Коротышка оказался не менее весёлым:
– А у нас в танковом училище преподаватель математики станет у доски и рявкнет: «Объясняю: пушка стреляет сначала по параболе, а потом по инерции». С русским языком у него бывали проблемы, но математику знал от бога. Один из наших решил подколоть майора дежурной темой про кривую пушку, из которой можно стрелять из-за угла.
– На флоте эту шутку тоже знают!
– А майор ответил: «Товарищ курсант, не делайте такое умное лицо, Вы же будущий офицер! Непрямолинейное дуло пушки или ружья имеет физическое и практическое обоснование. Опробованы образцы, получены совсем неплохие результаты, особенно для окопной войны, например, насадка для карабина «Vorsatz J». В настоящее время автоматы с кривым стволом производят в Израиле. Но для стрельбы из-за угла в полевых условиях пушку надо ложить горизонтально, а это устав запрещает!»
Танкист подождал, пока его собеседник успокоится, отхлебнул пива и продолжил:
– Один раз он опоздал на лекцию, а покидать аудиторию категорически запрещено. Скучно, кто-то разгадывал кроссворды, кто-то рисовал в тетрадочке, а Коля, сейчас он полковник, решил пошутить. Вышел к доске, нацепил на плечи нарисованные на листочке погоны майора и, изображая его походку и имитируя голос, пробасил: «Итак, товарищи курсанты, будущее недоразумение нашей армии, вам предстоит решить практичную задачу». Все заржали и стали смотреть спектакль:
“Командир танкового экипажа капитан Широкозадов по рации узнал, что в деревне «Триста лет без урожая» в магазин завезли дешёвую водку. Деревня находится на расстоянии 72 км от гарнизона. Танковый экипаж с полным боевым запасом двинулся в сторону цели со скоростью 32 км в час, а через 20 минут о результатах радиоперехвата было доложено прапорщику Пнитевбок. Вместе с командиром мотострелковой бригады майором Бледенюком они на мотоцикле двинулись в том же направлении со скоростью 42 км в час. Ещё через 20 минут соответствующая расшифровка легла на стол начальника особого отдела подполковника Шмаролюба. Весь штаб на УАЗике направился в ту же сторону со скоростью 56 км в час. Спрашивается, кто первым выполнит боевую задачу?”.
Машинально я достал листочек из кармана и стал решать задачку, а коротышка продолжал:
– Все условия задачи он подробно написал на доске. Все опять заржали, но взялись за ручки и стали почёсывать затылки. И тут появился тот самый майор, он давно уже стоял за дверями и наблюдал за ситуацией. Дежурный скомандовал: «Встать, смирно!» Майор ответил: «Вольно, сесть», и медленно прошёл к доске. Кинув глаз сначала на задачу, затем на нас, минуту подумал и произнёс: «Первым приедет начальство, через 6 минут появится прапорщик с майором на мотоцикле, а ещё через 6 минут с небольшим появятся танкисты. Узнаю стиль задач Григория Остера. А теперь слушайте сюда! Каждый курсант должен быть или поощрён, или наказан. За задачу ставлю «отлично»! А за передразнивание преподавателя и за «погоны» приказываю оратору после занятий быстренько подмести плац, и чтоб до утра мне ни один листик с дерева не упал! Всем остальным диктую новую задачу!»
Профессор ненормативной лексики
Ленард закончил рабочий день и зашёл в автосервис.
За небольшую доплату служебная машина вместе с механиком довезла его до дома, тот на месте перемонтировал все четыре колеса, получил деньги и вежливо попрощался.
Вся процедура заняла полтора часа.
Злоумышленники немного ошиблись в своих расчётах, он потратил на сорок долларов больше.
И тут же промелькнула мысль: «Ты оценил свою жизнь в сорок долларов плюс полтора часа посиделок в пивбаре? Совсем недорого!»
Ленард услышал, как какой-то хриплый голос в темноте громко хихикнул: «По такой цене готов приобрести десяточек «жмуриков», и даже погребение бесплатно!»
Его прошиб холодный пот: неужели голос с того света?
