Мы в интернате все мечтали о настоящей семье. Что бы с мамой по вечерам печенье печь, а днем, приходя со школы с собакой гулять. Я, наивная и обрадовалась поначалу, когда родственничков увидела. Ну и что? Оказалось, папаша мой шлялся где-то, а бабка уже старая трудно ей одной по дому, вот и решила меня в бесплатные служанки оформить. Сына ее я после той встречи в кабинете директрисы больше не видела. А старуха в ближайшую школу меня оформила и с того момента ее учеба моя не колыхала. Зато каждый день у меня был список обязанностей. Уроки совсем времени не было учить. С утра до вечера как домой вернулась надо мыть, убирать, стирать, ведь она, видите ли, не любила на старых простынях спать, а на стиральную машинку денег нет. Да и воды она жрет намного больше, чем если ручками все прополаскивать. Еще и жрачку надо было ей готовить. Я к вечеру уже с ног валилась. А в школу прихожу училка зудеть начинает, что я опять ленилась и домашку ее не сделала. Ей бы так полениться. Вся холеная всегда ходила с маникюром. Мне о красивых когтях и мечтать не приходилось. Они все от порошка и постоянной драйки поистёрлись.
К счастью, через два года старуху инсульт разбил. Меня по возрасту горшки из-под нее таскать не могли заставить и обратно в интернат сдали. Правда в другой. Пришлось мне местным овцам показывать, что я не шаромыжиха.
– Ты знаешь это слово? – улыбнулась я.
– В смысле?
– Шаромыжники. Это же еще со времен, когда наполеоновская армия отступала из России измученная сильными морозами и голодом, так как все запасы закончились, а новые по глубокому снегу и бездорожью доставить было весьма проблематично. И бравым непобедимым французским солдатам теперь приходилось смиренно выпрашивать у русских крестьян хоть что-то из еды или обуви. Обращаясь к ним, она говорили "cher ami", что означало «дорогой друг». Но, простые люди в иностранных языках были не сильны и французов так и прозвали "шаромыжники". Хотя кто-то утверждает, что источником были слова шарить и мыкать.
– Очень умная, да? – гаркнула соседка.
– Прости, я не хотела тебя обидеть. Просто это слово редко употребляют в наше время. У меня тоже всегда много претензий было к моим родителям. Совсем не понимала, зачем произвели меня на свет. Если так не хотели ребенком заниматься, зачем заводить его? Меня не водили на занятия в секции, не интересовались моею жизнью, не пытались выявить способности, помочь определиться с будущим. Даже на море свозить раз в год ни отцу, ни матери не приходило в голову. Обязательной у нас была программа поездки на дачу. Где мне вменялось полоть противную колючую траву среди кучи насекомых, которых я боялась до одури. Никто никогда не интересовался моими проблемами и это было очень больно и непонятно. Но, надо отдать должное она не пили и в интернат не сдали меня, хоть и не испытывали родительских чувств.
– Нашла чем выгораживать их, – фыркнула Лика. – Бабка тоже не пила. Она просто алкоголь плохо переносила. Если мамашка по слухам могла бутыль водки уговорить и чувствовать себя нормально, то старуху после пары рюмок подташнивать начинало. И знаешь – прищурилась моя сокамерница – в детском доме мне было лучше. Там хоть понятно вокруг чужие люди. Они тебе ничего не должны. Все логично. А когда я поняла, что родная бабка меня к себе забрала в качестве бесплатной домработницы, я так ее возненавидела, что убить хотела. Даже планы стала разрабатывать, как это сделать. То отраву присматривала в хозяйственных магазинах, то под машину толкнуть хотела. Но, в какой-то момент подумала: менты, ведь сразу поймут, что не сама она померла, а помогли, и копать начнут. Ну, а если накопают? Вон сколько народу в тюрьмах, значит не совсем в ментовке дураки работают. Не слишком ли, велика честь из-за такой как она несколько лет жизни на нарах потерять? К тому же они ведь меня из детского дома забрали. Поэтому нас раз в месяц служба соцапеки посещала. Проверяли в каком состоянии квартира, где мы живем, есть ли у меня игрушки, одежда и всякие школьные штуки. Так что пришлось родственникам кошельки расстегнуть и потратиться на свою служанку. После того как проверяющие уходили все красивые вещи они убирали в шкаф. Но, квартирка-то маленькая и где у старухи нычки, я хорошо знала и тайком брала, все, что мне было нужно. В портфель спрячу, никто туда кроме меня не заглядывал, а в лифте потом достану и в школе перед подружками хвастаюсь. Так что в общем-то не плохо выходило. А когда старуха откинулась, и я вновь в детский дом попала. Сначала драться постоянно приходилось. А потом утряслось. Не в первый раз в таком месте была. Быстро все по своим местам расставила. И пожить там надо было всего три года и свобода.
