Собственных отца с матерью Арина почти не помнила. В волну послевоенных репрессий по политической статье ее родителей арестовали, а затем расстреляли, как врагов народа. Вначале, в 1948 году, пришли за отцом. К врагам народа оказался причислен вернувшийся с фронта человек, прошедший всю Отечественную войну, многократно награжденный за храбрость и заслуги перед отечеством. Тайная переписка с родным братом, эмигрировавшим еще в юности в Париж, оказалось достаточным основанием для предъявления столь чудовищного обвинения. Короткая записка со словами: «Дорогой Николай, я жив! Я вернулся! Мы всех их победили! У нас все хорошо. Как ты, как Леночка и дети? Я Вас очень люблю! Бог даст, свидимся». Вот так выглядит смертный приговор себе, написанный собственной рукой!
В 1949 г. настала очередь супруги Дмитрия Алексеевича Крылаткина. Мать Арины арестовали и судили по аналогичному обвинению, как пособницу государственного изменника. Двоюродная сестра мамы Ари, тетя Нина, уберегла маленькую племянницу от детского дома, каких в то время по стране было множество. В таких детдомах воспитывали осиротевших после войны и репрессий детей под лозунгом: «Спасибо товарищу Сталину за наше счастливое детство».
Вспоминая собственное детство, Арина делала все, чтобы детские годы ее внучки Катюшки ничем не были омрачены. С девочки хватит уже того, что собственному отцу она не нужна, а мать, хоть и любит ее по-своему, но дочерью совершенно не занимается, отгородившись от нее стеной науки.
Детство Валентины прошло еще более драматично, чем у Арины. Оказавшись на попечении сердобольной соседки, тети Иры, она успела хлебнуть лиха, пока не встретила своего будущего мужа Бориса. Валентина полностью разделяла мнение Арины о том, что детство у ребенка должно быть долгим и счастливым, а не таким, каким был у них. Забота о Кате стала смыслом жизни для двух пожилых женщин.
Катя пошла в первый класс. Ей интересно было узнавать новое, но рисовать в тетради крючочки при том, что она уже умела писать, было очень скучно, а от скуки дети часто начинают дурачиться, изводя учителей и одноклассников. С Катей все произошло именно так. Она не слишком хорошо была встречена как первыми, так и вторыми. Кате, в сущности, было безразлично отношение окружающих. Она, еще в дошкольном возрасте сумела передраться почти со всеми детьми на детской площадке. Например, один мальчик, Ваня, из игрушечного детского пистолета обстрелял болезненно-неигрушечными пульками ее любимого пуделя Шарфика. Песик испуганно метался и скулил, а Катя бросилась с кулаками на обидчика своего пушистого друга, несмотря на то, что он был старше ее на три года и на голову выше ростом. Ваню местные считали бешенным и лишний раз не связывались с ним, а тут вдруг мелкая девчонка-самоубийца в кровь разбила ему нос и унизила перед кучкой трусов, боявшихся даже смотреть в глаза психованному хулигану.
– Я когда-нибудь перережу глотку тебе и твоей шавке, – прорычал он, брызжа слюной.
Кате тогда было шесть лет. Она не на шутку испугалась за Шарфика, да и за себя тоже. Ваня-Полбашки, как его прозвали, в их районе был наихудшим врагом из всех возможных, особенно для маленькой девочки.
В течение трех лет, всякий раз, как Катя встречала Ваню во дворе, в школе или где-то на улице, он делал зверское лицо и красноречиво проводил большим пальцем правой руки поперек горла, недвусмысленно намекая, что желает перерезать ей горло. Катя прижимала к сердцу любимого кареглазого Шарфика и спешно уходила домой. Она обожала своего белоснежного кудрявого друга, купала его и причесывала, но гулять с ним боялась из-за чокнутого Вани, а рассказать кому-то о нем не хотела, боясь, что ее сочтут трусихой и выдумщицей. Кто поверит девочке, которая утверждает, что какой-то мальчик ходит вооруженный ножом, тиранит всех детей округи и, как говорили, садистски издевается над ни в чем неповинными животными. Катя до ужаса боялась даже на минутку оставить Шарфика без присмотра. Она была девочкой бесстрашной, это знали все, но сумасшедший с ножом мог напугать даже взрослых, не то, что девятилетнюю девочку.
