– Автомобиль, чтобы она скорее из лавки возвращалась, когда я её за папиросами посылаю, – рассеянно отвечает муж.
– Котик, чего бы такого купить нашей Марье к празднику?
– Чего?.. Конечно, на платье.
– Да, но чего?
– Ну, ситцу, что ли!
– Ситцу? А она за это на нас не пожалуется какому-нибудь драматургу?
– Что, господа-то твои промеж себе хорошо живут?
– Чаво лучше: никогда и ссоры промеж их нет никакой.
– Да ну?!
– Право слово!
– А где живут-то?
– Мы с барыней в Павловске на даче, а барин – в кругосветном плаванье.
1903
– Ну, что, Матрёна, много получила подарков от господ?
– Оченно даже много!
– Кто да что подарил?
– Барыня отдарила меня за моё старанье платьем и деньгами…
– А барин?
– Как и завсегда – поцелуями.
– Хорошая у вас прислуга?
– О, очень хорошая! Сколько она нам экономии сделала…
– Неужели?
– Да. Благодаря ей ни одной газеты не надо покупать – всё знает!
– Как ты смеешь не впускать меня к моей жене?! Месяц я был в отъезде, теперь вернулся, а ты загораживаешь мне дорогу?!
– Я здесь вторую неделю служу и от десятого слышу: «Впусти меня к моей жене!»
Новая прислуга:
– Барыня, завтра поутру разбудить вас?
– Я сама рано просыпаюсь.
– Вот это хорошо: есть кому меня будить!
К барыне приходит прислуга с ребёнком на руках.
– Это твой мальчуган?
– Мой.
– Говорить умеет?
– Как же!
– Что же он говорит: папа, мама?
– Где ж эфто нам, чтобы по-благородному…
– Так что же он говорит?
– А разные ругательные слова.
– Барышня, что ж эфто вы всё плачете?
– Как же мне не плакать, Лиза, когда я сегодня разбила мою любимую чашечку.
– Что об эфтом плакать! Берите пример с меня: в прошлом году я сервиз ваш весь грохнула на мелкие куски, и то ни единой слезинки не уронила о нём.
– Глаша, а Глаша!.. Гла-аша!..
– Чаво?
– Ты что же не идёшь, когда я тебя зову?!
– Чаво же зря иттить-то?
– Как зря, дура ты этакая?!
– Как же не зря, когда токмо и кличите для того, чтобы обругать.
– Ольга, что это ты нарядилась в такое платье? Именинница, что ли?
– Я? Нет-с.
– Так почему же?
– Ваш знакомый-с, Павел Петрович, сказывали, что придут-с.
– Авдотья, умеешь ты комнаты убирать?
– Чаво тут не уметь-то?!
– Ну смотри, осторожно убирай, да ковры хорошенько вычисти.
– Чем чистить-то?
– Щёткой, конечно.
– А какой: ваксельной, что ли?
– Матрёна, почему вы не вытерли пыль?
– А что ж её зря вытирать-то?
– Как зря?
– А так, всё одно опять налетит.
Вечером.
– Даша, не изволь меня завтра будить, дай мне выспаться.
– Слушаю-с.
– В комнату мою не смей входить.
– Слушаю-с.
…Утром, часов в шесть.
– Барыня, а барыня…
– Что тебе? Я ведь тебе сказала, не смей меня будить!
– Да я не бужу-с, а я только пришла спросить вас, можно ли мне через вашу спальню пройти али нет.
– Маша, подите разбудите барина. Скажите, что в гости ехать пора.
– Слушаю-с.
– Но вы знаете, какой он нервный… Смотрите, не испугайте его, а разбудите осторожно, как я его бужу!
– И поцеловать его, как вы, тоже прикажете-с?
– Я приказала тебе нагладить зелёный капот – почему же ты не подала его мне?
– Извините, он ещё не глажен, барыня.
– Почему?
– Посыльный к барину пришёл.
– Так что же?
– И всё утро у нас на кухне сидел.
– При чём же тут посыльный?
– А при том-с, что при нём я никак не могла решиться гладить ваш капот.
– Почему?!
– Да потому что зелёный цвет до ужасти как мне не к лицу.
Капот (франц. Capote) – в данном случае домашнее женское платье, разновидность домашнего халата, пеньюара.
– Далеко ли, Матрёна, собралась?
– Домой, родимая, домой… Страшно у вас в столице, народ двугорлый – в оба, значит, горла жрёт.
– Да что ты?!
– Истинно, сама слыхала, как барыня за обедом говорила, что хлеб не в то горло попал.
– Ушла я от господ своих, Авдотьюшка!
– Почему, Аксиньюшка?
– Суди сама, что эфто за жисть: чай – опивки, сахар – огрызки, папиросы – окурки, свечи – огарки! Да нешто прислуга может удовлетворяться таким добром?!
– Барыня, позвольте мне пачпорт и расчёт.
– Почему?!
– Вы не ревнуете меня к вашему мужу, а я так не могу у вас жить!
– Вообразите себе, наша прислуга была с проказой!
– И-и… сударыня, да когда же они были без проказ?!..