– Раз бабушка умерла, у тебя квартира своя появилась?
– Как же! Папаша объявился. Притащил какую-то бабу туда. Сказал это его новая жена.
– Обидно.
– Не, не особо. Там хата разваливалась от старости совсем. Когда он меня после смерти бабки отфутболил его лишили родительских прав и мне как сироте однушку в новом доме дали.
– Ого, а говоришь не везет тебе все время. Представляешь сколько людей мечтает о собственной норке и единственный шанс для них – это взять ипотеку под грабительский процент и отдавать ее, много лет завязав для этого и с отдыхом на море и с едой
– Мечтают, – протянула она. – Только я тогда не обрадовалась. За собственную квартиру налог платить надо и коммуналку большую. И никого не волнует есть у тебя работа и деньги на это или нет. Не заплатил еще и процент за просрочку начисляют. С комнатой в общаге проще. Там все дешевле и люди ближе. Веселее жить. В квартире сидишь один как бобыль и не видишь никого. Я ее поэтому сдала и к ребятам в общагу жить переехала. Только год назад, когда жильцам своя квартира по наследству перешла, я обратно вернулась. Мои-то все разъехались, кто куда. А кто-то женился. У них дети появились не до меня стало. Так что будь здесь жрачка получше, то мне побарабану было бы, где жить.
– Да как ты можешь? – вскрикнула девушка в когда-то цветастом платье похожем на те, что любила носить моя бабушка – Нас же убьют! В любой момент, придут и уведут на бойню, как свиней!
– Чем тебе так хрюши не угодили? Они-то друг друга не похищают, ради удовольствия на тот свет не отправляют. Это люди сами почему-то решили, что имеют особые права и могут безнаказанно убивать других живых существ. Да и к тому же, все мы когда-нибудь умрем, – флегматично заметила Лика. – Ни один еще бессмертие не заполучил. А уж сколько там отведено не нам решать, так и смысл парится по этому поводу?
– Но я не хочу! – зарыдала она. – Не хочу так рано!
– Все не хотят. Разве от нас зависит что-то? Ладно поспать хочу, а то в цех скоро поведут.
Очень быстро я тоже запуталась во времени и даже приблизительно не могла ответить сколько времени провела в заточении. Это стало привычным и комфортным, когда не спишь и не работаешь сидишь и просто смотришь в стену. Не предполагала раньше, что можно так долго ни о чем не думать и не мечтать. Вроде у йогов это называется медитацией и считается крайне полезным опытом для организма.
Вспоминать о дочери я себе запретила. Ее смешная мордашка вызывала слезы и не минуемую истерику.
Послышалась сирена. Мы привычно одели кандалы. В открытую дверь влетела девушка, так же, как и я не заметившая ступенек и пересчитавшая их руками.
Затормозила на ровной поверхности, увидела нас и с ужасом озиралась.
– Вы кто?
– Тебе поименно назвать или истории жизни послушать хочешь? – не смогла промолчать я. У нее были чистые волосы и одежда. Запах дорогих духов я ощущала даже со своего места.
– Выпустите меня немедленно! – заорав она кинулась к двери стала колотить по ней кулаками. – Вы слышите придурки? Быстро! Немедленно выпустите меня!!!
В ответ заработал звуковой сигнал. Девчонки не успевшие снять кандалы сжались.
– Одень цепь! – заорала Лика.
– Что? – на секунду отвлеклась новенькая.
– Цепь одень на ногу!
– Да пошла ты!
