Палевая струна зазвучала громче – признак принятого решения. Именно в этот момент я сделал завершающий аккорд – чуть-чуть коснулся оранжевой струны творческих способностей, заставляя ее звучать сильнее…
Вот они поравнялись…
– Простите, вы мне не поможете?
Уфф! Я с трудом удержался от победного возгласа. Молодец, девочка! Заговорили. И клиент заулыбался. Отвечает ей что-то, и вот они уже идут рука об руку по набережной, непринужденно болтая, а белые струны их душ поют звонко и в унисон. Любовь, однако! И пусть она не совсем естественного происхождения, пусть ей пришлось слегка помочь, какая, в сущности, разница?! Сейчас они счастливы. Вероятно, будут и дальше, если клиент все не профукает. Но это уже не моя забота. Мое дело – завершить операцию здесь и сейчас, получив необходимый результат. А он почти достигнут.
В общем-то, можно бы уже и уходить, но я привык такие вещи контролировать до конца. И чтобы никакая случайность ни-ни! Послежу еще немного за этими воркующими голубками… Да уж, сработано на славу – такая идиллия! Будь я более чувствительной личностью, аж слезы навернулись бы от умиления. Вот они спустились по лестнице к самой воде, не сводя друг с друга глаз. Я же остановился у парапета наверху и стал вроде как мечтательно смотреть на реку. Ничего подозрительного: подобных мне гуляющих тут хватает… Краем глаза я продолжал наблюдать за парочкой. Они стояли внизу и… нет, целоваться им еще рано. И клиенту моему еще дозреть надо, и подруга его новая, несмотря на то что чувство наведенное, реагировала на него в соответствии со своим темпераментом. А это значит – второе или третье свидание, не раньше. А сейчас они просто разговаривали и не могли наговориться. Когда влюбляешься, даже тема не очень-то важна. Главное – стоять рядом, отражаясь в невской воде…
Ох, ребушки-воробушки! Мороз по спине среди теплого вечера… И как я мог не заметить?! У девушки двойные струны, правда, второй комплект виден только в отражении. А их прорвавшееся звучание… Жуть! Алчность, агрессия, безжалостность, голод и мощная психосила… Человек так звучать не может. А может… двоедушник! Откуда всплыло это слово? Да от верблюда – мое обычное озарение! Падает, понимаешь, знание, как яблоко на голову… Не только слово, но и то, что с ним связано… Ох, вашу же в пень! Вот тебе и «милая девушка с потрясающим звучанием»! Вот тебе и «читал, как открытую книгу»! Игла в яйце, яйцо в утке, утка в зайце, заяц в шоке!
Откуда здесь этот полудемон? Меня ищет? С чего бы вдруг? Может, случайность? Ага, чисто случайно клиент, пришедший ко мне, консультанту ФСБ по паранормальным делам, «заказал» именно двоедушника! Чушь! Может, Собинов подсадной? Да нет, я бы это понял по его струнам. Правда, его могли втемную использовать… Да уж, вляпался я конкретно! Просто сам шагнул в капкан! А ведь маскировка твари поистине совершенна! Пока был день, даже я не уловил ни одной фальшивой ноты в звучании девушки! И если бы дамочка, вернее, ее вторая сущность, не лажанулась, спустившись к проточной воде именно сейчас, на рубеже ночи, я бы ее так и не распознал…
Паника нарастала: делать-то что?! Ведь Собинов-то практически покойник! Он вряд ли переживет даже эту ночь… если я сейчас ничего не предприму. Что предприму? А разве у меня есть варианты? Даже если тварь и не охотится на меня, сама по себе она чудовищно опасна. Такая просто не должна свободно ходить по Питеру.
Двоедушница, видимо, что-то почувствовала в самый последний момент и повернула голову, озираясь в поисках источника угрозы. Ее взгляд нашел меня, но с опозданием, потому что мое воздействие затуманило разум этой твари и отвлекло ее внимание наведенной любовью. Я опередил ее атаку на мгновение: изо всех сил дернул черную струну ее жизненной силы и порвал. Девушка сразу обмякла в объятиях моего клиента, и какофоничное звучание ее двойной сущности умолкло. А у него – напротив, мощно, с надрывом зазвучала темно-серая струна страха и белая струна чувств в тональности страдания. Я же отпрянул от парапета, чтобы он меня ненароком не увидел, и быстрым шагом двинулся по мосту на север – в сторону Васьки. По крайней мере, потом можно будет правдоподобно изобразить перед клиентом полное неведение. Ну откуда, скажите, я мог знать, что у бедняжки произойдет внезапный сердечный приступ?
