Вопрос сбивает меня с толку. Располагая информацией обо всех счетах, сделках и партнерах Макса, я не знаю ответа на такой простой вопрос.
По бортовому номеру я понимаю, что за мной прислали личный самолет Макса. В салоне этого воздушного судна десять месяцев назад я узнала, что мы больше не увидимся. Решение было окончательным и бесповоротным. Таким он был, иногда бессердечным и холодным, а иногда от него струилась такая невероятная теплота, что дух захватывало.
У трапа нас встречает стюард и хочет поддержать меня за руку, но я не позволяю, от чего он конфузится и кидает опасливый взгляд на Руслана. Я не вижу, как отреагировал глава безопасности, он за моей спиной так близко, что я чувствую его дыхание на своей шее. С трагической ночи, что поделила мою жизнь на «до» и «после», я не допускаю тактильного контакта с мужчинами, и обслуга не исключение.
Салон немного обновили: теперь обивка сидений бежевая, а столики покрыты лаком вишневого оттенка. На диване новое стеганое покрывало. Яфа направляется к трем дверям в конце салона. Я знаю, что раньше там был кабинет Макса, санузел с душем и спальня. Осматривая воздушное судно, подруга визжит от восторга.
– Кто твой дедушка? Признавайся! – с заговорщическим видом она плюхается в кресло напротив. – Вот как чувствовала, что ты не простой человечек! Какая же ты скрытная!
– Взлетаем через пятнадцать минут, – оповещает нас стюард.
Перевожу взгляд на подругу. Скорее рак на горе свистнет, чем Яфа отстанет. Чтобы закрыть эту тему, вполголоса говорю:
– Не сейчас. Поговорим в Москве.
– Заметано, – вид у нее хитрющий, она уже мысленно готовит перечень вопросов.
Не успевает самолет набрать высоту, как Яфа начинает источать флюиды в сторону Руслана. Ни один из его помощников не произвел на нее особого впечатления. Яфу даже не отпугивает обручальное кольцо, которое Руслан покручивает с задумчивым видом. По ее прищуренным глазам я понимаю, что она намерена взяться за него всерьез. От ее флирта на душе немного теплеет, присутствие подруги всегда отвлекало меня от мрачных мыслей.
– У него потрясающие губы.
Нехотя я кидаю взгляд на объект ее страсти и безразлично пожимаю плечами. Губы как губы. Чего она так завелась? Руслан не похож на типаж мужчин, на который она обычно западала. Он явно уроженец Кавказа, и, судя по кулону в виде полумесяца, мусульманин, а их подруга-еврейка обходила за версту.
– А какие изумительные глаза! – продолжает полушепотом восторгаться Яфа. – Я поняла, кого он мне напоминает – Ганди!
– Ганди? – уставившись в иллюминатор, я погружаюсь в воспоминания, мне все труднее отслеживать нить разговора. – Он не похож на индуса…
– Какого еще индуса? – фыркает Яфа.
– Махатма Ганди был индусом.
– Я про Дэвида Ганди. Англичанин, модель. Снимался в рекламе Dolce&Gabbana.
– Ты же знаешь, я не смотрю телевизор, тем более рекламу.
Мне вспоминаются слова Макса: «Реклама – это манипулирование. Манипулирование – это власть. Я обладаю властью над всем миром!». Говорил он это с прищуром и лукавой ухмылкой. От этих воспоминаний по щекам текут слезы. Яфа понимает, что меня сейчас лучше не доставать, и всю свою кипучую энергию направляет на Руслана.
Стюард подает нам напитки. Смакуя любимый сливовый ликер, я с интересом наблюдаю за кокетливым щебетанием подруги, которая безуспешно пытается вывести Руслана на разговор. Из-за излишнего внимания Яфы у него ходят ходуном желваки. Допив второй бокал вина, под благовидным предлогом она удаляется в спальню, но через мгновение высовывает голову и зовет:
– Руслан, кажется, мне нужна ваша помощь! – ее коварные глазки наполнены поддельным страхом.
Я усмехаюсь. Какая же она распутная!
Руслан проходит в конец салона и заглядывает в спальню. Она втягивает его внутрь, и, подмигнув мне, тут же закрывает дверь.
– Во дает! – срывается у меня с языка.
