Кое-как расчесав волосы, Аполлон надел заранее выглаженный светлый костюм и светлую рубашку. Жарковато, конечно, будет сегодня в костюмчике, но не в джинсах же ехать на встречу с издателем. Про него и так уже судачили направо и налево, что он якобы пьёт как сапожник. Не хочется лишний раз подтверждать эти слухи и приезжать на важную встречу в непотребном виде. Сегодня он должен быть одет с иголочки.
Аполлон обулся и взял с полочки ключи от машины. Открывая дверь, он почувствовал, как вдоль лба прошла приятная волна расслабления. Голову понемногу отпускало – таблетка начала действовать. Жизнь налаживается.
Аполлон завёл машину и плавно вырулил со своего участка. Проезжая мимо дома своей соседки Людмилы, Аполлон с брезгливостью посмотрел на женщину, которая несла в руках бутылку дешёвого красного вина из местного магазина. Вот кто настоящая алкоголичка, подумал он, с утра уже накачиваться собралась. Если Аполлон пил для удовольствия и для того, чтобы расслабиться и снять напряжение, то она пила только для того, чтобы напиться. Как иначе можно объяснить выбор напитков, которые она выбирала для употребления? Да эту кислятину пить невозможно. После такого вина потом, наверное, неделю изжога мучает и похмельный синдром. Лучше бы водку пила, честное слово, и опьянение быстрее наступает, и не так противно. Хотя водка водке тоже рознь. Аполлон, например, предпочитал водке виски. У него это был самый любимый напиток, хотя от бокала-другого красного вина за обедом он себе тоже не отказывал – и бодрит, и даёт подзарядку для воображения.
Заскочив в магазин за сигаретами, Аполлон плюхнулся на сиденье, достал сигарету и с удовольствием закурил. С тех пор как он ночью выкурил последнюю сигарету, он не курил, а для него это было слишком долгое воздержание.
Припарковавшись у поликлиники, Аполлон зашёл в вестибюль и оказался около окошка регистратуры. Настроение его тут же упало ниже плинтуса. За окошком сидела кудрявая змея в очках. Сейчас опять начнётся. Аполлон сделал вежливое, насколько получилось, лицо, и заглянул в окошко.
– Женщина, доброе утро!
Змея зыркнула на него поверх очков и ничего не ответила.
– Я к неврологу записан на полдесятого.
Змея вперила в Аполлона вопросительный взгляд.
– Женщина, я к неврологу записан, – повторил Аполлон, чувствуя, как внутри у него начинает всё закипать.
Змея подпёрла голову руками и в упор смотрела на Аполлона, ничего не говоря.
– Карту мне дайте, пожалуйста, – сквозь зубы процедил Аполлон.
– На кого карта? – безучастным голосом спросила змея.
– Меня зовут Аполлон Некрасов.
Змея покопалась в картах, которые лежали рядом с ней на столе.
– Нет здесь такого.
– Дайте я поищу, – Аполлон с нетерпением протянул руку через окошко за картами.
Змея протянула Аполлону карты и молча следила, как он ищет свою.
– Ну вот, – довольный Аполлон сунул в окошко найденную карту.
Змея поправила очки и внимательно прочитала, что написано на карте.
– Но эта карта не на Аполлона Некрасова, а на Фёдора Кузнецова.
Аполлон достал из кармана паспорт и ткнул змее в окошко.
– Чокнутые ходят тут всякие, – забубнила змея. – Если Фёдор, так и говори, что Фёдор. А то Аполлон. Выдумал. Вот, держите свою карту, Фёдор Николаевич, – змея протянула карту в окошко, придерживая её за один конец.
– Меня зовут Аполлон, – твёрдо сказал Аполлон и потянул карту на себя. Змея держала её цепко и не отпускала. – Женщина, вот как вам только не стыдно. Вы же меня прекрасно знаете, и каждый раз одно и то же устраиваете.
– Вот именно, что я вас прекрасно знаю, и можно было за это время уже смириться с мыслью, что вы Фёдор, а не Аполлон. Или поменяйте имя в паспорте, раз вам своё так не нравится.
– Не ваше дело, – сказал Аполлон и вырвал наконец карту из рук змеи.
