Скоро глаза немного привыкли, и Глеб всё же сумел кое-что рассмотреть. Утоптанная тропинка оказалась на удивленье прямой, словно это была не простая лесная дорожка, а небольшая аллея, устроенная в старинном заброшенном парке.
С обеих сторон виднелись два ряда огромных деревьев. Они стояли шеренгами, уходящими вдаль, и росли очень близко друг к другу. Так близко, что почти соприкасались своими стволами. Причём, каждый из них был толщиной в два обхвата, а то и побольше.
За частоколом лесных великанов угадывалась сплошная непролазная чаща, забитая старым валежником. Это так удивило Глеба, что он резко ускорился и поспешил к старику. Парню хотелось спросить, откуда взялась эта просека в таких запущенных дебрях?
В это время, они выбрались из необычной шпалеры и оказались на обширной поляне. Парень глянул вперёд и с изумленьем увидел такое, что сразу забыл свой вопрос. Теперь его не волновали те садоводы, что устроили эту аллею.
Перед ним маячили десятки толстых и длинных продолговатых предметов. Они стояли на высоких столбах, прочно вкопанных в землю. Плотный туман висел в метре над почвой и создавал впечатление, что подпорки колод опираются на лёгкую белесую дымку.
– Что это? – с недоумением вымолвил Глеб.
– Домовины. – коротко бросил совершенно спокойный старик: – Кладбище деревенское. Мы всегда гробы ставим на большие столбы, чтобы звери не терзали покойников. – Латимир Серкович остановился и склонил кудлатую голову. Скинул небольшую фуражку и, зажав её в кулаке, стал что-то шептать.
– Молится. – решил про себя парень. Хотел перекреститься, но почему-то не решился этого сделать. Он много раз видел у матери небольшие иконки и старинные церковные книги.
Однако, в их маленькой сплочённой семье не было привычки ходить в соседний православный собор. Как-то они всегда обходились без посещения свящённого места.
К тому же, ещё неизвестно, к каким конкретно богам обращается местный старик? Вдруг он какой-то язычник древнего толка? Тогда он может сильно обидеться, что при нём кто-то креститься.
Перестав бормотать, бодрой походкой старик двинулся дальше. В этот раз, тропинка резко свернула в левую сторону и пошла по краю поляны, в обход большого погоста.
Они протопали по длинной пологой дуге. Выбрались на противоположную сторону кладбища и заспешили по узкой тропинке. Теперь она снова вела так же прямо, как современные взлётные полосы.
Через десять минут быстрой ходьбы старик остановился возле старого, давно упавшего дерева. Присел на толстый ствол, лишённый корявой коры. Достал из кармана затёртой фуфайки кисет и принялся вертеть самокрутку.
Глеб в недоумении топтался рядом с вогулом. Переминался с ноги на ногу и не знал, что ему теперь делать? То ли и дальше стоять, как часовой? То ли, сесть рядом с хозяином дома? Ленивым движением, старик оторвал от сложенной многократно газеты прямоугольник бумаги размером в три пальца руки.
Насыпал в него сушёных, мелко нарезанных листьев и ловко смастерил сигарету. Чиркнул спичкой о коробок. Не спеша закурил. Блаженно зажмурился и, задрав голову к небу, выпустил в воздух облако пахучего дыма.
Парень почувствовал непривычный возбуждающий запах, мало похожий на обычный табак: – «Махорка, что ли какая?» – мелькнуло в голове удивлённого парня: – «Или местная таёжная травка?»
Латимир Серкович сделал несколько глубоких затяжек. Внимательно глянул на всё ещё тёмное небо и заявил строгим тоном: – Иди дальше по этой тропинке и скоро выйдешь на скошенный луг. Там, в центре поляны, стоит небольшая избушка. Подойдёшь прямо к ней, постучишь и вежливо скажешь: – БаБá Ягá прими пешего странника.
Говоря странное женское имя, старик сделал ударения на последних слогах.
Глеб неожиданно вспомнил древнюю сказку, которой мама пугала его в годы далёкого детства. Весело хмыкнул и переспросил немного иначе: – Бáба Ягá – костяная ногá?
