Олливия слабо улыбнулась, все еще переваривая новость, которую ей только что огласили. Я не мог понять одного – почему она не засомневалась при ответе?
Она же ненавидит мои книги и знает, что вступает в полные обязанности на место Маргарет, поэтому ей придётся работать со мной. Или же она в тайне грезит об этом? Эта мысль ласкала свою самооценку, подпитывая огромный интерес к ее личности.
– Все отчеты, которые ты принесла сегодня с собой, можешь передать Маргарет. Она распределит эту работу по другим твоим коллегам, – сказал Барри . – Сейчас первостепенная задача, изучить и составить график редактирования новой книги Майкла, чтобы мы смогли уложиться в сроки.
– Я поняла, – ответила Олливия. – Когда приступать к работе?
Я рассмеялся вполголоса. Все-таки, я не ошибся в Олливии и ее страсти к работе. Ей нравилось зарываться в текст и поправлять работы авторов, чтобы потом с гордостью наблюдать за хорошими продажами ее работы.
Ах милая, милая. Ты даже не представляешь, в каком предвкушении я сейчас!
– Я сообщу, когда, будет следующая встреча, – сухо ответив, я взял стакан с водой со стола и сделал глоток.
– И когда же мне ждать вашего благословения, Майкл? – ее резкий вопрос застал меня врасплох. Олливия облакотилась на спинку кресла и буравила меня взглядом. Серый пиджак слегла оголил ее мятую блузу, под которым виднелась очертание бюстгальтера.
– Воу-воу! Смотрите! – воскликнул Чедд, – Кто-то выпустил коготки?
Айша и Питер лукаво заулыбались шутке Чедда. Святая троица кажется хотели перенять на себя внимание.
– Я еще не дописал последние главы, поэтому, как только они будут готовы, ты можешь приступать за работу.
– Хорошо, – ответила Олливия.
– А вот я, – перебил наш разговор Питер, – сделал наброски обложки для новой книги.
Он протянул папку с рисунками мне через стол.
– Пускай Олливия взглянет. – оборвав его надежду, Питер с грустью посмотрел на меня.
– Когда ты перестанешь быть таким?
– Каким таким?
– Засранцем.
– Ты хотел сказать, сволочью? – уточнил я.
– Ну нельзя так выражаться при дамах, Майкл. – воскликнул Питер.
– Не думаю, что их это удивит. Или может быть от таких выражений ты можешь упасть в обморок? Мягкотелый?
– Надрать бы тебе задницу… – фыркнув, Питер отдал папки Олливии и уставился в окно.
– За что, мне интересно?!
А вот теперь, Питер, ты не только меня раздражаешь. Я уже представил как выбью тебе зубы, которые с треском сыплются из твоего рта на асфальт. Как ты, дохлый глист отмахиваешься от моих кулаков, задыхаясь в своих же кровавых слюнях.
По пути я замечаю, что Олливия неподвижно сидит на своём месте, сложив руки на коленях. Остановившись за стеклянной стеной, которая разделяет коридор и отдел остросюжетной литературы, я наблюдаю за ней. В профиль очертание её лица напоминают мне мою бывшую жену, с которой я разошёлся не так давно. Задумавшись, я провожу взглядом по её шее, плечам и небольшой груди. Пытаюсь угадать, о чём она думает или какие чувства испытывает. Понимаю, что мне хочется спросить её об этом, но тут вижу Маргарет, что подходит к ней и начинает разговор, поэтому отбрасываю эту мысль прочь. «Да, для Олливии сейчас наступят сложные времена. Ей нужно многому научиться, прежде чем мы сможем работать с ней в унисон. Более того, ей придётся подчиняться мне и учитывать все аспекты моей прежней работы с Маргарет», – думаю я и, издав бесшумный смешок, двигаюсь дальше по коридору, оставляя девушку с последней наедине.
Кабинет Уокера – это очень просторное и светлое место, которое мне нравится, ведь наши вкусы с Барри насчёт интерьера полностью совпадают.
– О, Майкл! Заходи! – произносит он, радушно встречая меня.
– Уже, как видишь, – говорю я и, закрыв за собой дверь, сажусь в кресло напротив него.
Барри – крепкий мужчина, но своим характером больше напоминает Кота Леопольда, вечно говорящего: «Давайте жить дружно!» Я знаю его уже давно, успев познакомиться с ним ещё до того, как начал издавать книги в этом издательстве.
