Перекусив, поднялась на второй этаж, покормить красавиц. Я держала дома гигантских сколопендр. Они обычно живут на Ямайке или Тринидаде, но вообще, разводить их можно где угодно, были бы деньги и желание. Признаюсь, я любила наблюдать за такими причудливыми созданиями. Смотреть на рыб и насекомых – будто медитация, мысли сразу встают на место по мановению хитиновых лапок. Покормив малышек, я переместилась в лабораторию.
Здесь царили стерильность и тишина. Посреди лабораторной расположилось комфортное кресло для сна. В таком никак не уснуть до конца – всегда находишься на границе между глубоким сном и пробуждением. Идеальная мебель для дрим-сталкинга. Рядом расположился стол с препаратами разной степени снотворности и компьютером для быстрых записей после пробуждения. Вести дневник – очень важная техника дрим-сталкинга. Оттачивает память и внимание во снах.
Я забралась в кресло и подключила наушники.
«Молодая плоть, моё невинное дитя,
Как с болотины светя
Одна в своём болоте, и она совсем юна -
Ещё на сердце даром не болит уже…»
Пирокинезис. Не особо-то известный рэпер, талантливый, хоть и не гениальный. Не знаю, за что я так люблю засыпать под его треки – музыка у каждого дрим-сталкера своя. Она помогает настроиться на полу-медитативное состояние, осознать себя и управлять сном. Не знаю, насколько мне к тому моменту были необходимы хоть какие-то костыли, но зачем отказываться от приятных моментов на работе?
***
Погружения в твои сны представляли собой особенное удовольствие. Звенящий калейдоскоп красок, сильный запах сладкой ваты и счастливо-восторженное «Мама!». Хорошо, что ты была маленькой и ложилась рано – я всегда успевала посидеть с доченькой до или после работы.
Взявшись за руки, мы вместе побрели вперед. Я даже не могу сказать, на что походило пространство вокруг. Светлые, залитые солнцем ландшафты, гротескные невнятные существа, блуждающие по ним, пробивающаяся из ниоткуда музыка. Думаю, что описать детские сны – все равно, что нарисовать шедевр абстракционизма.
Не важно. Главное, что ты шла рядом, довольная и вся моя.
– Мам, а ты папу любишь?
– Конечно, маленькая!
– А почему ты с нами не живешь?
Я запнулась и поджала губы.
– Так надо, Уль.
***
Проснулась я в полночь. До поездки в институт оставалось часа два, как раз достаточно для медитации. Наощупь добралась до переключателя и зажгла свет, переоделась из ночнушки в удобный домашний халат. Медитировала я обычно без одежды, но всегда брала ее с собой – на всякий случай.
Подойдя к окну, заглянула в темноту за стеклом. Вообще-то, в Москве светлые ночи – город заливает светом даже небо, но сейчас мне почему-то показалось, что тьма вокруг стоит абсолютная. Глубокая, вечная, спокойная.
Мысли, жужжащие в голове, пробирались сквозь стекло и терялись окончательно. Я вышла в коридор и поднялась на третий этаж, в комнату отдыха. Здесь свет включать не стала – агентов Конторы учат обходиться без него, и медитировать в темноте удобнее. Опустившись на коврик для йоги, расположенный в центре комнаты, я устроилась удобнее и закрыла глаза.
Некоторое время в голове мельтешили только быстрые и мелкие мысли. Я терпеливо ждала – и постепенно течение внутреннего диалога замедлилось, обнажая настоящие, глубокие и важные потоки. Я отодвинула поток с Максом подальше – сегодня ему и так посвятили неприлично много времени – и потянулась ко второму по величине. Звучал он примерно так: «Ты снова убила человека».
Я не убивала.
«Убила бы. Это одно и то же».
Мне приказали. Я защищала Родину.
«Это дает тебе право…»
Я защищала Родину.
Я защищала Родину.
Я. Защищала. Родину!
Это всегда помогало. Представлять себя не человеком – но оружием в руках любимого государства. Нас вырастили, воспитали, дали возможности для реализации наших талантов. Каждый дрим-сталкер Конторы обязан Родине всем, что у него есть. Убийство толстосумов по приказу – меньшее, чем можно взимать с нас долг.
Поток покорно отступил, и его место снова занял назойливый Макс. Макс, Макс, Макс. Настроение поползло вниз. Смирившись, я стала рассматривать поток под разными углами.
Макс – убийца. Профессионал. Такой вскроет человека недрогнувшей рукой, с закрытыми глазами. Просто сделает, что должен. Как и я сама. Каждое его движение буквально кричит: перед тобой подготовленный, смертельно опасный маньяк.
Макс – дрим-сталкер. Скорее всего, сильнейший из всех, с кем я сталкивалась. Чтобы одолеть его, понадобится хорошо сработавшийся отряд из опытных агентов. И кого-то из нас он убьет, если придется.