Как же Аполлона бесила и эта поликлиника, и эта неизменная змея в окошке. Тысячи читателей по всему миру боготворили его, для них он был почти что богом. Они с нетерпением ждали выхода каждой его книги и, когда книга наконец выходила в свет, их восторгу не было предела. А для этой змеюки он был просто сумасшедшим пациентом, обычным сорокапятилетним мужиком, у которого не все дома. Вот это и раздражало больше всего. Аполлон пытался добиться к себе должного отношения, но тем самым, похоже, ещё больше распалял змею.
Поднявшись на третий этаж, Аполлон без труда нашёл нужный ему кабинет. Как раз подошло его время. Около кабинета никого не было, и Аполлон, осторожно открыв дверь, вошёл внутрь. Врачей он не то чтобы боялся. Просто врачи всегда ассоциировались у него с болезнями, а соответственно и со смертью. Здоровые люди ведь по врачам не ходят, соответственно, каждый поход к врачу мог обернуться для него приговором.
Молодая врач что-то печатала на компьютере. Она улыбнулась Аполлону:
– Проходите.
Аполлон подошёл к столу и сел на стул, тяжело вздохнув.
– Что у вас? – повернувшись к нему, спросила девушка.
– Понимаете, – начал Аполлон, с трудом подбирая слова. – У меня в последнее время очень сильно болит голова. Бывает, что и кружится, очень сильно, так что у меня просто всё плывёт перед глазами, – Аполлону было очень тяжело говорить все эти слова. Ему казалось, что когда эти явления просто были частью его существования, они не имели под собой никакого веса, а когда он произносил их здесь, сидя в кресле у врача, они приобретали какой-то особый смысл. Он как будто сам себе подписывал смертный приговор.
– И как давно вас это беспокоит? – спросила девушка, внимательно глядя на Аполлона. Наверное, почувствовала запах перегара, подумал он. Ему почему-то вдруг стало так стыдно за себя, что захотелось провалиться сквозь землю. Он посмотрел на себя глазами этой молодой девушки. Кого она видит сейчас перед собой? Стареющего мужчину, пытающегося убежать от своего возраста, от которого к тому же пахнет перегаром. У Аполлона встал ком в горле. Слава богу, что эта девушка не умеет читать мысли.
– Примерно полгода назад у меня это началось, – сказал Аполлон, уже ждущий, что девушка начнёт его упрекать за то, что он так долго не шёл к врачу. Но девушка ничего не сказала. Она попросила его вытянуть вперёд руки и постучала по ним молоточком. Руки Аполлона нервно подпрыгивали от каждого прикосновения. Затем девушка попросила Аполлона встать, вытянуть вперёд руки, закрыть глаза и достать поочередно каждой рукой до кончика носа. С этим заданием Аполлон справился очень плохо: руки упорно не хотели находить кончик носа, они тыкались то в щёки, то в глаза. Аполлон даже покраснел от стыда за свою неуклюжесть.
– Садитесь, – сказала девушка и начала что-то печатать на компьютере.
Аполлон сидел ни жив ни мёртв, ожидая страшного диагноза. Но никакого диагноза не последовало.
– Я вам даю направление на МРТ. Вам нужно сделать томографию головы.
У Аполлона внутри всё оборвалось.
– Зачем мне томография?
– У вас такие симптомы… Надо проверить голову. Мало ли что… Сами понимаете. Возраст…
Девушка взяла бланк со стола и начала в нём что-то заполнять. Аполлон сидел не шевелясь. Куча мыслей понеслась у него в голове. Что с ним такое происходит? Зачем ему нужна томография? Неужели у него что-то с головой? Аполлон вспомнил всякие истории из жизни о том, как от опухоли мозга умирали не только простые люди, но и знаменитости, и похолодел. А может, у него тоже опухоль мозга? От этого у него голова так дико и болит. У него и до этого закрадывались подобные мысли, хотя скорее это были даже не мысли, а только силуэты мыслей, которые Аполлон старательно от себя отгонял. Нет, такого просто не может быть. Умереть может кто-то другой, но не он. Смерть – это что-то абстрактное, она не для него. А если вдруг всё-таки..? У Аполлона закружилась голова, и он покачнулся на стуле.
Девушка подняла на него голову.
– Мужчина, вам плохо?
– Нет-нет, всё в порядке, – сказал Аполлон упавшим голосом и постарался выпрямиться.
