«Похоже, ты прогадал, Зубр», – подумал я. – «Не стоило так бездарно разбрасываться деньгами. Одна эта комната стоит миллионов двадцать, если не больше, а у тебя их всего сто, не считая той мелочи, что скопил для выхода в отставку. Нет, не деловой ты человек, не бизнесмен. Кстати, о причитающихся мне миллионах».
Я вновь извлек на поверхность бар, не скупясь, плеснул себе «Мадам Клико» и, сделав хороший глоток, сунул руку в карман. На удивление, мой сотовый оказался на месте. Дисплей телефона весело подмигнул голубым светом. Это было все, чего мне удалось добиться после нескольких энергичных попыток выйти на связь. Ну конечно, вилла наверняка под энергетическим колпаком. От приемника сотовой связи, расположенного где-то поблизости, на распределительный щит протянут кабель. Связь возможна только по тем номерам, что заложены в программу компьютера. Моим похитителям не нужны проблемы со спецназом разведки или антисталкерского комитета, разыскивающих крутого мальчика, походя вычеркнувшего из жизни шестерых коллег службы. Ладно, завтра придется разобраться по поводу связи со стариком. Между прочим, весьма немаловажный вопрос – а кто же мой работодатель? Из запомнившихся мне лиц политиков и владельцев крупных международных корпораций под внешность старика не подходил ни один.
Закурив, я стал перебирать в памяти изредка просматриваемые мною газеты и виденные телепередачи. Экстравагантных особ, сделавших себе миллиардные состояния, а потом ушедших в тень и не появляющихся на публике в течение нескольких лет наверняка хватало, но, к своему сожалению, я не вспомнил ни одного. Вопросец наверняка был так себе, простенький, для какого-нибудь журналиста, крупного бизнесмена или политика, но не для меня. Неплохо бы, конечно, поутру войдя в кабинет, вежливо поинтересоваться, – «Как спалось, Джек?». Но что практически мне это дает? Еще один довод в пользу того, что, если я такой умный, слишком много знаю, то и положено мне навсегда остаться в зоне. Это они так думают. Да на здоровье, вот только боюсь, оно им уже не понадобится.
Затушив окурок, я выбросил кубики льда из салфетки в унитаз, разделся, откинул покрывало и, выкинув все проблемы сегодняшнего дня из головы, упал на кровать, отдав приказ проснуться в семь часов утра.
Зачем так рано? Странный вопрос. Конечно, затем, чтобы на свежую голову прокрутить все, что со мной произошло за последние весьма насыщенные сутки. Если вы этого не делаете, рекомендую. Отдохнувший мозг часто выдает весьма неожиданные сюрпризы, да такая утренняя гимнастика еще и память укрепляет. По утрам, как утверждают головастики от науки, сознание имеет наиболее четкую связь с подсознанием, а это, как вы сами понимаете, для меня вопрос выживания. Мы с вами, конечно, на данный момент не в зоне, но опасностей и в нашем мире не меньше. Уж очень мне старикашка в кресле слопса напоминает. Не внешне, конечно, а скорее сутью внутренней. Слопает и не подавится. Ладно, не буду вам мозги больше пудрить. Отдыхайте. Завтра поговорим.
ГЛАВА 3
Город. День второй.
Биологические часики вернули меня из мира Морфея в строго указанный срок. Может быть, это еще один довод, свидетельствующий о том, что боги не всесильны или им нет до нас никакого дела. Честно говоря, оба эти предположения меня устраивают. Дел больше у них нет, как только следить за каждым. Этого в четыре отпусти, этого в десять прими, а этого до двенадцати – ни-ни беспокоить. Да и не люблю, когда, не спросясь, кто-то вмешивается в мою жизнь. Так и хочется врезать по наглой репе, если она у него есть.
Проще говоря, я проснулся.
Видимо, у местных морфеев внимания к моей персоне больше, чем у небесного. Как они там определили, что я уже на этом свете обретаюсь, не знаю. С них станется. Могут и вечный сон обеспечить с помощью бодрящего транквилизатора СИ-4, а в постель наверняка какую-то дрянь подсунули, которая им уже настучала – «Проснулся, мол, голубчик, берите тепленьким». Тепленьким, это хорошо. Это радует. Значит, живой. Покувыркаемся еще.
Зудит комар справа.
Ненавязчиво так зудит, но явно с намеком, и запахом знакомым потянуло.
Скосил взгляд.
Нет, не пойду я в зону, здесь буду жить. Вчерашняя знакомая барная стоечка рядом с кроватью образовалась, а на ней подносик, а на нем чашка кофе дымящегося, да пара бутербродов на тарелочке. Холодные бутерброды с ветчиной. Все, как я люблю.
Намек понял. Сообщают мерзавцы, мол, все о тебе знаем. Не рыпайся. А я и не собираюсь пока. Мое время еще не пришло. Будут вам еще груши на яблоне.
