Мой дебют в роли террориста был удачным. Ослепительная вспышка мгновенно разрушила особняк гениального изобретателя. Пламя распустилось хищным цветком, оранжевые лепестки с серой каймой дыма быстро превращали в пепел главное вещественное доказательство. Рядом со мной упала закопчённая статуэтка танцующей газели, она продолжала вращаться даже на земле.
Случайных жертв не было, сработал я чисто: при проведении операции пострадали только деревья. В результате все подчиненные Дугласа отделались условными сроками, а взрыв частной собственности был объяснён происками врагов.
Я могу не только выходить сухим из воды, но и вытаскивать из неё других, потому что почти всегда знаю: кому и сколько. Финик был освобождён от уголовной ответственности, но лишился «Фольксвагена» и двухэтажного особняка. Мой бывший наставник затаил огромную злобу на мир и зверей, ведь от всей роскоши у него остался лишь фургон и диски с французским хип-хопом. Однажды я увидел в фургоне несколько книг и решил, что Финик пытается подавить негативные эмоции с помощью чтения. Однако я ошибался: любитель хип-хопа клал книги на сиденье для того, чтобы дотянуться до руля. Осёл, толкнувший ему бэушный фургон, не озадачивался ростом покупателя. Откровенно говоря, помогая Финику, я руководствовался вовсе не дружескими чувствами. Просто я всю жизнь расплачивался за грехи лисьего рода и мне не хотелось, чтобы Финик отвечал за мои.
Мы вернулись к прежней деятельности. Самой оплачиваемой в моем арсенале являлась роль обиженного интеллигента. Мы с Фиником работали по хорошо продуманному сценарию: мелкогабаритный партнер играл роль моего маленького сына, мечтающего в будущем стать слоном, я же был идеальным папой, берегущим мечты детства. Продавцы слоновьих забегаловок попадались на удочку сентиментальности далеко не всегда, и папа с сыном становились жертвами хамства со стороны продавца и покупателей. Но среди посетителей непременно находился зверь из категории «сострадающих», который не только заступался за «обиженных и гонимых», но и покупал слоновью порцию мороженого непутёвому папе, забывшему дома кошелек. На сей раз спасение пришло в образе офицера полиции Джуди Хоппс, впоследствии вошедшей в историю, как первый кролик-коп. Если бы не оранжевый жилет контролёра автостоянки, я и не заметил бы её среди слонов. А так пригляделся: глаза наивные моргают, уши при виде «несправедливости» встали торчком. Тогда я причислил её сразу к двум категориям: «сострадающие» и «наивные провинциалы». Идиотское восхищение столичными красотами или маниакально целеустремленный взгляд всегда их выдают. Честно говоря, работа с клиентурой такого сорта всегда приносила мне особое удовольствие. Моё насмешливое презрение объяснялось вовсе не глупой гордыней столичного жителя. «Провинциалы» казались мне целеустремлёнными до фанатизма и оптимистичными до глупости. Ничто не способно заставить их усомниться в себе или сбить с позитивной волны. Они обладали способностью верить в лучшее, для меня же эта вера стала непозволительной роскошью. Я понял, что новоиспечённый офицер полиции родом из каких-нибудь «Морковных грядок», родители, наверняка, фермеры. А фермеры чаще всего живут в согласии, следовательно, это растение было заброшено в жестокий мир прямо из-под тепличного колпака. Таких и обрабатывать не надо: сразу деньги отдадут. В день нашего знакомства Джуди купила мне розовый пломбир за пятнадцать долларов.
Потом я понял, что офицер Хопс не вписывается в рамки «сострадающих» и, хоть и приехала из деревни, не соответствует категории «наивных провинциалов». В очереди за храбростью и безрассудством она была первой, а вот на раздачу инстинкта самосохранения опоздала. Поэтому у неё нет стоп-крана. Если бы я тогда знал, какие коррективы она внесёт в мою жизнь, то, скорее всего, повёл бы себя иначе. Но тогда я был уверен, что кроликам, по глупости затесавшимся в ряды полицейских, не светит ничего, кроме оранжевого жилета. Я сказал ей об этом в отместку за то, что она разоблачила нас с Фиником в первый же день.
