В коридоре послышались шаги, кто-то тяжело протопал мимо Пашиной двери в сторону туалета. Наверное, охранник. Вчера он видел еще одного, и кто-то отдыхает перед ночью. Значит, всего их не меньше четырех. Плюс Завхоз.
Из исследовательской группы на первом этаже, кроме Паши, жил только Фомин. Еремин, женщина и Мео жили на втором, Павел там еще не был. Он повернулся на спину и стянул одеяло с головы.
И вот мне повезло, продолжил он размышлять. В мой обыденный мирок вторглось чудо, более того, мне за возню с ним платят деньги и хорошие деньги, зеленые деньги. Это же великолепно.
Глаза увлеченно заскользили между островками протечек на потолке, прокладывая непрерывный маршрут, выводящий из архипелага.
А с другой стороны – попал крепко. Теперь просто так не отпустят, вольная жизнь закончилась. Без денег и без желания их зарабатывать теми способами, которые сейчас предлагаются. Такая свобода закончилась. Но свобода.
Хотя ладно, все равно это теперь уже данность. Назад не отыгрывается. Если б знал заранее, то поехал бы?.. Поехал бы. Скорее всего – да. И вообще, мог открыться какой-нибудь поганый тухлый секретик, вот тогда действительно была бы проблема.
И люди тут вроде нормальные. Работают, не дергаются. Еремин, кажется, нормальный мужик. А Мео конкретно людей презирает. Женщина эта странная. И халатик свой могла бы как-то повежливее взять. А мне вот новый дали… Халатик. А куда старый делся?.. У них же был до меня лаборант, сто процентов! И куда же он делся? Почему я раньше про это не подумал? Юла эта все отшибла… Так это он, наверное, и доски эти на кровать положил… На которых я сейчас нежусь и денежки считаю. И считаю как мне повезло!
Паша обнаружил себя стоящим возле кровати. Сброшенное одеяло валялось на полу, доски пола неприятно холодили босые ноги. И Слая с Самантой он, наверно, приклеил. Так куда он делся-то?
Рядом с кроватью стояли какого-то допотопного вида тапки с двумя перекрещивающимися полосами из кожзаменителя. На них был виден полустертый инвентарный номер. Паша в них вчера вечером шлепал. Как, очевидно, и тот, кто был здесь до него.
Все легкие мысли и самодовольство бесследно улетучились. Освободившееся пространство заняли подозрительность и самобичевание.
Матрешка
На завтрак была рисовая каша на молоке и какао. Кастрюля с кашей и кастрюля с какао стояли на одном из столиков рядом со стопкой тарелок. Еду приносила бабка сурового вида и в затемненных очках.
Меланхолично расправившись с кашей, Паша налил себе алюминиевым половником какао из кастрюли. Какао пили только он и Фомин, все остальные члены группы заваривали себе растворимый кофе. Банка кофе и железный электрический чайник стояли на отдельном маленьком столике вместе с миской, в которой лежало печенье. Непонятно, можно этим пользоваться или на это отдельно скидывались? Но сейчас не было настроения об этом спрашивать. Судьба предыдущего лаборанта казалась важнее.
Просто спросить в лоб? Они же брали на работу сообразительного человека, а тут просто – дважды два сложить. Где мой предшественник? С другой стороны, может действительно сообразительный человек не будет так простодушно себя вести? Придумает что-то посообразительнее?
Вокруг дома стоял туман. Плотный и двусмысленный. Как тот, в котором когда-то потерялся Ежик. Казалось, что сейчас из тумана выйдет Лошадь. Сигарет почти не осталось.
Из тумана вышел Еремин в плаще.
– Как настроение? Готов к работе? Через пятнадцать минут пойдем.
– Николай, простите, у меня это… появились, похоже, неправильные мысли.
– Это какие? Вчера вроде все порешали.
– Насчет моего предшественника… А куда он делся?
– Предшественника?
– Лаборанта. Который до меня тут работал.
– А кто вам сказал, что до вас тут кто-то работал?
Еремин тут же сделался подозрительным.
