– Ну ладно, не обижайся, – первым нарушил тишину Иван, словно угадав мысли приятеля, – в Миртисе все наладится – напишешь свою книгу.
– Надеюсь, – благодарно произнес Эрни, – иначе бы не поехал.
– Считай: уже написал. Там здорово. Вот увидишь. Еще спасибо скажешь, – не испытывая напрасных угрызений совести за давешний поступок, убеждал Иван. – А природа какая… Речка!..
– Природа – это хорошо, – задумчиво пробормотал Эрни, равнодушно разглядывая изменившуюся, но все равно скучную картину за окном.
Он вспомнил, что вроде бы сегодня ночью видел во сне реку… и что-то еще… но что именно – не извлечь из глубин тягучего алкогольного забытья. Мимолетная тень неясной тревоги пробежала по его бледному красивому лицу.
– Тишина, покой… – продолжал нахваливать «родину предков» приятель.
– Я верю.
– Зачем тебе ветровка?
– Что?
– Зачем ты взял ветровку? Такая погода замечательная.
– А если дождь?
– Ну и положил бы в сумку. Зачем на себя напяливать? – Иван недоуменно пожал плечами. – Да и дождя не будет.
– Как знать…
– Можешь поспать пока, – предложил Иван.
– Пожалуй, да, – охотно согласился Эрни: бессмысленный разговор начал его утомлять.
Он поспешил натянуть на голову красный капюшон ветровки, как бы отгораживаясь от внешнего мира. Иван покосился на приятеля и добродушно хмыкнул. Спинки сидений древнего пикапа не могли похвастаться подголовниками, и Эрни пришлось откинуть голову непосредственно на заднее стекло кабины. После двух-трех ощутимых ударов затылком о толстое стекло – выбоины на дороге никуда не делись – Эрни сменил тактику и, наклонив голову, плотно прижал подбородок к груди. Закрыл глаза и в ту же минуту уснул.
Ему вновь снилась река.
Быстрое течение на ее середине вдруг превращалось в стремительный водоворот, увлекающий в темную неизвестность все живое и неживое, имеющее неосторожность подплыть к краю зловещей воронки ближе чем на метр: сухие ветки, ивовые листья, зеленые травинки с цепляющимися за них паучками, переливающихся разноцветных стрекоз…
3
Машина остановилась у небольшого одинокого и неухоженного дома, окруженного с трех сторон деревьями – преимущественно довольно молодыми липами и кленами. Единственный дуб, старый и громадный, с корявыми толстыми сучьями, рос уединенно, немного поодаль, но именно он привносил в весьма обычный пейзаж неповторимый колорит. С одного из нижних суков, растущего почти параллельно земле, свисали ржавые цепи – напоминание о некогда существовавших качелях.
Угол дома атаковали ползущие вверх ветви жимолости, большая часть которых, к сожалению, была мертва. К крыльцу и стенам вовсю подбирались кустарники – заросли жасмина чередовались с акацией, а кусты колючего шиповника оказались так многочисленны и произрастали так беспорядочно, что не оставалось сомнений: когда-нибудь они выйдут победителями из этой схватки за жизнь.
– Приехали, – бодро оповестил Иван.
Эрни открыл глаза. Он успел выспаться и чувствовал себя гораздо лучше, чем несколько часов назад. Вот только приснившийся сон, тяжелый, но завораживающий… Но это уже в прошлом.
Приятели вышли из автомобиля и приблизились к крыльцу. Эрни стянул с головы капюшон ветровки и осмотрел дом. Его будущее жилище было обшито узкими досками, когда-то выкрашенными зеленой краской, давно выгоревшей и облупившейся. Наверное, в пасмурное дождливое межсезонье домишко представлял бы собой жалкое зрелище, но сейчас светило солнце, шумел листвой ветерок, беззаботно заливались птицы. Губы Эрни тронула чуть заметная улыбка.
Иван произнес:
– Как видишь, домик на отшибе.
С этим не поспорить.
– Соседей нет, – продолжал Иван, – наслаждайся.
– А что, – повеселел Эрни, – мне нравится.
Иван пошарил по карманам.
– Вот черт! – выругался он.
– Что случилось? – спросил Эрни.
– Ключи вроде забыл. Подожди, сейчас в машине погляжу. – Иван направился к пикапу.