Двое телохранителей переглядываются и подавляют ухмылки.
Я представляю, как она жеманно прижимается к его телу и, млея приговаривает ласковые слова. Она всегда так делала, когда встречала брутальных мужчин.
К моему удивлению через пару минут дверь распахивается, Руслан выходит из спальни. На губах виднеются следы от красной помады. Зачесывая назад волосы, он осматривается и понимает, что внимание присутствующих обращено к нему. Стюард жестом показывает на след от помады, и Руслан, скривившись в брезгливой гримасе, вытирает губы платком. Быстро заправляет футболку в белые джинсы и возвращается в свое кресло. Вид мрачный, лицо серое. Когда он хмурится, так сильно сдвигает брови, что слиться в одну сплошную линию им мешают лишь две глубоко прочерченные бороздки.
С невозмутимым видом ГБ открывает книгу и углубляется в чтение. Я понимаю, что подруга потерпела фиаско, а такое было впервые. Проходит еще пять минут, а она все не возвращается, и это меня удивляет. Она не могла быть смущена поражением, тем более передо мной. Я поднимаюсь и качающейся походкой следую в спальню. Яфа лежит на кровати, укрытая одеялом, будто мирно спит. Вид у нее такой блаженный, что особой тревоги я не испытываю. Нащупываю пульс – слабый, но ровный.
Возвращаюсь в салон, нависаю над Русланом и требую объяснений.
– Она устала, ей нужно отдохнуть. Поспит пару часов и будет в порядке.
Я понимаю, что это его рук дело, не могла Яфа уснуть в считанные минуты.
– Руслан, мы с вами незнакомы, но давайте сразу договоримся, я – босс, и без моего разрешения вы такие фокусы проделывать не будете.
– Мой наниматель – Макс. Я действую по его инструкции, – он смотрит на меня колючим, как тысяча иголок, взглядом. Скулы и нос заостряются, лицо принимает враждебное выражение. – Моя работа – принимать подобные решения, если они влияют на вашу безопасность.
Что-то мне подсказывает, что с женским полом он не в ладах, возможно, на дух не переносит.
– Как моя подруга могла повлиять на мою безопасность?
– Она меня отвлекала, – в его тоне сквозит раздражение. – Если я не могу исполнять свои обязанности – вы в опасности.
– Яфа не знает, кто вы, не знает Макса, не знает о том, что мне предстоит. Но только что вы продемонстрировали ей свои навыки, – показываю в сторону спальни. – Теперь она мне проходу не даст, задавая вопросы, на которые у меня нет ответов. В следующий раз просто скажите женщине, что она не в вашем вкусе.
Мне не хочется в первый же день обострять с ним отношения. К тому же наш разговор привлекает внимание всего персонала, а подрывать его авторитет мне не следует, и я решаю закрыть тему.
– Вы уверенны, что она будет в порядке?
– Абсолютно.
На этом конфликт исчерпан, но для себя я делаю пометку, что Руслан принимает решения быстро, действует молниеносно, без суеты и сожаления. Учту на будущее!
Я следую его примеру – погружаюсь в чтение, правда, не книги, а новостей. Знакомлюсь с официальным заявлением пресс-службы холдинга и с аналитическими статьями, которые подводят итог бурной жизнедеятельности Макса. Статьи оказываются сдержанными на критику, но пропитаны намеками на то, как Петровский сколотил капитал и сколько снес при этом голов. Упоминаются громкие судебные процессы в Лондоне, на которых я присутствовала лично и знаю об этом не понаслышке.
Пока я погружена в чтение, мой «радар» то и дело улавливает скрыто-изучающие взгляды Руслана. Такой интерес вполне объясним: перед ним стоит нелегкая задача – моя безопасность в период расследования масштабного заговора. На данный момент я для него далека, как туманность Андромеды, но нам необходимо научиться доверять друг другу. Иначе мы поставим под удар инвестиционную группу «Эпсилон» – детище, которое Петровский создавал последние двадцать лет, и лакомый кусок для появившихся четыре года назад при странных обстоятельствах семнадцати акционеров. Кстати, поэтому Макс и назвал свой план «Протокол-17».
