и следовало ожидать, своими выходками он испортил их доверительные отношения с Гейбом. И лучше сейчас не нарываться, пока Габриэль, действительно, еще довольно мягок с ним.
– Ты знаешь, что я думаю, Джесс?! – раздраженно спросил его тот, – Что у вас всех троих какой-то реальный кризис. И у тебя, и у Джу, и у Тэу, – слегка прищурившись, он оглядел Джесса с головы до ног с таким пристальным вниманием, как будто парень был чем-то серьезно болен, – Я говорил еще в самом начале Джу, что прекрасно понимаю, что этот случай, как и сама эта девушка, весьма неординарные. Однако это вовсе не значит, что нам всем нужно дружно съезжать с катушек и устраивать тут непонятно что…
– Я тебя прекрасно понял, – глухо заверил его Джесс, – Только, пожалуйста, Гейб, пообещай, что сразу же сообщишь мне, как только ты найдешь Джу…
Гейб сухо ему кивнул, а затем толкнул в плечо настолько сильно, что парень начал стремительно падать на асфальт. Но Джесс, тем не менее, так и не успел долететь до тротуара, неожиданно бесследно растворившись в воздухе. После этого, раздраженно развернувшись на пятках, Габриэль, сосредоточенно прислушиваясь к чему-то, поспешно нырнул в объятия утренней дымки тумана.
***
Мари потерянно и равнодушно наблюдала за тем, как муха, с тихим жужжанием, отчаянно бьется в стекло окна. На улице стоял чудесный солнечный день, а внутри кабинета врача висела противная и даже какая-то замогильная тишина, полутьма и пустота. Наверное, все это, по задумке психиатрических умов современности, должно было успокаивать, однако Мари от окружающей обстановки хотелось лишь тупо выть, беспомощно забившись под стол.
Приятная женщина средних лет, с завивающимися рыже-каштановыми волосами до плеч и яркими, чувственными губами, украшавшими улыбчивый рот, склонилась над стопкой бумаг, лежащих на ее столе. На небольшой табличке, расположенной рядом, жизнеутверждающе красовалась золотистая надпись: «Доктор А. С. Байштанд».
– Итак, мисс Ровер…, – подняв, наконец, цепкий взгляд больших карих глаз, которые внимательно и даже как-то ласково посмотрели на девушку, произнесла эта располагающая женщина, – Могу ли я называть вас просто Мари?
– Мне все равно…, – безразлично дернула плечом та, пытаясь собрать разрозненные мысли в кучу, – Где я вообще? И что я здесь делаю? Вы ведь психиатр, миссис Байштанд, не так ли?
– В последнее время вы пребывали в состоянии нервного ступора, – ответила женщина, вставая из-за стола и проходя в центр просторной комнаты, – Скажите мне, Мари, помните ли вы те события, которые непосредственно предшествовали моменту, когда вы оказались в нашей клинике?
– Я помню, что была во дворе дома сестры, – болезненно потирая пульсирующий висок, ответила девушка, – Некий человек избил ее мужа…, – она вдруг запнулась и беспомощно уставилась на женщину, внезапно вспомнив брызги чужой крови, покрывавшие собственную руку, – Получается, что я просто сошла с ума? – с отчаяньем спросила она, чувствуя противный, удушающий ком в горле.
– Ну…, я бы так категорично не высказывалась, – возразила врач, непринужденно присаживаясь в кресло напротив дивана, на котором сидела Мари, – Вы помните, сколько времени уже тут провели?
Девушка лишь растерянно пожала плечами. Ей казалось, что события, которые произошли на заднем дворе дома Энни, случились еще вчера или даже сегодня утром, но вопрос, заданный женщиной явно намекал, что с того момента прошло гораздо больше времени.