– Я думал, что огласить новость будет куда сложней…
– Почему?
– Олливия не так проста, как кажется, – произнеся это, он задумчиво смотрит в окно.
Выдержав небольшую паузу, я довольно сухо сообщаю:
– Если бы я не был так уверен в Маргарет, то не настаивал бы на её кандидатуре.
И, встав на ноги, направляюсь к барной стойке, которая спрятана в массивном дубовом шкафу.
– Почему ты её выбрал?
Открыв шкафчик и осмотрев драгоценные запасы алкоголя, я беру коньяк десятилетней выдержки. Барри знает о моём пристрастии к алкоголю, но никогда не вычитывает мне по этому поводу нотации, даже несмотря на нашу разницу в возрасте в двадцать лет. Сам он выпивает редко, да и то лишь на каких-нибудь важных мероприятиях.
– Она не такой циник, как я, – отвечаю ему, беря бутылку с коньяком и направляясь обратно.
– Возможно. Однако у всех моих сотрудников большие потенциалы в издательстве, – обрывает меня мужчина.
Промолчав, я предлагаю кивком ему выпить, но он отказывается. Плеснув себе в стакан немного алкоголя и добавив туда лёд, присаживаюсь на место и всё же возражаю:
– Но не такие, как у Олливии.
– Что ты хочешь этим сказать?
Сделав глоток и насладившись обжигающим содержимым стакана, я поясняю:
– Ты видел, как она отбирает текст для серий?
– Да.
– А по какому принципу их отсеивает, знаешь?
Барри задумчиво смотрит на меня. Он явно ждёт момента, когда я продолжу.
– У миссис Кларк безупречный вкус на остросюжетную литературу, – не став его разочаровывать, замечаю я.
– Я не беру к себе тех, у кого нет чувства вкуса.
– Да, но у Олливии он особенный.
– И какой же?
– Другие редакторы, которые тоже отсеивают литературу, не смотрят на полную составляющую сюжета. Им важней, чтобы было просто живо и с огоньком. Но не в случае Олливии. Она старается выбирать такие сюжеты, которые не только будоражат кровь, но и поднимают очень важные темы. Я изучил её досье, что сделала мне Маргарет. Каждый её проект уникален. Она не просто пытается выдвинуть какую-то книгу в массы, а проживает её, с самого начала и до конца. Буквально дышит ею. Эта девочка не просто редактор, она… Как бы это сказать? – убеждённо говорю я, прерываясь на мгновение и слегка задумываясь, чтобы подобрать правильные слова. – Она алмаз издательства. Её знания и опыт не заменит и десяток других редакторов. Маргарет всегда была уверена в её работе, в её силах. Если Маргарет доверяет ей, то и я доверяю Олливии.
Сделав ещё один глоток из стакана, я чувствую, как все мои мышцы расслабляются. Барри же молча наблюдает за мной и ожидает, когда же я завершу начатую мысль. Выдержав небольшую паузу, чтобы он мог ощутить удовлетворение от ответа на свой вопрос, я добавляю:
– Талант автора заключается в способности передать сложные чувства в простых выражениях. Редактор должен помочь собрать эти чувства в простые предложения. Она же больше, чем просто редактор. Я с весны следил за тем, какие книги выходят из-под её руки. И больше чем уверен, что если ей и не выпал бы шанс работать со мной, а с каким-нибудь автором на выбор, то она бы сделала так, чтобы её автор дышал мне в затылок. А это, знаешь ли, непревзойдённый талант.
Уокер внимательно смотрит на меня и явно обдумывает услышанное. Мы всегда откровенно говорим друг другу о том, что требует нашего с ним внимания. Да, он нечасто со мной соглашается, но я с лёгкостью могу надавить каким-нибудь аргументом в решающий момент, чтобы он прислушался к моим словам. И в данный момент, учитывая мои знания о том, что Олливия для него не просто сотрудник, у меня есть все инструменты для давления на него. Сидя напротив мужчины и наслаждаясь коньяком, что с каждой секундой расслабляет моё напряжённое тело, я с нетерпением ожидаю его ответа. В общем-то, Барри не заставляет себя долго ждать, поэтому произносит:
– Сначала произведения дают славу автору, а потом уже автор даёт славу своим произведениям.
– Прекрасные слова.
– Шарль Луи Монтескье.
