Чёрный так расстроился, что решил немного выпить. Сняв номер в гостинице со странным названием «АЯМ-2», он вместе с Барсом заливал горюшко местной бормотухой – такой же вонючей, как любая из алданских помоек.
– Босс, а как мы подберёмся к императору? Там сек… юрити, – икнул рыжий. – Их же много… или не будем никого похищать? Может, сразу в Крым рванём? Ну их… этих… людей.
Чёрный достал картинку своего предка. Но сейчас его интересовал только тот, кто держит дедулю за лапу – доктор Варакин.
– Нет, брат. Теперь дело принципа. Знаешь, как в спорте… раздался свисток, брошен клубок, и завертелся, завертелся игрун – не остановить.
– Но как мы его похитим? Я ведь простой сибиряк. У меня четыре хвоста и одна лапа… ну то есть… А ты авторитетный кот, но не человек. Как мы обычные… крутые пацаны, сможем подобраться к самому императору?!
Шмаль снова выпил. Смахнув капли с усов, деловито сказал:
– Есть у меня идейка по ночняку. Мы по-тихому прошмыгнём во дворец князя, наваляем там свинорылым и пока они в ступоре, умыкнём Варакина. Как тебе мысль?
Рыжий заулыбался, представляя, как он с боссом побеждает целую армию отборных секачей. Но чем глубже кот погружался в мечты, тем жёстче отвечала реальность.
– Во дворец мы не попадём. Потому что нас не пустят, – осознал Барс.
– Мы в этом… в рефрижераторе проедем. Я с Бучем добазарюсь, он всё устроит. Ты знаешь, что Абраша в Якутск мясо возит? Через росомаху. Настоящее мясо, а не то, что в магазине тухнет. Смекаешь, о чём я?
– Да ты что? – удивился Барс, будто впервые слышал о контрабанде свежатины. – Это же незаконно. А если нас поймают?
Шмаль нахмурился, выхватил из лап рыжего рюмку и тут же выпил её сам.
– Давай спать. Утром надо с Бучем перетереть и в Якутск кочевать, – зевнул чёрный. Он добрался до дивана и, не снимая любимой жилетки, сразу уснул.
Рыжий достал сигарету, вышел на балкон, закурил. Секунду назад Барс казался пьяным, сейчас же выглядел абсолютно трезвым.
Мимо гостиницы, где поселились коты, всю ночь ездили грузовики. Большинство из них тащили лес. Некоторые уголь для котельных. Были и такие, что везли редкие металлы и золотишко. Алдан торговал с Якутском, как и с другими городами. От леса никогда не отказывались в Китае, а в Москве бойко разбирали драгоценности и меха. Город работал как проклятый. Артели поставляли в десятки княжеств золото, а запрещённые во всех странах мясные хозяйства, выращивали баранов и свиней. Животноводческие фермы кормили всех князей, каких знал этот мир – почти всех.
За час Рыжий насчитал пятнадцать машин с кругляком, три с углём и шесть рефрижераторов. Что находилось в холодильниках и коту понятно. Барс докурил последнюю сигарету, достал из кармашка малюсенький фонарик и посветил вниз. Под стенами гостиницы прогуливался гибридный барсук. Он поймал взглядом луч, сверкнувший с балкона, но отреагировал буднично, лишь помахав лапой, и тут же скрылся в темноте.
8
За смену напарники отрабатывали по три убийства, а к среде забывалось, что произошло в понедельник. По сути, Гомвуль и Зубов просто отбывали номер, делая вид, будто расследуют всерьёз, скрупулёзно, с твёрдой уверенностью в успехе. Но всё-таки человек относился к работе ответственно. Такой же отдачи требовал от волка.
Стас собрал с пола осколки стекла. Замерил входное отверстие в окне. Чуть позже собирался опросить соседей, вдруг найдётся свидетель. Убитый оказался воеводой Олёкминского полка фронтовой разведки – знаменитый генерал, прозванный в армии Душман. Настоящее имя Репо.
– Один выстрел, одна жертва. Работал профи, – предположил Зубов.
Он смотрел в окно, оценивая обстановку. Чердак дома напротив прекрасное место для атаки стрелка.
– Гильзу будем искать? – понимая, что всё равно её не найти, спросил волк.
– Будем, – без эмоций ответил человек.
