Я про себя отметил Юлино "завтра".
– Предлагаю накрыть у дяди, там места много. Только не курить!
Мы с Алексом переглянулись.
– Хорошая идея!– сказала Аллочка.– Я завтра с утра помогу тебе порядок навести.
Один из офисных шкафов был забит посудой и через полчаса большой шефский стол был накрыт. Я накупил вкусностей, и Алекс не преминул это отметить.
– Отпускные карманы жмут?– весело спросил он меня.– И вообще, чувак, как тебе это удалось? Он же летом, когда весь город разъехался, тебя даже на неделю не отпустил, а тут такая щедрость!
– К людям подход знать надо,– ответила Аллочка вместо меня.– А у тебя подход имеется только к компьютеру.
Мы с Юлей рассмеялись и я сказал:
– Прошу, дамы и господа! Отметим мой долгожданный отпуск!
Я аккуратно откупорил бутылку шампанского и наполнил три бокала. Себе налил яблочного сока.
– Первый тост с отпускника!– сказала Аллочка.– Вставать не обязательно!
Я поднял свой бокал:
– Хочу выпить за здоровье Любви Андреевны! Пусть её поездка будет лёгкой и успешной, и она вернётся домой совершенно здоровой! За её здоровье до дна!
Все одобрительно загалдели, поддерживая мои слова, и кабинет наполнился мелодичным хрустальным звоном.
– Для тебя, Алекс, в холодильнике стоит бутылка виски,– сказал я, пока коллеги закусывали.
– Нее,– протянул он, отправляя в рот тарталетку с красной икрой,– я сегодня девчачьего попью. Мы теперь с Аллочкой за себя и за того парня.
Я откупорил вторую бутылку.
– Куда поедешь, решил?– спросила Аллочка.
Я немного замешкался, отпускная легенда была совершенно упущена из вида. Пришлось откусить кусочек сыра, чтобы немного потянуть время:
– В Египет мотнусь. Пирамиды, бедуины, скарабеи… На песочке поваляюсь, в море поплаваю.
– Смотри, чтоб акула ничего не откусила!– с серьёзным видом сказал Алекс, и они втроём расхохотались.
Вечер плавно перетекал в ночь, атмосфера царила самая непринуждённая. Незаметно подобрались к десерту.
– Под сладкое чай, кофе?– спросила у всех раскрасневшаяся Юля.
– Чайку с удовольствием,– ответил я.
Аллочка вопросительно посмотрела на Алекса. Тот посмотрел на Аллочку.
– Шампанское с горячим мешать?– сказал он и состроил смешную гримасу. – Ну, уж нет, гулять, так гулять!
И они не сговариваясь, пошли на очередной перекур.
Юля принесла мне чай.
– Благодарю!
– Не за что!– ответила Юля и поставила передо мной тарелку с тортом.
– Подкрепляйся. Дорога дальняя.
– Да,– сказал я,– до Египта не близко.
– До Байкала ещё дальше.
Мне показалось, что я ослышался.
– До какого Байкала, Юль, я на море еду!
– Байкал тоже морем называют, не в курсе?– она присела рядом со мной.
– Ты подслушивала?
– Случайно вышло. Ты когда кофе налил и к дяде вернулся, дверь за собой неплотно прикрыл. А слышимость тут, сам знаешь, какая.
– Выходит, у нас ничья,– сказал я с улыбкой.
– Ага,– улыбнулась она в ответ.– Только у меня приключение романтическое, а у тебя героическое. Я как услышала, что дядя тебе предлагает, сразу подумала, что ты его подальше пошлёшь. А ты вон какой.
– Какой?– спросил я.
– Дурной!– ответила Юля и рассмеялась.– Ребята возвращаются. Ещё по одной и я закрываю банкет. Тебе отдыхать надо, а нам уже хватит.
Я послушно кивнул головой.
– Хорошая пара из них бы вышла,– кивнула Юля в сторону появившихся в дверях курильщиков.
– Может, и выйдет ещё,– ответил я.
Когда все расселись, Юля взяла в руку бокал и сказала:
– Выпьем напоследок, и пожелаем коллеге лёгкой дороги, удачных попутчиков и скорейшего возвращения, ура!
Тост был поддержан с большим энтузиазмом.
Немного убрав на столе и засунув в холодильник остатки еды, мы вчетвером вышли на улицу и в этот момент у меня зазвонил телефон. Это был шеф.
