– Хорошо, – выдохнул Джереми. – Я уже даже не буду пытаться тебя переубедить.
– И на том спасибо, – она выкинула окурок в урну, стоящую у лавки.
– Но я хотел сказать тебе кое-что ещё, – Джереми поднялся на ноги, отряхивая куртку от прилипшего снега. – Я понимаю, что у тебя сложная ситуация в жизни, тебе нелегко. Но я хочу, чтобы ты помнила: даже если я далеко, мысленно я всегда с тобой и за тебя, что бы ни случилось. У меня для тебя есть небольшой подарок, – он достал из кармана маленькую коробочку с красной лентой и протянул её Кэролайн.
Она неуверенно взглянула на него, коснувшись пальцами коробки. Джереми медленно кивнул, и его круглое лицо просияло от улыбки. Открыв коробочку, Кэролайн достала кулон в виде окрылённого сердца, украшенного камнями, поблёскивающими в свете уличных фонарей. Улыбка расплылась на её лице.
– Пусть этот кулон будет напоминать тебе обо мне, – с нежностью произнёс Джереми.
– Боже, оно прекрасно, – растаяла Кэролайн и, поднявшись, обняла Джереми. – Спасибо тебе большое. И за подарок, и за всё, что ты для меня делаешь.
Глава вторая.
Кэролайн вернулась домой уже за полночь. Тихо закрыв входную дверь и скинув вещи, она прошла на кухню. Глаза постепенно привыкали к темноте. Было свежо и прохладно от приоткрытой форточки. Кэролайн села за стол, облокотившись о поверхность, и задумалась. Но не прошло и двух минут, как за спиной раздались неторопливые шаги, включился свет. Кэролайн поморщилась и обернулась. На пороге кухни стояла Елена. На её стройной, даже худощавой фигуре висел шёлковый халат, волосы собраны в небрежный хвост на затылке.
– Почему так поздно? – спросила она, но в голосе не было строгости. Была, скорее, неуверенность.
Ответа не последовало. Тогда Елена невозмутимо села за стол и посмотрела на падчерицу. Лицо её выражало ни то спокойствие, ни то отречённость.
– Кэролайн?
– Я гуляла, – сухо ответила она.
Елена чуть наклонила голову, принюхалась. Её тонкие брови едва заметно нахмурились, и лбу проступили маленькие морщинки.
– Ты опять пила?
– Твоё какое дело? – прищурилась Кэролайн.
– Не груби мне. Я всё-таки твоя… – она тут же замялась, не сумев подобрать нужных слов.
– Кто? – язвительно переспросила Кэролайн. – Мать? Даже не мечтай!
– Почему ты так себя ведёшь? Я же не сделала ничего плохого.
– И ничего хорошего тоже, – фыркнула Кэролайн, скрестив руки на груди.
– Могла бы быть благодарна хотя бы за то, что я хорошо отношусь к тебе и твоему отцу, делаю дела по дому.
Кэролайн резко встала со стула и пристально взглянула в глаза мачехе:
– А теперь послушай, что я тебе скажу. То, что ты спишь с моим отцом, не означает, что я буду хорошо к тебе относиться.
– Да как ты смеешь так говорить? – хлопнула глазами Елена.
– Как ты смеешь врываться в мой дом и качать тут свои права?
– Кэролайн, я понимаю, тебе неприятно, что я теперь здесь, в доме, где жила твоя мама, но… я не желаю тебе зла. Я, наоборот, хочу, чтобы у нас с тобой были хорошие отношения.
– Запомни одну вещь: для меня ты никто, – огрызнулась Кэролайн, затем молча развернулась и вышла. Елена, сжав губы, смотрела вслед уходящей фигуре. Именно так всегда и проходили их редкие беседы: ссоры, оскорбления, крики. Только при отце Кэролайн изредка старалась делать вид, что всё хорошо, но стоило ей остаться наедине с Еленой, она никогда не упускала возможности опустить её ниже плинтуса. Когда в коридоре стало пусто, Елена закрыла глаза, и по её бледной щеке пробежала слеза.
Этой ночью Кэролайн не спала. Сон не шёл, зато прекрасно шли мысли. Об отце, Елене, Клаусе и Джереми. Это уже становилось замкнутым кругом, выбраться из которого, казалось, было невозможно. Ближе к утру Кэролайн вернулась на кухню и, выпив кофе, принялась готовить завтрак. Вскоре хлопнула входная дверь, и Кэролайн облегчённо вздохнула. Елена ушла на работу. А через несколько минут в кухню вошёл улыбающийся Дэвид. Хоть у кого-то с утра было хорошее настроение. Он, как это обычно бывало, остановился в дверном проёме и, упираясь ладонями в деревянные панели, потянулся, разминая мышцы.
