– А тебе не пришло в голову, что водитель мог просто спрашивать у Фэй дорогу, болван ты этакий?
– Представь себе, пришло. – Берни осторожно убрал ладонь с глаз и с подозрением поглядел на пол. – Может, это не всякий заметит, но у меня природный дар детектива. Слушай дальше. Два дня спустя Доун столкнулась с этим типом в клубе. Он беседовал с Фармером в вахтерке у служебного входа, и ей удалось неплохо его рассмотреть. Дождавшись, пока мужчина уйдет, она нажала на Фармера, и Фармер признался, что тот приходил по душу Фэй. Больше ничего у него выведать не удалось, он вообще божился, что первый раз того типа видел. Такие дела. Приметы я записал, на случай, если что-то подзабуду.
– Поразительная предусмотрительность в твоем состоянии. Каким чудом тебе удалось добраться до отеля, ты же на ногах не стоишь?
Берни вытащил из кармана бумажник, извлек из него мятый листок бумаги и самодовольно ухмыльнулся:
– Меня сюда доставила Доун. Фантастическая девушка. Говорит, что всегда заботится о своих инвестициях. Называет меня гусем, несущим золотые яйца. Ну разве не прелесть?
– Уймись уже, алкоголик, – проворчал я. – Что там у нас с приметами?
Берни вперил мутный взор в записи и нахмурился.
– Странно. Кажется, я написал это по-китайски.
– Ты держишь бумажку вверх ногами, дурень.
Берни перевернул листок и разочарованно вздохнул:
– И в самом деле. А я уж было решил, что выпивка повышает мой культурный уровень. Значит, так: парень чуть выше шести футов, худощавый, загорелый, с тонкими усиками. Даже ночью ходит в темных очках. Носит пальто из верблюжьей шерсти, белую нейлоновую рубашку и галстук-бабочку в крапинку. На одном запястье – золотой браслет в форме цепи, на другом – золотые часы. Доун уверяет, что золото настоящее, и в этом на нее можно положиться. На вид ему около тридцати пяти. Как тебе описание? Недурно сработано, я считаю.
Высвободив листок из липких пальцев Берни, я аккуратно свернул его пополам и сунул в тумбочку у кровати.
– Годится. Мы определенно дали фору полиции. Копам этого парня вычислить не удалось. Что-нибудь еще обнаружил?
– Тебе не достаточно? По мне, для одной ночи я и так изрядно потрудился. К тому же, описав парня, Доун завела шарманку про деньги – как они ей нужны и все такое. А когда она начинает твердить о деньгах, ее ничем не собьешь.
– Понятно. Ладно, отправляйся в постель. На случай, если ты забыл: дверь в твою комнату по левую сторону от моей.
– А своими достижениями не поделишься? Ты что-нибудь выяснил? – Берни с видимым усилием остановил на мне блуждающий взгляд. – Чем ты занимался целый день?
– Много чем занимался и много чего разузнал. Но тебе я все расскажу утром, потому что сейчас ты сосредоточиться ни на чем не способен. Так что иди проспись.
– Может, ты и прав. – Берни неуклюже поднялся на ноги. – Может, мне и не помешает немного вздремнуть. Только не врывайся ко мне ни свет ни заря. Боюсь, с утра я буду не в лучшей форме.
– Марш в кровать! – оборвал я его и выключил свет.
В полдесятого утра я заглянул в номер Берни. Не удосужившись раздеться, он лежал на кровати с полуоткрытым ртом и не подавал признаков жизни. Будить его не имело смысла, толку от него все равно было бы немного. Аккуратно прикрыв дверь, я спустился в холл и велел Ларсону постояльца не беспокоить. Потом взял в гараже «бьюик» и отправился разыскивать жилище Джоан Николс.
Добираться до ее дома пришлось через весь город. Серое здание в несколько этажей, с линялыми зелеными занавесками на окнах и парадным подъездом со щербатой каменной лестницей, располагалось на тихой улице, больше смахивающей на переулок.
Припарковав «бьюик» у обочины, я поднялся по ступенькам в вестибюль и остановился у висящих в ряд почтовых ящиков с именами квартирантов. Имени Джоан Николс среди них не оказалось. Заметив дверь привратницкой, я пересек вестибюль и затарабанил в нее костяшками пальцев.
