Аккомпаниатор – «Свидимся, в Конце» – прохрипел – «Жжём скорее» – в слезах.
P.s. Покойся, печальная, заступник Своеволия, Безмятежности и, Любви; ибо Ты познал Большее.
Главка внезапная — об осознании телесном: осязании.
Кудри вились по плечам, какие бывают у архангелов, окрывали тенью сути до лопаток и отсвечивали мироустоям, кофейные, блеском седины. Губы сочились жизнетрепетом, – бесчувствие забралось в уголки и расцветало над уцветающим. Манускрипт – в руке, голос – девичий – в голове: «Твоя Любовь закончилась», – - возвестил скорбно – «Время для Важного», – пергамент овлажнел а пространство вобрало вихрь уличной смуты, пустой, влекущий и уносящий.
Роняла слезы по ночи траура, в Дожде и Дождевике, когда Ветер подхватил одну – и занёс в окно непритворённое ближайшего из домов. Собирала частицы Существа своего, разрозненные и взаимоотталкивающие, на ниточку волоса стального с пряди девушки альбиноски, а последняя сталась занесённой за порог оконный, – и дверной. Женственность вилась шлейфом шествованию Эфемера во плоти.
Смеркло. Манускрипт ютился в строфах свечного, получитель раскуривал опиат меланхолии и безмолвил; музыкант красноречив молчанием. Дуновение – свеча погасла; пламя возбрало своё: пергамент иссох, растрескался и обратился пылью.
Рассматривает, сочувствует. Долго. Всматривается в пропасть ран – и изумляется: являться таким, – и не обладать собой, вмещать Вселенную – не подозревая: Мы-Ум – Мы-Меньшее.
Взгляд Ангела дарует искупление встречным – но сулит страдание возлюбленному. Страдалец смирился, глянул в сторону Незримой. Тяготение.
Провела по пеплу: «Сожалею. Твоего не менее мне скорбно. Позволь исправить?», – глаза полусомкнуты-полуразомкнуты.
«Составьте партию моей страсти» – размыслил – «Желаю Душу Любви – воплощённую, обретённую мною во пластах времени и пространства. Желаю Достойного разделить жизнь. Воплощённая Весна» – ещё – «Осточертело, пресытило. Достаточно хотеть хотеть хотеть хотеть хотеть. Ты бессущественна, пусть существуешь; не верю, не верю,– оставь мою Надежду»
Шлейф оседал флёром поверх данностей и влачил во Таинство Вечерий, на зов непристанный духа ушедшего сейчас.
Смерти вестники – кудри седые – свили покров судьбам разрозненным, сердцам порочным, душам несуженным:
убиваем себя
коротая время.
невинны ли?
предаёмся усомнению,
рушим себя. рушимся.
Встретимся сквозь сотню поколений, ленно
Снизойдём с забытия обычия,
Зададим реалиям значение,
Зарекнёмся возвернуть огни величия. – реприза.
Тепло овило шею, спустилось на плечи и задрожало дыханием шепчущим, невинным. Терпящий отдался мелодраматизму – раскрылся фразировкою искомою, в истории: «Существуешь. Смотришь – и молчишь, наблюдаешь! Посмела войти в жизнь не вторгнувшись, и скорбь сбылась расплатой меньшею»
К чему всё? Не ведаю. Роман спиритический.
*Занавес*
…несколькими Осеньями позже… …Девушка – Вино…
«Напиток сладчайший – глоток старого доброго красного сладкого подъ жажду суточную» – проносилось в голове жертвы описания нижеследующего.
Фигурой, не одинока – одной: возникал из окраины ночи и нырял обратно. Существо-статуэтка: походка плавна, движения завораживающи, жестодирижирования – в такт Ветру.