Встречаются две прислуги.
– Хорошее место у тебя?
– Как тебе сказать…
– Да у кого живёшь-то: у купцов али у господ?
– У господ, у настоящих господ… Стала бы я у купцов жить!
– Нонеча купца-то от барина и не отличишь.
– Что ты! Сейчас видно, что купчиха, что барыня. Жила я у купчихи, так, бывало, она всё к тебе с любезностями льнёт: «пожалуйста» да «благодарю» токмо и слышишь от неё, а барыня совсем другое.
– Что же, лучше обращение?
– Не то, чтобы лучше, а как, стало быть, что не по ней – сейчас тебя либо туфлей, либо чем ни попадя по физиономии – раз, два, три…
– Смотри, милая, идёшь ты на место, всячески блюди себя, не пропади ни за грош, ни за копейку.
– Что вы, тятенька, не сумлевайтесь: меньше как за сотенный билет ни в жизнь ни на что худое не соглашусь.
– Ты что же это без места?
– Только что отошла.
– Что ж, не поладила с барыней или что?
– С барыней-то поладила, да с барином ссора произошла промеж нас.
– Анна, вот вам расчёт.
– Чем, барыня, матушка, провинилась я?
– Язык за зубами не умеешь держать.
– Да как мне его, милая барыня, за ими удержать, когда во рту всего-навсего один зуб торчит.
– Хорошая у вас прислуга?
– О, очень хорошая!
– Исполнительная?
– Очень, ещё даже не успеешь приказать ей, а она уже исполняет.
– Как же это?
– А так. На днях, например, пришёл муж домой, только что я подумала, что надо его поцеловать, а она уже и поцеловала его.
– Матрёна, вычисти мне две пары ботинок.
– Ишь ты, две пары?! Нешто сегодня на четвереньках ходить будете?
– Барыня, а барыня, кохту-то вашу, стало быть, я пропалила всю.
– Как?!.. Ну, хорошо, после этого вы можете убираться вон, и я вычту её стоимость из вашего жалованья.
– Да ты, барыня, зря-то не надрывайся, не серчай, кохту-то свою всё одно не стала бы носить.
– Почему?!
– Да потому что всю-то я её заржавила, стало быть.
Барыня наняла деревенскую прислугу.
– Смотри, Параша, – говорила она, уходя из дому, – без меня никого не пускай в квартиру, потому всякий народ ходит, воры и мошенники.
– Слухаю, барыня.
– Смотри же, никого.
Вечером барыня возвращается домой.
– А барин разве со службы не приходил ещё домой? – удивлённо спрашивает она свою прислугу.
– Как не приходил, почитай три раза приходил.
– Так где же он?!
– А кто ж его знает, где. Недавно был ещё тут, подле дверей, кулаки все об двери обломал, колокольчик оборвал да мне грозил бока намять.
– Что ты говоришь?!
– Право слово! Часа два под дверьми стоял, а как ты, значит, приказала не пущать никого без тебя, я и не пустила его.
– Аграфена, я ухожу, а ты вычисти птиц.
– Каких, барыня?
– А вот, канареек, что в клетке висят. Да ты чистила когда-нибудь?
– Сколько раз!
Барыня возвращается.
– Ну, что, вычистила?
– Вычистила, вычистила, ни одного пера не оставила на их. Вот токмо не знаю, как жарить али варить теперь прикажете их?
– Авдотья, притащи-ка ты мне мой старый башмак из спальни.
Авдотья идёт в спальню. Через некоторое время обиженная возвращается назад.
– Ну, что ж ты?
– Вестимо, что: кликала, не идёт, а нешто мне такого борова с места-то стащить!
– Какого борова?
– Да ведь ты старый башмак приказала из спальни притащить.
– Ну!..
– Ну, а ён брыкается.
– Кто, башмак?!
– Ну, да – супруг, значит, твой.
– Что?!
– Ну, вот… сама же завсегда старым башмаком его зовёшь.
– А, что, Лукерья, господа твои дружно живут?
– До того дружно, что один от одного не отстают ни в чём: уж ежели барин в три часа утра вернётся домой, барыня беспременно в пять.
– Ты довольна местом али нет?
– И где там довольна, ежели никакой свободы нет.
– Зачем же живёшь?
– Я не всё барынино бельё в свой сундук успела перетаскать – вот, как до полдюжины соберу всего, беспременно откажусь.
– Я, Аннушка, не могу держать вас у себя: к вам постоянно ходят кумовья, чужие люди. Я ещё понимаю, если бы родня…
– Так чаво же ты раньше-то, барыня, не сказала мне о том – пущай бы тогда, заместо кумовьёв, двоюродные братья ходили бы ко мне.
– Матрёна, что ты сделала?
– А что?
– Да ты карманы зашила мне!
– А вижу я так, что завсегда пустые они у тебя – ну, думаю, чаво им зря болтаться, так вот и позашила их.
– Дуня, Дуня, что это ты делаешь?!
– А што?
– Нос свой вытираешь салфеткой.
– Так что ж из того: он чистый, я его, чай, раньше высморкала.