– Цыц, ты! – грозно прикрикнул старик: – Не бáба, а БаБá! – он вновь повторил ударение на втором слоге слова: – С древнего языка переводится, как очень Мудрая, а Ягá значит дарительница, приносящая жертвы. То есть, жрица по вашим учёным понятиям.
Глеб потрясённо кивнул.
– Иди, а я тебя здесь подожду. – смягчился старик и опять глубоко затянулся резко пахнувшим куревом.
Недоумённо покачав головой, парень неожиданно вспомнил, что ему ещё нужно доехать из деревни до развилки шоссе. Как ни крути, а это двадцать семь километров по лесу, в котором он никогда не бывал. Поэтому, если станешь спорить с вогулом, то дед может просто не взять его с собою в Трёхреченск. Как потом отсюда добираться до дома, вообще непонятно.
Он тихонько вздохнул. Повернулся и пошёл по узкой тропинке. К удивлению парня, туман здесь почему-то отсутствовал. Небо стало гораздо светлее, и стоящие рядом деревья были хорошо различимы.
Через пару минут, он вышел на обширную, совершенно пустую поляну. Диаметром она оказалась почти в двадцать метров. Скорее всего, местные жители использовали её для заготовки кормов для скота.
Судя, по ёжику короткой отавы, траву тут недавно скосили, но сено уже подсушили и даже успели убрать. Значит, в деревне есть ещё и другие селяне, которых Глеб почему-то не видел. Не мог же один старый вогул проделать такую большую работу.
Парень глянул вперёд и разглядел, что посередине холёной лужайки стоит маленький сруб, похожий на обычную сельскую баньку. Как и положено, все его стены смотрели на все четыре стороны света. Вот только находилась эта странная мыльня слишком далеко от деревни и от проточной воды.
Может быть, под скромной избушкой бьёт чистый источник, к которому изредка приходит народ? Такое часто случается, если вода кажется людям чем-то целебной. Иногда весть о таких родниках разносится на десятки километров вокруг, а то и на целую область.
Кроме такой небольшой несуразицы, имелись ещё некие странности. Во-первых, сверху виднелась очень странная, остроконечная и круглая крыша, крытая мелкой осиновой дранкой. А это весьма непривычно для окружающей местности. Тут тебе не Юго-Восточная Азия с их круглыми пагодами. Здесь кровли делают вальмовые. То бишь, плоские, скатные.
Во-вторых, данный домик покоился не так, как все остальные, на твёрдой земле. Он стоял на четырёх круглых столбах. Скорее всего, это были останки деревьев, росших здесь когда-то давно. Об этом говорили узловатые корни, уходившие в почву поляны.
Неведомый зодчий спилил четыре ствола на высоте чуть более метра. Получились короткие пни, торчавшие из плотной земли. На них опёрли нижний венец скромного здания, а сверху возвёли стены из бревен.
Так что, издали эта постройка сильно напоминала избушку на «курьих ногах». Она выглядела именно так, как её обычно рисуют в сказочных книжках. Только на детских картинках птичьих лап всегда только две, а здесь их имелось целых четыре. Причём, расположены они, оказались не так, как у курицы, почти посерёдке, а равномерно, по всем углам здания.
Глеб прошагал по узкой тропинке, пересекающей скошенный луг, и несмело приблизился к небольшому строению. Поднял глаза от земли и с удивлением понял, что не сможет попасть внутрь странного домика. Здесь нет ни крыльца, ни проёма, ни двери, ни даже маленького слухового окошка.
Он обогнул «баньку» по кругу и опять пришёл на дорожку, приведшую его из леса сюда. Абсолютно все стены строения оказались совершенно глухими. Никакого намёка на вход.
Заинтригованный парень стоял перед домиком и не верил своим утомлённым глазам. Для чего кто-то построил избушку, в которую невозможно войти? Не через крышу же они в неё забираются? Там запросто может прятаться люк, но даже если и так, то где лестница, по которой человек может подняться и спуститься обратно? Её, что приносят с собой, а потом забирают назад?
И зачем, вообще, старик поднял его в такую несусветную рань? Вон и солнце ещё не взошло. Или это такой ритуал у местных подгорских вагулов? Коли заночевал в их мелком селе, то будь братец любезен. Встань на рассвете, сходи к их святилищу и поклонись их таёжным божкам?
