После его ухода Император позвонил в валдайский колокольчик. Явился Паж.
– Тюрина, – кратко объявил Император вбежавшему Никите.
Конкретно способность придворного эзотерика появляться мгновенно объяснялась «чуткостью к вибрациям эфира».
Уже входя в императорские покои, он сделал жест, предупреждая сотрясения воздуха лишними объяснениями.
– Не утруждайте себя Ваше императорское величество, – успокоил он Климента I. – Я ожидал эти пертурбации. Помните, я сказал Вам перед самым венчанием дочери: «Розы – это глаза с махровыми ресницами, но у них есть и зубы, состоящие из пестиков».
– Как не помнить? – сказал Император, воздев глаза к прозрачному потолку. – Я сразу же отдал приказ заменить розы пассифлорами.
– А помните, что я вам сказал на это?
– Не очень…Ради бога, оставьте иносказания. Не это после гибели Пресветлой имеет значение. Жива ли ее душа? Что провещают звезды? Как складывается потусторонний путь – вот это меня волнует.
Эзотерик переминался с ноги на ногу. Он был явно обескуражен вопросом. Карты Таро и другие источники провестили ему накануне, что Император мучается подозрением относительно честности своей супруги. Но карты солгали. Императора мучило явно что-то другое.
– Конечно, – сказал господин Тюрин, заикаясь, но по-прежнему стоически выдерживая обтекаемую форму своих откровений, – топором можно срубить столетнюю ель, но можно и сделать щепу для жертвенного огня.
– Говорите яснее, друг мой, – сказал Император, вытирая пот со лба, – не то я, пожалуй, сойду с ума, не сходя с места. Неужели отсутствие трупов в склепе не означает, что мы пали жертвой чудовищной мистификации?
– Т-трупов в склепп-пе?.. – пробормотал эзотерик и тоже потянулся за салфеткой. – А… кажется я…понял…Все эти сказки про мертвецов…впрочем…они не сказки…Боюсь, что это пространственная суперпозиция параллельных миров.
– Суперпозиция?. Вот новость! Что за зверь?
– Это когда две вещи накладываются друг на друга и все непропорционально запутывается…
– Красиво сказано. Так суммировалось, что ни стало ни той, ни другой, вы хотите сказать?
– Под вещами я имею в виду параллельные реальности… Зато в другом месте появляются и те и другие!
– Это обнадеживает.
– Еще как! – обрадовался Эзотерик. – Не беспокойтесь, Вашвеличество! Мы найдем.
– Вы о реальностях?
– Да нет. Наших беглецов-детей, догоним. Догоним и нашлепаем. Об этом провещают звезды. Они помогут нам. Особенно одна звезда – как в песне, по имени СОЛНЦЕ.
– Никита! Будь добр, Маршала мне. Срочно!
– Будет сделано, Ваше Величество!
Маршал Савельев явился на зов в полном парадном облачении. И застал Императора в Тронном зале в состоянии крайней ажитации. Климент I резко обернулся на шаги предводителя Имперской Армады.
– Вы мне не хотите что-то сказать, господин Савельев? Оповестить меня о чем-то, предостеречь или обрадовать?
– По правде говоря… – Маршал замялся, так как растерялся от эскапады Императора. – Единственно, пользуясь случаем, еще раз позвольте выразить сочувствие Вашему горю, Ваше Императорское Величество, также пожелание стойкости духа в преодолении великого испытания, связанного с потерей любимой дочери…
– А что вы скажете, господин Маршал относительно сохранности содержимого Высочайшего склепа?
Маршал растерянно заморгал глазами. Затем схватился за цилиндр фемт фона, чтобы уточнить у стражи состояние пломб на дверях склепа.
– Увы, я уже проверил, – сказал Император, – трупов нет. И судя по всему, вы не можете пролить свет на это обстоятельство и уточнить сроки этого…исчезновения.
Маршал побагровел.
– Скорее я поверю в воскрешение Ваших детей, нежели в их исчезновение.
Неожиданно для себя, Маршал понял, что влистил, пользуясь терминологией картежников: случайно сказал именно то, что Его Величество втайне желало бы услышать. Это он прочел во взгляде правителя Империи.