– Пять минут,– сказал я и отошёл в сторону.
– Догуляли?– спросил шеф.
Я даже не стал спрашивать, откуда он знает про вечеринку.
– Да, Вячеслав Валерьевич,– подтвердил я.– Расходимся.
– Ну и молодцы!– похвалил он.– Завтра в десять утра выезд, будь готов, пожалуйста. Любовь Андреевна спит уже. В дороге наговоритесь.
– Хорошо, Вячеслав Валерьевич, доброй ночи!
– И тебе.
Я подошёл к ребятам.
– Мы на метро!– объявил мне Алекс. – Ты с нами?
Я подумал, что неизвестно, когда мы увидимся в следующий раз:
– С вами!
На маршрутке я бы, конечно, доехал до дома быстрее. Тем более, в такое время. При первом взгляде на схему питерского метрополитена можно заметить, что наземные расстояния между станциями не так уж и велики: Питер кажется большим только тем, кто не бывал в Москве. Но если тот же самый путь проделывать под землёй, всегда приходится возвращаться в центр, делать пересадку и ехать обратно в нужном направлении. Ответственные лица, которое десятилетие клянутся горожанам исправить ситуацию, но воз и ныне там.
Мне нужно было сделать переход на станции Технологический институт, в народе называемой просто Техноложкой, а ребята выходили на Площади Восстания.
Алекс пожал мне руку и пожелал оторваться по полной программе.
Аллочка просто чмокнула в щёку.
Юля придвинулась ко мне и негромко сказала:
– Давай, герой, держи хвост пистолетом! Будет возможность, звони. Я буду молиться за вас!
Они вышли из вагона и помахали мне на прощание. Я помахал в ответ.
Сделав переход, я стал дожидаться состав. В этот поздний час людей на перроне было не очень много, и я подумал, что спокойно займу сидячее место: ехать до конечной станции предстояло минут сорок.
Передние двери вагона оказались почти напротив меня. Они со стуком раздвинулись, я шагнул внутрь, и тут же в нос мне ударил сильный запах мочи и едкого пота.
Только сейчас я обратил внимание, что передняя треть вагона была пуста. Немногочисленные пассажиры сидели и стояли поодаль. Они бросали брезгливые взгляды на сидящего в углу старика, вокруг которого были расставлены многочисленные грязные пакеты. Судя по всему, в них находились личные и просто необходимые их хозяину вещи.
Густая белая борода и усы почти закрывали лицо старика. Хорошо были видны только его глаза. Он с насмешкой посмотрел на меня, потом перевёл взгляд в центр вагона, словно говоря: чего смотришь, проходи!
И тут мне припомнилась давняя история, произошедшая со мной в Москве. Случилась она через несколько месяцев после похорон бабушки.
Мы с друзьями болельщиками отправились на ночном поезде в столицу. "Зенит" играл с одной из московских команд. Мы решили совместить полезное с приятным: футбол посмотреть и по Москве погулять.
Оставшись без строгого бабушкиного присмотра, я расслабился. Бывшие институтские друзья быстро взяли меня в оборот. Я стал единоличным хозяином квартиры, пусть старой и запущенной, но своей. Шумные компании почти ежедневно стали собираться у меня. Сигареты, алкоголь, наркотики: меня закружило в мутном водовороте! Я бросил работу, перестал ходить в спортивный зал. Ел и пил только то, что приносили с собой приходившие ко мне люди. Долг за квартиру рос, но мне было не до него. Соседи несколько раз вызывали милицию и нас забирали в местное отделение, где участковый, укоризненно качая головой, пророчил мне скорое попадание в места не столь отдалённые.
В поезде мы серьёзно заправились водкой, и утром мне было очень нехорошо. Весь день мы бродили по столице, не забывая при этом посещать дешёвые рюмочные, и под вечер спустились в метро, чтобы ехать на стадион. В людской сутолоке я не заметил, как остался один. Продвигаясь сквозь толпу, я пытался найти своих друзей, понимая, что это практически не возможно. Денег у меня не было, телефон с зенитовскими прибамбасами находился в одном из рюкзаков пропавших земляков. Город я не знал совсем. Время обратного отправления и номер поезда тоже. В отчаянии я стал размышлять, что делать и вспомнил, как в детстве ездил с бабушкой в Москву к её подруге. Мы много ходили по городу, а потом ели вкусное мороженное возле памятника Пушкину. И я решил пойти туда.