Дверь отворилась почти немедленно. Хмурый толстяк в рубашке с закатанными рукавами и потухшей сигарой в зубах возник на пороге и посмотрел на меня без всякого интереса.
– Мест нет, – бросил он, решительно закрывая дверь, так что я едва успел просунуть в щель ногу.
– Мне не нужна комната. Я ищу мисс Николс. Насколько мне известно, она проживает здесь.
– Вы имеете в виду Джоан Николс? – переспросил он с удивлением.
– Именно ее. Я не нашел ее имени ни на одном из почтовых ящиков.
– И не найдете. Так же как и ее саму. Хотите найти – ступайте на уэлденское кладбище. Она теперь туда переехала.
– Она что же – мертва? – По спине у меня пробежал неприятный холодок.
– Надеюсь, что да. Иначе бедняжке можно только посочувствовать – как-никак ее положили в гроб и закопали в землю. – Толстяк мрачно хмыкнул. – Покойница здорово меня облапошила: квартплату за месяц я с нее так и не получил. Ни гроша при ней не оказалось, а все вещички конфисковали легавые.
– Ее подкосила какая-то болезнь?
– С лестницы она скатилась. – Толстяк кивнул в сторону крутого лестничного пролета. – Вон с той. Небось под мухой была. Копы уверяли – трезвая, но что они понимают? Так бухнулась, что я решил – потолок обвалился.
– И когда это случилось?
– В прошлом августе.
– А какого числа, не помните?
Нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу, он закатил глаза.
– С чего бы мне это помнить? У меня и без того дел невпроворот. Пойдите копов спросите, если уж так приспичило. – Он сердито потянул на себя дверь. – А мне некогда с вами лясы точить.
Дверь захлопнулась у меня перед носом, но протестовать я не стал – был слишком потрясен, чтобы спрашивать о чем-то еще. Медленно я вернулся к машине, сел за руль и закурил, глядя невидящими глазами сквозь лобовое стекло на грязную улицу.
Странное совпадение: два человека, связанных с Фэй Бенсон, мертвы, оба умерли вскоре после ее исчезновения, и оба – в результате несчастного случая.
«Мутная, однако, история», – пробормотал я, докурив сигарету. Потом завел машину, выехал на уже знакомую мне Мейн-стрит и оттуда, узнав дорогу у постового, свернул на Бэй-стрит.
Дом номер двадцать семь оказался продуктовой лавкой. Предположив, что Джейк Хессон снимает комнату на втором этаже, я вошел внутрь.
Пухлая брюнетка в замызганном белом халате выглянула из-за горы жареных куриных окорочков, сэндвичей и мисок с солеными огурцами.
– Вам чего? – спросила она, когда я подошел и облокотился о прилавок.
– Ищу Джейка Хессона. – Я одарил ее мальчишески беззаботной улыбкой. – Говорят, он здесь обитает.
Она оглядела меня с ног до головы.
– И что вам от него нужно?
– Это он сам вам расскажет, если сочтет нужным. – Я постарался улыбкой смягчить резкость слов. – Он все еще спит?
– Нет. А вы из полиции?
– По-вашему, я похож на копа? – возмутился я. – И вообще, какое вам дело, кто я такой? Вы его приятельница или что-то вроде того?
Брюнетка презрительно хмыкнула:
– Нужны мне такие приятели… – И вдруг улыбнулась. – Теперь вижу, что вы не из легавых. А Джейка здесь больше нет.
– Как – нет? Вы хотите сказать, он ушел на работу?
– Я вовсе не это хочу сказать. Джейк свалил: забрал свое барахло и смылся. Вы что, английского языка не понимаете? Вчера поздно ночью и укатил. Думаю, опять ввязался в историю. С ним такое не первый раз.
Достав из кармана пачку сигарет, я закурил и аккуратно поместил обугленную спичку в пепельницу на прилавке.
– Он сказал, куда собрался?
Она покачала головой:
– Нет. Заплатил за комнату, побросал в сумку вещички и был таков. Если дорожишь своими зубами, не станешь приставать к Джо с дурацкими вопросами.
– Сколько времени он у вас жил?
– Да считай, пару лет.
Я вытащил из бумажника пятидолларовую купюру.
– Хотелось бы взглянуть на его комнату. Пять баксов компенсируют вам доставленные неудобства?