И мы на некоторое время замолкаем, ведь каждый из нас думает о своём. Потом наш диалог переходит на обсуждение кое-каких нюансов предстоящего выпуска книг, за котором время проходит совсем незаметно. Прийдя к общему пониманию и завершив разговор, мы жмём друг другу руки, после чего я выхожу в коридор и направляюсь к выходу.
Нажав на кнопку лифта, замираю в ожидании последнего. Открыв телефон, обнаруживаю бескрайнее число писем на почте от фанатов, которые благодарят меня за прекрасные романы и найденный смысл жизни. Последнее мне очень льстит, заставляя довольно усмехнуться. Когда лифт наконец приходит, то я захожу в него и нажимаю на кнопку первого этажа, желая скорее попасть домой. Впрочем, не успевают двери закрыться, как в проёме внизу появляется женская туфелька. Машинально отменяя отправку лифта, я поднимаю глаза и понимаю, что последняя принадлежит миссис Кларк.
Кабинет Барри Уокера был просторным и светлым местом, и мне он нравился, потому что наши вкусы в интерьере совпадали.
– О, Майкл, заходи!
– Уже, как видишь, – закрыв за собой дверь, я сел в кресло напротив Уокера.
Уокер был крепким мужчиной, но напоминал своих характером Кота Леопольда вечно говорящий “Давайте жить дружно?”. С Барри я знаком давно, еще до того, как начал выпускать книги в его издательстве.
– Я думал, что огласить новость будет куда более сложней…
– Почему?
– Олливия не так проста, как кажется, – произнес это, Барри задумчиво уставился в окно. Выдержав небольшую паузу, я сказал:
– Если бы я не был уверен в Маргарет, я бы не настаивал на ее кандидатуре, – сухо произнеся, встал и направился к барной стойке, которая была спрятана в массивном дубовом шкафу.
– Почему ты ее выбрал?
Открыв шкафчик и смотря на драгоценные запасы алкоголя, я выбрал коньяк десятилетней выдержки. Барри знал мое пристрастие к алкоголю, но не вычитывал мне нотации, даже не смотря разницу в двадцать лет. Он выпивал редко, только на различных важных мероприятиях.
– Она не такой циник, как я. – ответив, взял бутылку с коньяком направился к Барри.
– Возможно. Но у всех моих сотрудников большие потенциалы в моем издательстве, – оборвал меня Барри.
Кивком я предложил ему выпить, но Барри отказался. Налив себе в стакан заветные граммы алкоголя и добавив лед, я сказал:
– Но не такие, как у Олливии.
– Что ты хочешь этим сказать?
Сделав глоток и насладившись обжигающим содержимым стакана, я ответил:
– Ты видел, как она отбирает текст для серий?
– Да.
– А по какому принципу она их отсеивает, знаешь?
Барри задумчиво смотрел на меня. Он явно ждал, чтобы я продолжил свою мысль.
– У Миссис Кларк безупречный вкус на остросюжетную литературу, – сказал я.
– Я не беру тех, у кого нет чувства вкуса.
– Да, но у Олливии он особенный.
– И какой же?
– Другие редакторы, которые так же отсеивают литературу, не смотрят на полную составляющую сюжета. Им важней, чтобы было просто живо и с огоньком. Но не Олливия. Она старается выбирать такие сюжеты, которые не только будоражат кровь, но и поднимают очень важные темы. Я изучил ее досье, которое сделала мне Маргарет. Каждый ее проект -уникален.
Она не просто, пытается выдвинуть какую-то книгу в массы – она проживает ее, от начала и до конца. Она дышит ей. Эта девочка не просто редактор – она, как бы это сказать.. – я слегка задумался, чтобы подобрать правильные слова, – алмаз издательства.
Ее знания и опыт – не заменит и 10 других редакторов. Маргарет всегда была уверена в ее работе, в ее силах. Если Маргарет доверяет ей, то и я доверю Олливи.
Сделав еще один глоток из стакана, я почувствовал, как все мои мышцы расслабляются. Барри молча смотрел на меня и ждал, когда я продолжу свою мысль до тех пор, чтобы он чувствовал удовлетворение ответа на свой вопрос и я добавил:
– Талант автора заключается в способности передать сложные чувства в простых выражениях. А редактор, должен помочь собрать эти чувства в простые предложения.
Она больше чем редактор. Я с весны следил за тем, какие книги выходят из под ее руки. И больше чем уверен, что если ей и не выпал бы шанс работать со мной, а с каким-нибудь автором на выбор – она бы сделала так, чтобы ее автор дышал мне в затылок.