– Доброе утро, – улыбнулась Кэролайн.
– Доброе утро, дочка, – он поцеловал её в макушку и, воровато оглядевшись, принялся заваривать чай.
– У тебя выходной сегодня?
– Да.
Ещё раз поставив чайник кипятиться, Дэвид сел за стол. Кэролайн продолжала что-то делать у плиты.
– До сих пор не понимаю, как ты с такой работой с ума не сошёл, – она по-доброму усмехнулась, подошла к отцу и поставила перед ним тарелку с завтраком, а сама, налив молока, села напротив.
Дэвид уже больше десяти лет работает патологоанатомом. Он всегда говорил, что ему нравится это, и редко находил хоть чьё-то понимание. Единственный человек, который понимал его страсть к исследованию трупов и с увлечением слушал все истории с работы, была Ванесса, мать Кэролайн. Каждый раз, когда он уходил на ночную смену, она не ложилась спать, а ждала его прихода. Встречала на пороге, целовала в колючую щёку и заваривала кофе с молоком. А потом они ещё долго сидели на кухне, болтая. Это был их своеобразный ритуал. Но теперь Ванессы нет. Есть только Елена, которая жалуется на трупный запах и просит не шуметь, когда Дэвид возвращается с работы под утро.
– Каждому своё, – он улыбнулся своей лучезарной улыбкой, и его карие глаза заблестели. Именно таким он был, когда говорил о работе, и в эти моменты даже морщины на его смуглом лице слегка разглаживались. – А что там с твоей учёбой?
– Пап, ты же знаешь, что я на заочном. Так что на меня фактически всем плевать.
– Но не мне.
– Если тебе станет легче, то у меня всё хорошо.
– Уверена?
– Абсолютно.
– Хорошо. Какие планы на день?
Дэвиду показалось, что Кэролайн переменилась в лице, словно задумалась о чём-то неприятном. Выдержав недолгую паузу, она сказала:
– С Клаусом договорились встретиться. «И он обещал дать какой-то мощный психотроп» – мысленно добавила она. – А у тебя?
– У меня? – он рассмеялся. – Отдохнуть по-человечески.
– С банкой пива у телевизора?
– Вроде того. Кстати, ты же помнишь, что у меня скоро отпуск?
– Помнишь, – кивнула Кэролайн.
– Я подумал, почему бы нам не съездить на дачу? – Дэвид на секунду замолчал. – Мы там не были уже…
– Два года, – резко ответила она. – С момента, как не стало мамы. Последний раз мы были там через полторы недели после похорон.
Дэвид закрыл глаза, словно его пронзила сильная боль, потёр виски, затем медленно разомкнул глаза и посмотрел на дочь.
– Да, именно. Мне было тяжело приезжать туда, там всё напоминает о Ванессе…
– А теперь, значит, легко?
– Не кипятись, дочка. Я всего лишь хотел сказать, что мне хочется вновь ощутить ту атмосферу… которую создала Ванесса. Хочу заново оказаться там, словно ничего не произошло.
Кэролайн молчала, обдумывая сказанное.
– Елены не будет. У неё много работы, да и я не уверен, что везти её туда было бы хорошей идеей. Так что только ты и я.
Кэролайн грустно улыбнулась, поднялась с места и подошла к отцу, обняв его за шею. В нос ударил запах пены для бритья и зубной пасты.
– Я люблю тебя, папочка.
Его грузная рука аккуратно легла поверх её ладоней.
– И я тебя. Больше всех на свете.
После завтрака Кэролайн всё же поспала несколько часов, но, проснувшись, поняла, что это было зря. Всё тело ломило, глаза то и дело слипались. Но нужно было идти. Переодевшись, Кэролайн подошла к двери в комнату отца и ненавязчиво постучала.
– Да?
– Пап, я побежала. Буду поздно, – она чмокнула его в колючую щёку.
– Хорошо. Только будь осторожна.
Клаус встретил её возле дома. На улице сыро, шёл мелкий дождь со снегом. Густой туман затягивал улицы. Сегодня Кэролайн предстояло неизвестное ощущение от неизвестного наркотика, обещающего жёсткие галлюцинации и незабываемый трип. Она долго пыталась отказаться, но Клаус наотрез не воспринимал отказы. Было много разногласий на этот счёт, но убедить Клауса в том, что он в чём-то не прав, казалось, невозможно. Пришлось согласиться.
