Тони тоже улыбался, хоть и поджимал губы, пытаясь выглядеть строгим. Он стоял в узких брюках и сером свитере, оттенявшем глаза. Контрастный свет библиотеки подчеркивал четкие линии скул.
– Перестань, – предупредила Джун и насупилась, сдерживаясь, чтобы не расхохотаться, настолько веселой и одновременно обидной казалась ситуация.
– Где мои сигареты, малявка? – повторил он, но Джун медленно покачала головой:
– Не будешь ты курить в этом доме.
– Что еще мне нельзя в моем доме? – вскинул он бровь.
У него были красивые прямые брови вразлет, темные, в меру густые, без фанатизма. Пожалуй, это единственное, что нравилось в нем. Ну, еще ямочка на щеке, когда он улыбался.
…Может, еще губы. Интересно, он только целуется с теми девчонками, которых приводит домой, или…
– Джун? – раздался напряженный оклик.
Она в ужасе отвела взгляд в сторону, испугавшись, что Тони мог прочесть ее мысли, и поправила воротник школьной блузки.
– Да делай ты, что хочешь! – психанула она и приказала: – Верни мои шоколадки немедленно!
Тони держал пачку с «твиксами», которая тут же взлетела вверх, когда он поднял руку.
– Только равноценный обмен.
…Но и Тони больше не веселился. Он смотрел хмуро, словно ему надоел этот цирк. Он явно мечтал уйти, но не желал сдаваться. Как всегда, должен был настоять на своем даже в мелочи.
– Я жду, – холодно сказал он.
Джун покраснела. Она не знала почему. Не понимала, какого черта не получалось снова посмотреть Тони в глаза. Разозлившись на себя, она ступила к нему и легко толкнула ладонями в грудь, наткнувшись на каменную стену, не иначе. Толкнула еще раз, но он не сдвинулся.
Они замерли в паре сантиметров друг от друга, и Джун растерялась.
Я боюсь его, что ли?!
Как во сне, она снова коснулась его груди, но пальцы будто онемели и застыли.
Джун не увидела, а почувствовала, как Тони опустил руку с упаковкой.
– Держи, Бэмби. И больше не смей брать мои вещи, – тихо сказал он и сделал шаг назад.
И она выдохнула наконец.
…Что это было? С ума сошла! Откуда оно вообще взялось в ней – это вязкое, пугающее чувство, что вдохнуть не сможет уже никогда?
Очнись, это же Тони! Он тебя со свету сживет, только повод дай!
– Джун! Джу-у-н! – Голос Чейза вернул в кафетерий, к ягодному морсу. Друг хлопал ее по плечу. – Допивай быстрее, занятия начинаются.
– Да, конечно, – улыбнулась она рассеянно.
…А сердце трепыхалось в груди, как у загнанного зайца.
Точнее, как у этрусской землеройки: 25 ударов в секунду – это вам не шутки. Да какие уж тут шутки, если Джун избегала Тони сегодня, словно была виновата перед ним непонятно за что. Назойливое поедающее изнутри удушливое чувство напоминало именно ее – вину. Любимое чувство Джун, которое теперь пахло сигаретами и шоколадками.
Точно! Мне просто стыдно, что влезла в его заначку. Мне плевать на него и на его личную жизнь. Пусть делает, что хочет. Пусть портит свои легкие никотином, я и слова не скажу. А тем более не прикоснусь к нему.
И она больше не трогала Тони. Никогда-никогда. До Того Самого Дня.
Тони. В тот же момент
– Ты в порядке? – спросил Крис, а он продолжал смотреть на Чейза, который сжимал плечо Джун.
В порядке? Он и сам не знал. Это нормально вообще – обращать внимание на то, кто и когда прикасается к ней? Какая разница? Главное, что это не Крис.
Уйди, Бэмби, блин. Выметайся из моей головы. Просто – исчезни.
Она ему не нравилась, но каждое утро за завтраком Тони смотрел, как она ест, и яд растекался по венам.
Какие ее волосы на ощупь? На вид жесткие.
А губы?
…И тогда он отводил взгляд.
Бесило, если она переставала совать свой курносый нос в его дела, будто забывала о его существовании. Был только Чейз.
Крис и Чейз. Чейз и Крис.