Он метнулся в подъезд, и стал высматривать оттуда, кто бы это мог сказать. Вельзевул с рогами?
Из-за деревьев со скамеечки поднялась какая-то фигура в тёмном балахоне, и неторопливо направилась в его сторону. Ленард в ужасе залетел домой, забаррикадировался и лихорадочно стал искать распятие. Он искренне верил, что оно спасёт его заблудшую душу.
На скамеечке в это время сидел не сотрудник Ада. Это был сосед, живший тремя этажами выше. Он спрятал мобильный телефон в карман и неторопливо поднялся на свой этаж. Ленард не знал, что он работает распорядителем в фирме ритуальных услуг.
Вельзевул не ломал двери, поэтому скоро Ленард успокоился, переоделся и присел у телевизора. Мысли перенесли его в Злату Прагу.
Он любил пройтись по Карлову мосту, завернуть на Вацлавскую площадь, присесть за столик в одной из бесчисленных забегаловок, где всегда можно выпить пару бокалов самого лучшего в мире пива.
Ленард был патриотом и не признавал никакого другого, кроме чешского.
Часы на башне XIV века показывали время уже семь веков подряд, а механические фигуры рассказывали о смысле жизни и смерти.
После того, как Ленард проработал пару лет на мебельной фабрике в родном городе, руководство направило его учиться в Москву.
Часы на фасаде кукольного театра Образцова намного моложе пражских, и их репертуар, естественно, разноообразнее: заяц, медведь, сова и другие фигуры. Куклы по очереди открывают свои дверки каждый час: то заяц барабанит, то ухает сова.
А в одиннадцать утра дверцы они открывают все вместе, и начинается гала-концерт.
Ленард видел, как к часам стягивалась толпа народа и с нетерпением ждала боя часов. «Велика сила искусства!» – думал он, проходя мимо. Но почему-то большинство из поклонников этого дивного зрелища были одеты в лохмотья и держали в руках полиэтиленовые пакеты со всем своим имуществом. «Загадочная русская душа, где даже нищие идут к театрам.
В Праге тоже полно бомжей, но часы на башне их абсолютно не интересуют, а здесь такой интерес!
При звоне часов толпа прекращала смотреть священнодействие и дружно кричала: «Одиннадцать!» Все срывались в одном и том же направлении, и бежали наперегонки.
Ответ на этот вопрос он получил от соседа по общежитию, пана Валерия:
– Часы свои бомжи давно пропили или потеряли, во времени со вчерашнего с трудом ориентируются, а карнавал в полном составе появляется ровно в одиннадцать. Именно тогда открываются в Москве винно-водочные магазины!
Воспоминаниям о прошлом мешали мысли о буднях, и он уже стал забывать даже своё сегодняшнее спасение.
Его начальник с большим трудом отбился от недовольных оптовиков, которых не устраивало изменение дизайна поставляемых им диванов. После двух часов напряжённого разговора он всё-таки добился желанного компромисса и, выпроводив делегацию из своего кабинета и вытирая пот со лба, выдохнул секретарше:
– Сабина, кофе!
Та лениво ответила ему, полируя пилочкой коготочки:
– Спасибо, шеф, не хочу! Я уже выпила чаю с пряниками.
Одноклассник Ленарда вместе со своим компаньоном тоже вёл бизнес в этой стране.
Фирма процветала, и даже получила премию за самые динамичные показатели роста от какого-то европейского фонда.
Но один из партнёров на день рождения своей тёщи подарил ей одну акцию.
Юридически у фирмы стало три хозяина, и тёща получила право принимать участие в заседаниях и управлении делами компании.
Через полгода фирма объявила себя банкротом.
Ленард сел в кресло и открыл бутылочку «Старого козела».
Он хорошо освоил русский за время учёбы в Москве. Там он жил в общежитии вместе с тем самым паном по имени Валерий.
У того было хобби: ненормативная лексика. Он был не просто матершинником, а гроссмейстером этого дела. Его интересовали не только ругательства, но и их происхождение, миграция этих слов из языка в язык, и всё, что с этим связано.