Поймав на себе очередной изучающий взгляд Руслана, я поднимаю голову и вижу, как он поспешно отводит глаза, делая вид, что читает самую интересную и захватывающую книгу в истории человечества. Я внимательнее рассматриваю обложку и не могу удержаться от вопроса:
– Мемуары Жукова? Серьезно?
Меня пронзают ярко-синие глаза. С ответом ГБ не спешит, мысленно взвешивает, не нарушит ли свод инструкций, если озвучит то, что вертится у него на языке.
– Он был заместителем Верховного Главнокомандующего, министром обороны, человеком-легендой. Вам интересно читать философские трактаты Гурджиева и Ошо, а мне мемуары Жукова, – он трясет книгой, будто ожидает, что из нее выпадут доказательства его интереса к автору.
– Откуда вы знаете, что я читаю?
Руслан игнорирует мой вопрос, и я понимаю, что он знает обо мне не только это. Интересно, когда Макс его нанял?
– О! Простите, я как-то не подумала, – и через минуту добавляю: – Наверное, у вас терабайт информации о моей бесцветной и скучной жизни.
На этот раз он снисходит:
– Поверьте, мне попадались и более нудные биографии.
Я усмехаюсь, что бы он ни прочел в моем досье, там нет самого главного! Так что пусть этот самоуверенный и напыщенный индюк не корчит из себя всезнайку!
Он отворачивается, давая понять, что разговор окончен. Похоже, что для него общение в целом нежелательно! Что ж, придется приспосабливаться, теперь от этого человека зависит моя жизнь.
Остаток полета я провожу за созерцанием белых пушистых облаков, слушаю в наушниках музыку в стиле Нью Эйдж и беззвучно плачу. Память навязчиво прокручивает в голове фразу Макса, которую он часто повторял в последние месяцы: «Как горько осознавать, что твое прошлое намного длиннее будущего».
После пробуждения Яфа ведет себя непривычно тихо. За полчаса до приземления просит у стюарда чашку кофе. Говорит, что ничего не помнит, но по глазам я понимаю, что лжет. Впервые кто-то заставляет ее устыдиться собственного поведения. На Руслана она кидает опасливые взгляды, но есть в них что-то совершенно новое, будто из-за соприкосновения с его миром меняется ее собственный.
Подъезжаем к дому подруги, Руслан открывает дверь автомобиля. Яфа заглядывает ему в глаза и тихо, что было ей несвойственно, прощается, выразив надежду на следующую встречу. Он не удосуживается ответить. Для него она все еще проблема, мешающая исполнять предписанные ему обязанности.
– Увидимся на работе, – говорю я ей, обнимая.
– Когда ты придешь?
– Во вторник.
Пока мы выезжаем со двора, я машу подруге и посылаю воздушный поцелуй. Внутри все сжимается – я подошла к рубежу между новым и старым мирами.
– Куда мы едем?
– В новую квартиру, – коротко отзывается ГБ и так выразительно смотрит на меня, что я понимаю: при водителе он не будет это обсуждать.
Его реакция меня злит. С учетом того, что я пережила в студенческие годы, мне необходимо чувствовать контроль над своей жизнью, а сейчас я нахожусь в полном неведении, и меня это выбивает из колеи.
Машина подъезжает к комплексу небоскребов «Москва-Сити» и спускается на подземную стоянку башни «Санкт-Петербург». Я знала, что в этой башне расположен офис Петровского, поэтому его решение здесь же купить квартиру сочла удачным.
С сосредоточенным видом Руслан исследует стоянку. Его широкая спина закрывает мне обзор. Позади слышны шаги водителя, он несет мои чемоданы. Еще вчера я была свободной и порхала как бабочка, а сегодня двое телохранителей сковывают мои движения, будто я их пленница.
Никогда еще я так долго не находилась в лифте. Мне кажется, что даже лифт небоскреба «Бурдж-Халифа» быстрее доставил меня до смотровой площадки, а ведь там высота более пятисот метров. Сегодня лифт все едет и едет, будто везет в параллельную реальность, а когда наконец-то останавливается, на табло высвечивается цифра «46». Руслан ведет меня в конец коридора, в руках брякают ключи. Он открывает дверь и жестом дает понять, чтобы я оставалась снаружи. После проверки меня впускают в квартиру.