Вечер не то что перестал быть томным – он сделался просто чудовищным.
Ноги несли меня прочь – через Стрелку к Биржевому мосту, а оттуда… куда-нибудь еще. Наверное, у нормального человека в таких случаях должно быть что-то вроде шока: все же отнять чужую жизнь – это не комара прихлопнуть. Но то у нормального. Можно ли меня к таковым отнести – большой вопрос. И дело не только в моем сверхъестественном даре. Или даже совсем не в нем. Я ощущал себя эмоциональным калекой. Шутка ли – моя проклятая амнезия украла у меня целую жизнь, а вместе с воспоминаниями отчекрыжила, видимо, изрядный кусок от моей души.
У каждого, кто хоть раз в жизни переступал через барьер заповеди «не убий», своя история. Со мной такая тоже произошла. Не сейчас. В прошлый раз. Единственный, который я помню. Возможно, был и еще, если верить утверждению изнаночной ведьмы о моей причастности к ее смерти. А про то, что осталось под покровом забвения, накрывшим все мои предыдущие годы, какой смысл говорить?
Позади остался Биржевой мост и «Летучий голландец», на меня надвигались бастионы Петропавловки. В голове царил полный кавардак. Прошлый раз… Да, прошлый раз я уже переступил этот барьер! Спецоперации ФСБ – это, знаете ли, не уроки фортепиано в музыкальной школе. Там при всем желании чистеньким не останешься… Да, в тот день мне пришлось оборвать чужую черную струну. Ребушки-воробушки, тогда я просто не мог поступить иначе! Или… или бы погибли другие люди. Много людей.
Это было одно из самых ужасных воспоминаний прошедших десяти месяцев, и возвращаться к нему сейчас я не имел ни малейшего желания, но мои мысли меня не спрашивали. Тогда я чуть не помер. Не физически, а… Это трудно объяснить. Эмоционально меня в тот день накрыло так, что хотелось застрелиться. Звучал я Шопеном. Тем самым произведением. По самому себе. И если бы не пришедшие ниоткуда не мои воспоминания… К счастью, на меня просто свалилось знание о том, что нужно делать, как спасаться.
И сейчас я собирался поступить точно так же, как тогда. Потому что кому станет легче, если я задушу себя угрызениями совести до смерти? Шагай, шагай, Денис! Вот уже и Кронверкский мост позади, впереди Иоанновский, а за ним – спасительный Троицкий. Почему спасительный? Просто это Нева. Немного найдется в мире рек, несущих столь мощный энергетический заряд. И чем полноводнее река под мостом, тем лучше. Она заберет весь негатив… весь, который только можно забрать.
Главное – дойти, а пока что я будто внутренне заледенел. Сам себя заморозил, потому что этого требовал инстинкт самосохранения. Нервное напряжение, конечно, оставалось, но эмоционально… я не позволял себе терять контроль, ибо знал, чем это чревато. Нужно продержаться до моста и только тогда дать себе волю. Не раньше.
Наконец-то! Часовня Троицы, мачты «Благодати» и заветный мост. Хотелось перейти на бег, но и это я себе запретил. Только спокойно и размеренно. Режим робота. Интересно, настанет ли такое время, когда, вынужденный отнять чужую жизнь, я смогу обойтись без подобных последствий? Надеюсь, нет. Ведь это будет значить, что душа моя лишится еще одного куска. Возможно, самого важного.
Уфф, дошел! Середина моста. Нева, выручай! Все, можно разжать железный кулак – полная свобода мыслей и эмоций. Теперь не только можно, но и нужно – погрузиться с головой в то, что беспокоит меня больше всего, в то, из-за чего я могу надолго лишиться сна.