Сориентировавшись по карте, висящей на стене, я проехал несколько станций и вышел на Тверской. Пушкин был хорошо виден, и я пошёл к нему. Моё внимание сразу привлёк пожилой плохо одетый бородатый мужчина лет шестидесяти, сидящий на бордюре неподалёку от памятника. Вокруг него на асфальте лежало несколько огромных собак. Я отметил, что все они чёрного цвета. Мужчина пил пиво из жестяной банки. Я присел рядом на бордюр и одна из собак, подняв голову, зарычала на меня.
Мужчина почесал её за ухом и спросил:
– Хочешь пива?
– Хочу.
Он достал банку из пакета и протянул мне.
Я приподнял металлический язычок, и шипящая белая пена брызнула мне на брюки.
Мужчина засмеялся:
– Забыл предупредить, оно тёплое. Я тут уже часа два сижу.
Я сделал большой глоток. Пиво и в самом деле было тёплым.
– Собаки у Вас все чёрные,– заметил я. – Из одного помёта?
– Сам не знаю, как так получилось,– отмахнулся он и прижал банку к губам.
– А что Вы тут делаете?– спросил я.
– Отдыхаю,– ответил он. – Устал немного после рабочего дня. И собачки устали. Видишь, языки высунули. Сейчас посидим немного и дальше пойдём. Меня милиция знает и не дёргает лишний раз. Я тут вроде ещё одной достопримечательности,– он кивнул в сторону памятника,– но за красные линии не захожу. Деньжат соберу с туристов и ухожу.
– Куда?– спросил я, почувствовав, как от пива начала кружиться голова.
– Как куда? Домой! В ночлежку!
– Вы живёте в ночлежке?– удивлённо спросил я.
– А ты подумал, что я Путин? Вышел такой со своими собачками прогуляться, пивка попил, и в Кремль?
Шутка мне понравилась и я засмеялся.
– Я бомж, как принято говорить в некоторых кругах. Без определённого места жительства. Ещё пива?
– Ещё!– уверенно сказал я. – Но Вы не очень-то похожи на бомжа. Одеты Вы, прямо скажем, не по моде, но речь правильная, хорошо поставленная.
Он усмехнулся:
– Лет семь назад я был вполне себе успешным человеком. Преподавал в институте физику. Потом скоропостижно скончалась жена. За месяц сгорела от рака. Я запил и не смог остановиться. С работы выгнали. Пропил машину, потом начал выносить вещи из дома. А приблизительно через год единственная дочь выгнала меня из дома: сунула, кому надо денег на лапу и квартиру продала. С тех пор я девочку свою не видел. Да и не хочу уже. Что мы при встрече скажем друг другу?
Он так спокойно и буднично говорил об этом, что я вдруг расплакался и, размазывая пьяные слёзы по лицу, начал рассказывать ему историю своей короткой жизни. Про родителей, про бабушку, про поездку в Москву и про своих неверных друзей.
Он внимательно смотрел на меня, часто кивая головой.
А потом мы опять пили пиво и его верные друзья, огромные чёрные псы, облизывали мне руки и лицо своими шершавыми тёплыми языками. Я смотрел в их умные печальные глаза и был совершенно счастлив. Так счастлив, как не был ещё никогда!
А после этого я провалился в бездну и пришёл в себя на нижней полке плацкартного вагона на Московском вокзале. Люди торопливо спешили к выходу, задевая мои ноги чемоданами и сумками. Голова болела страшно, я не понимал, как оказался в Питере и тряс головой, пытаясь прийти в норму.
В кармане брюк я обнаружил двести рублей и записку. Ровными печатными буквами там было написано:
"Сынок, ты очень понравился мне и моим собакам, а они абы кого за своих не признают. Мы будем скучать. Позволь по- отечески сказать тебе вот что. Не кури так много, а лучше брось вообще! Пить ты не умеешь, это особое искусство, а посему брось пить! Вычеркни из жизни своих "друзей". Навсегда! Устройся на работу, найди надёжную подругу и будь счастлив! Помни: людей много, а Человеков мало! Если встретишь на своём пути нуждающегося в помощи, будь Человеком! Я очень благодарен тебе за вчерашнюю беседу! Тебе требовалась помощь, и я постарался помочь тебе. С уважением, Борода. P.S. Извини за тёплое пиво!"