От предвкушения щемит в груди, я захожу и оцениваю интерьер. Апартаменты оформлены по-мужски: функционально, сдержано и в духе минимализма. Шторы на огромных окнах в пол распахнуты, и первое, что бросается в глаза, это потрясающий вид на просыпающийся город. От такого зрелища захватывает дух.
Снимаю босоножки и прохожусь по комнатам. Первым делом я обследую просторную гостиную и кухню с островом, над которым нависает хромированная вытяжка в форме цилиндра. На полу в жилых комнатах теплый на ощупь экзотический паркет, его винный оттенок – единственное яркое пятно во всей квартире. Доминирующая черно-белая гамма вызывает во мне приступ меланхолии.
Почувствовав мое состояние, Руслан спешит меня успокоить:
– Вы можете здесь все переделать на свой вкус.
– Правда? – я до конца не осознаю, что это моя квартира.
Вместо ответа он хмыкает, давая понять, что я задала глупый вопрос.
– Дам вам время осмотреться. Приду через час. Нужно многое обсудить.
Оставшись одна, я решаю разобрать вещи. Чемоданы лежат в гардеробной, от габаритов которой я прихожу в полный восторг – мечта любой женщины! Я кружусь по комнате словно девчонка, пока мой взгляд не падает на черный чехол, скрывающий в себе какой-то наряд. Я расстегиваю молнию и вижу вечернее платье невероятной красоты. Не сомневаюсь, что это подарок Макса. Обнаруженная записка подтверждает догадку: «Моей наследнице на новоселье». Почерк Макса.
Радость сменяется чувством скорби, которая с новой силой рвет мое сердце на части. Хочется выть и рыдать, что я и делаю. Присаживаюсь на банкетку, закрываю лицо руками и даю волю накопившимся эмоциям.
Пока Гордеева занята поиском посуды, я наблюдаю за ее подвижным лицом. Судя по фотографиям в досье, можно с уверенностью сказать, что она абсолютно нефотогенична. В жизни она оказалась намного интереснее. А исходящая от нее мягкая и притягательная энергия располагает к общению и доверительной беседе. Таким людям плачутся в жилетку. Они чуткие, надежные, всегда наготове держат парочку платков и подходящих по случаю философских притч.
За то короткое время, что мы провели вместе, я понял следующее: она может хранить секреты, не зацикливается на мелочах и при случае уступит, если этого требует ситуация. После того, как я лихо разобрался с ее подругой, она могла свернуть меня в бараний рог, но не стала этого делать. Также она наблюдательна и не терпит прикосновений, что, кстати, стало для меня сюрпризом – в досье об этом нет ни слова.
Короче, Гордеева мне понравилась, чего не скажешь о ее коварной и похотливой подруге. При воспоминании ее приторного шепота и настойчивых поглаживаний моей ширинки хочется помыться и сменить шмотки. Таких женщин я обхожу стороной. Я из тех, кто любит охотиться, но ненавидит конкуренцию. Завидев соперника, я отойду в сторону, но не потому, что не уверен в своих силах. Если девушка дает повод ухаживать за собой кому-то еще, мне с ней не по пути. Я должен быть уверен в ее преданности. Уже в юношестве я знал, кем буду, и искал женщину из расчета, что мне придется оставлять ее одну на долгие месяцы. К сожалению, а может, к счастью, я ее так и не нашел.
– Вам чай или кофе? – спрашивает Гордеева.
В самолете, борясь с подступающим сном, я выпил литр крепкого кофе, меня уже от него мутит.
– Чай, пожалуйста.
Приступать к заданию, имея уйму уязвимых мест, очень рискованно. Изучив план Петровского, я понял: Александра Гордеева – слабое звено. Нам предстоял тяжелый разговор. Я не знаю, как она воспримет новости, которые я собираюсь на нее обрушить, и немного мандражирую.
– Что вы знаете о «Протоколе-17»?
Мы усаживаемся за стол, она ставит передо мной чашку с чаем.
– Макс вкратце меня проинструктировал. План сложный, многозадачный, но безусловно осуществимый, – ее рука тянется к воротнику спортивной куртки, застегнутому наглухо. – Я повидала много преуспевающих бизнесменов, но таких, как Макс – нет. Он был уникумом, многому меня научил.