– Ну это же элементарно. Ну как… По всем признакам.
А действительно, по каким признакам?
Паша вдруг почувствовал себя несколько глупо.
– По всем признакам! – настойчиво повторил он.
– Вообще-то, эта информация не является особенно секретной, – задумчиво сказал Еремин. – Все равно мне с вами нужно провести инструктаж… Техника безопасности… В общем, действительно, был лаборант… С ним произошел небольшой несчастный случай. Ничего серьезного, но работать не может… Ногу сломал… Потому что не соблюдал технику безопасности, понимаешь меня?!
– То есть во время испытаний?
– Да… На испытаниях. На испытаниях юлы, если конкретно. Определяли границы временного поля… Мы его предупреждали, но мы же не можем успеть среагировать, когда человек делает очевидную глупость! Мы-то в одном помещении, он в другом. Так что просто – слушай, что тебе говорят! Внимательно слушай, понял меня? Мы еще внизу вас проинструктируем. Техника безопасности – это обязательно! Все, через 15 минут возле входа. И, кстати, предупреждаю – туалета там внизу нет, так что сделай все необходимые дела сейчас. До обеда мы будем в лаборатории.
Как нет туалета?
Нормально это он меня переключил.
Конечно волновался. Сложно было представить, что там в сейфе еще может быть.
– Ну что? С Богом! – сказал Еремин.
Подошел к сейфу, открыл, нагнулся, всматриваясь внутрь. Непохож он был на верующего.
Вынул ком оберточной бумаги и бережно положил на стол. Стоило ему убрать руки, как ком качнулся и начал катиться. Еремин тут же поймал его и прижал. Повернул голову и быстро обежал всех взглядом. На лице у него появилась немного растерянная улыбка, плохо увязывавшаяся с его обычно спокойной и слегка насмешливой уверенностью. Похоже, он здорово нервничал.
– Что это? – нахмурился Мео.
– В описи значится как «матрешка».
– А, – сказал Мео. – Была такая. Давайте я возьму.
– Не надо… Павел, берите и несите в исследовательский бокс.
Взял ком и протянул его Паше.
Ситуация напомнила первые экзамены в институте. Тяните билет. Обмираешь и тянешь.
Паша взял и понес. При передаче внутри что-то деревянно стукнуло. Олег Евгеньевич открыл дверь и придержал ее, сам внутрь заходить не стал. Павел дошел до стола, который они с Фоминым сегодня вернули на центр и положил ком на него. Не решаясь оторвать руки, оглянулся – Мео все еще стоял в открытом проеме.
– Спокойно, – сказал он. – Круглая, потому и катится… Это должна быть хорошая игрушка, считайте, повезло, – добавил непонятно и закрыл дверь.
– Садитесь на стул, – сказал динамик с интонацией Еремина, – И аккуратно разворачивайте.
Павел сел, не отрывая рук от бумаги. Значит, могло и не повезти, думал он, это как?
И что значит повезло?
Выдохнул и начал разворачивать.
Действительно – деревянная матрешка, довольно небрежно замотанная в несколько слоев серой бумаги. Небольшая, высотой с пивную кружку. Потертая немного. Матрешка мечтательно улыбалась миниатюрным ртом и в целом была похожа на Аленушку с конфет, надевшую скафандр. В нарисованных руках лукошко, в лукошке сидела курица.
– А бумагу куда? – спросил Паша.
– На пол сбросьте… Ну что? Что-нибудь чувствуете?
– А что я должен чувствовать?
– Паша, докладывай обо всех необычных ощущениях, если возникнут. Я же инструктировал. Сейчас ничего особенного не чувствуете?
– Нет.
– Хорошо. Открывайте.
Открывать, значит.
Еремин нервничает, значит, боится. Но, похоже, не знает чего. Просто, выходит, знает, что «предметов» нужно бояться? Очевидно, из опыта. Что у них было еще, кроме юлы? Чего он боится?.. Юлу нужно было запускать. Но там механика. А эта от чего запускается?
– Паша? Все в порядке?
– Да.
– Открывайте.