– Значит, ничего? – спросил Климент I, притушив безумную надежду в глазах.
– Не могу сказать ничего более… пока сказать не могу. Разрешите идти Ваше Величество? Мне необходимо немедленно приступить к сбору актуальных данных по этому вопросу.
– Идите, господин Савельев, с вами Бог.
Император перекрестил спину выходящего и успокоился.
Он сделал все, что мог, препоручив дело проверенному вояке.
Некоторое время он ходил по залу, пересекая его вдоль и поперек. Затем энергично потер руки и дернул ленту звонка. На решительный звон явился не Паж Никита, как обычно, а Паж Александр.
– Огласите указ о торжественном заседании Консилиума по освоению Трапписта! – патетично сказал Император и вручил Пажу заранее приготовленный свиток.
Восхождение Империи продолжалось. Несмотря на тяжелое испытание, вслед за траурными оркестрами жизнь Империи вошла в обычное русло. Более того, трагедия подстегнула процессы, в которые внесло посильный вклад безвременно увядшее юное сердце. Как по невидимой эстафете передалась его мечта остальным, усиливаясь стократно. Со скоростью, сравнимой с фанатичной гонкой вооружений прошлого, создавалась армада космических кораблей, заточенных на «штурм» вожделенного объекта Имперской экспансии – внегалактического Трапписта.
В той своеобразной повышенной активности никто не заметил, что некто отсутствует на глобальных пленумах, мировых конференциях и тотальных планерках. Это был Мастер боевого ножа…
Итак, в глубине правительственной верхушки сформировалась официальная версия происходящего: для компенсации невыразимой скорби жителей было придумано «дело» о необходимости установления генетического родства принцессы с Императором. Предполагалось, что пока взбудораженная новым политическим нюансом общественность будет занята перемыванием косточек «ВИП», ракетный обоз сможет подготовиться к выдвижению за пределы Солнечной системы. Проект экспрессного заполнения ментального вакуума, таким образом, позволял сочетать психологический раздрай общества с его целевой направленностью.
Меньшее число приближенных государя знало о казусе, который венчал продуманную конструкцию. Дело в том, что провидение решило по-своему. Императора, ошарашенного вначале исчезновением трупа забальзамированной Принцессы, настигла вторая, не менее шокирующая весть: Принцесса не имеет родственных генов ни с отцом, ни с матерью.
– Как это может быть? – вопрошал он придворного Генетика. Не добившись вразумительного ответа и взяв подписку с осведомленных лиц о неразглашении результатов экспертизы, Император оставил на время вопрос открытым. Маховик предстоящей экспедиции к Трапписту настолько раскрутился, что ни времени, ни ходу назад не было.
Неофициальную версию, считай, не знал никто. О ней можно было только догадываться. Но таких пока не было.
Маленькая хозяйка большого моря
Казалось, одна из программ «девастации» компьютерных игр была запущена в царской опочивальне в полную мощь. В неё словно попал виртуальный снаряд.
Всё и вся с силой рвануло к окну. Затрещали оконный косяк и пакет с утепленными рамами. Сальто-мортале исполнил стул, за спинку которого держалась Мария перед тем, как шагнуть за подоконник. Стилизованное под трон эпохи барокко седалище, кувыркаясь, взметнулось следом за ней, не успевшей еще пролететь и пятидесяти метров. Гравитационная волна протащила к окну и Кременя с Георгом. К тому моменту наружная облицовка строения взломалась под напором гранита, и часть мелких, но увесистых блоков уже выдвинулась из полигональной кладки. Стандартное окно превратилось во «французское» – до самого потолка.
Над водной поверхностью под стеной поднялась туча брызг. Глядя в нее, Кремень напряг все воображение, силу и эмоции. На краткий миг ему показалось, что разрушение, благодаря ему, прекратилось. Однако громко хлопнувшая дверь заставила обернуться – и в тот же миг Кремень понял, что его личные усилия не причем.