Тони поморщился, когда осознал, что перекривлял имена в мыслях. Нет, это была не ревность, нет. Просто он не мог представить, что кто-то всерьез способен восхвалять Джун. Она же лицемерная двуличная кобра…
Впрочем, ее парень Чейз любил животных, особенно змей.
– Ты видел их видео с мартышкой? – спросил Крис, которого умиляло остроумие Джун, и Тони тяжело вздохнул.
– Я не видел ни одного.
– Серьезно? – удивилась Сиенна. – Они клевые! А когда Чейз снял футболку… м-м…
– Так, не понял! – насмешливо возмутился Крис. – Ты же клялась, что перемотала этот момент.
Сиенна фыркнула, так и не найдясь с ответом.
Серьезно? И ей тоже Чейз нравится?
Чейз и Крис. Крис и Чейз.
Господи…
Как же Тони ненавидел Джун за то, что напролом лезла в его сознание, как вирус. Грудную клетку до сих пор прожигало, будто она ему клеймо ладонью поставила вчера… А болотные глаза. Он чуть не захлебнулся в них, в этих убийственных топях.
Ну ее к черту. Она из него все вены вытянет, если поймет, что может его зацепить. От таких, как Джун, нужно серебряными крестами отмахиваться, иначе сожрет и не подавится.
И точно не стоит представлять, что будет, если он сейчас подойдет к ней здесь, при всех, и слижет кроваво-красный сок с ее вечно искусанных губ. Что она сделает? Оттолкнет?.. Пальцы у нее прохладные сейчас, она ведь стакан из рук не выпускает.
Тони поморщился и зарычал про себя.
Уйди, Джун. По-человечески прошу. Выметайся на хер из моей головы!
Возле нее сидела Мелани. Умная, добрая, такая настоящая. Рядом с Мел хотелось быть лучше. Она мотивировала на подвиги. С такой девушкой можно легко провести целую жизнь, ни разу не пожалев об этом.
Но взгляд Тони, как магнит, прикипал к той, которая бесила. Которую он не уважал от слова «совсем». Она мотивировала только на саморазрушение. От нее кровь либо кипела, либо стыла в венах.
Ребячество, с которым они соревновались, инфантильное желание коверкать в мыслях имена других парней – все это вышло на первый план, заняв слишком много места. Слишком много ее. И это стало проблемой.
Тони посчитал про себя, сколько месяцев осталось до отъезда в университет, и шумно, раздраженно вздохнул. Пять месяцев еще. Целая жизнь.
В это было трудно поверить, но он не мог дождаться, когда уедет из Иден-Парка, сдав родной дом на милость Бэмби. Что угодно, лишь бы не видеть ее каждый день. Не думать.
Глава 4
Год спустя. 1 мая, день совершеннолетия Джун
– С днем рождения, милая! – Фрэнк обнял ее и протянул плоскую квадратную коробку зеленого цвета, обвязанную серебристой лентой.
Взгляд опекуна горел предвкушением. Темные короткие волосы с проседью были взъерошены, морщины у глаз стали глубже, так широко он улыбался.
Джун, в пижаме – суббота, как-никак – спустилась к завтраку и теперь с волнением разглядывала подарок. Потрясла из любопытства.
– Эй-эй, аккуратнее, – попросил Фрэнк, а Генри, который вошел в столовую, зевнул в кулак и одернул форменный пиджак на пивном животе, который наметился в последний год.
– С днем рождения, мисс Джун, – поздравил дворецкий и принялся укладывать тонкой черной расческой влажные волосы.
– Ты кутил всю ночь, Генри? – хохотнула она.
– Нам по ошибке доставили клетку с попугаями, и они орали до рассвета, пока их не забрали. А мистер Тедд привез фейерверки, хотя мы не заказывали в этом году.
Вечером в Иден-Парке собирались праздновать 18-летие Джун и фестиваль весны.
– Не терпится увидеть световое шоу, – сдерживая визжащий восторг, улыбнулась она.
Фейерверки на Майский день были традицией, но они слишком сильно коптили воздух и пугали зверей в окрестностях Иден-Парка, поэтому Фрэнк предложил устроить световое шоу вместо пиротехнического. В небо запустят двести дронов.
Джун обожала опекуна за ответственность.
– Во сколько Тони здесь будет? – спросил Фрэнк, посмотрев на большие настенные часы, и она резко опустила взгляд, расправляя пальцами ленту на подарке.
– Не знаю.
