–– Мыши нашептали, – усмехнулся Глеб. – У меня свои источники, верные, и они сказали, что подсадной уже в СИЗО.
–– Что же делать? Заявить администрации?
–– Не смеши. Они палец о палец не ударят. Скажу больше: тот, кто тебя заказал – большой человек, если ты понимаешь, о чём я… Так вот, видимо, ты ему встал поперёк горла, раз ему приспичило убрать тебя, а не просто сгноить в тюряге. Просто так мокрушника за забор не засылают. Это стоит немалых бабулек, да и не каждый способен устроить подобное дельце. Хлопотно очень. Нужны влияние и связи.
–– Понимаю. Но, кому это нужно – ума не приложу.
–– В самом деле, не знаешь? – искренне удивился Глеб.
–– Нет. Я вообще не понимаю, что происходит. Меня подставили, чтобы отправить на зону. Это ясно. Но, если кому–то нужно было меня убить, почему не прикончили вместе с Эллой? Тогда это было проще сделать.
–– Ну, брат, здесь я – пас.
–– Что посоветуешь, Глеб?
–– А что я могу посоветовать?.. Хочешь жить, – рви отсюда когти, Андрюша. Альтернативы нет.
–– Сбежать из СИЗО? Разве это возможно?
–– Для такого лоха, как ты, навряд ли. Да и времени на подготовку нет. У тебя от силы пара дней.
–– И что потом?
–– Что потом? Ты хочешь знать, как все это произойдет?.. Элементарно, Ватсон! Например, на прогулке. Просто этот ублюдок подойдет к тебе и незаметно всадит в бок заточку. Или придушат прямо в камере. Да мало ли, как… Ты вот что, потребуй у своего следака проведения следственного эксперимента. Срочно. Пой соловьем, что вспомнил нечто очень важное, но добейся, чтобы тебя вывезли отсюда. Тогда у тебя будет хотя бы шанс.
Андрей вновь пробудился ото сна, ощутив присутствие посторонних. На этот раз звуки, донёсшиеся до его слуха, однозначно говорили о чьём–то вторжении на чердак. Во тьме он слышал возню и голоса нескольких человек, но не видел их и не понимал, зачем они явились сюда. Затаившись на своем ложе, Андрей прислушался и, протерев глаза, стал озираться по сторонам, пытаясь определить, откуда доносится шум. Там, где он обнаружил ящики и дверное полотно, метался луч фонаря, в свете которого двигались тени.
–– Я не хочу больше. Мне домой надо, – послышался жалобный плаксивый девичий голос. – Мамка будет ругаться.
–– Да ладно тебе, посидим, побалдеем, – ответил ей чуть хрипловатым баском какой–то парень. – Пей, давай. У нас ещё есть.
–– Не–е… Не хочу. Мне дурно. Меня тошнит.
–– Да пей, ты! Не пойдёт – поблюешь.
«Все понятно. Молодняк резвится, – подумал Андрей, окончательно прогнав сонливость и настороженно следя за происходящим. – Мне только этого не хватало. Похоже, они хотят споить девчонку…». Намерения пьяных подростков легко угадывались по их настойчивому и даже навязчивому «ухаживанию» за подружкой, которая была единственной девушкой в компании трёх или четырёх пацанов. Видимо, дурёха не понимала, что именно преследовали её кавалеры, стараясь напоить её до невменяемого состояния, к которому она быстро скатывалась. Вскоре ей действительно стало плохо, и кто–то из парней отвел её в сторону, за угол шахты, откуда несколько минут раздавались очень неприятные звуки и пьяная ругань. Потом они вернулись на место, где оставшиеся ожидали их возвращения, сидя на уложенной на ящики двери, над которой подвесили фонарь. Теперь Андрей, оставаясь в тени, мог хорошо рассмотреть их. Парням на вид было лет по шестнадцать, девчонке и того меньше. Она уже не стояла на ногах, и провожатый удерживал её в вертикальном положении, крепко обхватив одной рукой за тонкую талию, а другой вовсю тиская маленькие груди. Девочка не сопротивлялась и не возмущалась, лишь бормоча что–то бессмысленное и невразумительное. Подведя её к компании, провожатый сразу же бесцеремонно уложил девчонку на дверное полотно, и довольно сообщил дружкам:
–– Готова! В полном улёте.
Те давно ждали этого момента и быстро стянули с почти бесчувственной подружки платье и трусики.