– Привет, – улыбнулся он и поцеловал Кэролайн, когда она вышла из подъезда.
– Привет. Давно ждёшь?
– Только подошёл.
– Хорошо.
– Стафф у меня на кармане, можем пойти ко мне или прогуляться, как тебе больше нравится.
– Тут сыро, – угрюмо констатировала Кэролайн. – Пойдём лучше к тебе.
– Без проблем.
– А что за стафф-то? – поинтересовалась Кэролайн, когда они переходили дорогу.
– Очень интересная штучка под названием дурман.
Кэролайн остановилась и недоверчиво взглянула на Клауса:
– Ты сейчас серьёзно?
– Абсолютно.
– Ты где его достал? Зима на дворе.
– Это связи, детка, – подмигнул он.
– Клаус, мне как-то не по себе, – призналась Кэролайн.
– Да расслабься ты. Я буду рядом.
Он провёл пальцами по её шее, притянул к себе и крепко поцеловал.
– Я люблю тебя, – блаженно шепнула Кэролайн.
– И я тебя.
Стоило только зайти в квартиру, как в нос ударил стойкий запах табака. Клаус часто курил прямо в помещении, и казалось, что от этого запаха уже не избавиться. Кэролайн сняла куртку, и внимание Клауса тут же привлёк блестящий на её шее кулон.
– Это откуда? – спросил он.
– Купила неделю назад, но забыла о нём. Вчера нашла.
Клаус не ответил. Они молча прошли в комнату. Повсюду валялись следы прошлых посиделок: где-то пустая банка пива, где-то смятые вещи и грязные тарелки. Кэролайн тяжело вздохнула, окидывая взглядом помещение. Каждый раз, приходя к Клаусу, она упрекала его бардаком, который в последствии сама же и убирала. Но сейчас её это не волновало. Кэролайн открыла окно и, облокотившись о подоконник, закурила. Прохладный воздух окатил лицо, горечь табака обожгла горло. Клаус встал напротив, сунув руки в карманы.
– Где ты была этой ночью? – невозмутимо спросил он.
– Я же сказала, нужно было помочь отцу.
– Посреди ночи?
Кэролайн устало закатила глаза:
– Ты же знаешь, что у него сейчас проблемы с ногой. Ему нужны были лекарства.
– Врёшь, – отрезал Клаус. – Ты была с Джереми, да?
Она открыла рот, чтобы что-то сказать, но тут же умолкла. Глаза Клауса сверкали злостью. Кэролайн часто видела его таким, но до сих её трясло от одного такого взгляда, способного, наверное, испепелить любого.
– С чего ты взял?
– Тебя видели, Кэролайн. Я же сказал тебе не общаться с ним! – вдруг крикнул он. – Тогда какого чёрта ты творишь?!
Она молча подняла руку, чтобы затянуться, но Клаус схватил её за запястье, и сигарета упала на подоконник. Тонкий дымок от горящего уголька медленно потянулся вверх.
– Если я узнаю, что ты общалась или виделась с ним, я его так разукрашу, что мать родная не узнает, – прошипел он. – Ты меня поняла?
– Поняла, – буркнула Кэролайн, вырвала руку из хватки Клауса и, подняв сигарету, швырнула в окно.
Время тянулось медленно. Кэролайн съела дурман, когда на часах было пять, а от недавнего разногласия с Клаусом не осталось и следа. Эффект не заставил себя долго ждать, и уже через полчаса Кэролайн слышала искажение голосов, словно звук тормозил. Клаус сказал, что это нормально. Сам он не принимал. Ещё через некоторое время Кэролайн пробил сушняк, и она, шатаясь, пошла на кухню. Клаус остался сидеть на диване в комнате. Поначалу его не особо волновало состояние Кэролайн, но, когда её не было несколько минут, он всё же отправился на кухню. Она стояла у открытого холодильника и сжимала дрожащими руками бутылку колы. Лицо её было расслабленным, не выражающим никаких эмоций.
– Ну и чего залипла? – спросил Клаус.
– Не могу прочитать, что это, – ответила Кэролайн, то приближая, то отдаляя от себя бутылку.
– Это обычная кола.
Кэролайн повернула голову в сторону Клауса, а потом вдруг рассмеялась. Но когда появились тошнота и сильная жажда, стало уже не смешно. Клаус взял Кэролайн под руку и отвёл в комнату.
– Я хочу пить, – проскулила она.
– Пей, бутылка у тебя в руках.