Грязные пальчики с накрашенными алым лаком ногтями проворно выхватили бумажку у меня из рук. Девушка повернулась к кассе, нашарила в ящике для мелочи ключ и протянула мне.
– Вон туда, вверх по лестнице. Вторая комната налево. Столкнетесь с моим стариком, выкручивайтесь как знаете. Предупреждаю: у него скверный характер.
– Вы не поверите, – подмигнул я ей, направляясь к выходу, – но у меня тоже.
Поднявшись по давно не мытым ступеням, я остановился у второй двери слева, с натугой повернул ключ в замочной скважине; нажав на дверную ручку, открыл дверь и шагнул в комнату.
Следы поспешного бегства было трудно не заметить: дверцы гардероба распахнуты, выдернутые из пазов ящики бюро валяются на полу, в тазу на рукомойнике – остатки мыльной воды.
Я прикрыл за собой дверь и обвел комнату взглядом. Без сомнения, я напал на след. Хессон ударился в панику. Вчера он соврал, что не был знаком с Фэй Бенсон, – скорее всего, мой вопрос застал его врасплох, и он брякнул первое, что пришло в голову. Поостыв, понял, что опростоволосился, и не придумал ничего лучше, чем дать деру.
Тщательно, дюйм за дюймом, я обшаривал комнату, покуда мне наконец не улыбнулась удача: в простенке между стеной и кроватью, в пушистых клубах пыли что-то блеснуло. Я подцепил вещицу пальцем и поднес к окну, чтобы получше рассмотреть в солнечном свете.
Это была миниатюрная золотая подвеска в форме яблока, какие женщины цепляют к браслетам. На боку яблочка были выгравированы буквы, настолько крохотные, что их с трудом удалось разобрать: «Ф. Б. от Г. Р. 24 июня».
Ф. Б. – а не инициалы ли это Фэй Бенсон?
Покатав яблочко по ладони, я сунул его в карман. Но не успел вернуться к обыску, как дверь настежь распахнулась и на пороге появился рослый смуглый мужик со свирепо выпученными глазами.
– Чем это вы тут занимаетесь? – хрипло прорычал он.
«Папаша продавщицы», – молнией пронеслось у меня в голове. Добрым нравом старикан, похоже, действительно не отличался.
– Ищу Хессона, – ответил я, сохраняя хладнокровие. – Не знаете, куда он запропастился?
– Здесь вы его не найдете. Выметайтесь отсюда, пока я не спустил вас с лестницы.
Жилистые ручищи и грудь колесом не оставляли никаких сомнений, что ему это по силам, и, решив не искушать судьбу, я шагнул к выходу.
– Мне нужен этот парень. Готов заплатить пять баксов за информацию, – без особой надежды предложил я.
Враждебности в глазах хозяина слегка поубавилось.
– Это обойдется вам в двадцатку.
– Десятка, и ни центом больше, – выпятил я подбородок.
– Лады.
Не вынимая из кармана бумажник, я вытащил из него пару пятерок.
– Давайте адрес.
– Он поселился у Сэма Харди. Фриско[1], Леннокс-стрит, три.
– Это точно?
– Раз наказал пересылать туда свою почту, – мужик потянулся за долларами, – значит рано или поздно там объявится.
Я протянул ему две бумажки. Не исключено, что деньги были выброшены на ветер, но, поскольку они все равно принадлежали Файетту, я рассудил, что игра стоила свеч.
– Не разыщу его там, братан, – прошипел я, оттирая его плечом от двери, – мы с тобой встретимся снова.
В отель я вернулся около часа дня. Берни, с бледной физиономией и ввалившимися глазами, сидел в фойе, тоскливо глядя на стакан виски с содовой.
– Никак не уймешься? А я уж было решил, что впечатлений прошлой ночи тебе хватит до конца жизни.
Берни скривился, зажмурил глаза и передернулся всем телом.
– Ты не мог бы говорить немного тише? – Он жалобно хлюпнул носом. – Этот адский шум бьет по мозгам, как кувалда.
– Так тебе и надо, алкоголик. Пойдем перекусим. Заодно введу тебя в курс дела.
На лице страдальца появилось выражение крайнего отвращения.
– Только не упоминай о пище. Мне даже думать о ней противно.
– Тогда усядешься рядом и будешь любоваться моим мужественным профилем.
Без дальнейших церемоний я подхватил его под руку и потащил в ресторан.