«Вот, шакалы! Они же её оттрахают сейчас, – возмущенно подумал Андрей. – Может, конечно, с ней такое не впервой, но жаль дуру. А вдруг она не шалава? Тогда тем более нельзя допустить этого скотства. Эх, ё–моё, везёт мне на всякую мерзость». Ему очень не хотелось ввязываться сейчас в конфликт, который мог закончиться для него непредсказуемо, но и остаться посторонним зрителем группового изнасилования несовершеннолетней девочки Андрей тоже не мог. Он встал и, подняв одну из досок, шагнул к свету фонаря, где отмороженные юнцы в возбуждении спорили, кто будет первым, и расстегивали штаны.
–– Эй, вы! – Окликнул их Макаров. – А ну, убирайтесь отсюда, поганцы!
Его неожиданное появление из тьмы произвело эффект разорвавшейся бомбы. Парни тут же вскочили в испуге, и кто–то даже крикнул: «Атас!», метнувшись прочь от обнажённой девочки. Но паника подростков длилась лишь несколько секунд. Поняв, что перед ними только один Андрей, и приняв его за бомжа, юнцы осмелели. Еще бы, ведь их было четверо! Численное превосходство стаи было неоспоримо, а бомж – всего лишь никому не нужный бомж, которого и искать–то никто не будет. Досада от сорвавшегося «развлечения» и страх перед возможным разоблачением толкали их к агрессии.
–– Он один! – крикнул своим приятелям кто–то из парней, и Андрей заметил, как в его руке блеснуло узким жалом выскочившее лезвие ножа–лисички. – Замочим козла, а то заложит!
Андрей знал, чем всё может кончиться, и не стал ждать, когда они сомкнут свои ряды и набросятся на него. Он атаковал их первым, неожиданно взмахнув доской, спрятанной за спиной. Ему сразу же удалось нанести увесистый удар тому, кто угрожал ножом. Доска плашмя угодила юнцу по щеке и сбила с ног. Андрей тут же круто развернулся вокруг своей оси, и его орудие, словно лопасть пропеллера вертолёта, рубанула второго по плечу, отчего тот взвыл в темноте, и потерял всякую охоту к агрессии. Двое других, ещё не понимая, что ситуация круто изменилась не в их пользу, попытались нанести Андрею удары ногами, но лишь один из них достиг цели, как назло попав в и без того повреждённое колено. Резкая боль пробудила в Андрее ярость. Теперь он не сдерживал себя и не ограничивал силу ударов, которые обрушил на нападавших с такой быстротой, что те не успевали увернуться или защититься от них. Не прошло и трёх минут, как все они оказались лежащими на бетонном полу, и корчились в пыли, скуля и стеная, словно нашкодившие щенки, получившие хорошую трепку. Андрей, приволакивая ногу, заковылял к лежащей девчонке. Она была совершенно пьяна и лишь промычала что–то, когда он попытался растормошить её. Тихо выругавшись, Макаров потянул девочку за руки и, усадив её, принялся надевать платье. Затем он натянул на её длинные стройные ножки трусики и смущённо отвернулся, когда ему пришлось приподнять девочку за попку, чтобы водворить их на место.
Оставаться здесь на ночлег было теперь опасно, даже если выдворить несостоявшихся насильников вон. Ещё он подумал о том, что ему придётся весь остаток ночи шататься по городу, словно выгнанному из берлоги медведю, и эта мысль сильно разозлила Андрея. Оставив на время девчонку, он вернулся к парням, освещая место побоища фонарём. Все четверо всё ещё валялись на полу и не помышляли встать на ноги, а двое находились в глубокой отключке. Андрей присел на корточки возле парня, угрожавшего ему ножом, и, осмотревшись вокруг, нашёл блеснувшее на полу лезвие. Нож оказался довольно внушительным и вполне мог стать смертоносным оружием. Подобрав его, Андрей принялся бесцеремонно обыскивать парня, одетого в дорогой джинсовый костюм и кроссовки «Найк», и явно не испытывающего нужды ни в чём. В своей оценке он не ошибся, вытащив «навороченный» мобильный телефон, бумажник с изрядной суммой денег, пачку сигарет, зажигалку и разную мелочь, не представляющую для него интереса. Телефон, деньги и сигареты он забрал в качестве боевого трофея, затем обыскал дружков парня, не оказавших никакого сопротивления, но улов оказался скромнее.