Макс – воришка. Как и все дрим-сталкеры. Он сам так сказал. «Я – воришка». Что еще он может украсть у Конторы? Украсть… у меня? В любом случае, его нужно найти как можно быстрее.
На этом мысли затихли совершенно, и я почувствовала себя лучше. Медитация – это необходимая любому государственному агенту малость. Я поднялась на ноги, чувствуя, как затекли мышцы. Ничего, разомнусь, пока доеду до Конторы.
Вообще-то, в институте я бывала не каждый день. Когда НИИ и так отлично работает, незачем смущать коллег своим постоянным присутствием. Но теперь, опять же из-за Макса, нужно следить за Конторой особенно тщательно. Поэтому, одевшись теплее, я села за руль. Предстояла спокойная поездка по ночной Москве.
Ночной НИИ – совершенно особенное место. Нет, не так. Наш НИИ – в принципе особенное место, очень тихое и почти необитаемое. Сюда приезжают чтобы спать, записывать сны и изучать сны. Поэтому в каждой аудитории усиленная шумоизоляция, а в коридорах не принято разговаривать друг с другом – только если что-то очень срочное. Над дверями каждого кабинета висят два небольших светильничка: красный и зеленый. Если горит красный – внутри кто-то спит, и входить крайне нежелательно. Над лабораторией, в которой мы с Мышкой договорились встретиться, горела зеленая лампочка.
– Доброе утро, Светлана Владимировна! – Мишель, уже ожидавшая в лаборатории, вытянулась по струнке.
– Вольно, – я шутливо щелкнула ее по кончику носа, – Прекращай свои официозные замашки, я этого не люблю.
– Поняла, Светлана Владимировна!
– Просто Света. Я еще не настолько стара.
– Ясно!
«Ничего тебе не ясно…»
Я молча запустила две капсулы. Внутри сложных сооружений успокаивающе зашумели вентиляторы. Миша забралась внутрь и стала укладываться удобнее.
– Где встретимся?
– В подземном бункере, – я тоже опустилась в теплое, мягкое нутро капсулы.
– Зачем так сложно?
– Еще спасибо мне скажешь за меры предосторожности.
Не знаю, что ответила Мишель – прозрачная крышка из пуленепробиваемого стекла отсекла меня от внешнего мира. Пора погружаться.
Обычный человек никогда не помнит начало своего сна. Дрим-сталкеры часто осознают сновидение еще до того, как окунутся в него окончательно. Я висела в кромешной темноте, собирая мысли в одно намерение.
«Бункер. Сделай мне бункер. Подземное сооружение, куча компьютеров, большие экраны повсюду, охранная система правительственного уровня.»
Пространство вокруг посветлело до серого. Железно-серого цвета стен. Я оказалась посреди бункера, который требовала. Огромное количество аппаратуры – одних компьютеров штук десять, огромная серверная, радио, прочие системы, к которым я отношения не имею совершенно. Бункер – одна из стандартных площадок работы, строить которые учат всех работников Конторы. Единственное, что я добавила сюда – удобные кресла, в одно из которых и плюхнулась, сосредотачившись на ощущении бархата под руками. Дожидаться Мишу долго не пришлось – девушка возникла посреди бункера почти сразу за мной. Никто и никогда не может точно сказать, как дрим-сталкер появляется во сне. Вот ты смотришь на пустое место перед собой –и в следующий момент на нем появляется человек. Причем он будто всегда там был, просто раньше ты не мог рассмотреть. Удивительная штука – сны.
-Светлана Владимировна…
– Света, – я вынырнула из собственных раздумий и поднялась с кресла, – Ну, прошу тебя. Компьютеров тут предостаточно, можешь работать.
Мишель кивнула и упала на мое место. Девушка переменилась на глазах – ее спина, до этого чуть согнутая, выпрямилась, глаза блеснули профессиональным огоньком интереса. Здесь, в Конторе, он горел почти в каждом взгляде – искра настоящей любви к своему делу. Мало где еще слово «идея» имело настолько большое значение.
– Сконцентрируйтесь на Максиме, пожалуйста. Нам нужно настроиться на него, чтобы запрос дошел.
Я кивнула, вспоминая в мельчайших подробностях наш единственный с «воришкой» разговор. Только сейчас заметила, что внешне Мишель изменилась. В жизни у нее не было длинной разноцветной косы… Компенсация. Все молодые дрим-сталкеры так делают. Строят свое идеальное тело во сне, добавляя черты, которых не могут иметь в реальности. Потом, года через три, до них доходит. И начинаются тренировки, чтобы выправить фигуру, новые стрижки, пластические операции. Облики во снах уравниваются с реальными – и вот тогда личность сновидящего обретает равновесие. С этого момента можно без страха снабжать ребят деньгами – они уже вполне самодостаточны, чтобы не наделать глупостей. Миша, конечно, эту ступень еще не перешагнула.