Керим, прежде сидевший в форме лотоса, встал. Руки, прижатые к груди, вытянулись вверх и вперед. Нельзя было понять, застыла ли мумия в стремлении шагнуть, или напротив, вознамерилась удержаться от единого шага. Рукава отливали атласом шелка, а полы халата развевались, будто не они тлели тысячу лет в могильном мраке. На груди сиял родовой талисман.
К фантастической картине разгрома следовало б прибавить нарастающее гудение с частотой около 100 гц, как «на глазок» определил Кремень. Сквозь треск стен и мебели в нем едва прослушивались слова Керима. Кремень разобрал лишь некоторые из них. Похоже, предок переживал за исход разрыва «заповедного» кристалла.
Но вот остаточное поле Принцессы ушло вслед за ней. Легкие вещи, поднятые гравитационным вихрем, осели на пол. На спальное ложе, внезапной силой зачищенное от сатинового белья, выпал «водопад» из статуэток, безделушек и флаконов, брызгающих изысканными парфюмами. Гудение прекратилось.
– Думаю, она пролетела метров двести! – нарушил тишину Принц. Он не скрывал восторга. – Улетно вошла в воду, три-татушки три-тата.
Он торжествовал избавление от действия непреодолимой силы. С большим усилием он удержал себя от повторения траектории Принцессы и теперь, стоя в проеме разгромленного окна, радовался везухе.
– У нее великолепные навыки, я видел, как она прыгала с вышки, – ответил Кремень глухим голосом.
Что касается его, то он еще обнимал остатки косяка. Именно это предотвратило его падение в море, бьющее волнами о камни башни.
Принц смотрел в бинокль на беглянку с запалом заядлого серфингиста. В облепляющей тело белоснежной рубахе она овладела болтающейся на поверхности плоской конструкцией и мчалась к горизонту.
– Клевый лайм, – оценил он, отрываясь от бинокля. – С первой попытки на волну встала! Но как – без экипировки и свинца на лице?! Не положено! Штраф за нарушение техники безопасности!
Сыпались термин за термином, в то время как Кремень безуспешно пытался понять, что же произошло. Что-то изменилось определенно.
Луна исчезла, занимался рассвет. Поверхность воды волшебным образом превращалась в бирюзовую. И только на горизонте оставалась темнота, постепенно изгоняемая утренними лучами. Не соответствовало это глубокой ночи, в которую Кремень покинул нутро непроявленной пирамиды и материализовался здесь с Керимом. Похоже, временная точка сдвинулась по оси времени. Но насколько? Только ли на три часа, необходимые для рассвета?
– Вау! – воскликнул Георг, по-прежнему с биноклем у глаз. – Что это там?
Кремень продолжил взглядом траекторию движения крестницы и тоже чуть не вскрикнул: на морском горизонте возникло подобие Эйфелевой башни. Он быстро обернулся внутрь помещения, словно хотел засечь проделки предка.
Но мумии и след простыл. Керим словно растворился в воздухе.
«Знак того, – озабоченно подумал Кремень, – что сдвиг во времени таки произошел».
Он хлопнул себя по коленке.
– Астролябия, – вспомнил. – Как я забыл!
Кремень пошарил глазами в поисках рюкзака. Слава Богу, мешок не «ушел» за мумией, как следовало бы ожидать, а остался лежать в затемненном углу.
– Астролябия?..– откликнулся Георг. – Что за черт?
– С помощью этого приспособления древние мореплаватели узнавали свои координаты во времени и пространстве, – ответил Кремень, копаясь в рюкзаке.
– Занятно, – сказал Принц и отвернулся. Физика и все, что с ней связано, его не интересовали.
«Это выход… – раздумывал Кремень. – Мои вещи сами по себе – маячок, «привязанный» к концу апреля. Дата не должна меняться, пока… Пока что?.. – И ответил: – Пока астролябия находится в его собственном темпоральном поле. А Принц здесь не причем.
Оставалось проверить предположение.
Прибор, изготовленный древними голландскими мастерами и усовершенствованный современным левшой, был прост в обращении. Несмотря на трещину в диске, он четко вывел координаты места и дату: Кремль, Зимний сад, 5 мая 2099 года. Значит…
– Зачем она меня подставила? – ныл Георг. В хаосе событий он вдруг вспомнил существенное для своего будущего. – Опозорила на всю Европу…Правильно китайцы нас не уважают и обзывают династией Укун…
– «Укун» – что это? – механически спросил Кремень, весь в мыслях о другом.