Вскоре мне пришлось ответить за своё ироничное отношение к кроликам. Ты помнишь, с чего началась смута в нашем городе? С исчезновения четырнадцати хищников. Морковке (на это прозвище Джуди больше не обижается) удалось добиться разрешения вести дело пропавшего Выдрингтона. Случайности правят миром: накануне исчезновения он покупал мороженое у меня. Раньше я имел дар не оставлять следов нигде, но на сей раз шальной фотоаппарат увековечил мой хвост, поэтому офицер Хоппс и явилась ко мне с допросом. Я был совершенно не склонен сотрудничать с полицией, но Морковка — прирождённый манипулятор. Она посмела назвать мой бизнес «десятидолларовой афёрой», и стерпеть этого я не смог. Если у выходца из бедного квартала в кармане случайно заведутся купюры, он будет шелестеть ими при каждом удобном случае, демонстрируя своё благосостояние. Я похвастался не только еженедельным заработком, но и стажем, не подозревая, что все мои откровения записываются на диктофон в виде ручки. Офицер Хоппс с торжествующим видом продемонстрировала улику.
Финик безумно обрадовался моему фиаско. Он так ликовал, что едва не выпрыгнул из памперса. Меня спалили, и кто? Кролик-коп! Конечно, встреча с полицией не была для моего бывшего гуру самой желанной, к тому же он давно хотел покончить с нашим партнёрством.
Двое суток и двое против системы
Так я стал неофициальным напарником первого в истории кролика-копа. Сейчас я абсолютно уверен, что все дальнейшие события происходили по плану Того, кто мудрее нас. Случайностей не бывает, всё запланировано. Я должен был стать первым звеном в цепочке допрашиваемых. Ведь благодаря своей профессии, а также коммуникабельности и дружелюбию, я знаю весь город, и в будущем это принесло немалую пользу следствию.
Поначалу я ждал подходящего случая, чтобы наконец получить компрометирующую запись и откланяться. Я собирался наладить отношения с Фиником и вернуться к ненужной, но привычной жизни, в которой панибратство называется дружбой, незаконная добыча денег — работой, а защитная маска циника — независимостью. Но отдавать мне заветную ручку офицер Хоппс не спешила.
Однажды мне представилась возможность уничтожить улику. Смартфон офицера Хоппс запиликал на этот раз очень кстати. Увидев, что звонят родители, она бросила рюкзачок с ручкой на сидение нашего уникального средства передвижения — трехколёсной тарантайки — и упрыгала разговаривать. На ферме то ли долгожданные крокусы расцвели, то ли теплица рухнула. И вот тут-то мои лапы словно в цемент провалились: ни шагу сделать не смог. А Морковка стояла, отвернувшись и беседовала, как ни в чём ни бывало. Целых полчаса надо мной издевалась!
Мы продолжали следствие. Владелец одного весьма сомнительного заведения Якс сообщил нам номер машины Эммета Выдрингтона. Я и предположить не мог, кто станет следующим звеном цепочки следствия — мой бывший покровитель мистер Биг, хозяин Тундратауна. Мы с Морковкой вскрыли его машину, думая, что она принадлежит Выдрингтону, и телохранители мафиозного босса — очень ответственные белые мишки — взяли нас с поличным. Биг — арктическая бурозубка с широким кругозором. У него два хобби: философия и водные процедуры — купание в бассейне со льдом. Кстати, ванну со льдом принимает не Биг, а его недоброжелатели. Если бы не это увлечение, то любой из телохранителей мог бы прикончить босса одним когтем. Во время пути к старому другу я думал о том, что поиски пропавшего Выдрингтона станут первым и последним делом новоиспечённых напарников.
Когда-то мистеру Бигу нравился мой энтузиазм, деловые качества, а главное, умение слушать, то есть делать умные глаза и безмолвно кивать. Я часто бывал у него в гостях и сотни раз аплодировал фразе: «Мы эволюционировали, но в душе остались зверями». Однажды мне довелось услышать неожиданное изречение: «От лишних иллюзий лучше избавляться в детстве. Поэтому, Никки, ты должен благодарить своих обидчиков». После этих слов мне захотелось искупать его в бассейне со льдом, но я восхитился его проницательностью и задал вопрос: «Откуда же вы знаете о моём прошлом, мистер Биг?» В ответ на это он принял задумчивую позу и сказал, что, во-первых, я обманываю травоядных с особым удовольствием, а во-вторых, нет такого лиса, которого в детстве не побили бы представители вышеупомянутого вида. После этого разговора я продал ему весьма недешёвый коврик из шерсти скунса, убедив покровителя в том, что сей предмет некогда украшал покои короля Свинорыла I. Тогда я и лишился благосклонности одного из самых мощных светил криминального мира. Биг велел мне больше не попадаться ему на глаза. А что тут, собственно, злиться, нечего было в мою душу лезть!