Тони перед ней не отчитывался. Она его видела очень редко, по выходным, и то не каждый раз. У него больше не было времени на детское противостояние с Бэмби. Ему девятнадцать, он студент бизнес-школы. У него девушка с ногами от ушей. И не одна. Он каждый раз с новой приезжал.
Ну и пусть. Ей-то какая разница? Может, у нее рост средний и ноги не от ушей, зато дел по уши. Одних дронов – двести штук. Приготовления к празднествам съедали почти все свободное время. Гостей и без Тони будет полно, даже если он не соизволит приехать и поздравить ее.
Чейз, Мелани, Уитни, Олсен… Все они сегодня собирались прибыть в поместье Андерсонов.
Крис тоже будет…
После окончания школы они с Сиенной Голдман порвали, поскольку та перебралась во Францию. Так что в Джун все еще теплилась надежда на возможные отношения с Принцем Паркером. Он иногда передавал привет через Мелани, и это будоражило. Во-первых, мечта встречаться с Крисом никуда не делась. А во-вторых, до безумия хотелось выиграть пари с Тони. То дурацкое, идиотское пари, которое они заключили два года назад. Джун вбила себе в голову, что, если проиграет, то не сможет больше считать Иден-Парк своим домом. Не хватит совести вернуться сюда после университета, если Тони выскажется против.
А кроме того… не то, чтобы это было мега-гипер-важно, но старый спор остался единственной нитью, которая связывала с Тони.
– Ты открываешь? – напомнил Фрэнк, и она распаковала подарок. Под шелестящей бумагой оказался темно-зеленый бархатный футляр с тисненым гербом Андерсонов. Внутри мерцало ожерелье. Судя по всему, старинное…
– Оно принадлежало Иден, а до того – моей матери. Это семейная реликвия нашего клана. Если бы у меня была дочь, оно досталось бы ей… Или, в ином случае, жене Тони. Но оно твое. Ты ведь и есть мой ребенок. Непоседливый. Приглашающий верблюдов и тигров в библиотеку.
Джун боялась прикоснуться к драгоценностям. Ряд крупных изумрудов лежал полукругом. Камни, ограненные в белое золото, могли бы принадлежать королеве, как и пара сережек: два небольших зеленых ромба в той же огранке.
– Под цвет глаз тебе подойдет, – добавил Фрэнк, и Джун кинулась ему на шею. Даже заплакать не получилось, до того дыхание сперло. Она просто сжимала опекуна дрожащими руками, цепляясь, как за спасательный круг, и молчала.
– Ну что ты, перестань, – мягко сказал Фрэнк и погладил ее по макушке. – Надень этот набор сегодня на праздник.
Она кивнула и снова вспомнила о Тони.
«Он меня убьет. Я забрала то, что должно было принадлежать его будущей жене», – подумала она. И улыбнулась от предвкушения встречи: позлить Тони как смысл жизни.
– Я люблю тебя, Фрэнк, – сказала она, и опекун, как всегда, ответил:
– Ты главное себя полюби.
Ближе к обеду нагрянула Мел. Она обещала помочь со сборами. Мелани умела идеально уложить волосы за две минуты. Природный шарм. Просто космос.
Они вдвоем поднимались наверх, когда Генри окликнул:
– Мисс Джун! Вам письмо. – Он подошел, держа небольшой поднос, склонился ближе и прошептал: – Личное. Социальная служба передала из Штатов. Фрэнк велел сразу вам нести.
Сердце сделало кульбит, а пальцы замерли на большом сером конверте.
– Спасибо, Генри, – сглотнула она и взяла письмо.
На конверте не было имени отправителя, только официальный адрес, но Джун сразу поняла. Это от нее. От той, чье имя нельзя называть. Чье лицо безуспешно старалась забыть долгие годы.
– Ты в порядке? – забеспокоилась Мел.
– Да. Все хорошо, – вымучила она подобие улыбки. – Идем.
В комнате Джун положила письмо на стол. Потом сунула под подушку. Под кровать. Все не то. Тошнотворное чувство – надрывное, ледяное – проникало в кровь, в суставы, в мозг.
Нет, я не буду читать. Мне все равно, что она хочет сказать. Все равно!
Джун схватила конверт и разорвала пополам, приложив недюжинное усилие, потому что внутри было несколько листов бумаги.
Много же она настрочила!