Начало января. Новогодние каникулы. Катя слегла с ангиной. Гулять с семейным любимцем Шарфиком пошла бабушка Валя. Она ненадолго отвлеклась, общаясь с соседкой, а Шарфик за эти несколько минут как в воду канул. Она звала его, искала в соседних дворах и подъездах. Валентина представить не могла, как она посмотрит в глаза внучке и скажет, что не уберегла ее любимого песика. Шарфика нигде не было. Валентина просила прощения и уверяла Катю, что она обязательно найдет Шарфика, расклеит объявления, попросит местных ребят за вознаграждение поискать песика, но все это не потребовалось. Окна квартиры, в которой жила Катя выходили на детскую площадку. Проснувшись следующим утром она увидела живодера Ваню со своим Шарфиком. Маленький маньяк нагло смотрел на окна ее квартиры и у нее на глазах таскал отчаянно визжавшего Шарфика за уши, мучая бедолагу и причиняя боль, а затем он вместе с Шарфиком куда-то ушел. Испуганная Катя забилась под одеяло и не смела подойти к окну весь день. Следующим утром вопли прохожих огласили двор, когда на детской площадке увидели повешенное на брусьях изувеченное тело несчастного белого пуделя.
С Катей впервые в жизни случилась истерика. Она так кричала и плакала, что пришлось вызвать скорую и сделать ей укол успокоительного. Это печальное событие стало для Кати знаковым. Она с тех пор, как увидела под окном окровавленное, изуродованное тельце своего любимца, сильно изменилась, стала грустной, молчаливой, рисовала странные густо-черные рисунки жирными линиями черного фломастера. Она отказалась от всего белого и цветного, словно из ее жизни вмиг ушли все краски жизни. Катя закатывала истерики, если на нее пытались надеть что-то не черного цвета. Любовь ко всему черному стала переходить в манию.
Валентина с Ариной не знали, что и делать. Идти к детскому психологу или бабкам-знахаркам. Наталья, как мать, волюнтаристски приняла за всех решение. Она оттащила сопротивляющуюся плачущую Катю к соответствующему специалисту. Горе-психолог успокоил Наталью, заявив, что дети в этом возрасте часто подражают разным киногероям.
– Скорее всего, ваша девочка посмотрела фильм «Семейка Аддамс» и теперь стремится выглядеть как Уэнзди Аддамс. Наберитесь терпения. Со временем это пройдет, – успокоил детский психолог. – Мой шестилетний сын какое-то время воображал, что он бородавочник Пумба. Ну, помните мультик «Тимон и Пумба»? Радуйтесь еще, что у нее воображаемые друзья не появились!
Наталья успокоилась за душевное здоровье дочери, но только не умудренные жизненным опытом бабушки.
– Господи прости, словно бес в девочку вселился, – перекрестилась Арина.
– Черти тут не при чем! – уверенно заявила Валентина. – Просто девочка очень переживает от потери любимого питомца. Да при виде такого ужаса и взрослый человек спятит, ты только подумай, Аря! Я полагаю, Катюшку нужно как-то отвлечь от всего этого кошмара. Может, ее увезти на лето куда-нибудь? Как думаешь, дорогая?
– Знаешь, Валечка, ты, как всегда, права. У меня есть одна идея, – произнесла Арина с заговорщическим видом.
Арина предложила идеальное решение – на летние каникулы поехать им втроем в гости к ее дочери Тоне в Ливерпуль. Не на все каникулы, разумеется, а на пару недель, но смена обстановки все равно должна была помочь Кате отвлечься от тягостных мыслей и воспоминаний о любимом Шарфике.
– Тонечка меня наконец-то пригласила к себе! – не могла поверить своему счастью Арина, готовая разрыдаться от переизбытка чувств.
– Я так рада за тебя, Аря, – воскликнула Валентина, обнимая подругу.
– Я поверить не могу! Я увижу своих внуков! Они уже такие большие. Это сколько кому? Мишеньке, то есть Майклу исполнилось в марте пятнадцать, а Дену скоро будет двенадцать. На фотографиях они очень симпатичные. Веселые такие, рыженькие. На папу похожи. Тонечка вся в меня, такая же белобрыска, – рассмеялась Арина.
– Аря, а это удобно, что ты приедешь не одна? – поинтересовалась всегда щепетильная в вопросах приличий Валентина.