Гомвуль перевернул содержимое платяного шкафа; пролистал почти все книги большой библиотеки, вероятно, доставшейся генералу от прежних хозяев. Репо читать умел, но книжки не открывал и даже не прикасался к ним. Разве воинственному хряку интересны истории о трёх мушкетёрах или космическая фантастика? Французские дворяне, межгалактические суда, далёкие планеты, рептилоиды или пришельцы из камня, впитывающие океанскую воду – всё есть в этих книгах, но нет кабанов. Любому сибиряку известно, что без боевого вепря человек долго не протянет, потому что не хочет жертвовать собой. Так зачем тратить драгоценное время на больные фантазии? Писатели прошлого ошибались, выдумывая будущие миры. Что только не придумано в этих книжках, – а свиней нет, сколько ни листай. Дурачьё, бездельники и свистоплясы – так думал о писателях генерал Репо, по прозвищу Душман. Возможно, за это он и получил пулю между глаз.
Гомвуль закончил с книгами. Один за другим он открывал выдвижные ящики стола. В первом обнаружил несколько предметов: медали, замотанные в платочек, наградной пистолет в коробке и россыпь патронов. В следующем ящике нашёл пустые папки для бумаг. В третьем валялся один лист, больше ничего не было. Один лист, сложенный пополам. На нём много цифр, какие-то закорючки и непонятные знаки. Все цифры написаны в неровных квадратиках, прямоугольниках или кружочках. В самом центре начертана печатная литера «Д». К букве тянутся стрелки от фигур с циферками внутри.
– Это не Репо, это художник Репин! Чтобы это значило? – обнюхал лист Гомвуль.
– Разбираешься в живописи? Дай гляну, – выхватил нарисованные каракули Зубов и внимательно изучил рисунок вдоль и поперёк. – Знаешь, на что похоже?
– На тетрадь должников, – пошутил напарник.
Зубов улыбнулся, ткнув кулаком в лохматое плечо друга.
Вчера полицейские крепко выпили. Стас никак не мог найти свой бумажник, хотя сам позвал Гомвуля в «Молоко». Пришлось волку, раскошелиться на приличную сумму. За еду и закуску он не выложил ни монеты, поскольку у парней в кабаке безграничный лимит, а вот за двух девиц: волчицу Земфиру и лысую Ольгу в парике, беженку из Страны Ленинград, потратил половину недельного жалования. Оплатив веселье, напарники вместе с подружками приехали в квартиру Стаса. Там они кувыркались до рассвета. Спали не больше трёх часов. Потом был звонок об убийстве генерала. Пришлось срочно выезжать. И вот они здесь.
Разгладив ладонью сморщенный лист, Зубов продолжил:
– Это схема окружения здания, обозначенного буквой «Д». Осада и штурм. Квадраты, это роты… видишь, внутри цифры не более ста двадцати. Прямоугольники, это батальоны до пятисот бойцов. А кружки, самые настоящие разведчики. Чем у нас был славен Репо? Правильно. Вылазками в тыл врага и диверсиями.
– Хорошо бы знать, что такое «Д»…
Полицейские переглянулись, без слов понимая, о чём каждый из них подумал. Но озвучивать догадку – ни один, ни второй не стал.
– Новость слышал? – спросил Зубов. – По радио, когда в машине ехали.
– Я, может быть, и животное, но пью меньше твоего. Конечно, слышал, – показал клыки волк и негромко рассмеялся.
– А чего здесь смешного… разбудили императора, а он не в себе. Сказали, что в кому впал. Представляешь? И неизвестно, когда выйдет.
– И ты поверил, что он заблудился в лабиринтах разума?
– Княжеская волна никогда не врёт.
– Вот и я о том же, – волк оскалил пасть ещё шире.
У Зубова зазвонил телефон. Он принял вызов. Молча выслушав, отключил трубку. Лицо его стало задумчивым – скривилось, словно Стас вспомнил детство и вкус лимона на языке.
– Что-то случилось? – перестал веселиться Гомвуль.
– Не поверишь, – спрятав телефон, поражался Зубов. – На пересечении улицы Ярославского и Кирова нашли труп тигра. Убит в машине тремя выстрелами в сердце.
– В это дельце! – присвистнул волк. – Думаешь это наш стрелок, отработавший по Душману?
– А ты сомневаешься?
Волк покачал головой:
– Пойду на чердак прогуляюсь. Гильзу поищу, вдруг найду.