Через минуту дверь открылась. Вошел лысый со здоровяком. В руках у них были цепи на подобие тех, которыми мы были прикованы. Оттолкнув вновь прибывшую в середину комнаты, они вдвоем стали самозабвенно избивать ее цепями и ногами. Когда она перестала орать и дергаться, стали бить всех рядом. Поняв, что сейчас произойдет я еле успела отвернуться к стене и закрыть лицо руками, взвыла от боли, почувствовав удар железа по спине. Второй пришелся на голову, но я в последний момент прикрылась рукой.
Наши тюремщики явно вели не здоровый образ жизни, так как быстро выдохлись и сплюнув на прощание ушли.
Антисептика у нас не было. Но у меня от побоища остались только синяки. Девчонкам же пришлось смывать кровь из оставшихся бутылок с водой.
Сделав несколько глотков, я сняла цепь и подошла к неподвижно лежащей посреди комнаты девушке. Взяв за запястье, почувствовала легкий пульс.
– Она жива? – подняв глаза увидела рядом Таню.
– Вроде да. Они до мяса ее избили. Если не отвезти в больницу, может умереть.
– Так легко они умирать здесь не разрешают, – К нам подошла Лика.
– Не уверенна в этом.
– Не сомневайся, – хмыкнула девушка. – Ребята профессионалы.
Обтерев по возможности несчастную, мы влили в нее немного воды подтянув под голову матрас оставили в покое. Она почти не шевелилась, только иногда открывала рот, чтобы кого-то позвать, но даже мы сидящие рядом не могли разобрать ни звука.
Прошло несколько дней. Новая девочка стала нашим питомцем. В свободное время мы кормили ее и обтирали раны. Овощи крошили ногтями и по чуть-чуть давали ей. Поэтому, когда Свете, как оказалось звали девушку, стало легче, мы даже слегка расстроились.
***
Комната заполнилась звуками сирены. А мне стало смешно. Похоже, что-то есть в этом звуке, раз у всяких упырей такая к нему тяга. Когда я однажды оказалась в одном весьма негостеприимном месте, там сирена вообще стала общенациональным символом и тоже кстати оповещала о приходе придурков. У людей же была пара минут сгинуть с их глаз долой.
В нашей каморке, к сожалению, сгинуть было некуда.
– Встаем и на работу! – к нам спустился один из тюремщиков.
Разобрав ключи, мы отомкнули кандалы и встав друг за другом пошли на выход.
– Ты чего разлеглась? – повернувшись я увидела, как подойдя к новенькой, он слегка пнул ее ногой. – Не сдохла, значит, встала и на выход.
Стиснув зубы, девушка сняла цепь и пошла за нами.
Проходя мимо разбитого окна, я вздохнула вечерний теплый воздух и вспомнила, как раньше любила гулять в это время, высматривая в летнем небе знакомые созвездия.
– Стой тварь! – опять заорал наш конвоир.
В коридоре началась суета. Краем глаза я увидела, темное пятно, переместившееся к окну. Лысый, что забирал нас кинулся следом. Девчонки зажались в угол.
Здоровяк, подойдя к окошку, стал кому-то звонить.
– У нас одно мясо сбежало. Как? Как? Молча. Окно открыла и вниз сиганула. Ток включен у тебя? Смотри, чтобы ворота закрыты были!
В этот момент я посмотрела на дырку, из которой только что с таким удовольствием вдыхала свежий воздух. Какая-то безумная мысль заметалась в моем воспаленном от бесконечного недосыпания мозгу. Не считая треугольного куска стекла, четверть окна была полностью разбита, и я сквозь нее точно помещусь.
Сжавшись внутри и безостановочно молясь, я подошла к нему и косясь на охранника, продолжающего говорить по телефону и наблюдающего за происходящим снаружи, слегка толкнула торчащий стеклянный кусок и ухватившись за деревянную перегородку, быстро нырнула наружу.
Падать было не высоко. Отбив себе все конечности и боясь даже смотреть на то, что происходило вокруг, откатилась к зданию и побежала в противоположную сторону.