Мы приготовились заняться последними в жизни водными процедурами, но вдруг вбежала дочка Бига и заявила, что на днях Морковка спасла ей жизнь. Криминальный босс смягчился и вспомнил, что внезапно одичавший Выдрингтон напал на его личного шофёра ягуара Манчеса.
Следующий сюрприз судьбы изменил моё отношение к Джуди. Повинуясь зову предков, Манчес приобрел себе дом в районе тропического леса. Поведение ягуара показалось мне подозрительным с первого момента. Он, приоткрыв дверь, уклончиво отвечал на вопросы Морковки и вскоре превратился в монстра из каменного века. Мы добились от личного шофёра мистера Бига лишь упоминания о каких-то Ночных горлодёрах. До этого случая я видел озверевших хищников только на картинках в учебнике истории. Благодаря быстрой реакции офицера Хоппс я и пишу тебе это письмо. В ту минуту я и поверил в существование Того, кто управляет нашей жизнью. Ты была права, Он щадит и защищает нас. Морковка дважды спасла мою шкуру, по её словам, «всего лишь выполняя свою работу».
Джуди вызвала своих коллег, но начальник полиции и его подчиненные никого не обнаружили. Одичавший ягуар убежал в родные тропики. Эта версия выглядела бы весьма правдоподобно, если бы не налапники, которыми Морковка приковала его к мосту. Джуди пыталась объяснить ситуацию, но начальник полиции Буйволсон не воспринимал слова моей напарницы всерьёз. Увы, он — типичный представитель семейства стадных, укушенный в детстве мухой предвзятости и уверенный в том, что голова нужна исключительно для пробивания лбом любых препятствий. Босс искал повод для увольнения офицера Хоппс, ведь кролики в рядах полиции были ему не нужны: а вдруг эта амбициозная мелюзга возьмёт, да и обскачет всех этих тигров, слонов и носорогов! Во время разговора я деликатно стоял в сторонке, ведь излишнее внимание блюстителей закона мне совсем не льстило. Шеф приказал Джуди снять полицейский значок, поскольку Выдрингтон не найден, а доказательства благополучно испарились. Остальные представители фауны пассивно наблюдали: кому-то было плевать, кто-то боялся босса. Когда Джуди стала снимать значок, меня словно током ударило. Я высказал этому барану всё, что думаю о нём и доблестном отделении полиции. Думаю, это единственный поступок, за который ты могла бы меня похвалить. Я был спокоен и краток: расследование дела четырнадцати пропавших хищников за две недели не продвинулось ни на шаг, а Морковка, которую щедрое начальство снабдило трехколёсной таратайкой и клоунским жилетом, должна была найти Выдрингтона за двое суток. Буйволсон замахнулся на меня — ещё бы, какой-то лис посмел раскрыть пасть — но ударить не посмел.
Ты всегда говорила, что жизнь не терпит однозначности: у любой медали есть обратная сторона, невозможно встретить чёрное и белое в чистом виде и границы между этими цветами всегда размыты. К тому же мир полностью состоит из противоречий. То, что следствию активно помогали мафиозный босс, владелец сомнительного заведения и презираемый всеми лис, в то время как полиция мирно бездействовала — живое доказательство твоим словам. Впрочем, пытаясь помешать, Буйволсон оказал нам великую услугу. Ведь если бы он поверил Джуди и вовремя мобилизовал отделение, у нас не стало бы шанса показать всё, на что мы способны, и сломать стереотипы.
Никто в отделении полиции не воспринимал всерьёз «мелюзгу с манией величия». История Морковки является смягчённой копией моей. Разница лишь в том, что я приспосабливаюсь к обстоятельствам, а она идёт напролом, видя только поставленную цель, смешную цель: сделать мир лучше. Я заступился за Джуди. Морковка не ожидала от поставщика мороженого такого дерзкого выпада, поэтому всю дорогу пребывала в состоянии лёгкой заторможенности, потом наконец очнулась и поблагодарила меня.
Тогда я впервые в жизни сказал правду о себе. Я рассказал ей о своей неудачной попытке влиться в общество. Морковка пожалела меня, а я перевёл разговор на другую тему: к счастью, именно в тот момент меня посетила идея насчёт камер видеонаблюдения, которые наверняка зафиксировали исчезновение Манчеса.