Юнцы начинали приходить в себя. Травмы, нанесённые им, не были тяжёлыми, и Андрей не стал утруждать себя оказанием помощи «пострадавшим». Подняв девочку на руки и освещая путь фонарём, он направился к двери, осторожно открыл её и, убедившись, что на площадке никого нет, вышел на лестницу. Потом он вставил дужку замка в проушину и спустился к лифту. Что делать с девчонкой он не знал. Выяснить, кто она, и где живёт, не представлялось возможным, да и не мог он таскаться с ней ночью по дворам, привлекая к себе внимание и нарываясь на новые неприятности. Поразмыслив, Андрей осторожно усадил её на ступенях лестницы, а сам тихонько спустился вниз и выскользнул из подъезда.
Глава 3
Андрей заставлял себя шагать неспешно и не хромать, хотя происшедший инцидент подстёгивал его убраться отсюда как можно скорее и подальше. Он пересёк двор, свернул за угол соседнего дома и вышел на бульвар. Только дойдя до конца квартала, Андрей окончательно успокоился, рассудив, что парни вряд ли станут заявлять в милицию о нападении и грабеже, а сами не рискнут броситься на поиски обидчика, найти которого всё равно у них не было шансов.
Оказавшись на пересечении бульвара с широким проспектом, Андрей остановился, и в нерешительности стал озираться. Время было позднее, явно за полночь, но кое–кто из горожан всё ещё прогуливался по тротуарам или парковал машины на платных стоянках.
Рядом находился большой торговый центр, давно уже закончивший работу, но перед двухэтажным зданием располагался целый ряд ларьков, и в некоторых торговля шла круглосуточно. Андрей достал бумажник и скомканные купюры, пересчитал наличность и усмехнулся. Конфискат составил около тысячи рублей. «Не так уж и плохо, – подумал он с грустной иронией. – Если экономить, можно продержаться несколько дней. Если, конечно, меня не заметут раньше». Голод и жажда мучили всё сильнее. Хотя на улице стало свежо, особенно сильно ему хотелось пить. Ещё раз, осмотревшись и не заметив ничего угрожающего, Андрей направился к ларькам, стараясь всё же по возможности держаться в стороне от яркого жёлтого света фонарей.
Как он и предполагал, две или три точки продолжали работу. Ассортимент товаров во всех ларьках был вполне традиционен и мало чем отличался от конкурирующих фирм, поэтому Андрей подошёл к ближайшему из них и, взглянув на витрину, сказал скучающей продавщице:
–– Литровую бутылку «Спрайта», две плитки шоколада и две пачки «Дуката».
Пока продавщица подавала ему заказ и отсчитывала сдачу, Андрей скосил глаза, и вдруг неприятный холодок пробежал по спине. По тротуару, приближаясь к ларьку, шёл человек в милицейской форме. Бежать было поздно. Молодой натренированный мужчина без труда догнал бы его, соверши он такую попытку. Андрей понял это в долю секунды, и сердце лихорадочно забилось в груди. «Спокойно! Только спокойно! – Уговаривал он самого себя и, заставляя держаться непринуждённо и естественно, чтобы не навлечь подозрений блюстителя порядка. – Может, ещё всё обойдётся?» Сунув шоколад и сигареты в карман, он не спеша, повернулся и успел сделать лишь несколько шагов, как услышал за своей спиной суровый оклик:
–– Эй, гражданин! Ну–ка, подойдите. Да, я к вам обращаюсь.
Андрей остановился и медленно повернулся, с замиранием сердца ожидая худшего, но милиционер почему–то смотрел не на него, а куда–то меж ларьков. Оттуда донёсся виноватый и заплетающийся голос другого мужчины, которого Андрей не видел:
– Извини, командир, терпелка лопнула. До дома не дошёл бы…
Поняв в чём дело, Андрей облегчённо вздохнул и ускорил шаг, поспешив свернуть за торговый ряд и исчезнуть из поля зрения милиционера, занятого разборкой с подвыпившим бедолагой, которого угораздило засыпаться на «мокром деле».
Побродив по бульвару, Андрей, наконец, отыскал довольно сносное пристанище, расположившись в обвитой декоративным виноградом и вьюнками беседке детского сада, на территорию которого он проник по–хулигански, через забор. Конечно, как и всякое учреждение, оно, наверняка, охранялось сторожем, но Андрей не собирался устраивать здесь дебош и надеялся на то, что его, наконец, оставят в покое хотя бы до утра.
Утолив жажду и голод, он вспомнил о своём самом важном трофее – мобильном телефоне. Первым делом Андрей решил позвонить домой. Он подумал, что Ирина, должно быть, уже знает о совершённом им побеге и, вероятно, осудит его авантюрный поступок, но ближе жены у него никого не было, и он рассчитывал на её помощь. Только она могла раздобыть для него необходимую сумму денег и спрятать на время у какой–нибудь своей подруги или родственников, придумав достаточно правдоподобную историю. В конце концов, этот звонок необходимо было сделать хотя бы потому, чтобы выяснить, есть ли в доме засада.
