Петляя и перепрыгивая через всё новые изгороди, какие-то тачки и другой садовый инвентарь, я опасаюсь только выколоть себе глаза одной из тех веток, что всё время хлещут меня по лицу. Сердце стучит в груди так часто, как будто их там сразу два, а я, как сайгак, несусь в сторону от Пятой улицы, а значит, и от преследователей. Сейчас передо мной стоит одна задача: как можно дальше убежать от этого места.
Не помню уж, сколько я так бежал, однако не думаю, что долго. Больше петлял по участкам, в поисках выхода на какую-нибудь улочку. Но, видно день, который с утра не задался, до самого конца продолжает подбрасывать мне свои подлянки. Перепрыгивая через очередной забор я в очередной раз убеждаюсь, что я по-прежнему не на улице, а просто на следующем участке.
Преследователь, несущийся за мной по пятам, не дает времени на то, чтобы остановиться и попытаться сообразить, в какую же сторону бежать дальше. Как на грех, хозяин участка, на котором я оказываюсь, был большим затейником: рядом с домом он разбил настоящий лабиринт, тропинки в котором окружены живой изгородью. Плотно растущие кусты с жёсткими, колючими ветками, кажется, обступают меня со всех сторон.
Поэтому, чтобы не выколоть глаза, я вынужден бежать вдоль них, вытянув вперёд руки, то и дело натыкающиеся на колючки. Но я уже не обращаю внимания на боль в ладонях и стекающую по ним кровь. Мне совершенно не улыбается становиться ущё одним “двухсотым”, поэтому я мечусь по лабиринту, словно загнанный волк, пока наконец не попадаю в капкан. Понятное дело, и не капкан то был вовсе, а просто керамический горшок с садовой рассадой. Да только, единожды туда попав, моя нога никак не хочет оттуда вытаскиваться. А может и хочет, да не может. И, судя по раздающимся совсем рядом звукам, мой загонщик совсем рядом: на параллельной тропинке лабиринта.
Бежать дальше с такой “гирей” на ноге было бы чистым безумием, поэтому мне приходится потратить несколько драгоценных секунд, чтобы избавиться от обузы. Именно эта задержка и приводит к тому, что тот, кто за мной охотится, оказывается, наконец, совсем рядом со мной. Когда я бросаюсь к очередному повороту лабиринта, оттуда выскакивает мой преследователь.
Единственное, что остается мне делать в такой ситуации, так это бросаться в ноги загонщику, пытаясь повалить его на землю. Так я и поступаю. О чём теперь нисколько не жалею. Не ожидавший такого коварства от убегающей жертвы, убийца не был готов к подобному трюку с моей стороны. Взмахнув руками, он начинает заваливаться на спину, пытаясь найти хоть что-то, что может помочь ему устоять на ногах. Но, схватившись рукой за колючую ветку, он вскрикивает от неожиданно пронзившей его ладонь боли и валится на спину.
Естественно, я мгновенно оказываюсь сверху и пытаюсь перехватить его руку с пистолетом: ни к чему мне лишние дырки в туловище или, не дай Бог, в голове. Мы боремся с ним в полной темноте и тишине, нарушаемой лишь нашим сопением. Паренёк оказывается достаточно проворным, он брыкается и извивается, как дикая кошка, и мне никак не удается с ним справиться. Кроме того, он всё время норовит попасть мне в глаза растопыренными пальцами свободной руки и, нужно признаться, пару раз это ему почти удается.
Наконец, когда я, изловчившись, блокирую его руку с оружием и выворачиваю из неё пистолет, я получаю страшнейший удар в пах. Это похоже на настоящий атомный взрыв в миниатюре. Полыхнув болью в паху, он проходит ураганом по всему организму, остановливая напрочь моё дыхание и выбивая целый фонтан слез из глаз.
На какой-то момент я теряю способность видеть что-либо и соображать, чем моментально воспользовался мой противник. Он суетно шарит по земле в поисках пистолета, который (ай, да я!) всё же выпал из его руки. Естественно, и я занимаюсь тем же самым. Но в этот раз удача явно не на моей стороне. Потому что пистолет, в конечном итоге, достается всё-таки ему.
Однако, и меня судьба не обошла стороной, подсунув под мою руку тот самый горшок с рассадой, который и стал причиной моей невольной задержки. Во второй раз искушать её у меня нет никакого желания. Поэтому, ухватившись покрепче за край горшка и прикинув, где может находиться голова неприятеля, я изо всех сил ударяю по тому месту увесистым керамическим изделием.