Рядом был вход в подвал, через который меня сюда завели, а перед ним автомобиль
В эту секунду раздался не человеческий крик. Машинально посмотрев в ту сторону, я увидела, что тело несчастной новенькой дергалось, зависнув на колючей проволоке. Значит там действительно был ток. Почувствовав, что сейчас упаду в обморок, на ощупь дошла до машины. Она оказалась открыта, нажав на дверцу багажника, легла на пол, прикрыв за собою дверь, придержала, что бы не захлопнулась. Мою пропажу они заметят очень быстро. Да и девчонки, скорее всего сами расскажут о моем побеге. Что меня ждало думать не хотелось.
Машина просела и заурчав двинулась на приличной скорости. Я ухватилась за дверь сильнее. Сильно сомневаюсь, что в багажниках предусмотрена функция открывания изнутри. Скорее всего такой способ передвижения производителям просто не пришел в голову. Поэтому если она закроется, придется мне тут отдыхать, пока хозяин машины сам ее не откроет.
В отличии от первого в моей жизни багажника, этот принадлежал иномарке и треть от двери занимало окно. Так что я вновь могла лицезреть симпатичные верхушки сосен.
Пропетляв по лесным дорогам, мы выехали на трассу и скорость сильно увеличилась.
Я, конечно, была благодарна водителю, что так стремительно возвращает меня в цивилизацию. Но, если этот придурок врежется, то у него хоть будут подушки безопасности, а у меня даже ремней нету. Только железо. Что бы не мотало по всему багажному отделению пришлось второй рукой вцепиться в заднюю часть кресла. Учитывая, что нужно было, еще и дверь удерживать, дабы не болталась и не привлекала внимания, довольно скоро я вымоталась. Отбитые при падении конечности начали ныть по новому поводу.
Поэтому, как только в окошке вместо деревьев показались городские дома, я не стала дожидаться, когда мой извозчик углубиться в городские джунгли и на первом светофоре выкатилась из багажника под ошарашенный взгляд водителя машины, стоящей за нами.
Не удержавшись, я усмехнулась и помахала ему рукой и повернувшись задом к зеркалам своей уже бывшей машины пошла к тротуару.
Хотелось, конечно, сделать это по ускоренно программе. Но, после прилюдного настильного водворения в чужой автомобиль, доверия к гражданам уже не было и ежели меня захотят вернуть, они скорее всего опять решат не вмешиваться.
Так что с привычно выскакивающим из грудной клетки сердцем я, изображая прохожую, решившую пересечь дорогу в неположенном месте, ровным шагом пошла подальше от проклятой машины.
Удача, видимо решила сегодня улыбнуться во всю. Моего побега не только не заметили, но и не нашлось сознательных граждан, желавших прямо на месте на всю дорогу высказать свое мнение по поводу моих прогулок посреди дорожной полосы.
Спрятавшись за ближайшей остановкой и проводив взглядом удаляющейся транспорт я наконец выдохнула.
По-хорошему, можно было попросить вызвать полицию и доехать как минимум до участка с комфортом, а там позвонить Лешке. Ему не привыкать забирать меня из таких мест. К тому же сейчас я определенно пострадавшая. Но, насмотревшись фильмов, где всех бандитов прикрывают органы правопорядка, решила прогуляться.
В очередной раз радовать подружку своим сногсшибательным видом я поостереглась. Все-таки подруга у меня в наличии единственная и ее надо беречь, поэтому отправилась к Лешке. В конце концов он мужчина и его нервная система обязана быть крепкой.
На улице стало светать. Значит на работу нас водили на рассвете. Что порадовало. Бродить по улицам родного города ночами не самое большое удовольствие для слабой девушки.
Самое забавное, что люди на меня практически не обращали внимание.
Я несколько дней провела на цепи в подвале. Почти не ела. Все в синяках. И ни у кого мой вид не вызывал ни ужаса, ни удивления. Вот что значит современная мода.
После пятнадцати перерывов на посидеть и нескольких раз по тысячи шагов, которые я считала, что бы отвлечься от боли в ногах на горизонте замаячили знакомые дома и практически родное отделение полиции.
– Здравствуйте, мне нужен Алексей, – я запнулась. Фамилия дорогого друга начисто выветрилась из головы – Не помню. Соколов, или нет. У него кабинет на первом этаже на право.