Источал алкоголь, высокий одним – низкий другим, стройный тем-же – полный прежним, – подходящий для Неё, покинутой, безвестной, чистой и искренней, сколь пьян не будь рассказчик. Ветер рассекала подолы – Искусство ради Искусства воплощено: тело приятно на ощупь едва открыто и, почтисокрыто – искушающе, контуры очаровывают – влияние редко, самоосязаемо, выживательно – и более; лицо полусокрыто локонами серебра – с такими волосами, можно всё; руки – вводят в экстаз одним автографом, музыкальные, проникновенные; ключицы – что поручни в трамвае; ключ от сердца покинувшей – на нитесосплетении, гвоздика фиолетовая – в петлице. Хлюп – «Это не кровь – это вино: красное сладкое, суще кровь моя», – нездоровилось, нездоровилось: каждая обагряла и обагряла подолы, ключ отъ всех дверей и атласы кож.
Облачалась в верхнее кремовое и нижнее сочное – и плоти слаще не найти, да искать не следует: не обрести искавши – но загадав. Случается одним оказываться другими – бесстрастно асоциалу рассуждать в ключе сием, владеть скепсисом в затакте и искать разуверения – но нет. Идеал – один, Она – версия такового.
Поправляла нижнее – шествуя в Тени – и: хлюп – испугалась – «Кровь?» – и коснулась.
Провёл по каплям на своей щеке – «Это не кровь – Это вино» – и нововстречной по внешней части горла – «Не важно, впрочем, ведь нам по Пути»
Терпка – «По Пути» – и утвердительна.
Тонок – «Желаете глоток?» – и искусителен.
Воздушна – «Желаете два?» – и обольстительна: фляга изъ кармашка.
Отправил – «И поцелуй» – изъ пуританъ– «Для знакомства» – въ распутники.
Кротка – «Не маловато?» – и терпка на глоток на первый.
Обратил – «Два – пожалуй» – реверансъ емкостей: ёмко.
Осмотрела – «Жалую» – взяла за руку – «Вы жалуйте» – отпила изъ Его рук и жаловала испить изъ своихъ – «Не медля» – подплыла к лицу и провела язычком по щеке.
Задышал – «Что дальше?» – пре-пре-ры-рывисто.
Приблизилась – «Всё за исключением молодости» – лицом к лицу Его – «Сегодня мне без суток двадцать» – подышала на веки – «Через сутки – за тридцать» – ткнулась носиком в щёку – «Через двое – глубоко за век» – дотронуласьшеи кончиком язычка – «Скорее!», – послушай.
Прошептал – «Напиток сладчайший» – той въ ушко – «Влага губ» – и дотронулся губами.
Провела – «Вино?» – язычок о зубки.
Схватил запястье – «Не вино – кровь» – трепещет – «Это кровь» – и вкусил.
Приникла – «Полусомкнутых» – в рукосплетение.
Принял – «Полуразомкнутых – губосплетение под Занавес.
~Река Времени сметает Льва Выбора; воспоминания хохочут – плачу, и нити в пиджачке Её упрячу.
Диалогия
Юна – «Продолжай!» – прошептала – «Несчастный» – к Лори.
Рассказчик – «Следовал за призраком – встречал на дне взгляда встреченных и ушедших, и сокрушался: каждая была божеством и оставалась собой, каждая значила недосказанность и влачила всесказанность, каждая воплощала и оставалось бликом Звезды-Путевода что исчезал вовне радужки» – искусителен.
Юна – «Ты, встречал Её? В самом деле?» – испугалась за рассудок того.
Рассказчик – «Встретил дважды и утерял трижды» – рассмотрел свои запястья – «Вообразите!», – вообрази же.
Юна – «Подозрительно: мир встречает лицами знакомо-загаданно-встреченными и исключает одну. Мы – круассаны воображения –близки магнитно реалии Твоей. Возможна божеством – но учти: тяготение обессиливает; не развеешь образ, не последуешь Лесному Мотиву и не встретишь Божество – окажешься на другом кольце Сатурна, оставишь время, и себя, и Её» – в забвении всеосознания.
Рассказчик – «Следую, следую. Годы создания – подготовка» – погладил футляр.