Горшок с противным хрустом ударился обо что-то твёрдое и мой противник мгновенно перестает сопротивляться. И даже двигаться он тоже перестает. Что-то брызнуло во все стороны, несколько капель этого “чего-то” попадает и мне на лицо. Не думаю, что это были его мозги, но полностью исключать такую возможность я не собираюсь. Однако, тщательно обследовать черепную коробку поверженного врага у меня нет времени. Вполне возможно, что за первым загонщиком может появиться второй.
Вскочив на ноги, я вновь бегу вдоль колючих зарослей, пытаясь найти выход из лабиринта. Кажется, что никогда не смогу из него выбраться. Однако, всё имеет своё начало и свой конец. Проплутав ещё немного, я, наконец, выскакиваю на свободу. А затем, перепрыгнув через очередную изгородь, понимаю, что оказался на берегу неширокого канала, по местному – клонга, которых так много в этой части города.
Свет фар от машины, из которой выпрыгнул мой (уже бывший) преследователь, приближается, мелькая сквозь щели в заборе. Я до сих пор не могу сообразить, за что они меня преследуют, но уверен, что лучше не попадаться загонщикам на глаза. Потому что ничего хорошего от них не жду.
Неожиданно до моих ушей доносится рев лодочного двигателя, и, повернув голову, я вижу, как от берега канала отчаливает длинная, метров пятнадцати, лодка. На таких судёнышках, как на речных трамвайчиках, многие горожане передвигаются по городу, на работу и с работы домой, минуя дорожные пробки. Размахивая руками и громко крича рулевому, я бегу вслед за лодкой, но та быстро удаляется, набирая скорость. За рёвом работающего двигателя лодочник наверняка не слышит моих криков. Зато преследователи, машина которых уже появляется из-за поворота, уже поняли, где меня искать. Вот-вот её фары осветят берег канала, и моя фигура в светлой одежде станет отличной мишенью на фоне тёмного берега. Скрыться от преследователей здесь, на голом берегу, совершенно невозможно. Не имея времени на размышления, я подбегаю к воде, и без долгих раздумий ныряю. Отплываю к противоположному берегу и со стороны начинаю наблюдать за происходящим.
В этот самый момент лучи фар упраются по тому месту, где я только что был. Преследователи, проехав ещё немного, останавливаются. Двое из них, держа в руках по пистолету, выскакивают из машины и бегут к воде. Водитель остается в машине. Звук двигателя удаляющейся лодки разносится по воде вдоль канала. Её бортовые огоньки уже едва видны в кромешной тьме.
Перекинувшись парой фраз на родном языке, охотники разделились. Один бросается к автомобилю, и тот сразу же рвет с места вдогонку уходившей лодке. Второй, достав из кармана фонарик, начинает, не торопясь, изучать следы на берегу.
Внезапно он, видимо что-то сообразив, передвигается почти к самой воде. Не обращая внимания на свои туфли и брюки, охотник заходит по колени в клонг, опустив свой фонарь почти к самой воде и, светя параллельно ей довольно мощным лучом фонаря, начинает обследовать поверхность воды канала.
Луч уверенно движется в мою сторону, приближаясь всё ближе. Моё лицо, торчит над водой, словно кочан на капустной грядке. Вдохнув побольше воздуха я плавно, без всплеска, скрываюсь под водой. Поскольку рассмотреть что-либо под её поверхностью всё равно невозможно, я, не открывая глаз, медленно плыву в ту сторону, где стоит мой преследователь. Вытянув руки перед собой так, что они постоянно касались грязного дна канала и работая одними ногами, я медленно, но уверенно продвигаюсь в сторону берега. Так, наверное, аллигатор охотится за своей добычей.
Внезапно пальцы моей левой руки натыкаются на туфли стоящего в воде человека. Не теряя ни мгновения, я нащупав вторую ногу, ухватываюсь за лодыжки, и резко дергаю их на себя, одновременно поднимаясь из воды. Худощавый парень, не ожидая нападения из-под воды, с громким всплеском валится навзничь, раскинув руки в стороны.