Деревенская прислуга готовит чай.
– Марья, ты чашки чем вытирала сейчас?
– Обыкновенно чем – подолом.
– Что?! Да ведь я дала тебе полотенце!
– Так мало бы што дала, да оно чистое совсем, так я к празднику его думала сберечь.
– Какая ты хорошенькая, Настя!
– Стыдитесь, барин: всего семь рублей жалованья платите, а с куплиментами пристаёте!
– Митревна, ты, что, от места-то свово отошла?
– Знамо, что так. По моему характеру на таком месте невозможно жить.
– А что так?
– А то, что у нас с барыней скусы разные совсем. Она всё больше любит щи да пироги, а я – дичь всякую да цыплят.
Правила для петербургской прислуги.
1. Обворовывать господ не дочиста.
2. Давать волю языку, но отнюдь не рукам.
3. Иметь двоюродных братьев не больше дюжины.
4. Промывать не только окна и двери, но и косточки своих господ.
1904
– Маша, тебе какого цвета на платье купить?
– А вот, обождите, ужо у барина вашего спрошу, какой цвет мне больше к лицу.
– Что за безобразие: опять у меня раскрыт стол и кто-то рылся в нём!
– Извините, барыня, это я.
– Вы?!
– Да-с, я искала бильеду, которое вчера вам передала от Анатолия Ивановича.
– Что?.. Да как вы смеете?!
– Извините, барыня, но мне надо было их сличить.
– Что?..
– Я хотела узнать, кому из нас двух он их нежнее пишет-с.
– Маша, как же не стыдно вам, вы такие сплетни рассказываете про меня!
– А что же именно, барыня?
– Как что?.. Да хотя бы то, что у меня десять любовников.
– Извините, барыня, обсчиталась…
– Слушай, Марья, сегодня у меня много дела, и кто бы ни пришёл, говори, что или меня дома нет, или что у меня голова болит…
– Ин ладно, скажу.
– Ну, то-то, помни раз навсегда: у меня для гостей в этот день всегда болит голова или меня дома нет.
Вскоре после этого раздаётся звонок в дверь.
– Дома барин?
– Дома-то дома, но токмо у них сегодня голова болит.
– Жаль. А когда я мог бы увидеть его?
– А когды хотите, окромя среды, потому что у их в эфтот день, по положению, завсегда голова болит.
В конторе для найма прислуги.
– Мне кажется, у вас характер дурной, строптивый, спорить любите.
– Нет, спорить я не люблю, а ежели что не по-моему, так я просто чем ни попадя хвачу.
В конторе для найма прислуги.
– Всё хорошо, одно только прошу, чтобы к вам ваши старые знакомые не ходили.
– Не сумлевайтесь, старые не будут ходить – я на другой же день, как поступлю, новых себе заведу.
В конторе для найма прислуги.
– Вы почему с последнего места работы ушли?
– С барыней не поладили.
– Из-за чего?
– А из-за барина.
В конторе для найма прислуги.
– Аттестаты есть?
– Сколько угодно.
– То есть как это сколько угодно?!
– А оченно просто: мне их за три рубля десять штук земляк один изготовил и от графов, и от князей, и от генералов. Вам от кого угодно-с?
Барыня принимает прислугу.
– А почему вы, милая, с прежнего места ушли?
– Да что, барыня, неловко как мне не у русских-то жить.
– А кто они были: французы?
– Нет, не французы, а вегетарианцы.
Наём прислуги.
– Гости ходят к тебе?
– Нет, барыня.
– Приятель есть?
– Есть, да он ушёл бить неприятеля.
В связи с начавшейся Русско-японской войной в Российской империи производилась частичная мобилизация, при этом нередко призывались запасные старших сроков, в возрасте выше 35 лет.
– Чисто горе, Афимьюшка, с этой войной!
– И не говори, родная!
– Страсти, что делается: состоявших на службе усылают, в скорости, того и гляди, запасных потребуют… И выходит таперича, что из ополченцев второго разряда, из бракованных придётся нашей сестре куманьков брать. Грехи!..
– Наняли дачу?
– Нет ещё.
– Почему?
– Мне нравится Лахта, мужу – Озерки, дочери – Стрельня, сыну – Поповка, а прислуга хочет в Новую Деревню.
Утром.
– Матрёна, вот вам телеграмма, отдайте её.
– Слушаю-с.
Вечером.
– Матрёна, телеграмму отдали?
– Точно так.
– А квитанция где?
– Квитанции он не дал мне.
– Да вы кому её отдали?
– Да куму на папироски отдала.
– Как куму?!
– Да вы приказали отдать, а кому – не сказали, ну, я подумала, чем её нищему или ещё кому постороннему отдавать, лучше куму её презентовать, и отдала.
– Катерина, приведи скорее первого попавшегося извозчика, я должен немедленно ехать по делу.
Приходит.
– Извините, барин, я не смогла вам этого сделать.
– Как так, почему же?
– А первый извозчик проехал, но только с седоком-с!
– Барин, а барин!
– Что тебе, Маланья?
– Вас спрашивает какой-то господин по делу.