– Несколько дней? – несмело предположила она, – У меня в голове невероятная каша, так что уж простите меня, миссис Байштанд…
– Эбигейл, – мотнув головой, предложила та, – Можно просто Эби, – и, внимательно поглядев на Мари, продолжила, – На самом деле, уже три месяца… Я понимаю, Мари, что вам сейчас, должно быть, очень трудно в это поверить… Из-за того, что после инцидента, вы пребывали в состоянии сильного эмоционального ступора. Я, вот, сейчас несказанно рада тому, что мы с вами можем, наконец, поговорить. Поэтому, скажите, как вы себя чувствуете, Мари?
– Три м-месяца? – только и смогла выдавить из себя девушка, – Но этого просто не может быть… Я практически на сто процентов уверена, что все это произошло со мной еще вчера… Или даже сегодня утром…
– Это лишь последствия шока. Поэтому попрошу вас не расстраиваться сейчас из-за этого, – попыталась успокоить ее миссис Байштанд, – В любом случае, я очень рада вашему прогрессу, Мари… Вы, наверное, не помните и того, как мы много раз возили вас в центральную больницу на комплексные обследования?
Мари отрицательно мотнула головой. Девушке все еще казалось, что она просто видит какой-то идиотский сон и ничего более. Она бы даже не удивилась, если бы дверь вдруг открылась, и к ним вошел один из тех жутких людей, которые цвыркали лезвиями, скрытыми в складках плащей.
– Я правда ничего из этого не помню, доктор, – произнесла Мари с неподдельным отчаянием в голосе, – И вообще, все события, которые произошли со мной после аварии, так или иначе, напоминают мне сплошной, беспросветный бред. Я чувствую себя так, словно постоянно путаю, где реальность, а где сон. Или что-то в этом роде… Но я, правда, ничего плохого не делала! На Джоуи напал совершенно другой человек. И я даже знаю его имя! Его зовут Тэус. И он… постоянно преследует меня! Я абсолютно уверена в том, что и сам Джоуи его тоже видел! Ведь он же, блин, даже разговаривал с ним при мне…
– Вполне возможно, что для вас все именно так и выглядит, – спокойно кивнула врач, – Но, тем не менее, признайте, Мари, что все эти события могли произойти вследствие вашей серьезной черепно-мозговой травмы… А этот злой, опасный человек может представлять собой лишь продукт вашего дезориентированного сознания. Просто поймите, Мари, что кома – это необычайно тяжелое состояние для организма. А тем более довольно длительная… Она просто не могла пройти для вас без каких-либо значительных последствий… И моя функция состоит в том, чтобы помочь вам справиться с этими последствиями как можно быстрее…
– Я прекрасно понимаю, как все это бредово звучит для вас, – поспешно замотала головой Мари, – Но только я вовсе не сошла с ума! И сбежала я из больницы лишь потому, что меня пытались убить там, – она в отчаянии заломила руки, – Вы должны мне поверить… Должны! А все эти люди… Они просто преследуют меня. И это именно Тэус напал тогда на Джоуи, а вовсе не я…
Мари вдруг резко успокоилась и замолчала. А был ли смысл продолжать? Ведь все это действительно звучало как чистейшей воды бред. И даже она сама сейчас это остро понимала. Так и кто же ей тогда поверит, если она сама с трудом различает где правда, а где нет? И недоверие, которое неприкрыто сквозило в глазах сидящей напротив женщины, лишь подтверждало ее догадки.
– Все это звучит как чертов бред, – печально резюмировала девушка, в глубине души продолжая надеяться, что она просто попала в какой-то подлый, невероятный переплет, из которого сложно найти выход…
Миссис Байштанд, тем не менее, добродушно улыбнулась.
– Ничего страшного не происходит, Мари, – заметила она, – И я рада, что вы сами понимаете, в чем состоит абсурдность вашей версии событий. Это говорит о том, что вы делаете успехи. И поэтому я абсолютно уверена, что уже очень скоро вы будете в полном порядке, – встав с кресла, женщина подошла к ней и присела на диван неподалеку, – И я еще раз повторю, что нахожусь здесь именно для того, чтобы помочь вам в этом.
В ответ на это, Мари лишь сокрушенно кивнула.
«Неужели я, и вправду, сошла с ума и просто путаю сон и реальность? – подумала она про себя, – Неужели это действительно я избила Джоуи, а никакого Тэуса вовсе нет и никогда не было?».