Бросила конверт в мусорку под столом и успокоилась. Почувствовала себя лучше.
Выставила мусорку в коридор для подстраховки. Горничная увидит и уберет. Бумага пойдет на переработку. На благое дело. Все хорошо.
– Ну что? Хочешь увидеть, что подарил мне Фрэнк? – чересчур счастливо спросила Джун, глядя в небесные глаза Мелани, и та кивнула.
– Уверена, он удивил тебя.
– Да, он… Я не знаю, смогу ли когда-нибудь быть достойной этого дома.
Мелани вскинула изящные темно-рыжие брови и посмотрела с укором:
– Человек ценен сам по себе, и тем более ценнее какого-то дома.
– Как же я завидую твоей уверенности! – восхитилась Джун.
– Я просто принимаю себя такой, какая есть.
– Да, но ты идеальная. Принять такую, как ты, легко.
Мелани заливисто рассмеялась и присела на край кровати, поглаживая бархатную драпировку на футляре.
– Ты единственная, кто так думает, – с доброй улыбкой сказала она, чертя аккуратным ногтем серебристый герб Андерсонов, но Джун возмутилась:
– Не единственная! А Тони? Он всегда ставит тебя в пример.
– Просто я внешне похожа на Иден. Но в остальном мы с ней очень разные, а он этого не понял… Ты считаешь, он до сих пор в меня влюблен?
– Думаю, да. У него нет постоянной девушки. Это странно.
– Наоборот, не удивительно. Он парень требовательный, попробуй такому угодить. – Мелани с любопытством открыла футляр и воскликнула: – Вау! Это же ожерелье Иден! Она всегда надевала его на Рождество… И я точно знаю, какое платье выбрать для тебя. Ты будешь блистать сегодня.
Джун честно пыталась помнить о том, что блистать надо для Криса. Но угодить хотелось младшему Андерсону, которому угодить было невозможно.
Пробило 18:00. Прием был в разгаре. Джун стояла в саду рядом с террасой, в окружении друзей, которые играли в салочки, и старалась держать спину ровно. Все-таки роль хозяйки исполняла.
Изумрудный сад, изумрудного цвета длинное облегающее платье с открытыми плечами, очень темная помада, изумруды в ушах и на шее. Головокружительное сочетание элегантной роскоши. И голова действительно немного кружилась от впечатлений. Особенно от того, что Крис то и дело смотрел в ее сторону.
Вот и сейчас он взглянул на нее, но тут же прикрыл глаза, глубоко вдыхая, потому что Уитни завизжала как резаная. Крис не переносил подобной невоспитанности, и Уитни старалась допечь его, как никогда.
Крис возмужал за год лондонского университета, стал еще красивее и шире в плечах. Породистое лицо, прямая осанка. На него можно было любоваться часами, как на огонь в камине.
Увлеченная, Джун не сразу заметила, что Тони наконец соизволил появиться. Он спустился по широким ступеням террасы, ведя за руку очередную миловидную брюнетку, обнял отца и представил свою пассию.
Губы заныли, чтобы их покусали, но Джун сдержалась. Мел битый час потратила на макияж, жалко было чужих трудов.
Игру остановили, чтобы поприветствовать Тони.
– Неужели! Еще бы в полночь явился, – обвинительно воскликнула неусидчивая Уитни, влетая в объятия кузена.
– Дела задержали, – объяснил он и с подозрением склонил голову на бок. – Чем вы тут занимались без меня, м?
– Играли. Сейчас очередь фантов!
– Значит, я вовремя, – поддался он задорному веселью и снял серебристые часы с запястья, чтобы бросить в черную шляпу, которую ловко подставила Уитни.
Он лениво оглядел толпу и, заметив Джун, прищурился, будто оценивая, стоит ли с ней вообще здороваться. Она сжалась внутри, но взгляд не отвела. С какой стати?
Тони оставил свою девушку с Уитни и все-таки сделал одолжение: подошел, одарив прохладой серых глаз, и сухо улыбнулся. Джун вскинула подбородок, ответив такой же ледяной ухмылкой.
– Я слушаю. Ты мне хочешь что-то сказать? – спросила она… и ощутила, что от Тони исходит умопомрачительный аромат бергамота и мятной свежести.
Картинка пронеслась перед глазами: зимнее утро, елка, холмы из открытых подарочных упаковок и бумаги… Рождество в Иден-Парке.