– «Укун» – по-китайски означает «короли лемуров»… – проскулил Принц. – От Романовых отвернутся теперь последние, кто верил в нашу звезду. Мне придется вкалывать теперь риэлтором или страховым агентом у дядюшки Сандро Третьего…или внедриться к Сандро Четвертому…в сервис банных услуг…
«Время суток сдвинулось после камланий Керима, – решил Кремень. – На месяц. С апреля по май. И это хорошо. Спасибо тебе, предок. Покидая нас, ты сдвинул кристальное время, и теперь мы вместе со всеми. Доброе утро, страна».
– Подай прошение Клименту на вакантную должность в подразделениях Армады, – посоветовал он Георгу.
Но постепенно до Кременя доходил ужас неизбежного разделения с мировой линией. Скоро действительный мир из реальной весны неминуемо перекатится в лето и осень… И только захваченные темпоральным пузырем так и останутся в закристаллизованном времени, в этом непреходящем настоящем, удаляясь от временной точки обычного мира в незаметно стирающееся прошлое.
Что делать? Как не потерять связь с мировой хронологией? И в нужный момент вернуться?
Он глянул в окно. Крестница превратилась в точку. Крестному стало не по себе. Теперь не факт, что они встретятся в действительном мире. А если встретятся…то он ей задаст хорошую трепку!
Эта мечтательница, стремящаяся в прошлое к своей подруге, не сможет найти ни нужной точки, ни подруги. В лучшем случае ее участь – стать вечной маленькой хозяйкой большого моря.
В этот миг Мария задергалась. От нее отделился белый ком. Кажется, она содрала с себя парусящую одежду.
– Ну, вот, она голая теперь, – ныл Принц, следя в бинокль. – Девочка – пальчики оближешь! А где я?..
– Хороший вопрос, – поддержал Кремень, однако, не без задней мысли. – Вроде б в царской опочивальне. Прости, но где именно, ты должен знать лучше всех, жених.
– В чертовой Марьиной башне. Сюда кортеж доставил нас после трапезы.
– Что и требовалось доказать!
Кремень не удержался от торжествующего восклицания. Точка в пространстве установлена. Теперь все стало ясно с «морем с Эйфелевой башней» на том конце…
Марьина башня находилась в Зимнем саду, возвышаясь над парящим водоемом. Огромная Акватория с прозрачным дном и искусственными волнами – чудо современной технологии – витала над городом. По отношению к высокой башне водоем располагался ниже. А маяк, схожий с Эйфелевой башней – это вышка для ныряний.
Раздался стук.
В дверях стояла…Беатрис, облаченная в древнерусский сарафан.
– О ба на! – Кремень присел от неожиданности. – Однако обновленные хроно-маячкИ на подходе! – Исполать тебе, красна девица! А позволь-ка узнать, какое нынче число будет в славном государстве?
– Шестой день пятого месяца, – объявила вошедшая. – Всемирный День золотого винограда.
– Какой виноград?..Какой Всемирный день?.. – изумился Кремень.
Но больше всего его поразило другое.
Он недобро глядел на застрявшую в цифре «5» стрелку астролябии.
Свершилось то, чего он боялся. «Не прошло и полгода», как «пузырные» отстали на день от мирового времени.
– У нее нож! – заорал Георг. – С этого момента поподробней, пожалуйста! – сказал он сам себе и усилил приближение. – Теперь я даже рад, что судьба отвела меня от ведьмочки! А снимочек может пригодиться.
Он нажал кнопку встроенной в бинокль камеры.
– У тебя для одной брачной ночи целый вагон регистраторов! – хмуро сказал Кремень
– Какие ко мне могут быть претензии?? – взвизгнул тот неожиданно. – Я на чужой территории! Поймите меня правильно!
– Я только рад за тебя. – Бесцеремонно придавив руку Георга к косяку, Кремень завладел биноклем. – А у нас с такими поступают по-нашему.