– Ты станешь красивой девушкой.
Она не ответила, сосредоточенно глядя на экран монитора. Я всмотрелась в поисковую строку: «Максим воришка убийца дрим-сталкер фигура в капюшоне». Вероятно, эти слова брались напрямую из моего подсознания, потому что Мишель не прикасалась к клавиатуре, лишь водя мышкой из стороны в сторону. Загрузка результатов продолжалась довольно медленно, но шла, это главное.
– Ты молодец…
– Не отвлекайся, – резковато бросила Мишель, – Сосредоточься на главном, пожалуйста. Потом поговорим, – и она зажмурилась, чтобы не отвлекаться ни на что.
Наконец, результаты поиска загрузились. Ссылки на экране плыли в разные стороны, большая часть совсем не работала. Мишель ругалась себе под нос, клацая мышкой все агрессивнее. Наконец, одна из вкладок соизволила открыться. Девушка склонилась к монитору и стала читать.
– Коварный Макс, воришка снов. Глава проекта «Ангелина». Особо опасен, подлежит немедленному устранению. Возможности в сновидении: практически не ограничены, ведь Макс… – Миша недовольно откинулась на кресле, – Дальше код поврежден, ничего не разобрать.
– Проект «Ангелина»… – в голове неприятно зудело – я вот-вот вспомню значение словосочетания. Ангелина…
– Сейчас поищем и об этом, -успокоила Мишель, – Так. Проект «Ангелина». Ой, что со связью? Ничего не загружается!
– Что? – я склонилась над компьютером. Действительно, не загружается – на экране моргало сообщение об отсутствии соединения, – Я понятия не имею! Ничего не меняла, никуда не нажимала.
Миша сжала кулаки и уже хотела что-то ответить, когда в тяжелую стальную дверь бункера вежливо постучали. Мы с девушкой переглянулись. Давно забытое чувство опасности захлестнуло с головой, разгоняя сознание до приемлемого состояния. Я помогла Мишели подняться – девушка сильно дрожала – и потащила ее за собой, в дальний угол помещения. В дверь постучали еще раз – а потом она слетела с петель от мощного удара.
– Доброе утро, девочки!
Он не спеша прошел в центр бункера – все такой же высокий, насмешливо-надменный и худой. На тонких губах Макса играла неприятная улыбка. В правой руке воришка держал два поводка от огромных доберманов, хищно зарычавших при виде нас. Миша заскулила от страха, сползая по стенке. Я вспомнила ее личное дело: панический страх перед собаками…
– Псы проголодались, Миша! – воришка чуть отпустил поводы, и доберманы рванулись к нам.
Мишель зарыдала, сжавшись на полу в бесцветный комок, даже я попятилась – настолько злобно лаяли псы. Воришка снов ухмыльнулся, разжал длинные тонкие пальцы, и собаки рванулись вперед. Заколка сама собой нырнула в руку, превращаясь в сверкнувший под светом ламп клинок. Два коротких взмаха – и туши псов рухнули к нашим с Мышкой ногам, исчезая на глазах.
Но остановить хозяина доберманов я не успела. Макс пересек бункер быстрым длинным рывком и кончик его меча уперся мне в артерию.
– Замри.
Прижавшись к стенке, я постаралась отметить малейшие детали, за которые мог зацепиться взгляд. Плащ с вороном – вот, что надо искать, когда проснусь. Макс перевел взгляд на скорчившуюся в углу Мишель.
– Не надо больше искать обо мне информацию. Иначе в следующий раз собак будет больше.
Девушка никак не могла успокоиться, захлебываясь слезами. Воришка повернулся ко мне.
– Не торопись, Света. Мы с тобой еще очень близко познакомимся! – и, отняв клинок, Макс отступил обратно к двери, исчезая в темноте прохода. Гнаться за ним смысла не было – нужно помочь Мише. Я присела на корточки и обняла девушку.
– Тише, тише, маленькая. Дыши глубже. Давай, вместе со мной. Вдох-выдох. Вдох-выдох.
Мишель судорожно вздохнула – и стала растворяться в воздухе. Оставаться во сне уже смысла не было, так что я прикрыла глаза – и почувствовала, как выныриваю в реальность.
Мышка плакала, скорчившись внутри капсулы. Нажав кнопку вызова медсестры, я помогла Мише выбраться наружу, обнимая за плечи, уговаривая, успокаивая девушку всякими глупостями.
– Почему? – без конца повторяла Мишель, – Почему с-с-соб… Почему?!
«Потому что он – чудовище».
Голова болела страшно, но оно и понятно – сеанс прошел отвратительно. Боль мешала мыслить последовательно, в голове метались клочки и обрывки разных наблюдений.
«Он проник к нам без усилий… Знает Мишель… Ее слабости!.. Вынес дверь бункера без усилий… Проект «Ангелина»… Серебристый ворон».