Ему бы сейчас разузнать у врача, расспросить, о чём конкретно говорят его симптомы, что же у него за болезнь такая загадочная. Можно даже задать вопрос шутливым тоном, чтобы не показывать, как он напуган. Но Аполлон боялся. Боялся услышать правду. Пусть лучше он находится в счастливом неведении. А ещё он не хотел показаться малодушным трусом перед этой молодой красивой девушкой, ведь тут шути-не шути – она всё равно поймёт, что он боится.
Девушка дописала бумагу и подвинула её Аполлону.
– В регистратуре поставите печать. Сзади написан телефон, по нему запишетесь на МРТ.
Аполлон взял листок дрожащими руками и медленно поднялся со стула. Он открыл было рот, чтобы всё-таки спросить про свой диагноз, но в самый последний момент передумал и направился к выходу.
Всё было как будто в тумане. Он не соображал, что делал. Подойдя к окошку регистратуры, он молча просунул туда листок. Змея посмотрела на него из-под очков. Как же Аполлон её сейчас ненавидел. Ведь он умрёт, а она останется жить. Хотя ему жизнь намного нужнее, чем ей. Осознать такую несправедливость было вряд ли возможно. Он умрёт, а она останется. Он, известный писатель, а она просто вредная баба, которая сидит в этой регистратуре со времён Ноева потопа. Господи, почему жизнь так несправедлива к нему?
Змея шлепнула на бумажку печать и швырнула её Аполлону. У него не было сил на то, чтобы ей что-то сказать. Он взял бумажку и вышел из поликлиники.
И как он сейчас поедет на встречу с издателем в таком состоянии? Единственное, чего хотелось Аполлону, – это лечь в постель, свернуться калачиком и накрыться тёплым одеялом. Но Аполлон прекрасно понимал, что встреча была слишком важной, чтобы взять и просто не прийти на неё.
Мужчина заехал в ближайшую кофейню и заказал себе американо. Сейчас только так он мог немного взбодриться и прийти в себя. Официант быстро принёс заказ, за что Аполлон был ему безмерно благодарен. Обжигающий кофе немного привёл Аполлона в чувство. Надо выбросить на время все эти мысли из головы, ведь никакого диагноза ему никто пока ещё не поставил. Диагноз будет известен только после того, как ему сделают МРТ. Надо успокоиться и взять себя в руки. Он же мужчина, а не какая-то сопливая баба. И даже если диагноз будет неутешительным, надо встретить смерть достойно. Аполлон закурил и осмотрелся вокруг.
Напротив него за столиком сидела маленькая худая бабулька. Она одной рукой держала чашку с кофе, шумно из неё отхлёбывая, а в другой у неё была авоська, которую она не выпускала из рук. Откуда она откопала эту авоську? – размышлял Аполлон. С такими авоськами ходили в советские времена. Губы у бабульки были густо накрашены ярко-красной помадой, которая оставляла на чашке жирные размазанные следы. Аполлон поморщился. А ведь кому-то потом придётся пить из этой чашки. Была б его воля, он бы таким бабулькам наливал кофе в пластиковые стаканчики, чтобы не пачкали общественную посуду.
Сбоку от Аполлона сидела парочка: молодой человек в обтягивающих джинсах и девушка в очень короткой юбке. Молодой человек под столом запустил свою руку девушке под юбку, при этом они мило о чём-то беседовали, как будто ничего не происходило. А они ведь думают, что никто не видит, чем они там занимаются. Аполлон перевёл свой взгляд направо. Там сидел мужчина и задумчиво смотрел в окно. Одной рукой он ковырялся в носу, делая это настолько откровенно, что Аполлону стало неловко, и он отвернулся. Боже, что за паноптикум?
Аполлон расплатился и вышел из кофейни. На душе было противно. К тому же надо было спешить на встречу с издателем. Аполлон сел в машину и врубил музыку на полную громкость. Из динамиков орал Фараон. Аполлон с удовольствием слушал молодых современных исполнителей, они наполняли его энергией, давали мощнейший заряд бодрости. Только его коробил мат, который в некоторых песнях просто зашкаливал, а ещё у него вызывал недоумение тот факт, что рэперы и прочие музыканты и певцы, которым было лет по девятнадцать, очень часто поют в своих песнях про сук, которых они ежеминутно трахают. Господи, как времена-то изменились, думал Аполлон. Где же были эти суки, когда ему было девятнадцать? В то время он бы всё отдал, если бы ему показали хотя бы одну такую. Эх, он в свои девятнадцать секс видел только во сне.