Альби – «Точнее» – всмотрелась в тень от руки Рассказчика.
Рассказчик – «Твори сотню тварей, отождествляй и обожествляй» – впал в транс и, бесчувственный, взывает к смерти, хладнокровию и жестокости – «Без Воздуха Любви – Любви Воздуха, – ничто разбивает лагерь в сердце надтреснувшем и вещает забвения: завесу, воспоминания, случаи, – даже списки случившегося (сожаление, к примеру); одно оставляет за завесой: не относишься к прошлому, паришь над следствиями и отворачиваешься от ждущего; Искусство бесполезно, когда ищущий обделён в силах. Живём в кредит у ждущего (впредь, отказываюсь от буду/ю/щего) – возьми всё в руки, Верь в Себя, Люби, Слышь, Иди, Осязай и Следуй Зову Любящего Сердца» – опомнился – «Окончил Консерваторию – из-за Неё. Тридцать один. Микрожизнь завершилась; боязно отдавать себя чему-либо, – и изумительно» – опьяняет голосом и уводит от преходящего.
Юна – «Страх Смерти суть страх Жизни» – вспомнила своё однажды.
Рассказчик – «Смерть – точнейшее из лезвий: прикосновение предчувствуешь, а послесловие слагается ретроспекцией, – и возможно ли понять: живу впервой – или в воспоминании напоследок? – что если воспоминание породит воспоминание и откупорит бутыль сверхформы?» – заветен, забвенен и истинн.
Лори – «Страх нереализации суть страх реализации суть страх неопределённости суть страх определённости» – запуталась в сентенции.
Рассказчик – «Загадываешь себя – и исполняешься. Нововведения теснятся прежним, канат тяготения сбрасывает Занавес с закулис реалий» – себе о себе же.
Лори – «Со скольки же играешь?» – дотронулась замочка на футяре.
Рассказчик – «С трёх» – приоткрыл хранилище.
Юна – «Пополудни?» – провела Рассказчику по голове – «Не утомился?» – задумкалась – «Уж четыре пятьдесятъ три…света что в час по полуночи» – вспомнила что едва ушла из дому.
Лори уняла Юну – «Кто Твои родители?» – объятием.
Рассказчик – «Происхожу от беглых итальянских евреев: прабабушка с прадедушкой прознали про прозаизирование Жизни здешней – и произвели матерь мою кошку» – балуется?
Юна – «Уверена: Твоя мать не кошка – но очень красивая женщина» – представила себя кошкой и пожелала остаться в обличии новоизбранном.
Рассказчик – «Многие столбенеют – и смущают – и смущаются» – и смутился.
Юна – «Хи-Хи» – разделила смуту.
Рассказчик – «Дочерь тех отправилась во странствия – первая волна хиппизма, круги барабанные, облака гашишные, Хендрикс, Джоплин, Морриссон, – великие наркоманы» – ностальгия по незастанному – «Встретила гитариста – посредственного ныне, востребованного годами теми» – криводушие – «Брала уроки скрипки и превзошла возлюбленного – сонаты Паганини тому не по уму/рукам/губам/зубам. Зависть взяла своё, возлюбленный променял скрипку на клавикорд а бабушка вышла за учителя – студента той самой Консерватории» – рассказал им, нам и себе.
Лори – «Консервативно» – кулачки на бока.
Рассказчик – «Беременность проявилась позже, фальсификация. Розовое мясо – в лице моём и плоти остальной – потянулось к шести струнам, нежели к четырём; мать воззлилась, отправила гитару в печь а меня – на языковедения, – так время рассеялось чтоб отправиться мне на зов утраченного: музыкальную школу закончил заочно, отправился в училище в двадцать; Консерватория, – из презрения к породителю: эдипов комплекс по-музыкальному. Где ни будь, призрак – тень примитива – даёт знак: “часть Тебя – не Ты”» – и вспомнил свои однажды.