– Я знаю место интереснее чердака, – оценил волчий юмор Стас, предлагая, срочно убраться из квартиры убиенного генерала.
***
Громоздкий джип, с давних пор прозванный в народе «козёл», стоял с заглушённым двигателем прямо у светофора. На водительском сиденье находился труп тигра. Глаза большой кошки были открыты. Чёрная футболка окровавлена. Три пулевых отверстия зияли пробоинами на груди. Версия убийства была таковой. Снайпер сработал по генералу Репо, затем убийца спрыгнул с крыши пятиэтажки в тихий двор. Пока все жильцы спят, тигр преспокойно сел в свою машину и скрылся. Но всего через полчасика киллер сам превратился в остывающий труп.
В то время когда убивали тигра, Гомвуль и Зубов уже были на месте первого преступления, в квартире генерала. Пока они искали улики, прозвучало три выстрела на перекрёстке. Кто-то очень влиятельный убирал свидетелей. Убить ликвидатора, это сильный ход, а скорее, безумие. Тигр существо редкое, каждый боец на счету. Хищник весил под семьсот кило. Огромный экземпляр. Такой воин мог спрыгнуть и с четырнадцатого этажа – ничего с ним не случится. И машина у него вместительная – зачётная тачка. О такой мечтает каждый медведь, но не у каждого косолапого есть права; а мечтать никому не вредно.
– Он остановился на «красный» свет, – предугадывал события тревожного утра волк, изучая удивлённую морду трупа. Тигр даже мёртвый продолжал даваться диву наглости своего палача. Гомвуль отвёл взгляд от усов, напоминающих средней толщины проволоку, и продолжил: – Остановился и пользуясь тигриной самоуверенность стремительно подскочил к машине. Снайпер опустил дверное стекло, и неизвестный выстрелил три раза в грудь убийце убийц. Фантастика!
– Тот, кто стрелял небольшого росточка. Быстрый, наглый и бесстрашный, – размышлял в унисон с напарником Стас.
Гомвуль вспомнил происшествие в школе и два пучка шерсти из вентиляционной вытяжки: один чёрный, другой рыжий.
– Опять коты? – зарычал волк.
– У тебя аллергия на мурзиков, что ли? Чуть что сразу коты, – сказал Стас, дотронувшись до мясистой лапы тигра, свисающей из окна автомобиля.
Убитый был просто громадиной – больше трёх метров в высоту, никак не меньше. Зубова всегда удивляло, как такой огромный гибрид остаётся незамеченным. Диверсант размером с танк, а никто его не видит. Как так?
– Если не кот, значит соболь. Только дерзкие парни способны на такое преступление, – гнул свою линию волк. – Но я склоняюсь к котам.
Зубов присел на пассажирское сиденье рядом с трупом. Он казался крохой в сравнении с хищником. Стас почувствовал бессилие перед зверем.
– Гнилое это дело, старик. Вляпались мы по самые булки. Я тебе точно говорю.
Волк заглянул в окно и лапой качнул морду тигра. Показалось, что труп удивился ещё больше, оттого что даже после смерти ему не давали покоя.
– Стас, мы полицейские! Ты сам учил, никогда не сдаваться. Серьёзно говорю… мне плевать, кто заказал секача-генерала. Я его из мерзлоты откопаю. Убийцу огромной кошки я тоже найду. Отвечаю, брат. А если ты сдался, то верни мне долг за вчерашнюю ночь… И знаешь, кажется, я вшей от Земфиры подцепил, – Гомвуль поднял лапу почесался и щёлкнул зубами, будто поймал одного паразита.
Стас тоже врезал по тигриной морде.
– Не обращай на меня внимания. Это обычная человеческая слабость; но быстро проходящая, – горько улыбнулся Зубов и добавил: – Обещаю, я тоже не сдамся. Потому что ты мой брат.
9
Западная линия фронта застыла у Красноярска. За последние пять лет она не сдвинулась ни на метр. Лобовые атаки случались крайне редко. В основном перестрелки и ленивые бои, чтобы кабаны находились в тонусе. Тактика стояния приносила очевидную пользу. Каждые сутки бойцы погибали, обеспечивая сывороткой тысячи человек в мирных городах. Такая компания должна продолжаться вечность: Сибирь воевала с Красноярском, Бурятией и Читой. Можно было найти ещё десяток соперников, но и этих княжеств было более чем достаточно.