Однако, что-то внутри ее мозга отчаянно этому протестовало. А вся ситуация больше напоминала подлый подвох или кем-то ловко расставленную ловушку, в которую девушка случайным образом угодила. Мари едва сдерживалась о того, чтобы не начать больно щипать себя, чтобы убедиться, что она вовсе не спит. А мания преследования усиливалась внутри ее сознания с каждой пройденной минутой.
«Все это неправильно, – убеждала она себя, – Все это не может быть правдой! Это просто какой-то очередной виток моего затянувшегося бреда. Все это не может быть реальным, потому что больше похоже на какой-то больной, идиотский сон».
Однако вслух девушка так ничего и не сказала. Она лишь молча сидела, уставившись невидящим взглядом прямо перед собой. Она слышала, как на столе доктора тихо тикают часы, отсчитывая секунды прожитого бреда. Кто она вообще, и где именно находится? Мари попросту ничего уже больше не знала. Все перепуталось для нее, и она даже не понимала, во что бы она могла сейчас верить. Ей настойчиво казалась, что и ее рука, на которую она смотрит, и вся окружающая комната, и сама миссис Байштанд, и даже мир за окном больничного кабинета всего-навсего сон, бред, нездоровая иллюзия или даже непонятная, злобная шутка Бога.
– Я верю в то, что вовсе не сошла с ума, – с твердостью в голосе произнесла Мари, – Наоборот, мне настойчиво кажется, что это весь мир вокруг просто взял вдруг, однажды, и сбрендил. Но я постоянно теряю уверенность в этом. Я уже просто не знаю, во что мне верить, миссис Байштанд. И я не знаю, куда мне дальше идти… Я не знаю абсолютно ничего. Мой мозг уже почти перестал чему-то удивляться. Мне, порой, даже кажется, что он работает на каком-то автопилоте.
– Это потому что вы дезориентированы, – понимающе взглянула на нее женщина, – На вас слишком многое свалилось в последнее время… Скажите, Мари, вы употребляли какие-то антидепрессанты незадолго до произошедшей с вами аварии?
– Я не знаю, – фыркнула Мари, изо всех сил стараясь, чтобы голос звучал не слишком уж злобно и агрессивно. Чувство самосохранения подсказывало, что ей не стоит сейчас конфликтовать с доктором, иначе будет еще сложнее доказать свою вменяемость в будущем, – Мне об этом сказала сестра. А потом и лечащий врач в больнице меня об этом спрашивал. Я пыталась вспомнить, но пока еще мне это не удалось. Зато я вспомнила, что подверглась сексуальному насилию. Возможно, что я могла пить какие-то таблетки из-за этого. Я не знаю, доктор… Миссис Байштанд… Эби… Это вы мне скажите… А также скажите, что, вообще, со мной в последнее время происходит? Потому что я уже плохо представляю себе, что есть вымысел, а что нет…
– Ваша сестра Анна рассказала мне, что вы пришли к ней после побега из больницы и хотели о чем-то поговорить, – спокойно поведала доктор, – Вы очень нервничали и вели себя немного странно, а затем резко вспылили и избили ее мужа ключами от машины, потому что не хотели возвращаться в больницу. Вы это помните? Он не стал писать на вас заявление, потому что прекрасно понимает, что вы были не в себе… Об этом нам может сказать и ваш неожиданный побег из больницы, когда вы вылезли из окна второго этажа при помощи эластичных бинтов. Но вы сбежали оттуда, потому что вам казалось тогда, что кто-то из медиков желает вам зла. Я все правильно говорю, Мари? Поправьте меня, пожалуйста, если что-то не так, – она остановилась и с подчеркнутой поддержкой посмотрела на безмолвно сидящую рядом с ней девушку, – Когда вас привезли сюда, вы были в состоянии шока, вследствие которого замкнулись в себе и практически ни на что вокруг не реагировали. Вы не разговаривали ни с кем и не шли на контакт. Но сейчас я вижу, что у вас явный прогресс, а это означает, что наша терапия идет в правильном направлении. Поговорите со мной, Мари… Расскажите мне свою версию событий, даже если она и кажется вам неправильной. Ведь я, действительно, хочу вам помочь во всем разобраться…
Предложение помощи напомнило Мари о Джессе, и девушка инстинктивно протянула руку к аммониту, но, к ее величайшему расстройству, на шее попросту ничего не оказалось. И это было настолько неожиданно, что с губ Мари сорвался разочарованный стон.