– Конечно, дорогая! Во-первых, я все рассказала Тонечке и она совершенно не против гостей. Кроме того, вы ведь ей тоже не чужие люди. Как-никак, Катя ее родная племянница, да и ты нам, получается, тоже родственница, – успокоила подругу Арина.
– Спасибо, Ариночка! Знаешь, стыдно признаться, но я, дожив до шестидесяти лет, ни разу не была заграницей, – грустно улыбнувшись, призналась Валентина. – У меня родня во Франции, двоюродные братья, сестры, их дети, но я с ними даже не знакома. Когда стало можно выезжать, куда захочешь, у нас с Натальей на это не было средств.
– А я, называется, бала заграницей?! – рассмеялась в ответ Арина. – Болгария и Турция… Тоже мне, заграница?! Ха-ха-ха! Было время, я хотела объездить весь мир. Вот, на старости лет хоть в Англии побываю.
Бабушки решили, что пока закончится учебный год, они как раз успеют уладить все формальности с документами и визой, хотя при наличии приглашения от близкого родственника, проблем с получением визы в принципе не могло быть. Катины бабушки все устроили, как и собирались. Арина предвкушала встречу с дочерью и внуками, которых еще ни разу не обнимала, а Валентина искренне надеялась, что заграничное путешествие залечит кровоточащие ранки на душечке ее внучки.
Распрощавшись в аэропорту с мамой, Катя, в сопровождении своих неразлучных бабушек, впервые в жизни взошла на трап самолета. Может, не все так плохо, и яркие краски жизни фейерверком осветят жизнь всех людей, переживших потери?!
III
Наталья лежала в ванне с догорающей мыслью: «Я убила человека»! Напоследок очень захотелось еще хоть раз увидеть маму и дочку.
– Слава Богу, хоть Катя ничего не узнала о позорной связи своей матери с женатым мужчиной и всем, что затем произошло. Девочка не по годам умненькая и все поняла бы, – подумала она, бросив нетерпеливый взгляд на висевшие над дверью часы.
Перед глазами пронеслась вся жизнь. Папа с мамой, такие молодые, красивые и счастливые… Хотя, ее отчим, дядя Женя тоже был неплохим человеком. Наталья вспомнила свое детство, школу, университет. Как все хорошо складывалась, пока в ее жизнь не появился этот неблагодарный Костя! Оставил ей дочь и сбежал с любовницей. Кате десять лет и она больше никогда не увидит свою маму…
– Как нелепо сложилась моя жизнь?! – грустно улыбнулась своим мыслям Наталья. – В юности так хотелось жить, любить, радоваться каждому мгновению и солнечному дню. Константин I разбил мне сердце и сломал всю жизнь, а Константин II довел до самоубийства. Ну, когда же они подействуют, эти проклятые таблетки?! Сколько мне еще мучиться?!
Наталья закрыла глаза в ожидании неизбежного конца. А ведь начиналось все так феерично! Любовь ворвалась в ее размеренную жизнь, перевернув все с ног на голову.
Все началось в апреле. Ароматы цветущей весны затуманили ее сознание, как наркотик, когда она встретила Константина. Наталья вздрогнула, когда он представился. По иронии судьбы, его звали так же, как и ее бывшего мужа. В тот весенний день Наталья смогла раньше, чем предполагала, уйти с работы. Пьянящая весна потянула ее прогуляться вдоль каналов и прокатиться на прогулочном теплоходе по Неве. Наталья заметила, что ее вообще тянет к воде, особенно в лучшие и худшие моменты жизни. Ласковое весеннее солнце приятно припекало голову и норовило пробраться горячими лучами в насквозь промерзшее от хронического одиночества сердце.
Наталья стояла на палубе плывущего вдоль набережной теплохода, глядя на знакомые с детства улицы и дома. Это было похоже на очередной повторный просмотр любимого старого фильма, который сколько бы раз не пересматривал, каждый раз открываешь для себя что-то новое. За спиной неожиданно раздался мягкий с хрипотцой голос:
– Так и не решил для себя, что интереснее, смотреть на город со стороны или всматриваться в него вблизи.
Наталья резко повернулась, встретившись глазами с темно-серыми, как вода Невы, глазами слегка улыбавшегося высокого незнакомца. Эффектный шатен лет сорока в светлом плаще и элегантной шляпе напоминал героев фильмов 30-х годов. Он слегка поклонился, представившись?