Да, это убийство, как и предыдущее, получилось вынужденным. Только… Между тем и этим разом имелось одно отличие. Да, на Дворцовом мосту я убивал демона, но убил человека, в которого тот вселился. Мог ли я уничтожить первого, оставив в живых второго? Этого я не знал, но там разбираться было некогда – счет шел на секунды. Еще чуть-чуть – и двоедушница убила бы меня. Аргумент веский, только он для разума, а совесть оперирует другими категориями. Знала ли человеческая ипостась о преступлениях демонической? Если нет, то ее вина лишь в том, что ей крупно не повезло стать объектом вселения. И тогда… Тогда получается, что в тот раз я убил преступника, а в этот… кого? Невинного человека? Смириться и жить дальше с подобным будет многократно тяжелее.
Теки, Нева, теки, забирай мою боль и вину! Уноси их подальше в Балтийское море. Это походило на исповедь. Только эффективнее. Мысленно и эмоционально выговариваясь над Невой, я, конечно, не полностью избавлялся от угрызений совести, но притуплял их остроту, делая вполне переносимыми. И оправдания моему поступку, приходившие мне в голову, делались все более и более убедительными.
Тем, что оборвал черную струну двоедушницы, я спас свою жизнь и клиента. Как минимум. Кто знает, сколько еще людей не погибнут благодаря тому, что один арфист в очередной раз перешагнул через внутренний барьер? Ну, разве не так? Меньшее зло в чистом виде! Тогда чего меня так корежит, ребушки-воробушки?! Погаси этот пожар, Нева, – не хочу я превращать собственное сознание в пыточную камеру, ведь я этого не заслужил… наверное.
Время шло, и действительно становилось легче. Стояние на мосту давало просто магический целительный эффект. Эх, могла бы Нева точно так же справляться и с моей болячкой! Но не все горошки на ложку. Сейчас хватит того, что она позволит мне этой ночью заснуть…
Река работала, чувство вины отпускало, унимался эмоциональный шторм, а мысли делались более связными и переходили в деловое русло… Более того – начала поступать новая информация. Извне и, как всегда, неожиданно. А ведь дело-то, похоже, еще не завершено! Из очередной порции готового знания стало ясно, что убивать двоедушников надо два раза. Через пару часов демоническая сущность отделится от мертвого тела и отправится на охоту. За другим телом, поскольку оно ей необходимо для существования в нашем мире. Значит, надо еще раз оборвать струну ее жизненной силы… Только сперва найти…
Кстати, а как я это делать собираюсь? Надо же выяснить, в какой морг отвезут тело блондинки, имя которой мне неизвестно. Позвонить Собинову и невинно спросить: «Как дела?» А что он мне скажет? Он просто будет истерически орать, потому что справедливо решит, что в ее смерти виноват я. А что еще он может подумать, если нанял колдуна для приворота, а вместо этого девушка его мечты внезапно скончалась у него на руках? Впрочем, что это я туплю? Есть способ, есть!
Я достал из кармана смартфон и быстро нашел в телефонной книге нужный контакт. Она ответила после третьего гудка.
– Да?
– Привет, нам нужно встретиться! Очень срочно!
Выдержки из дневника Владимира Харитонова
Пермь. 2007 год. 3 марта
Сегодня после института снова встречались с Олей. Какая она все-таки чудесная! Я с ума по ней схожу. Как здорово, что у нас параллельные потоки и мы часто пересекаемся на лекциях! Конечно, в одной группе было бы еще лучше, но это уж я губу раскатал. Мы и после занятий встречаемся. И когда ей надо помочь с английским или литературой, и просто так. Она очень красивая, и умная, и с чувством юмора, и… мне кажется, что ее душа играет какую-то божественную музыку. Наверное, это и называется любовью. Все время спрашиваю себя, чем я заслужил такое счастье?
4 марта
Второй на этой неделе день занятий с бабушкой. Оля сегодня занята – куда-то идет с родителями, так что все очень удачно совпало. Правда, я все равно не мог сосредоточиться – мысли мои блуждали слишком далеко от струн души. Естественно, бабушка это опять заметила – от нее ничего не скроешь.
– О чем я только что говорила, Володя? – спросила она.
– О тональностях струн.
– А что именно о тональностях?
Вот тут я с ответом затруднился.
– Ты невнимателен, – попеняла она мне. – А ведь тональности – очень важная и сложная тема. Любая струна может звучать по-разному. И если сила звучания говорит только о степени, в которой в человеке проявляется та или иная черта характера или эмоция, то с тональностями вопрос куда более тонкий и многоплановый. Скажи мне, у какой струны больше всего тональностей?