А Мео вроде не боится.
Ладно.
Ты хорошая, подумал Паша, ты добрая. Вон глазки какие.
Повернул. Потянул.
– Ничего не чувствую, – сказал он.
Внутри еще Аленушка, по сравнению с первой она казалась моложе. Курочка у нее была черная, держала ее подмышкой.
Паша покрутил матрешку, рассмотрел.
Тоже улыбается. Нестрашная. Ну что?
– Дальше открывать?
– Открывайте.
Еще моложе. Ротик удивленно округлен.
Чушь какая, неожиданно подумал он.
Эти стены. Этот свет дурацкий. Камеры. Команды.
Как-то все не очень это правильно.
Будто гранату разбираю.
И тут вдруг стало страшно. Внезапно и по-настоящему. До этого было просто неспокойно и волнительно, а тут даже пот прошиб.
Юла ведь тоже выглядела обыкновенной. Совершено же обыкновенной.
Сейчас.
Сейчас что-то будет, точно.
– Что такое?.. Что-то почувствовали?
– Ничего не чувствую, – ответил Павел, в голосе обнаружилась хрипотца, – Открывать дальше?
– Открывайте.
Ладно.
Ладно.
А тут совсем ребенок. Тоже рот округлен. Будто тоже боится чего-то. А чего?
Чего вы боитесь, то?!
– Дальше,.. – пришлось прокашляться, – Дальше открывать?
– Открывайте.
Руки трясутся. Это видно на мониторе?
– Тут ничего… Ничего нет. Пусто. Ляльки нет.
– А-а-а… Должна быть еще?
– Последняя должна быть. Которая неразборная. Ее нет.
– Хорошо… Как вы себя чувствуете?
– Нормально чувствую.
– Что дальше делать? – спросил Паша через несколько минут тишины.
Там, очевидно, совещались.
Перед ним в ряд стояли разобранные матрешки. Он развернул верхние половинки лицом к себе.
Вроде немного успокоился. Даже стыдно было. Перед собой.
– Попробуйте собрать.
Ничего не происходило.
Собирал. Разбирал. Чувствовал себя почти спокойно. Хотелось курить.
Попробовали положить секундомер на стол.
Никаких аномалий.
Просто матрешка.
Курили под решеткой в вентиляционной трубе. Курили вдвоем с Фоминым. Паше пришлось перейти на его сигареты, жуткую дешевую дрянь без фильтра, свои кончились. Надо будет заказать Завхозу, чтоб купил.
Павел, с одной стороны, чувствовал облегчение, с другой – немного обидно оттого, что с матрешкой ничего не получалось. Он курил и прислушивался к разговору Еремина с Мео. Говорил в основном Еремин, все того о чем-то расспрашивал, слов было не разобрать. Мео отвечал коротко. Хотелось в туалет. Фомин, видимо, заметил что-такое и доверительно сообщил, что тут есть аварийное ведро, только выносить самому придется. Паша решил потерпеть.
Потом Еремин, наконец, сказал, что время обедать. Паша собрал матрешку, завернул обратно в бумагу. Еремин вернул ее в сейф. На лестнице возле входной двери ждать почти не пришлось, Иван Петрович выпустил их почти сразу после того, как Еремин нажал на кнопку звонка, не то что в прошлый раз вчера вечером. А то Паша уже серьезно переживал о грядущей катастрофе.
После обеда продолжили с матрешкой. Снова ее разбирал-собирал. Расставлял матрешек по кругу, по диагонали, в общем, занимался всякой ерундой. Пересматривали записи, ускоряя и замедляя, пытаясь разглядеть хоть что-то необычное. Паша насмотрелся на себя в белом халате и разных ракурсах, колдующим с деревянными фигурками. Зрелище было почему-то жутковатым. Потом Еремин разбирал, потом Мео.
Фомин откровенно скучал. Рита, казалось, думала о чем-то своем. Вроде все-таки симпатичная, хотя, конечно, не молода. Только лицо все время хмурое и сосредоточенное. Но вообще, эта ее совершенно неженская молчаливость подкупала.