– Константин Кожевницкий, к вашим услугам, очаровательная незнакомка.
Согретая весенним теплом Наталья выглядела и вправду очаровательно. Тонкие черты лица, унаследованные от аристократических предков, прозрачные, как голубые топазы, ясные глаза и прямые, блестевшие на солнце, светлые волосы до плеч. Константин восхищенно смотрел на стоящую перед ним стройную моложавую женщину, а Наталья не могла оторвать взгляда от смотрящих на нее бездонных свинцовых глаз, загипнотизированная его улыбкой.
– Наталья Крылаткина, – представилась она, тоже улыбнувшись.
– Крылаткина? Вам подходит… В вас есть что-то от крылатой богини Ники, – заметил Константин, продолжая улыбаться и загадочно глядя на нее.
– Это фамилия моего бывшего мужа, – слегка скривилась Наталья. – Не хотелось возиться с документами и менять все на девичью фамилию Горн.
– Горн? Так ведь все равно Победа! – рассмеялся Константин. – Вы человек творческий, готов поклясться! Если я не прав, клянусь, я съем свою шляпу!
– Зачем же есть шляпу, тем более она вам очень к лицу! – рассмеялась в ответ Наталья. – Вы не далеки от истины.
– Тогда, позвольте, я угадаю! – воодушевленно воскликнул Константин. – Наталья, вы историк… Может быть, искусствовед?
– Прохладно… – включилась в игру Наталья.
– Писатель? – с надеждой спросил Константин.
– Не вышло! Бог таланта не дал, – с самоиронией произнесла Наталья.
– Музыкант? – с нотками отчаяния в голосе предположил Константин.
– Я играю на фортепиано, но не это моя профессия, – рассмеялась Наталья. – Ладно, не могу больше видеть ваши мучения. Я преподаю русский язык в одном из наших вузов.
– О, так вы ученый? – радостно воскликнул Константин. – Как я сразу не догадался?!
– Ну, да, ученый. Обыкновенный петербургский доцент. Скучно, правда? – с усмешкой спросила Наталья.
– Что вы?! Я уверен, что вы не скучный доцент! Готов поклясться! – произнес Константин, чуть приблизившись к Наталье.
Ветер донес до нее легкий аромат его парфюма с приятными нотками сандала. Она с наслаждением вдохнула его запах, а Константин заметил, как затрепетали ее ноздри.
– А вот я не рискну даже предположить, чем вы занимаетесь, – улыбнулась Наталья.
Она не называла этого симпатичного мужчину по имени, не смея произнести вслух имя ненавистного человека, принесшего ей столько страданий.
– Тогда я не стану вас мучить неизвестностью, – сказал Константин, как бы невзначай, взяв Наталью под руку. – Я всего лишь архитектор, работаю в строительной компании. Мы, в основном, разрабатываем проекты административных и общественных зданий: школ, детских садов, торгово-развлекательных центров и прочего в том же роде.
– Понятно… По-моему, очень интересная и полезная для общества работа, – заметила Наталья. – Мой дедушка тоже был архитектором.
Константин много рассказывал о своей работе, они с Натальей говорили на разные отвлеченные темы, а когда мини-круиз по Неве закончился, пошли обедать в ресторан русской кухни. Наталья была очарована новым знакомым и, казалось, это абсолютно взаимно. Как взрослые люди, они не стали тратить жизнь на бесполезный конфетно-букетный период и тем же вечером сняли номер в отеле.
Наталья уже не помнила, когда в последний раз была с мужчиной. Неудавшийся роман с коллегой по кафедре очень быстро перерос в средней руки дружбу, а хорошего секса в ее жизни не было со времени расставания с мужем. Наталья с фаталистическим отчаянием одиночества отдалась страсти. Константин не разочаровывал ее ни в жизни, ни в постели. Его горячие руки уверенно скользили по ее телу, лаская его и пробуждая взрывную волну желания. Казалось их тела и души созданы друг для друга, и лишь сливаясь воедино, могут достичь вершины счастья и гармонии. Наталье захотелось в этот момент умереть от счастья, чтобы последний спазм совпал с последним вздохом и больше никогда не пришлось дышать в одиночестве.