Отменный кофе. И ветчина в самый раз. О первой сигарете после легкого завтрака уже и не говорю.
Под душем нежился минут десять. Вернулся. В комнате полный порядок. Постель заправлена. Бар исчез. На покрывале светлый костюм из мягкой фланели, черная водолазка. Внизу на полу туфли в тон, носки. Естественно, все моего размера.
Оделся.
Ох, перестараются мальчики. Потребую я свой миллиард. Не сомневаюсь, согласятся без долгих разговоров. Мертвым деньги не нужны. Почему бы и не побаловать просящего?
Ну, где вы там? Готов я.
Дверь открылась, когда я оглядывал себя в зеркале. В проеме стоял местный крепыш.
Прошли коридором. Спустились на лифте в холл.
Огромное помещение, и все в зелени. Идеальная работа. Под ногами ковровое покрытие, от настоящего газона не отличить. Деревья, кустарник, да не в каких-то кадках, а прямо из пола растут. Шум ручейка доносится. Но это все обрамление картины. Фон. В него-то и вписана, под стеклянными колпаками причудливых форм, настоящая гордость хозяина. Вон слева Кокс, нежно-розовыми цветами глаз радует. Если не в курсе, поясню. Куст этот из зоны сюда доставлен. На первый взгляд, растение безобидное, вот только долго рядом с ним находиться нельзя. Запах у него приятный, но сделать парочку вдохов все равно, что трубочку опиума выкурить, кокаинчика нюхнуть или герой ширнуться. Без преувеличения, вечный завод на корню для производства дури. Один раз потратился, и больше никаких проблем с доставкой. Естественно, к вывозу из зоны запрещен. Но кто здесь спросит с хозяина? Похоже, балуются Коксом гости. Окошечко закрытое в стеклянной полусфере просматривается. Дальше тоже знакомец не менее интересный, но это для садистов развлечение. На зоновском языке Зубаткой зовется. Некоторые особи, приглашенные сюда на просмотр, особенно женского пола, наверняка просто писают, кто от восторга, а кто от страха. Зубатка – хищник. Если не видели, расскажу. Небольшой бутон ярко-красного цвета, вокруг которого на почве, раскинувшись веером, лежат узкие вытянутые пятнистые листья. Мирная такая идиллия. Вот он, мол, я весь, подходите, любуйтесь. Категорически не советую. Листочек сантиметров в пятьдесят броском кобры вытягивается до полутора метров, да и сотоварищи его не зевают. Прочность этих хваталок не слабее стального каната. Попался, не вырвешься. Но это только начало. Пойманную дичь большого размера листочки рвут буквально на части и отправляют в раскрывшуюся зубастую пасть бутона. Вот такой вот процесс питания.
Крутнул я головой, пока по холлу шли, и обнаружил двенадцать таких знакомцев. Это только флора, заметьте. Если где-то здесь у старика еще и фауна пребывает, то это уж совсем перебор. Чисткой тут пора заняться всерьез. Ботаник хренов. Я сам, конечно, не ангел, но от некоторых подобных заказов категорически отказывался. Приглашать сюда полицию наверняка бесполезно, она у старика на короткой цепочке сидит.
Очередной лифт. Вниз поехали. Створки гостеприимно распахиваются. Шагнул из кабины в просторное помещение. Похоже, меня тут ждали.
В комнате полукругом стояли глубокие кожаные кресла, в большинстве из которых сидело по человеку.
– Проходите, господин Платов. Присаживайтесь, – предложил стоящий перед креслами стройный мужчина, лет тридцати пяти, с тонкими запоминающимися чертами лица, одетый в черный деловой костюм.
Пока я шел к пустующему месту, то успел мельком приглядеться к присутствующим, и одно лицо мне показалось знакомым.
– Наша команда в сборе, -констатировал представитель хозяина, дождавшись, пока я присел. – Вы можете называть меня Боб. Я руководитель экспедиции, цель которой каждому из вас хорошо известна. Теперь хочу представить вас друг другу. Силовую группу составляют четверо. Если так можно выразиться, это наш щит и меч. Хол, Деб, Карс и Мак.
По мере того, как он называл то ли имена, то ли клички, из своих кресел по одному поднимались названные.
Действительно, щит. Двухметрового роста крепкие парни, явно профессионалы ратного труда.
– Мозг нашей команды представляют Рой, Год и Стив.
Трое названных вынырнули из кресел.
По моему определению, типичные головастики. Двое в очках, худощавые, лет тридцати, третий – розовощекий колобок с приличным брюшком и толстыми, как сосиски, пальцами.
– Хочу сразу уточнить для первой и третьей групп. Эти трое прошли в свое время трехмесячный курс выживания. Выполняли задания в третьей и седьмой зонах.