Эрни продолжал созерцать окрестности: залюбовался могучим дубом (подумалось, что зимой, потеряв зеленый наряд, он приобретет облик отчасти устрашающий: растопорщится на фоне заснеженного поля вывихнутыми сучьями, шевеля узловатыми пальцами длинных почерневших ветвей – вот бы посмотреть), представил, как осенью начнут принимать самые разнообразные, меняющиеся с каждым днем оттенки листья кленов и лип (жаль, что он не увидит: осень еще не скоро), поразился количеству и наглости шиповника и с досадой поглядел на бетонную дорожку, ведущую от дороги к крыльцу, разрушившуюся в незапамятные времена и густо заросшую травой. Впрочем, неподдающиеся подсчету цвета безоблачного неба незабудки и редкие лиловые колокольчики все же придавали одичавшей тропинке некое очарование. Не ощущалось недостатка и в ромашках, весело цветущих среди пронырливых сорняков не только на заброшенных много лет назад клумбах у крыльца дома, но и далеко за их пределами. Вышли из-под контроля, так сказать.
Тут многое вышло из-под контроля.
– Магазин здесь есть? – громко спросил Эрни, стараясь, чтобы вопрос прозвучал как можно более равнодушно.
– Не поверишь, – ответил Иван, вернувшись от пикапа, – но даже паб имеется. Чуть дальше, в центре.
Это было важно. Эрни одобрительно кивнул.
Иван подумал немного и добавил:
– И полицейский участок. Мы сейчас как раз туда и поедем.
– В участок? – ахнул Эрни. – Зачем?
– За ключами, – торжественно доложил приятель. – Там родственник мой работает. Главный у них. Честно тебе скажу, что я толком даже не знаю, кем он мне приходится. То ли дядька, то ли брат троюродный… Знаешь, я в этих родственных связях как-то не очень. Но мужик нормальный. Обращайся к нему, если что.
– Что «если что»? – слегка напрягся Эрни. Недосказанность всегда действовала на него угнетающе.
– Ну, не знаю, – невозмутимо ответил Иван. – Мало ли помощь какая понадобится. Да хоть позвонить. Сотовой связи здесь нет. Телефона в доме тоже нет.
– Понятно, – успокоился Эрни. – А далеко полицейский участок?
– Да нет. Здесь все рядом. Просто этот домик – чуток в сторонке. А это – плюс. Как считаешь? – Иван хитро посмотрел на Эрни.
– Думаю, что да, – согласился тот.
– Не сомневайся, – заверил Иван и похлопал приятеля по плечу.
Затем показал рукой в противоположную от дома сторону и сказал:
– Вон там – речка, совсем близко отсюда. Не очень глубокая, но коварная.
– Как называется? – зачем-то спросил Эрни. И это вместо того, чтобы узнать, почему она коварная.
– Речка-то? Не знаю. Сам выяснишь. Но не Рио-Тинто – это точно. Ладно, поехали за ключами. – Иван пошел к автомобилю.
Следом за ним, поникнув, поплелся Эрни: ему не хотелось посещать полицейский участок, даже если поводом для такого визита являлись всего лишь забытые рассеянным приятелем ключи, ко всему прочему, почти ненужные, так как хлипкую дверь запросто можно было вынести несильным ударом плеча – необходимо только желание. Но хозяин – барин, а полноправным хозяином непрезентабельного жилья пока еще оставался Иван.
4
Пикап затормозил у приземистого одноэтажного здания неопределенного, скорее все-таки палевого цвета, с крашенными черной краской решетками на четырех узких арочных окнах на главном фасаде – по два окна с каждой стороны от входа (черные решетки вызвали у Эрни неясную тревогу). Над невысоким, в три ступеньки, крыльцом – прохудившийся навес. Серую металлическую дверь украшала вывеска – белые буквы на синем фоне лаконично извещали: «POLICE». Гладкая поверхность двери предоставляла единственную возможность надежно прикрепить информационный пластиковый прямоугольник, так как расположить его над входом мешал криво висевший фонарь с грязным матовым плафоном, а состояние штукатурки на стенах – по бокам от двери – не позволило бы вынести и малейшего вмешательства дрели или шлямбура (а такие рискованные попытки, судя по всему, все же предпринимались). Обшарпанное здание давно нуждалось в ремонте, как и другие дома в этом забытом богом местечке.