Я не понимал, за что он меня благодарит, но постарался исполнить то, о чём он попросил. Получилось всё кроме надёжной подруги.
В Москве с тех пор я не был ни разу.
И вот опять я видел перед собой подобного человека. Он был стар, измотан и, вероятно, болен. Судя по изрезанному морщинами лицу, ему было за восемьдесят. Он мог быть ровесником Войны. Той Великой Войны, в которой наши предки с таким трудом победили, щедро удобряя землю своей кровью и оставляя на наспех сколоченных деревянных крестах свои немудреные имена и фамилии. И за одно это его можно было, если не любить, то хотя бы уважать. Я не знал его истории, не знал кто он, откуда и куда едет. Но я видел его глаза. И шагнул в его сторону.
– Разрешите присесть?– спросил я его, стараясь не обращать внимания на ужасный запах, которым была пропитана одежда старика, его сумки и он сам.
– Милости прошу,– ответил он.
– Знаете,– сказал я,– не хочу, чтобы Вы подумали, что я подсел из жалости.
– Я думаю,– ответил старик,– ты подсел потому, что не хочешь быть таким, как все. Это твоё право. Видишь ту толстую тётку в синем пальто? Смотри, как она на тебя глаза вылупила. Вот, дурачок, думает, сел к деду, от которого за километр мочой прёт и беседует с ним. Да и другие пассажиры на тебя косо поглядывают.
Состав качнуло, и моё плечо коснулось его плеча.
– Мне один человек в Москве,– ответил я,– он там… ну, в общем, у него нет квартиры и он… как бы сказать…
– Бомжует, что ли?– подсказал старик то, что я боялся произнести вслух.
– Ага, типа того. Сейчас, может, уже и нет, я не знаю, если честно. Он мне однажды помог очень и записку написал.
– И что написал?
– Что в любых обстоятельствах нужно оставаться Человеком! Эта записка до сих пор у меня, я её частенько перечитываю.
В это время состав остановился, и в вагон вошли парень с девушкой. Они мельком глянули на нас, сморщились и пошли в центр вагона.
– Что же,– сказал старик,– всё правильно. Только Человеком быть не просто, этому в университетах не учат. Нет такой науки.
Поезд покачивался, колёса мерно стучали, и я почувствовал, как накопившаяся усталость постепенно овладевает мыслями и телом. Я потёр глаза и зачем-то сказал:
– А я сегодня в отпуск вышел.
– О, как! Где отдыхать будешь?
– Поеду на машине на Байкал, я там ни разу не был.
– Странный выбор,– сказал старик,– сейчас там довольно неприветливо. Дороги такие, что и танк не везде пройдёт и погода постоянно меняется. Я в тех местах частенько бывал. Учить тебя права не имею, но одному ехать не советую.
– Так я не один поеду.
– Это правильно!– одобрил старик.– Кланяйся от меня Байкалу батюшке!
– Непременно.
Свет в вагоне мигнул.
Я опять потёр глаза и сказал:
– Можно я Вам денег дам? У меня с собой наличных не много, я ребятам в офисе проставлялся. Вы только не обижайтесь.
Говоря всё это, я достал и раскрыл кошелёк, из которого к ногам старика упала маленькая фотография с изображением Скара. Старик поднял её, прищурился, разглядывая, потом протянул мне и сказал:
– Чего только не придумают! Не пойму, ты, что ли?
Я отрицательно покачал головой и протянул ему тысячерублёвую купюру.
– Возьмите, прошу Вас. Для меня это очень важно.
Старик взял бумажку, некоторое время рассматривал её, а потом сунул в карман испачканной куртки.
Между тем, до конечной оставалось две станции. Глаза слипались, и поддерживать беседу становилось всё труднее.
– Вы где выходите?– спросил я.
– Да не решил ещё. С такими-то деньгами хоть в центр возвращайся,– пошутил он.
Вагон тряхнуло с такой силой, что моя голова прижалась к плечу старика. Я, было, отстранился, но старик негромко сказал:
– Поспи чуток, чего ты. Намаялся за день, отдохни.
Я послушно положил голову на его плечо и увидел, как женщина в синем пальто, скривив губы, что-то сказала своей соседке. Ещё я успел отметить, что от старика совершенно не пахнет и закрыл глаза.