Домашний телефон ответил его же голосом, записанным на автоответчике. Трубку долго никто не брал. Это показалось Андрею странным, ведь время было поздним, и Ирина должна быть дома. Он набрал номер ещё раз, и снова услышал собственное вежливое предложение оставить сообщение после сигнала вместо родного голоса жены. Он едва не совершил глупость и не раскрыл себя, подумав было оставить сообщение, но вовремя опомнился. Если в доме милиция, трубку могли не брать умышленно. Забеспокоившись, он набрал номер её мобильного телефона. «Абонент временно недоступен», – прозвучал монотонный, хотя и не лишённый приятных интонаций голос виртуальной девушки.
–– Что за ерунда? Где Ирина? – Пробормотал он в растерянности. – Может быть, уехала? Уж не случилось ли что–нибудь и с ней? А что с ней может случиться? Чёрт возьми, да что угодно! Я тоже не думал, не гадал… А что, если кому–то понадобилось убрать нас обоих? Господи, ну зачем?! Зачем?.. Деньги, бизнес или что–то ещё?.. Так, спокойно. Пока мне ничего неизвестно, так что нечего пороть горячку. Хотя она и не говорила мне, что собирается куда–то ехать, но это вполне возможно. Я же не видел её дней пять или шесть, Ну да, она пришла на свидание на следующий день, сказала, что наняла адвоката, и всё… больше не приходила. Странно. Очень странно всё это.
Закурив, он продолжил свои размышления: «Одно ясно: в квартире, похоже, никого нет. Будь там менты, они бы попросили её взять трубку. Хотя это может ничего не значить… Да, хорошо бы попасть домой. Вот только как? Думать, надо думать. Ладно, утро вечера мудренее, а сейчас – спать…».
Андрей проснулся с рассветом, дрожа от утренней свежести. Тело затекло и онемело от долгого лежания на твёрдой скамье в неудобной позе, и он с трудом встал на ватные ноги, которые почти не слушались его. Размявшись и немного согревшись от нескольких энергичных движений, он осмотрелся. Вокруг было тихо и безлюдно, и только где–то во дворах слышалась перебранка дворников, гремевших бачками мусоросборников. Было так рано, что даже рабочие автозавода первой смены ещё нежились в своих постелях с жёнами и подругами, и только редкие одинокие прохожие спешили на работу, должно быть, в пекарни или автопарки. В последний раз, зевнув и прогнав остатки сонливости, Андрей занялся своим костюмом, тщательно стряхнув с пиджака и брюк пыль и оттерев часть пятен. Зачесав руками волосы, он собрался с мыслями и решил, что всё же стоит наведаться в свою квартиру. Соблазн был слишком велик. Если в доме никого нет, он бы мог хотя бы недолго отдохнуть в комфортных условиях и забрать свою «заначку», которой бы хватило надолго.
Когда он пришёл к своему дому, обострённое чувство осторожности подсказало ему о необходимости прояснить обстановку до полной уверенности в отсутствии опасности. Андрей занял удобную позицию у дома напротив, откуда он мог наблюдать и за дверью своего подъезда, и за окнами квартиры, оставаясь в относительной безопасности, и стал внимательно следить за происходящим. Прошёл час, второй, третий, уже схлынула волна горожан, устремившихся из своих уютных гнёздышек к местам работы, учёбы и бизнеса, а возле его подъезда по–прежнему ничего подозрительного не проявлялось. Поблизости не наблюдалось никаких машин, стоящих слишком долго, да ещё с людьми внутри – верным признаком «наружки», на лавочках у крыльца никто не сидел, и вообще утро выдалось чудесным и умиротворённым, а интуиция просто молчала. Андрей всегда гордился своим острым зрением и цепким внимательным взглядом, но всё же расстояние до окон было слишком велико, чтобы можно было определить, есть ли за ними какое–то движение. Пожалев, что у него нет бинокля, Андрей ещё раз попробовал набрать номер своего телефона. Эта попытка связаться с женой оказалась столь же безуспешной, как и обе предыдущие. Теперь он был совершенно уверен, что квартира пуста. Однако оставалась одна неразрешимая проблема: у него не было ключей от квартиры, а вскрыть дверь с помощью всего лишь двух отвёрток было совершенно нереально даже для его «золотых» рук.