Чуть позже внимание Эрни привлекли странные конструкции, замаскировавшиеся в некошеной траве практически под окнами участка. Он не сразу понял, что это такое. Вот, например, сбитый из четырех широких красных досок и врытый в землю квадратный ящик с песком, поросшим лопухами и крапивой; и тонюсенькое деревце – трепещущаяся осинка – посередине. «Это же песочница», – дошло наконец до Эрни. Так и есть. Покинутая детьми песочница – раздолье котам (он не любил котов: слишком уж они самостоятельные и независимые). А вот какие-то неопознанные останки малых архитектурных форм, выполненные из металлических труб. Бывшие скамейки? И рядом с ними… что это?.. качели-весы? Нет, ну а что? Пока родители заседали в пабе (а он располагался напротив – Эрни заметил), их малолетние отпрыски резвились под окнами полицейского участка. Под надзором, как говорится. Привыкая к неизбежному. Качели… Он подумал о цепях на дубе. Качели… Значит, когда-то здесь водились дети. Эрни закрыл глаза, пытаясь добиться звучания не такого далекого прошлого. Вроде удалось: донесшиеся сквозь года крики, смех, плач живо напомнили ежевечернюю атмосферу паба, невзирая на тесноту, продолжающегося заполняться шумными завсегдатаями.
Справа от участка, вдалеке, виднелся шпиль церкви. Эрни приметил его еще раньше, когда они подъезжали к центру городка. Но ни крестом, ни петухом, ни чем-то иным, свидетельствующим о принадлежности сооружения к какой-либо христианской конфессии, привлекающий внимание шпиль не увенчивался.
С конька пологой двускатной темно-зеленой крыши полицейского участка за происходящим внизу внимательно наблюдала одинокая белая чайка.
– Что-то машины не видать, – озадачился Иван. – Пойду спрошу, где его искать. Со мной пойдешь или подождешь?
– Подожду, – лениво ответил Эрни.
– Хорошо. Я быстро.
Иван вышел из машины и, дурашливо насвистывая, направился к дверям участка.
Чайка взмахнула крыльями и переместилась на кирпичную трансформаторную будку, находившуюся неподалеку. Эрни проследил за птицей. «Вон там – речка, совсем близко отсюда. Не очень глубокая, но коварная», – сказанные Иваном пять минут назад слова прозвучали в голове Эрни. «Вот откуда чайка», – сделал он вывод. Птица увлеченно долбила что-то, по ее разумению, съедобное, лежащее на крыше невысокого строения. Эрни показалось, что после каждого удара мощного клюва по чему-то невидимому, по сторонам разлетаются красные брызги. Стало неприятно. Он отвел взгляд и некоторое время смотрел вслед уходящему товарищу через окно водительской двери. Когда тот скрылся в помещении, Эрни повернулся направо, к своему окну, и принялся изучать отдельно стоящее здание паба. В машине становилось жарко, и Эрни пришлось распахнуть дверь.
О том, что питейное заведение находится именно здесь, уведомляли три большие буквы «P», «U», «B» над входом, изготовленные из толстой многослойной фанеры и обильно покрытые или, лучше сказать, политые зеленой краской. Ярко-зеленой. Как разрешающий сигнал светофора. Эрни потянул носом: подумал, что краска до сих пор не высохла и непременно будет источать ядовитый запах. Но нет, улица пахла обычным летом. Дотошный, Эрни продолжил скрупулезный осмотр и вскоре пришел к выводу, что ранее это злачное место именовалось баром, а в паб превратилось путем перестановки букв и нехитрых манипуляций с «R» и «A» (им попросту отпилили лишние части, ну и еще перевернули «А»). Получилось то ли «PUB», то ли «PVB». Буква «U» (она же «V», она же бывшая «А») существенно превосходила размером двух своих соседок и угрожающе нависала острым углом над головами беспечных посетителей. «BAR» в этом смысле представлял собой меньшую опасность. «Интересно, – задался вопросом Эрни, – а какой колер демонстрировал почивший в бозе «BAR»?» В остальном же здание было безликое. Разве что стены окрашены в цвет, выглядевший более благородно, чем палевый. Розовато-желтый. «Сомо», – вспомнил Эрни забытое слово. Повесь на этот паб вывеску «POLICE» – и вот тебе полицейский участок. Только решеток на окнах не хватает. Впрочем, и в здании местной полиции с таким же успехом мог бы расположиться паб. Пожалуй, даже с большим успехом.