Глеб хмуро посмотрел в сторону леса. Ему показалось, что среди тёмных стволов, он различает огонёк сигареты. Видно, дед сделал большую затяжку, от чего самокрутка хорошо разгорелась.
– Приглядывает за гостем старик. – с раздражением сказал себе парень: – Ну, а если не сделаю так, как вогул приказал, так он, чего доброго, не захочет везти меня в город.
Топай потом двадцать семь километров по грунтовой таёжной дороге. А если заблудишься в таких глухих дебрях, то долго потом будешь плутать. И неизвестно, сможешь ли куда-то добраться?
Он решил больше не думать об этом. Нужно выполнить указанье Латимира Серковича и поскорее вернуться в деревню. Может быть, удастся немного поспать перед отъездом в Трёхреченск?
Шагнув к невысокой стене, Глеб постучал кулаком по ошкуренным бревнам. Сосредоточился и насторожённо прислушался. Из избушки не доносилось ни звука. Неожиданно до него дошёл весь комизм ситуации.
Он, современный образованный парень, стоит в предрассветном лесу и выполняет какие-то нелепые ритуальные действия: – «Может быть, вогул просто решил подшутить надо мной?» – мелькнуло у него в голове: – «Силён всё же дед! Ну да ладно. Делать мне нечего, придётся сейчас подыграть старику».
Глеб ещё раз ударил в толстую стену и, с трудом сдержав смех, прокричал во весь голос: – Бáба Ягá, костяная ногá, прими калику убогого. – в избушке по-прежнему не было слышно ни единого шороха.
Вдруг парень разозлился и твёрдо решил: – «Всё, хватит мне маяться дурью! Пора двигать назад!» – он сделал шаг по тропинке и увидел вогула, стоящего с краю обширной поляны.
Латимир Серкович несколько раз властно взмахнул правой рукой. Его жестикуляция безмолвно приказывала: – Давай братец, стучи!
Тяжко вздохнув, Глеб снова вернулся к стене. Грохнул по брёвнам кулаком ещё один раз и, чтобы поскорее закончить с утомительным розыгрышем, серьезно сказал: – БаБá Ягá! Прими пешего странника!
Ответ прозвучал так неожиданно, что парень чуть не подпрыгнул на месте от страха. Лишь через пару секунд, он пришёл немного в себя и осознал, что ему приказали: – Входи!
Как показалось смущённому Глебу, грубый начальственный голос шёл откуда-то снизу, прямо из-под странной избушки. Он наклонился и осторожно глянул под небольшое строение. Солнце ещё не взошло над макушками леса. Предрассветные сумерки заливали дно скромной «баньки» непроницаемым мраком.
Парень опустился на корточки. Упёрся локтями в колени и всмотрелся в плотную тьму. С ощутимым трудом он различил настил из плотно подогнанных ошкуренных брёвен.
В середине квадратного перекрытия он увидел продолговатое световое пятно. Глеб сощурил глаза и разглядел слабый призрачный свет, сочившийся из избушки наружу.
Переступая мелким, гусиным шажком, он продвинулся немного вперёд и только после этого понял, что пол у избушки отнюдь не сплошной. Оказалось, что два бревна, находящие в самом центре наката, вовсе не круглые, а стёсаны почти что, наполовину.
Между ними имелся узенький лаз, не более восьмидесяти сантиметров в длину и сорока в ширину. Именно из этой округлой дыры и просачивался слабый мерцающий блеск.
Не выбираясь из-под избушки, Глеб повернулся на пятках и неуверенно взглянул на вогула. Мол, что делать дальше? Старик энергично махнул правой рукой, показывая юному гостю, лезь внутрь, как можно скорей!
Ни с того, ни сего, парня вдруг разобрало любопытство: – «Что же там за БаБá такая сидит? Голос у неё громкий и властный, как у отставного полковника, а избушка на удивление тесная. Совсем не по чину для мудрой и таинственной жрицы».
Шагая на корточках, парень продвинулся к самому лазу, и застыл точно под ним. Невольно сдержал дыханье. Стал не спеша выпрямляться и медленно всунул голову в небольшое отверстие.
Прямо перед собой Глеб разглядел какие-то непонятные кучи, покрытые тканью. Он с большим интересом пошарил глазами по сторонам. На правой стенке избушки парень увидел ржавый светец, из которого торчала лучина, тлеющая слабым огнём. Он повернул голову влево и увидел невероятно старую женщину.