– Чувств, наверное.
– Без «наверное». Именно чувств. Если белая струна сильно звучит, это еще не значит, что человек любит. Нужно различать и уметь толковать тональности, чтобы понять, какие именно чувства владеют человеком. Этот навык дается длительной практикой, и его надо почаще тренировать. Возьмем, к примеру, Олю.
– А при чем здесь Оля? – сразу ощетинился я.
– Вот видишь, как ты реагируешь! Даже багровая струна подключилась. А ведь я на нее не нападаю. Только привожу в пример. Почему ее? Да потому что последнее время она незримо присутствует на наших с тобой занятиях. Потому что ты все время о ней думаешь. Потому что, когда речь заходит о ней, твоя белая струна сильно звучит в тональности любви.
– А что в этом плохого?
– Ничего, если полностью не отключаться от реальности. Вот ты можешь разобрать по пунктам звучание души Оли?
– Конечно! Она звучит… потрясающе!
– Очень подробный ответ! – усмехнулась бабушка. – Профессиональный. Все по полочкам разложил! Это твои глаза говорят, а должен говорить дар. Дело в том, что ты к ней не особо и прислушиваешься. Говорят, любовь ослепляет. В данном случае она к тому же влияет и на твой слух. Если даже в звучании души Оли есть какие-то фальшивые ноты, ты их не слышишь. Не хочешь слышать. Ты нарисовал для себя портрет ангела во плоти и не собираешься заглядывать за нарисованный образ. Боишься увидеть и услышать то, что тебе не понравится?
– Ничего я не боюсь!
– Проверим?
– Это что, экзамен такой?
– Ну, можно сказать и так. Посмотрим, сможешь ты заглушить собственную белую струну и как следует прислушаться к чужой душе или нет? Вовсе не факт, что там обязательно будет что-то плохое. Просто возьми и проверь. А потом сам сделай выводы. Завтра поделишься. Это будет твое практическое задание.
Я встал и молча вышел из комнаты…
Все-таки иногда бабушка бывает решительно невыносимой!
5 марта
День получился на редкость тяжелым. После занятий целых два часа я прислушивался к собственному звучанию. Белая струна звенела даже с каким-то надрывом. Это плохо, я понимаю. Как бы я ни злился на бабушку, в чем-то она права…
Попытался унять звон белой струны. Как? По наитию. Я же не умею – бабушка отказалась меня учить этому разделу мастерства! И теперь я даже свою душевную «арфу» настроить не могу… Потянулся к белой струне разумом, приговаривая, как заклинание: «Тише, тише, успокойся!» Как ни странно, помогло. Не совсем, конечно, унялась, но мощь звучания стала заметно меньше. Ну, и то хлеб. Оставалось только надеяться, что этого хватит…
Чтобы позвонить Оле и назначить встречу, мне пришлось сделать над собой большое усилие – казалось, что я делаю подлость, хотя… это ведь только проверка, верно? И если в ходе ее и мог кто-нибудь пострадать, то лишь я.
Оля согласилась и пришла. Я вручил ей розу и заговорил о пустяках, присматриваясь и прислушиваясь к ней. Да, звучали белая и фиолетовая струны, но в какой тональности? Удивлена и польщена – это точно, но не только. Похоже, ждала чего-то еще. Какого-то подарка? Приглашения в ресторан? Откуда у студента на это деньги? Разве что в кино сходить можем.
– Прогуляемся? – предложил я.
– Давай. Зачем ты позвонил?
Теперь уже в звучании белой и фиолетовой струн появился оттенок нетерпения. И (ничего себе сюрпризик!) за белой и фиолетовой у нее мощную тему выводила желтая. Жадность, погоня за удовольствиями. Это не ко мне, конечно, – что возьмешь с бедного студента? Но с кого-то ведь она это получает! И хорошо, если с родителей. Оля, похоже, не привыкла себе ни в чем отказывать. Ее льдисто-голубая струна тоже подтягивала. С оттенком расчетливости, способной со временем дополниться властностью. Неприятная ассоциация со звучанием Полтавского резанула как ножом. Да уж, слепой, как крот, и глухой, как пень! Нельзя настолько клевать на внешность! Однако и молчать я больше не мог.
– Оля, как ты ко мне относишься?