– Открой, – попросила она, протянув колу.
Но она всё никак не могла напиться. Казалось, будто во рту целая пустыня, и это омерзительное чувство никак не проходило. Кэролайн не сиделось на месте, и она ходила вдоль комнаты, шатаясь из стороны в сторону.
– Что ты чувствуешь? – вдруг раздался в пространстве голос Клауса.
Но он не понял ни слова из той бессвязной речи, что произнесла Кэролайн. Она подошла к окну, пытаясь достать из кармана пачку сигарет, но её внимание привлекло стекло, точнее капли дождя, которые разбегались в разные стороны. Галлюцинации. Со стороны Кэролайн выглядела, как потерянное в пространстве существо, тщетно пытающееся найти выход. И в какой-то мере так оно и было.
Спустя ещё некоторое время у Кэролайн поднялась температура, но ей, судя по всему, было всё равно. Она собирала что-то невидимое с подоконника, роняла и снова собирала. Движения выглядели механическими, словно заученными наизусть. Перед глазами всё плыло, Кэролайн казалось, что прямо перед ней лежит что-то очень важное, и это надо взять, но руки проскальзывали в пространстве. Клаус в это время напряжённо писал что-то в телефоне, развалившись на диване среди кучи мусора.
– Кэр, – позвал он. Та медленно повернулась к нему. – Ты понимаешь, что я говорю?
Она кивнула.
– Хорошо. Помнишь, я типу одному дал пару граммов, а тот клялся, что сегодня отдаст?
Кэролайн снова кивнула.
– Пойдём сейчас к нему, он написал, что вернёт деньги.
– Где он живёт? – быстро и более-менее разборчиво спросила она.
– Он твой сосед, Кэр, не тупи, – раздражённо ответил Клаус, поднялся с дивана и стал собираться, а Кэролайн лишь заливисто смеялась над его последней фразой.
Выходя из квартиры, Кэролайн шатало хуже, чем от алкоголя. Хотелось просто заснуть и проснуться тогда, когда всё уже закончится. С этой мыслью в голове Кэролайн тут же увидела перед собой большую кровать со взбитыми подушками и перьевым одеялом. Губы расплылись в улыбке, колени подогнулись, и Кэролайн медленно падала лицом в подушку. И когда уже казалось, что вот-вот и она ляжет, сильные руки схватили её за плечи. Кровать тут же испарилась, перед глазами неразборчиво показался бетонный пол подъезда. Оказавшись в вертикальном положении, Кэролайн увидела перед собой Клауса. Он что-то говорил, скорее даже кричал, но она слышала лишь пустой грубый звук, режущий слух, а лицо его растекалось, как лужа бензина на асфальте. В следующую же минуту её потянуло вперёд. Клаус держал её под руку, они двигались до лифта. Там Кэролайн облокотилась о стену и уставилась на Клауса. Тот стоял, сунув руки в карманы чёрных спортивных штанов. На запястье поблёскивали золотые часы.
– Ты как? – донеслись, наконец, разборчивые слова.
– Всё хорошо, – выдала Кэролайн после недолгого молчания.
Они вышли из дома. На воздухе голова закружилась ещё сильнее. Пока они петляли между домами, Кэролайн смотрела под ноги, наблюдая, как кроссовки проваливаются в лужи какой-то чёрной смеси. С каждым шагом ей казалось, что она тонет в зыбучих песках, и с каждым пройденным метром эти лужи песка увеличивались. Кэролайн моргнула, а когда открыла глаза поняла, что уже стоит в лифте своего дома. Они вышли на её этаже. Джона ещё не было. Тогда они уселись на ступеньки, и Кэролайн с интересом наблюдала, как кожа становится прозрачной. Каждая клеточка тела буквально растекалась в пространстве. Но потом неприятная горечь сдавила горло, снова хотелось пить, Кэролайн начала рыскать руками в воздухе в поисках бутылки с колой, но не могла найти. Клаус что-то говорил, но она вновь слышала не его, а какие-то отрывки звуков. Худое лицо Клауса с колючей щетиной расплывалось перед глазами. Жгучее чувство тяжести вдруг сдавило грудь, откуда-то извне доносились непонятные звуки. Среди шума и писка Кэролайн услышала слова «дыши» и сделала резкий глубокий вдох, затем выдох. Звон в ушах наконец пропал, Кэролайн вновь увидела перед собой Клауса.
– Ты слышишь меня?
Она не могла произнести ни звука, поэтому просто кивала. Колкая боль вдруг пронзила запястье, разливаясь по всей руке.