Ленард с неподдельным интересом слушал его рассказы. Валерий мог часами говорить о происхождении слов «кретин», «дурак», «подонок», «шваль» и многих других.
А другим хобби, тесно связанным с этим, было создание неологизмов. Он даже готовил к изданию целый словарь, в котором изменение одной буквы или их перестановка придавали слову или фразе совсем другой смысл: «гашишник на посту», «хренометраж времени», «отрыгной талон», «пердоплата». Фиксировал он и замечательные опечатки: «гавнокомандующий», «распой среди бела дня», «запердельный режим».
Ленард предложил пополнить дело его жизни новым разделом: забавными совпадениями в других языках. Разумеется, первым словом здесь было «урода», которое на польском и чешском означает совершенно противоположное русскому понятию. Из болгарского туда попали «Яйца на очи» (яичница-глазунья) и «Дедо Мраз» (Дед Мороз). Ленард ещё подарил ему такие перлы, как «херня» (биллиардная), «питомец» (придурок), «пирделка» (девушка) и другие. Особенное удовольствие Валерию доставил рекламный лозунг «Кока-колы» «совершенное творение», которое по-чешски звучит так: «Доконали твари».
А за такие шедевры, как «позор на пса!» (осторожно, злая собака!) и «срана служба» (скорая помощь), Валерий поставил ему бутылку водки.
Ругательства и проклятия существуют во многих языках. В русском они обычно касаются интимных органов и их отношений. Сравнить человека с каким-то животным типа собаки, крокодила или змеи – тоже оскорбление, но гораздо меньшее по силе эмоций.
Ленард же пояснил, что на их языке половые отношения в разной форме не имеют особой эмоциональной окраски, зато сравнение твоего собеседника с таким полезным и даже симпатичным животным, как корова (курва), может навлечь на тебя большие неприятности. А выражение «я имел с твоей мамой половой контакт» означает всего-навсего: «мы можем стать родственниками» или «я готов тебя усыновить».
Валерий читал ему наизусть поэмы Баркова, озорные стишки Лермонтова и Есенина. А иногда его тянуло на монологи, и он риторически вопрошал Ленарда:
– Почему эротические произведения «Декамерон» и «Золотой Осёл» признаются «классикой мировой литературы», а на «Луку Мудищева» льют грязь? Мопассана и Арсан издают миллионными тиражами, «Эдичку» тоже недавно опубликовали, а на Баркова наложили запрет?
Матерился Валерий постоянно. Один раз Ленард тайком записал его речь на магнитофон, и через пару дней с приятелями прокрутил ему запись с приложением стенографической справки. За 87 секунд Валерий произнес 62 слова, из которых 38 было матерных. Тот расхохотался и послал всех в задницу. Но следующая стенограмма содержала уже всего 27 матов на 64 слова. Затем его лексикон закрепился всего на десяти матах в минуту.
Недавно Валерий побывал у него в гостях. Хотя оба они закончили экономический факультет, Валерий работал в области филологии, стал заведующим кафедры славянских языков в одном из институтов. Тема докторской диссертации была следующая: «История и эволюция обсцентной лексики славянских народов».
Он издал свой словарик, тот разошёлся огромным тиражом, и он подарил Ленарду авторский экземпляр с дарственной надписью.
Первое, что Валерий произнёс, войдя в его квартиру:
– Ну ты (непечатно) и живёшь! Я уееееею!
Но после этого за все те дни, что гостил у Ленарда, не сказал ни одного подобного слова, даже в церкви!
Вздох глубокий, руки шире!
В пятницу мне опять позвонил Дамиано.
– Интересно, чем сейчас придётся заниматься? – уже раздражённо спросил я.
– Приходите в кафе через дорогу.
Он сидел на своём привычном месте и потягивал неизменное кофе.
– Вам предстоит командировка.
– И куда?
– Недалеко, в «мёртвую зону».
– Куда-куда?
– Есть такой город.
Я знал это место и бывал там пару раз, помогая знакомым в переезде в «чистилище».