Аполлон одернул себя. Он, похоже, превращается в какого-то старого пердуна, который ругает молодёжь за распущенность и аморальное поведение. А ведь совсем недавно и он был молодым, и его также ругали представители старшего поколения. Ничего не меняется в этом мире, с грустью подумал Аполлон, кроме того, что мы неумолимо стареем.
Музыка немного отвлекла Аполлона от невесёлых мыслей. Подъезжая к зданию издательства, мужчина был уже относительно спокоен.
Михаил уже ждал его в своём кабинете.
– А, Аполлон, проходите, проходите.
Аполлон поздоровался и уселся в глубокое кресло напротив стола, за которым сидел Михаил. Он делал вид, что разглядывает картину за спиной Михаила, а на самом деле вглядывался в его лицо, чтобы угадать по нему в каком тот настроении и что готовит ему эта встреча.
Михаил молчал и стучал ручкой по краю стола – собственно говоря, скорее всего ничего хорошего этот звук не предвещал. Аполлон откашлялся. Михаил отложил ручку в сторону и, сцепив руки в замок, положил их на стол.
– Ну что я хочу вам сказать, дорогой Аполлон?
Аполлон выпрямился и одёрнул на себе пиджак. К чему эти вступления? Неужели сразу нельзя сказать своё мнение? И с каких это пор Михаил стал называть его «дорогим»?
– Роман ваш… – Михаил замолчал, видимо, подбирая слова. – Как бы вам сказать… В общем, это полное говно.
Аполлон дёрнулся в кресле. Щёки у него покраснели от возмущения. Такого от Михаила он никак не ожидал. Его издатель был хоть и строгим, и даже придирчивым, но никогда еще Аполлон не слышал от него настолько грубых слов. Что же сподвигло его так оценить результат его полугодовой каторжной работы? Неужели роман настолько плох? Руки у Аполлона вспотели. Он почувствовал, как по спине стекает струйка пота. Несмотря на то, что сейчас он находился в творческом кризисе, он всё равно был уверен, что роман, который он написал, заслуживает внимания. Он буквально выстрадал его, вложил в него самые сокровенные свои мысли, которые до этого боялся поведать бумаге. И вот результат. Его роман только что назвали говном. Аполлон кашлянул и поднял глаза на Михаила. Тот смотрел куда-то поверх его головы.
– И почему вы так считаете? – еле выдавил из себя Аполлон.
– А вы сами не видите очевидного? Все ваши персонажи картонные, сюжет вымученный, ни одного искреннего свежего слова. Сплошные банальности. Это никуда не годится. Это болото, трясина. Признаюсь вам честно, я даже не смог дочитать ваш роман до конца. О чём вообще ваш роман, Аполлон? Что вы хотели им сказать? Почему ваш главный герой такой… обыкновенный?
– А про кого я должен был писать? – взорвался Аполлон. – Про маньяка, про сумасшедшего, про больного идиота? Или, может, про наркомана?
Руки у Аполлона тряслись от обиды и злости.
– Не злитесь, это вам не идёт, – спокойно сказал Михаил. – И скажите мне, чем плохи маньяки? Маньяки как раз интересуют людей. Людям всегда интересна тёмная сторона их людской сущности. Им интересно покопаться во внутренностях таких личностей. Ну а что вы можете сказать об обычном простом человеке? Ничего нового. Это скучно, Аполлон, скучно, понимаете?
– Скучно? – Аполлон вскочил с кресла и заходил по кабинету. – Да я всю душу в этом романе наизнанку вывернул, а вы мне говорите, что вам скучно? Значит, для того, чтобы мой роман понравился, я должен нести всякую чушь про маньяков и прочий сброд?
– Аполлон, а вы всё схватываете на лету, – сказал Михаил и деланно зааплодировал. – Да, если хотите, называйте это так, но суть именно в этом. Вы должны заинтересовать читателя, а вы меня как читателя не заинтересовали. Максимум, что можно делать с вашей книгой, – это читать на ночь как средство от бессонницы. А книга должна цеплять так, чтобы вам не захотелось спать, пока вы не дочитаете её до конца.