– А где мой аммонит? – растерянно спросила она, повернувшись лицом к женщине, – Пожалуйста, верните мне его…
– Аммонит? – переспросила та, явно не понимая, о чем идет речь.
– Кулон с камнем, который был на моей шее, – подсказала ей Мари, – Где он?
– К сожалению, я ничего не знаю о вашем кулоне, – ответила миссис Байштанд, – Но вам не стоит беспокоиться об этом. Он наверняка остался у вашей сестры. Либо же находится, вместе с другими вашими вещами, в камере хранения. Поэтому не нужно волноваться об этом, Мари. Я сегодня же спрошу у персонала о вашем кулоне, хотите?
Мари кивнула ей на каком-то полуавтомате.
«А был ли он у меня вообще? – невесело подумала девушка, – Но я показывала его Энни… Нужно спросить о кулоне у нее!»
– А что насчет моей сестры? – спросила она вслух, – Я могу ее как-нибудь увидеть?
– Я уверена, что она навестит вас в самое ближайшее время, – заверила ее миссис Байштанд, – Тем более, когда узнает, что вам стало гораздо лучше…
– Вы сказали, что я здесь уже три месяца, – пробормотала Мари, все еще не находя в себе никаких моральных сил на то, чтобы поверить, что это действительно так, – И как часто моя сестра приходила ко мне за все это время?
– Она была у вас несколько раз, – оптимистично подтвердила женщина.
«Несколько раз…, – как-то обреченно подумала Мари, – За три месяца… Всего несколько раз… Это какая-то гнусная ложь! Это просто не может быть правдой…».
Ей вдруг сильно захотелось плакать, но собрав свою волю в кулак, она все-таки сдержалась. Если Энни и злится на нее настолько сильно, что практически перестала приходить к ней, то это лишь означает, что им просто нужно поговорить. Хотя Мари и совершенно не представляла теперь, каким образом сможет объяснить все происходящее с ней своей сестре.
«Главное, просто увидеть ее, – решила она про себя, – А там я уже что-нибудь придумаю…».
Поэтому Мари твердо решила, что будет играть по правилам. Ведь доктор хвалит ее сейчас и отмечает прогресс. А значит и она тоже будет делать вид, что рада своему прогрессу и старается закрепить его и развить. И поэтому ей просто необходимо перестать говорить всякие подозрительные для посторонних вещи. Про странных людей или про ее манию преследования… А вот про провалы в памяти говорить можно. И даже нужно! Ведь это сможет помочь списать любые неудобные поступки на травму мозга, а также даст возможность не отвечать на те вопросы, на которые отвечать, по каким-то причинам, не хочется. Потому что всегда можно будет сказать, что она ничего не помнит, что запуталась и дезориентирована, но что, при этом, упорно старается расставить все вещи и события на места. Так и есть – именно подыгрывать, а вовсе не сопротивляться, будет сейчас бесспорно наилучшей стратегией для нее.
Заметив, что Мари болезненно трет висок, миссис Байштанд встала с дивана и сочувственно прикоснулась к ее плечу. И то ли это было лишь профессионально выработанным навыком, то ли она действительно была доброй и неравнодушной, но девушка ощутила исходящую от нее волну поддержки.
– Не расстраивайтесь из-за сестры, Мари, – подбадривающе произнесла женщина, – Просто дайте ей время. Она понимает, что вы сейчас не в порядке. Она любит вас и обязательно поддержит. А вы, тем временем, пока можете постараться поправиться. И я помогу вам в этом. Договорились?