Совсем скоро Эрни услышал, как с неизменным натужным скрежетом открылась водительская дверь. Он, не поворачиваясь, спросил:
– Ну что?
– Привет, – прощебетал звонкий голосок.
Эрни вздрогнул от неожиданности и резко повернул голову – чуть шею не свернул. На водительском сиденье разместилась симпатичная худенькая девушка лет двадцати, в легком белом платье с оборками и розовым поясом. Светлые длинные волосы, распущенные по плечам, почти скрывали ее хрупкую фигуру.
– Вы кто? – испуганно вскрикнул Эрни.
В больших синих глазах незнакомки мелькнула какая-то безумная чертовщинка. «Бушующий океан», – сравнение пришло на ум Эрни молниеносно, несмотря на всю абсурдность сложившейся ситуации. «Это профессиональное», – успел обрадоваться он.
– Беатрис, – улыбнулась девушка, обнажив идеальные белоснежные зубы, немедленно вызвавшие в мозгу Эрни ассоциацию с белыми чайками. – Сестра Ивана. – Она протянула Эрни руку.
Он осторожно пожал нежданно оказавшуюся холодной тонкую кисть и хрипло представился:
– Эрни.
Девушка пристально посмотрела ему в глаза.
– Надолго сюда? – спросила она.
– Не знаю, – пробормотал Эрни, – как получится.
– Ладно, Эрни, мне пора. Еще увидимся. Привет Ивану.
– Так Иван… – собрался внести ясность Эрни, но Беатрис, не дослушав, проворно покинула кабину пикапа.
Эрни обернулся, прильнул к заляпанному грязью стеклу, затем попытался рассмотреть убежавшую девушку в зеркалах заднего вида, но тщетно – ее уже и след простыл.
Пронзительно и тревожно закричала белая чайка с окровавленным клювом и, атакованная безжалостной серой вороной, взмыла вверх, прервав сытную трапезу. С шумом и гамом, на какое-то мгновение затмив небо, нагрянула целая стая рассвирепевшего воронья – птицы, возмущенно галдя, расселись по всему коньку крыши полицейского участка, а те, которым не досталось места, бесцеремонно раскачивались на ветвях близстоящих деревьев. Вдоволь наоравшись, стая сорвались ввысь, и темная туча исчезла так же стремительно, как и появилась. Наступила необычайная тишина.
Дверь автомобиля вновь отворилась. На водительское сиденье, минутой ранее оставленное Беатрис, плюхнулся Иван.
– Надо подождать, – сказал он, – Карл скоро подъедет.
Эрни только и смог, что рассеянно переспросить:
– Карл?
– Ну да. По-моему, подходящее имя для полицейского, разве нет?
– Вполне, – неуверенно согласился Эрни.
Он раньше как-то и не думал о том, что у полицейских должны быть подходящие имена: детективы не писал и писать не собирался. А так – да: Карл, действительно, подходящее имя для копа.
Иван крутанул круглую ручку радиоприемника. В кабину ворвалась громкая музыка – что-то про возвращение. И это было некстати.
– Иван, – Эрни старался перекричать музыку, – ты не говорил, что у тебя есть сестра!
– Что?
– Сестра! – вопил Эрни. – Сестра!
В конце концов, Иван нехотя уменьшил звук радио и непонимающе уставился на Эрни.
– Что? – с плохо скрываемым раздражением повторил он вопрос.
– Ты не говорил, что у тебя есть сестра, – голос Эрни в наставшей тишине прозвучал слишком громко.
Иван в недоумении продолжал смотреть на Эрни:
– Не говорил.
– Почему? – уже тише спросил Эрни.
– Что «почему?» О чем ты?
– Почему ты не сказал, что у тебя здесь живет сестра? – отчеканил Эрни.
– Потому что у меня нет сестры, – подражая манере, в которой задал вопрос товарищ, ответил Иван. – Что с тобой, Эрни? С чего ты решил, что она у меня есть? – Он снова потянулся к приёмнику.
Эрни опешил:
– Как?.. А Беатрис?
– Кто?! – изумился Иван и забыл про радио.
– Сейчас девушка подходила, сказала, что она – твоя сестра, – уже не так уверенно пояснил Эрни.
– Так и сказала? – нахмурился приятель.
– Да, так и сказала: «Беатрис, сестра Ивана».