Юна – «Кто учил Тебя?» – жизнеутвердительна.
Рассказчик – «Гений» – добропамятен – «Однажды, встретились после расставания многолетнего» – над однажды.
Лори – «Ммм…» – поиграла бровками.
Рассказчик – «Интересно, окажись он моим породителем. Пили вино – белое – в общежитии Консерватории. Делились ответами и общались, общались, – рассказывал о студентах, когда едва мыслилось обучиться здесь.
Сэнсей слушал мои эскизы – и произведения, играл джаз – и Классику, на моей шестиструнке-акустике-путешественнице: спасла от холода, голода, забытия, нищеты и безверия, – Музыка даровала Высшее, когда остальное и остальные непреклонны с отказом. Сэнсею понравилась моя техника – усовершенствовавшаяся – и переиначения некоторых из произведени его репертуара. Многословно – и Художественно» – закрыл глаза ладонью – «Сэнсей облокотился об окно и обратился к коллеге-трубачу: мы имеем дело с самоучкой, стремящимся стать профессионалом; всё что у него есть – год – даже меньше года – моих занятий – и Любовь к Музыке» – руки дрожатъ – «Затем – череда полубеспамятства до беспамятства – занимался не помня себя; скитался и по Свету и по Тьме, в поисках утраченного времени – в Далёкое Близкое – и учился Музыке – вопреки обстоятельствам и в унисон Существу. Муза, Нимфа, Ангел, Божество, вела. Музыка радует процессом, и знать – удастся иль нет – не нужно, – боле чем трепетно, сознавать радость (восхождение невыполнимо без зарубок кровью падавшего), – удастся или нет – несущественно: главное – старание пульсировало в руках и трогало сердце, – а лучше – Муз.
Музыка – Свобода от свобод. Пусть даже не удастся – постараюсь. Постарался» – срывался на пение – «Муза… Муза… Божество!» – и вернулся в памятное.
Юна – «Расскажи!» – опомнила за руку.
Рассказчик – «Послевкусие объятия, предвкушенье поцелуя, контур бедра в океане света Луны восшедшей» – отдался вуали Забытия и шокопомадке Безмятежности. Блаженство оплетает тело, вьётся листком Нарцисса и слагается бутоном. Блики изъявили намерение к избранному оплотом Света.
Юна – «Так, бывает?», – бывает.
Рассказчик – «Я умер этой Ночью, в самом деле: душа выскочила из спящего, белоснежье дало шанс: обнимал не узнававших тепла на плечах…» – рассверипел – «…Плакал бесслышно и искал проводника – и нашёл: продиктовал Ей на четыре страницы – зачла, странник блуждал в непомерности. Умолял, молил и просил продлить Жизнь; срок источал Любовь всего существа – и задействовал укромные уголки Вселенной; обращался ко всему и всем, в вере и безверии – хотел вернуться со знанием, что не хочу больше умирать» – сник – М-многое теряем со смертью» – В затухании последнего слова, вернулся внушать Жизнь, – на ночь сладостней мгновения, единую в году», – единую в году.
Лори – «Сомнительно-подозрительно» – бессильна прервать эпитафию.
Рассказчик – «Мы, кто стали прямы и жестоки, не понимаем: чужие уроки затупляют крылья. Рассеки свежесть перерождения в невинной наивности, постигни искусство на собственных завитках, осмотри ждущий пейзаж, наберись сил у Безмятежности, воспали страсть и Следуй Зову Своего Сердца. Удастся – продолжай: вершение непрестанно; либо не удастся – оно существует на шаг от, завершённое, – и нам пустить искусство в материи либо запереть в расселине миров.
Нехорошо – черпай возвышение в иных искусствах, перейди на новую грань Себя. Единственное, что не пожелаю – сильнейшая пробуждающая боль: расколоться и потерять любимого; расскажу, не в обиду ёжикам и Лесной Госпоже, в обход неуверенности и Веры в Себя» – сломлен ожиданием.