Так и промаялись до ужина.
– Может ее песком потереть? Как Аладдин?
Матрешка 2
На следующий день в лаборатории появилось начальство.
Павел сидел с разобранной матрешкой на столе и абсолютно не знал, что ему еще с ней сделать. Никаких указаний от Еремина уже некоторое время не поступало, а свои предположения закончились еще вчера.
Неожиданно открылась дверь в исследовательский бокс и к столу решительно подошел Сергеев.
– Привет, – сказал он Паше, окинув его быстрым взглядом, и протянул руку. – Ну как ты тут? Не обижают? Не поддается, значит? – кивнул на стол.
– Нет, – Паша встал, пожал руку.
Сегодня Сергеев особенно походил на бандита: вместо рубашки под кожаной курткой у него была черная майка и на ней массивная золотая цепь. Полуседые волосы зачесаны назад и, кажется, даже покрыты лаком. Возможно, ехал с какой-то спецоперации. А может, это был просто деловой костюм.
– Дай-ка я попробую, – сказал полковник и мужественным плечом подвинул Пашу.
Сел на стул и замер, разглядывая расставленные на нем половинки. Осторожно взял самую большую, покрутил, дальнозорко щурясь. Потом медленно собрал матрешку. Разобрал. Расставил половинки по ранжиру.
– Жарковато тут у тебя, – сказал задумчиво. – Ну да, одной не хватает, – посмотрел во фронтальную камеру. – Потеряли, что ли? Потому и не работает?
– Товарищ полковник, – сказал динамик голосом Еремина. – Как привезли, так и лежала! Мы только вчера первый раз достали. Не было! Если и потеряли, то точно не мы!
– Ладно, – сказал Сергеев вставая. – Разберемся. Ну так что, Пашка? Макс говорил, что ты умный. А?
Павел не знал, что ответить. С одной стороны, было лестно, сам он себя особенно умным не считал, Максим казался ему гораздо умнее. Потому, наверное, и не полез в эту историю. С другой стороны, прозвучало это как-то угрожающе, особенно в сочетании с боевым костюмом Сергеева.
– Мне нужно больше знать, – осторожно сказал он. – Если бы я больше знал о предметах, может тогда…
– Не нужно! – отрезал Сергеев. – Вот я знаю больше и чего? Тут нужна свежая башка и сообразительность, понял меня? В общем так, – повернулся к камере. – Даю еще день. Сегодня, значит, и завтра. Не дожмете – переходите на другой… Но денег тогда не получите! Предупреждаю. Никто не получит! Ни за вчера, ни за сегодня, ни за завтра! Это понятно?
– Так точно, – уныло отозвался динамик.
– Так что давай, Пашка! Не подводи товарищей! Все, удачи!
Приподнял ладонь и с размаху впечатал в протянутую руку.
Его внимательные холодные глаза плохо сочетались с этой разбойничьей удалью и простецким напором, которые он демонстрировал.
– Покурить можно? – спросил Паша подождав.
– Валяй, – задумчиво откликнулся динамик.
Сергеев уже ушел, Рита запирала дверь.
– Это я что-то не понял насчет денег, – недовольно сказал Фомин. – Если дело действительно в последнем элементе, то мы тут причем? Почему мы должны страдать?
– Да погоди ты, страдалец! – отмахнулся от него Мео. – Ты лучше голову включи и думай, ты же у нас технический специалист. А то толку от тебя…
– А что я могу?! – набычился Фомин. – Чем ее еще мерять? Потеряли элемент и все! А мы из-за них лапу сосем!
– Из-за кого из-за них? – зловещим тоном поинтересовался у него Еремин.
Фомин сразу стушевался и отвернулся к стене.
– Всем думать! – сказал Еремин. – И ты Рита! Все думаем! Что ты там говорил? Песком потереть? А где у нас песок?
Идиотизм, конечно. После обеда Павел по поручению Еремина взял на кухне металлическую миску и пошел искать песок. Тот нашелся на краю площадки, где стояли машины. Немного, но миску удалось наскрести.