Опа-ля. Вот они какие, кузнечики. Ладно, еще посмотрим, на что способны в деле. По крайней мере, обратно через день не запросятся.
– Для остальных особо хочу представить третью группу. Это органы чувств команды, способные сохранить наши шкуры от многочисленных и, прямо скажем, смертельных сюрпризов.
– Гери.
Со своего места лениво поднялся сухощавый мужчина лет тридцати. Широкие плечи, кисти рук, перевитые венами, говорили о его немалой физической силе. Крючковатый нос, глубоко посаженные глаза, тонкий рот выражали внутреннюю безжалостность и абсолютное спокойствие.
– Некоторые из вас с ним уже встречались, – продолжал Боб. – Сталкер с десятилетним стажем. Работал в пяти зонах.
– Семен.
Ну конечно, как я его сразу не узнал. Тварь еще та. Среди наших ходят упорные слухи, что он дважды подставлял своих напарников. В зону с ним не пойдет ни один из стариков. Беспринципная сволочь, готовая за деньги на все, что угодно. Сталкер, конечно, хороший. Опасность чует за милю, но, раскрыв очередной секрет зоны, никогда не поделится. Плевать ему на всех, кроме себя.
– Человек из семнадцатой зоны, которую знает, как свою квартиру. Живая гарантия нашего успеха. Все его приказы в отношении безопасности обязательны к безоговорочному выполнению. Им фактически пройден и провешен весь маршрут, по которому нам предстоит пройти. Работает с нами уже три года.
«Значит, вот где ты пропадал все последнее время. Куплен с потрохами. А возможно, и меня продал по сходной цене. Вот откуда ноги растут. Ну, если это так, то это твоя последняя ходка, Сеня» – мелькнуло у меня в голове.
– Последний член нашей команды. Зубр.
Пришлось и мне по примеру остальных встать.
– Легенда семнадцатой зоны, – продолжал Боб.
В пору было начинать раскланиваться, улыбаться и дарить автографы.
– Это наш страховой полис, если вдруг что-то пойдет не так. Человек-интуиция. Особенно этот дар проявляется в критических ситуациях. Профессор Чемб…, когда познакомился с результатами исследований …., категорически заявил, что именно Зубр подходит нам во всех отношениях.
«Интересно, интересно», – возвращаясь в свое кресло, подумал я. – «Кто это такой профессор Чемб…, который явно знаком головастикам, и чья фамилия не должна звучать? Источник, на котором основаны результаты его исследований, похоже, мне знаком. Продали меня сталкерские эскулапы с потрохами. Если быть точным, то продали мои потроха, когда я к ним обращался после того, как попал в чернуху. Наверняка неплохо на мне заработали. То, что я им заплатил, копейки по сравнению с суммой, что им отвалили за мою энцефалограмму. Но в выступлении Боба, а самое главное, в присутствии в команде Семена, существует грубое противоречие. Боб представил меня команде не как проводника, а в качестве какого-то мифического спасателя. Старик потребовал провести команду до болота. Зачем им я, когда есть Семен, который уже наработал маршрут? Двойная страховка? Возможно. Но есть еще один маленький нюансик. Когда Боб говорил, что я подхожу во всех отношениях, он смотрел не просто на аудиторию. Он смотрел в сторону головастиков, будто акцентировал их внимание на мне. В комнате все сидели группами. Так сказать, по роду войск, по интересам. Как группой пришли, так рядом и сели. Вот тут автоматически этот Боб и прокололся. В каких же это ВСЕХ отношениях я им подхожу?
«Держи ухо востро, Зубр» – приказал я сам себе.
Они правильно заметили, нюх у меня на опасность, интуиция. И самая первая опасность, которую он зафиксировал, это они сами.
– Сегодня мы все пройдем медицинский осмотр, – продолжал вещать командир. – Нам сделают необходимые прививки и каждому вживят под кожу электронный маяк. Сопровождение команды в зоне будет осуществляться через спутник, что в несколько раз повышает вероятность успешного завершения операции и, в критическом случае, возможность эвакуации.
– Это без меня, – флегматично заявил я.
– В чем дело, господин Платов? – начальственным тоном спросил Боб.
– Мне кажется, я выразился достаточно определенно. Маяк мне не нужен, и я пойду без него или не пойду совсем.
– Поясните.
– Ваш маяк для некоторых особей зоны все равно, что лазерный целеуказатель. Я не собираюсь превращаться в мишень.
– Но наши специалисты утверждают…
– Вот на них и одевайте этот ошейник, если они что-то там утверждают. Мы выходим на охоту, и в качестве охотников, как мне кажется. Метят дичь, когда не могут сразу ее убить, и вынуждены пускаться за ней в погоню. Но это нам так хочет казаться. Зона сама расставит все на свои места. Кто дичь, а кто охотники, мы узнаем только на месте.