Были у Сибири настоящие враги, – и это не Москва. С Москвой сибиряки сражались экспедиционным корпусом, помогая Свердловским и Магнитке. После того как Страна Урал потеряла государственность, бои не закончатся. Где они продолжатся, точно никто не знал. Но вялотекущее сражение с Москвой не прекратится никогда – это однозначно. А вот с Китаем шла настоящая Отечественная война. Армия Сибири успешно держала южный и восточный фронта; но с каждым годом становилось всё сложнее противостоять агрессору.
Три медвежьих полка и двадцать семь тигров-снайперов поддерживали ратный дух кабанов. Порой косолапые сами вступали в бой с китайскими секачами. Однажды у озера Далайнор случилась битва медведей с низкорослыми вепрями и целой ротой китайских панд. Это было настоящее рубилово.
Сибирские топтыгины, как всегда, навеселе шли в атаку – в полный рост. Медведи отменные бойцы, а вот солдаты из них, как из кота полисмен или свиньи счетовод. Дисциплина шалит, субординация на нуле. Зато всегда много выпивки. Потому заградотрядами командовали только люди. Но в тот день мишки отказывались подчиняться. Они не слушали приказов капитана Кантемирова и шли в бой напролом. Зачем понадобилось геройствовать – до сих пор не известно.
Сначала погиб один пьяный буян, за ним второй, третий. Когда перемололо до четверти личного состава, медведи взбесились и, не замечая минных полей, ворвались в китайский окоп, где их поджидали не только кабаны, но и отборные части пекинских панд. Возможно, в учебниках истории ещё опишут тот бой.
Гигантскими когтями медведи рвали свиней. Панд в плен не брали вообще. Чёрно-белые гибриды могли запросто расправиться с кабанами, но противостоять сибирской моще бурого антропоморфного медведя, они не в силах. На беду в роте панд оказались особи женского пола – медицинское отделение. Восемь девчонок, небольшого росточка, в голубых касках с красным цветком вместо звезды. Возбуждённые резнёй медведи изнасиловали всех восьмерых, а затем вытащили из них кишки.
Захватив вражеский окоп, косолапые требовали поддержки, рассчитывая продолжить сражение. Капитан Кантемиров приказал отступать, но его снова не слушали. А когда командир пригрозил косолапым трибуналом, тогда не него напали. Кантемиров сдержал первые удары, после чего впал в ярость. В порыве бешенства он убил пять медведей и семерым нанёс смертельные увечья, от которых они скончались в течение суток.
Итог бездумной атаки печален. Линия фронта прорвана, но паритет быстро восстановлен. Со стороны Китая погибло до двух сотен вепрей и три взвода панд. Рота сибирских медведей расформирована. Капитан Кантемиров отправлен на пенсию, и сегодня скучает в Тындинском военном училище, преподавая боевые искусства гибридам новичкам.
***
Сентябрьский вечер, но было тепло. На передовой западного фронта тишина. Солдаты только поужинали и готовились встретить ночь. В блиндаже пили чай три офицера: командир батальона Чуки – здоровущий боров весом за триста кило, ротный капитан Сыч и молодой вепрь, вчерашний подросток – лейтенант Сашка – взводный.
– Красноярские нам неровня, – рассуждал майор Чуки. – Я воевал в Забайкалье. Сражался с казанским ханом на Волге. Гонял панд за Амуром. Могу ответственно заявить, лучше сибиряков нет никого!
– А как же московские? – тихонько хрюкнул лейтенант. – Московские, вон какие сильные. Они под себя всю планету подмять хотят.
– Согласен, – махнул рылом майор. – Армия у них огромна. И воюют они смело. Потому что идейные. Есть у них высокая цель, и идут к ней московиты вприпрыжку.
– А что это значит, идейные? – не унимался лейтенант.
Проявляя политическую подкованность, капитан вставил свои три сибирские копейки:
– У московских мировоззрение имперской. Они глобально мыслят. Широко. За горизонт. Понимаешь? Считают себя светочами на Земле. Хотят захватить всю планету, чтобы построить рай для свиней. Для нас, то есть. Но по факту работают против себя, потому что большой кусок в горле застрянет, – важно сказал капитан Сыч и, взяв со стола краюху чёрного хлеба, которая весила грамм пятьсот, запихнул себе в пасть.