Удивительно, но не прожив в Зверополисе и недели, Морковка приобрела связи в мэрии. Я познакомился с заместителем мэра мисс Барашкис, имевшей доступ к архиву записей дорожных видеокамер. Сперва я увидел бегущую по коридору огромную стопку папок с деловыми бумагами. Заместителя мэра я разглядел лишь тогда, когда она споткнулась, и папки разлетелись, как бабочки. Она была одета в служебный костюм, соответствующий дресс-коду, огромная кудрявая чёлка стояла торчком. Очки с толстыми стёклами увеличивали глаза, откровенно выражавшие грустное недовольство жизнью. Бедной овечке приходилось ежедневно терпеть эмоциональные вспышки босса. Раньше я считал львов уравновешенными зверями, но Златогрив меня разочаровал. Телефонная связь с трудом выдерживала его неадекватный рык, когда он вызывал заместителя.
Видеозаписи открыли нам разгадку: пока Морковка выясняла отношения с начальством, волки набросили на одичавшего Манчеса сеть и увезли его. Кстати, тогда мы решили, что Ночными горлодёрами личный шофёр Мистера Бига называл волков, ведь больше никто из известных мне зверей не занимается лунным вокалом. В тот момент ко мне вернулся азарт, который я испытывал в детстве, собирая головоломки. Поставив себя на место злоумышленников, я определил местонахождение четырнадцати пропавших. Это было здание заброшенной больницы.
Луч смартфона Джуди упал на небрежно составленные больничные койки, осветил несколько столов с пробирками и колбами и растворился в экранах, отображавших внутренние органы разной величины. Если бы не следы когтей на полу и стекло с металлическими каркасами, вполне можно было бы подумать, что мы в гостях у какого-нибудь безумного гения. Но свирепый рык, от которого я очутился на стерильном полу лаборатории, напомнил о том, что это скорее экскурсия в каменный век.
Четырнадцать одичавших граждан Зверополиса сидели в клетках за пуленепробиваемыми стёклами. Далекий от цивилизации тигр попытался вцепиться в меня зубами, просунув морду сквозь одно из круглых отверстий в стекле. Среди медведей, волков и леопардов мы увидели Манчеса и Выдрингтона. Слово «звери» обрело первоначальный смысл: если бы не преграда в виде стёкол, они сыграли бы в игру «кто первым сожрёт двух ненормальных». Я хотел написать в лучших традициях классического романа: «Луч света зловеще поблескивал в зрачках хищников», но не стал. Ведь при виде света смартфона, каждый зверь, рыча, забивался в дальний угол клетки. Морковка имела неосторожность напомнить Выдрингтону о том, что его ждут дома. В ответ он едва не протаранил лбом пуленепробиваемое стекло. Рядом с его клеткой, символизируя долгую разлуку с интеллектом, валялись его разбитые очки.
А теперь, если стоишь, лучше сядь. Ведь ты ещё не знаешь, кто предоставил доказательства для ареста Златогрива, мэра Зверополиса, до этого момента пользовавшегося безупречной репутацией. Под занавес в лабораторию явился именно он. Зная всё об одичавших хищниках с самого начала, Златогрив, по словам Морковки, прорычал Буйволсону все уши, требуя раскрытия дела. Видеозапись, сделанная Джуди, положила конец двойной игре мэра. Мы думали, что миссия завершена, но на самом деле настоящие приключения только начинались. Должен тебе сказать, что, совсем не обладая храбростью, очень забавно чувствовать себя героем комиксов, предотвращающим крайне нежелательные события.
Буйволсон купался в лучах славы, а его отличившаяся сотрудница панически боялась света телекамер. Честно говоря, Морковка не переставала меня удивлять: раньше я думал, что амбиции и честолюбие не ходят поодиночке. К тому же раньше я сомневался: а существует ли на свете вещь, способная испугать Джуди Хопс?
Ты не поверишь, но перед интервью Джуди предложила мне стать её официальным напарником. Она просила меня выйти к прессе вместе с ней, но, если бы я тогда согласился, появление лиса перед аудиторией лишь увеличило бы атмосферу враждебности, ведь в толпе журналистов травоядные составляли большинство. Растворённый в воздухе вирус вражды не обошёл меня и Джуди: после интервью мы поссорились. Конечно, если бы не презентация, полностью состоявшая из фото хищников в намордниках, и обращённые к корреспондентам слова Морковки, возможно, я не стал бы горячиться и провоцировать ссору. Но всё закончилось тем, что я отдал ей анкету, швырнул полицейский значок и ушёл. Когда я поступаю нелогично, ты всегда говоришь: «Никки, я не знала, что ты дозированно умён». Извини, мама, прервусь ненадолго.