Лицо жрицы покрывало множество очень глубоких морщин, а голову украшал высокий остроконечный клобук. Она сидела на странных мешках и была одета в накидку, плохо различимую в слабом мерцающем свете.
Несмотря на чрезвычайно почтенные годы, она держалась неестественно прямо. Сидела так ровно, словно кол проглотила. Тонкие смуглые руки хозяйки спокойно лежали на её, ровном, как стол, животе.
Бегло взглянув на четвертую стену избушки, Глеб не увидел там ничего интересного. Лишь те же непонятные торбы, лежащие на голом деревянном полу. Получалось, что кроме странной старухи в домике никого больше не было.
Он повернулся лицом к древней жрице и, совершенно не желая того, встретился с её властным пронзительным взором. Глаза у неё оказались настолько большими и тёмными, что у парня даже голова слегка закружилась.
Волнение, и настороженность разом ослабли, а затем и вовсе куда-то исчезли. Глеб тотчас успокоился, и вяло подумал: – «Вряд ли эта старушка приносит здесь кровавые ритуальные жертвы. Даже если это и так, то ей одной со мной точно не справиться. Вон она, какая худая».
Он медленно выпрямил ноги, слегка согнутые в напряжённых коленях. Встал во весь рост и удовлетвореньем отметил, что бревенчатый пол странной избушки оказался на уровне его крепкой груди.
Значит, стоит ему быстро присесть, и он тотчас уйдёт от любой атаки старухи. Окажется на открытом пространстве, а там будет видно, как дело сложится, и кто кого победит? Опыт в уличных драках он имеет немалый и умеет его хорошо применять.
Глеб облегчённо вздохнул и чуть не закашлялся от тяжёлого, спёртого воздуха, наполнявшего тесную комнату. Морщась от столь неприятного запаха, он с неприязнью подумал: – «Похоже, что бабушка не отличается особой опрятностью. Да и сухие лечебные травы сильно кружат мне голову. Вон их сколько лежит в тёмных мешках возле стен».
Замотанная в тряпки, старуха вдруг шевельнулась и тихо сказала: – Входи пеший странник.
В этот раз, голос был уже не таким командирским, как раньше. Зато в нём вдруг послышались какие-то непонятные, шипящие звуки, неприятно царапнувшие настороженный слух. Хозяйка взмахнула сразу обеими тонкими ручками. Повела кистями с длинными пальцами и сделала весьма непривычный приглашающий жест.
Глеб поставил ладони по краям узкой щели, прорезанной в прочном накате. Опёрся на руки, легко отжался от перекрытия, и его ноги свободно повисли над твёрдой землей. Он уже начал примериваться, как бы ему половчее втянуть себя внутрь и поудобнее усесться на пол, как всё тотчас изменилось.
Лежавшие возле стен, тёмные торбы вдруг шевельнулись и что-то сильное и чрезвычайно упругое, скользнуло по поясу парня. Перетекло с левого бока на плоский живот. Прошлось по правому подреберью и быстро нырнуло за спину. В ту же секунду он внезапно почувствовал, как его касается, что-то до ужаса гибкое. Оно опустилось чуть ниже и крепко сжало бёдра и голени.
Охваченный страхом, Глеб понял, что зря он влез внутрь избушки и, надеясь юркнуть в дыру, резко расслабил обе руки. К вящему ужасу парня, он не рухнул на землю, как недавно рассчитывал, а неподвижно повис среди маленькой комнаты.
Не веря своим ощущениям, беглец бросил вниз панический взгляд. Там он увидел такое, от чего у него даже кровь вдруг замерла в жилах. Перед ним находилось круглое змеиное тело толщиной не менее тридцати сантиметров в диаметре.
Гибкое, матово блестящее тулово стремительно оплетало его виток за витком. Подобно тому, толстый электрический кабель наматывался на сердцевину катушки. Уже через пару мгновений, его руки оказались плотно прижаты к бокам, и он даже не мог ими слегка шевельнуть.
Парень резко задёргался. В то же мгновение, чёрные упругие кольца сжались с такой сокрушительной силой, что его ребра жалобно хрустнули, а в глазах потемнело. Необоримая сила приподняла жертву над полом, и внесла внутрь помещения.