А это, знаешь ли, непревзойденный талант.
Барри внимательно смотрел на меня и обдумывал слова, которые только что услышал. Мы всегда откровенно говорили друг другу о том, что требовало внимания.
Барри не часто со мной соглашался, но я с легкость мог бы надавить аргументом в той или иной степени, чтобы он прислушался к моим словам. Зная, что Олливия для него не просто сотрудник, у меня были все инструменты для давления.
Сидя наслаждаясь коньяком, который с каждой секундой расслаблял мое тело и мышцы, Барри не заставил ждать долго его ответа:
– Сначала произведения дают славу автору, а потом уже автор дает славу своим произведениям.
– Прекрасные слова.
– Шарль Луи Монтескье.
И мы замолчали. Каждый из нас думал о своем. О будущем или о прошлом. Обсудив кое-какие нюансы о предстоящем выпуске книги, мы пожали друг другу руки и я вышел в коридор, направляясь к выходу.
Нажав на кнопку лифта, я стоял в ожидании него. Открыв свой телефон, я обнаружил бескрайнее число писем на почте от своих фанатов, которые благодарили меня за прекрасные романы и найденных смыслах жизни. Мне это льстило, правда. Когда лифт уже пришел, зайдя в него я нажал на кнопку "1 этаж". Но не успели двери закрыться, как в проеме внизу, появилась чья-то женская туфелька. Я машинально нажал на кнопку "отмена" и понял, что эта туфелька принадлежала Олливии.
Глава 3. Олливия
Я спешу домой, поэтому бросаюсь вперёд, замечая перед собой уже практически закрывшийся лифт. Мне ничего не остаётся, как остановить последний, вставив мыс туфли между дверьми, что разом раздвигаются, а за ними оказывается Майкл Ким. «Интересно, что он тут ещё делает?» – удивлённо думаю я, но выдавливаю из себя кривую улыбку и захожу в кабину, после чего лифт спускается вниз.
По лицу мужчины невозможно что-то прочесть, ведь тот всегда достаточно скуп на эмоции. Осторожно наблюдая за тем, я ловлю себя на мысли, что мне становится не по себе рядом с ним. Мне омерзительно чувствовать его оценивающий взгляд с каплей презрения. «Нет, с огромным вагоном презрения и высокомерия», – поправляю себя, слегка передёргиваясь от его внимания. Мы едем молча, но это молчание тяготит меня. Что до Майкла же, то он чувствует себя весьма комфортно, как мне думается. Пока я переминаюсь с ноги на ногу в ожидании, когда лифт приедет на первый этаж, то кажется, что проходит несколько долгих часов. С каждой секундой я хочу всё сильнее выйти из окружившего меня замкнутого пространства, чтобы быстрее скрыться от внимания нежданного попутчика.
Впрочем, мои мучения длятся не очень долго, и лифт звенит, сообщая о нашем благополучном прибытии на нужный этаж. «Наконец-то!» – радуюсь я и, не дожидаясь того, что мистер Ким проявит галантность и уступит дорогу, выхожу первой. Оглядевшись по сторонам, я спешу прочь с такой скоростью, будто бы опаздываю на уходящий поезд, а потому отрываюсь от мужчины на довольно приличное расстояние. Уже подходя к выходу, неожиданно замечаю через пост охраны сильный ливень и останавливаюсь. «Чёрт! Я была настолько поглощена работой, что из моей головы вылетели слова Маргарет о непогоде и её предложение подвезти меня. Зонт остался дома, потому что я не посмотрела с утра прогноз на погоду, за что и придётся расплачиваться сейчас», – мелькает в моей голове мысль и я, проклиная себя за невнимательность, выхожу из стеклянных дверей, где меня окатывает косыми струями холодной водой пополам с ветром. Ледяные капли хаотично падают и разбиваются об асфальт, попадая на мои туфли. Автобусная остановка находится всего в десяти метрах от входа в офис, но дождь только усиливается, что затрудняет мои шансы добраться до дома сухой. «Если я выйду из-под козырька, то мгновенно промокну», – понимаю я и нервно кусаю нижнюю губу, ёжась от холода и совершенно забывая о Майкле, которому удаётся догнать меня. Когда его голос звучит рядом с моим ухом, то я мелко вздрагиваю от неожиданности и резко поворачиваюсь к нему.