– Хорошо. Оставляем пока этот вопрос открытым, – пошел на компромисс Боб.
– Он открыт только для вас. Для меня он решен полностью и окончательно.
– У кого еще есть замечания или пожелания? – не отреагировав на мои последние слова, продолжил председательствующий.
– Мне нужно встретиться с вашим хозяином, – сообщил я.
– Это мы решим в рабочем порядке. Что-нибудь еще?
Все молчали.
– Хорошо, тогда продолжим, – подвел результат молчания начальник экспедиции.
В зал вошли десять человек в белых халатах.
– Прошу, господа, – ведущий шоу сделал знак рукой в сторону кресел.
Врачи по одному подходили к членам команды и парами удалялись из комнаты.
На подошедшего ко мне эскулапа я никак не отреагировал, и он молча остался стоять у моего кресла.
– Доктор, подождите нас за дверью, – обратился к медику Боб, когда комната опустела.
– Чего вы хотите? – спросил он, когда врач покинул помещение.
– Поговорить с хозяином.
– Цель беседы?
– Деньги по моему контракту.
– Они еще вчера переведены на ваш счет.
– Я должен в этом убедиться.
– Пожалуйста.
Боб вынул из кармана сотовый телефон и протянул его мне.
Я и не подумал взять в руки трубку.
– Берите и звоните, – сказал он, по-прежнему держа трубку в протянутой руке.
Похоже, мой взгляд и молчание красноречивее слов сообщили ему, что я думаю о его предложении.
– Как вы хотите это сделать? – спросил он.
– Отдельная телефонная кабинка в городе по моему выбору.
– Я узнаю, что можно для вас сделать.
– Будьте любезны.
– Доктор, можете забрать пациента, – позвал Боб врача.
Я молча встал и двинулся в открывшийся передо мной проем двери.
Медицинский блок располагался где-то в подвале. Мензурка в белом халате провел меня в лифт, и мы спустились метров на тридцать под землю, попав в длинный коридор с множеством одинаковых дверей без каких-либо табличек.
Осмотр начался с обычных вопросов – что, где у меня болит, на что жалуюсь, не было ли у меня травм головы – измерения давления, пульса и прочих мелких радостей эскулапов. После этого меня бесцеремонно ощупали, обстучали и, уложив на стол, опутали датчиками, провода от которых тянулись к металлическому ящику, соединенному с несколькими мониторами. Один из клистиров, по всей видимости, старший, переходил от экрана к экрану, изредка подавая непонятные команды, после которых раздавались щелчки переключателей. Этакая возня продолжалась вокруг меня около получаса, после чего я был освобожден и передан в лапы следующей бригады любопытствующих мясорезов. Следующий аттракцион представлял собой все тот же стол, беспрестанно двигающийся через толстое кольцо, на внутренней поверхности которого вспыхивали и гасли разноцветные лампочки. Как вы заметили, я люблю поболтать, но зал был абсолютно пуст, и монотонное гудение кольца начало клонить в сон. Испытания на третьем аппарате были более интересны. На голову мне надели шлем из легкого пластика или металла, внутренняя обшивка которого сразу раздулась, плотно охватив череп, и я оказался в полной темноте. Без предупреждения перед глазами начались вспышки разной интенсивности, частоты и цвета. Потом чей-то голос, прозвучавший из динамика в самое ухо, предложил мне мысленно смоделировать ситуации гнева, испуга, радости и прочей эмоциональной ерунды. На мой взгляд, лучше всего у меня получилась сцена с Зизи. Извращенцы они, конечно, но пусть немного позавидуют, слюнями свои халаты измажут. Не знаю, что уж они там увидели, но сцену через непродолжительное время предложили сменить. Здесь я развлекался, как мог. Радовался, как мальчишка, разбивая мониторы в лаборатории, куда меня привели, переворачивая столы и вырывая кабели из разъемов. В гневе сворачивал головы моим испытателям, заливая пол их кровью. Все было натурально и весьма, на мой взгляд, правдоподобно. Скляночники должны были остаться довольными. Вот за испуг и раскаяние не поручусь, здесь мое выступление было бледновато. Думаю, и на слабую троечку не потянуло. Отучила жизнь пугаться, а уж раскаиваться тем более. Ничего, съели. Даже рекламаций не поступило. По требованию ощутил зверский голод, потом мысленно сытно пообедал, после чего меня потянуло в сон. Ну тут уж дудки. Скопа вам лысого. Не видели и никогда не увидите. Нет такого в природе. Если и научились мысли читать, то обломитесь. Похоже, и обломились. Сняли шлем, но по мордам вижу, радости от общения со мной не усматривается. Правильно. Все так и должно быть. Они эксперименты на мне проводили, а я на их сцене выступал, не используя в качестве подопытных кроликов ни одного реального персонажа, разве что Зизи.