Весь русско-язычный город когда-то держался на единственной фабрике по производству керамики. Но фабрика не выдержала конкуренции в период смены экономической формации, и все остались без работы.
Молодёжь дружно рванула за границу. Некоторым повезло, они нашли работу в столице, и ездили каждый день по два часа на электричке. Потом прогрессивное государство разобрало железную дорогу, чтобы безработные не сдавали рельсы на металлолом.
Жители стремительно скатывались на дно жизни: продавали квартиры за бесценок и уезжали, кто куда, за пятьсот долларов там можно было купить трёхкомнатную квартиру. Скоро туда начали выселять тех, кто потерял жильё в столице.
Постепенно контингент стабилизировался, опустившиеся люди продавали мебель, электроплиты, отпиливали радиаторы и сдавали в пункты вторсырья. Продавали всё, что можно было продать: за ящик водки, за пять бутылок, за одну.
Скоро появились пятиэтажки, в которых не было ни одного жильца.
Государство же было озабочено правами человека в сопредельных странах и считало более целесообразным финансировать тамошних диссидентов, а не помогать своим согражданам.
– Отправляться туда – послезавтра, а завтра в 11 часов я должен видеть Вас в этом зале. Купите себе лёгкую спортивную форму, а лучше кимоно, – и протянул входной билет в один из спортзалов.
Я появился там в назначенное время, но у входа меня встретила удивлённая дежурная:
– Сегодня наш центр здоровья не работает!
Я показал ей именной билет, и она меня пропустила.
Дамиано разминался на одном из тренажёров, он уже был в спортивной форме.
Зал был пуст – ни одного посетителя, хотя на выходные здесь всегда полно народу. Неужели Дамиано выкупил весь зал?
Он как будто прочёл мои мысли:
– Именно так. Вам предстоит за сегодня наверстать упущенное за десять лет. Я вижу, Вы давно пробежку не делали. Выпейте это!
Он протянул мне какую-то бутылочку.
– Это допинг?
– Нет, «стрихнин».
– Тогда выпью!
Мерзопакостный напиток вышиб из меня лавину пота. Сначала чуть не стошнило, но через минуту я ощутил непередаваемую эйфорию. Всё во мне пылало и пело, а в глазах помутнело. Я ничего не видел, полная темнота!
Но постепенно начали появляться отдельные детали, и сквозь туман я видел отрубленные головы и руки, окровавленные тела людей и лошадей. Несколько десятков воинов в каких-то экзотических халатах махали над головами длинными палками и мечами, чему-то радовались и кричали на непонятном языке.
Я когда-то читал о галлюциногенах. Кажется, ЛСД обладает таким действием, ещё подобный эффект имеют мескалин и псилобицин.
– Видите периметр? – услышал я сквозь туман. – Лёгким шагом, бегом марш! До тех пор, пока не скажу: «Афины!».
– A fino? До конца?
– «Афины». Avanti! Вы должны пробежать двести сорок два круга.
Я побежал лёгким шагом: раз-два, раз-два!
Первые сорок кругов прошли под кайфом «стрихнина», было даже весело и интересно. Пятидесятый, шестьдесят второй круг. Кайф уже проходил, и я начал уставать.
– Дамиано, может, хватит?
– Avanti!
Девяностый, девяносто пятый, сотый круг.
– Avanti, Фиддипид!
Я бежал мимо шведской лестницы, впереди видел только пустынную дорогу. Людей нигде не было, только в некоторых местах виднелись следы проехавших телег и кучки лошадиного навоза.
Сто пятый, сто пятнадцатый, сто сороковой круг.
– Ты должен, Фиддипид, ты можешь, Фиддипид!
Почему-то я не удивился, что Дамиано называл меня чужим именем: так делают зомбирование, и препарат этот он дал не зря. Потом выдаст новые документы, сделает пластику на лице и пошлёт подрывать Акрополь. А это – только предварительная тренировка, чтобы убегать от греческих полицейских. Но те поднимут вертолёты в воздух и просто пристрелят меня сверху.
Я чувствовал себя намного старше своего возраста, но я обязан пробежать дистанцию, все 242 круга.