Жуя пережаренный бифштекс, я в подробностях изложил Берни то, что приключилось со мной предыдущим вечером и сегодня с утра. Он настолько возбудился, что даже забыл о мигрени.
– Пока все идет неплохо. – Я отодвинул тарелку с недоеденным бифштексом в сторону. – Мы уже сейчас нарыли больше, чем полиция к моменту закрытия дела, а это чего-то да стоит. Во-первых, мы выяснили, что Фэй встречалась с неким типом в верблюжьем пальто. В материалах расследования о нем ни слова, а это значит, что полицейские о нем не знают, а если знают, то не сочли достойной упоминания фигурой. Я же считаю, что им стоит заняться. Парень, щеголяющий по ночам в темных очках, не может не вызывать подозрений. Второе: эта девушка, Джоан Николс, как она вписывается в общую картину? Через три дня после исчезновения Фэй она расспрашивает о ней портье в отеле, вскоре после этого падает с лестницы и ломает шею. И наконец, Фармер, единственный человек, который мог видеть, как Фэй покидает клуб, очень кстати позволяет кому-то себя переехать. Не кажется ли тебе, что от Джоан Николс и Фармера просто решили избавиться, потому что они слишком много знали?
У Берни глаза на лоб полезли.
– Эй, постой-ка! А в твоем гениальном мозгу не возникало мысли, что нам тоже кое-что известно? – Он перешел на трагический шепот: – А что, если кому-то придет в голову идея и нас вывести из игры?
– Не мели чепухи. Сыщики всегда остаются в игре. Разве ты не читал детективов?
– Никогда не понимал, что люди в них находят. Чет, а может, бросим это дело? Я серьезно. Не хотелось бы, чтоб с тобой что-нибудь случилось. Да и со мной, если на то пошло.
– Не парься! Вот увидишь, это будет наша лучшая статья. Я займусь Хессоном, а ты пока поищи того парня в пальто из верблюжьей шерсти. Скорее всего, в городе его уже нет, но стоит обойти местные отели – может, кто и опознает его по описанию. Тем более такую машину, как у него, нечасто встретишь.
– Что ж, – Берни неохотно кивнул, – сделаю, что смогу. Наверняка в этом городишке отелей по пальцам пересчитать. В такой-то дыре.
– Ладно, за работу. – Я решительно поднялся из-за стола. – «Бьюик» понадобится мне: хочу по-быстрому смотаться во Фриско. Вечером увидимся.
Берни сполз со стула и поплелся за мной в фойе.
– Подожди-ка минутку. – Я отошел от него к телефонной будке.
Дозвонившись до «Флориана», я попросил соединить меня со служебным входом.
– Могу я поговорить со Спенсером?
– Спенсер у телефона. Это вы, мистер Слейден?
– Он самый. Не видел ли ты у мисс Бенсон браслета с подвесками? Ты же знаешь, что это такое?
– Конечно знаю, мистер Слейден. Был у нее такой браслет. С целой кучей подвесок. Она сама мне его показывала.
– А золотого яблока среди подвесок ты не заметил?
– Ну да, болталось там крохотное яблочко.
– Спасибо, ты мне очень помог. – Я повесил трубку и вернулся к Берни.
– Я был прав: подвеска оторвалась от ее браслета. Спенсер видел у нее такую вещицу. Пусть теперь Фармер попробует объяснить, как она оказалась у него под кроватью.
– Для дилетантов мы недурно продвинулись. – Берни довольно прищурился.
– Для дилетантов, может, и недурно. Ладно, до вечера!
Было уже четыре часа пополудни, и солнце почти закатилось за горизонт, когда я пересек Бэй-бридж[2] и остановился возле постового на Харрисон-стрит, спросить, как добраться до Леннокс-стрит. Постовой направил меня в район Индиа-Бэйсин.
Оставив «бьюик» на пустыре, я прошелся до Леннокс-стрит по усыпанному мусором переулку. Доходные дома, исполосованные железными пожарными лестницами, темными силуэтами вырисовывались на фоне сумеречного неба. То здесь, то там в окнах верхних этажей вспыхивал свет.
Я остановился у дома номер три – узкой постройки с высоким каменным крыльцом, у которого галдела стайка оборванных ребятишек. При моем приближении пацанята затихли и, пихая друг друга локтями, уставились на меня во все глаза.
– Здесь живет Сэм Харди? – обратился я к ним.