Но он был опытен в схватках, и почти сразу сориентировался. Выпустив из левой руки такой бесполезный теперь фонарик, он опёрся свободной рукой о дно канала, тогда как правая рука его, с пистолетом, уже совершала движение в мою сторону. Заметив это, я отпустил ногу тайца, и попытался перехватить руку с оружием левой рукой. Но в тот самый момент, когда это мне удалось, таец, пользуясь тем, что нога уже свободна, нанёс сильный удар коленом прямо в мой подбородок.
Однако сила удара в воде была всё же недостаточной и не нанесла ощутимого урона. Отпустив и вторую ногу, я, изловчившись, тут же схватил противника за горло и буквально вдавил голову последнего в рокрытое толстым слоем ила дно канала.
Пистолет всё ещё был зажат в руке врага, но уже не представлял опасности. Моя левая рука плотно обхватила запястье соперника и контролировала направление ствола. Задыхаясь, таец в отчаянии несколько раз нажал на курок. Чмокающие звуки выстрела, ослабленные глушителем, быстро растаяли в ночи. Наконец, по телу врага прошла последняя судорога, и всё его тело разом обмякло.
Выхватив из безжизненной уже руки пистолет, я зашвырнул его куда-то за спину, туда, где поглубже. И лишь затем отпустил правую руку. Оставлять тело у самого берега было бы глупо: его очень просто смогли бы обнаружить подельники убитого, если им придёт в голову поискать пропавшего приятеля. Тогда они наверняка свяжут убийство с моей скромной персоной и, чего доброго, вызовут подмогу. Поэтому, взявшись за ноги поверженного врага, я оттащил его немного от берега, и толкнул к середине канала. С одним было покончено. Но оставались другие! Те, которые, того и гляди, явятся обратно, не найдя меня в уплывшей вдоль по каналу лодке. А в том, кого конкретно они искали, я теперь уже не сомневался. Не сомневался я и в том, что нападение на меня как-то связано с убийством Митрича сегодня днём.
Значит, пока меня не нашли, нужно подыскать какое-то место, где я смог бы хотя бы отдышаться и сообразить, что же мне делать дальше.. Набережная канала для этого не подходила: не слишком это удачное место, чтобы прятаться. Мне и так повезло, что преследователи совершили две непростительные ошибки, дважды разделившись. Во второй раз удача может отвернуться от меня.
Для страховки нужно убраться от этого места как можно дальше, не попадаясь никому на глаза. Ведь я не знаю, сколько преследователей вообще и насколько густо они расставили свои сети. Так что пока лучший способ укрыться от погони – вода канала. Решив так, я оттолкнулся от берега и медленно поплыл в ту же сторону, куда медленное течение относило труп.
– Хорошо, что дело происходит ночью, – думал я с отвращением вдыхая зловонный воздух. – Днём меня определённо не раз стошнило бы только от одного вида грязной воды и гниющих отбросов вокруг.
Сеть клонгов прорезала весь Бангкок вдоль и поперёк. Огромное количество жителей этого мегаполиса, жившее по берегам каналов в домиках на сваях и старых баржах, связывало с водой и быт, и способы заработка. Люди пользовались водой каналов для приготовления пищи, они купались и умывались в воде, которая плавно неслась мимо их домиков, там же чистили свои зубы. А в это время их сосед из домика, стоявшего чуть выше по течению, справлял в эту же воду свою нужду.
В канал вываливался весь бытовой мусор. Остатки пищи служили кормом для мелких рыбёшек, которых здесь водилось в изобилии, а несъедобный хлам намокнув, опускался на дно, постепенно забивая русло. От воды, хотя назвать водой ту жижу, которая окружала меня сейчас, можно было только с большой натяжкой, нёсся отвратительный запах, который, казалось, успел пропитать всё моё тело.
Несколько раз мне приходилось нырять у берега, пропуская бешено несущиеся по каналу лодки. Несмотря на кромешную тьму, рулевые, сидевшие на корме, неслись во весь опор, освещая себе путь мощными фарами. Пару раз видел проезжавшую мимо знакомую машину с преследователями. Она медленно ехала вдоль берега, изредка сигналя. Из машины то и дело раздавался короткий крик-призыв. Должно быть, они искали невесть куда подевавшихся напарников.
Наконец, проплыв полтора-два километра и миновав пару поперечных проток, я решил, что уже нахожусь в относительной безопасности. Завидев впереди на берегу канала место потемнее, выбрался на сушу и принялся приводить себя в порядок.
Конечно, мой сотовый телефон, который всё ещё покоился в кармане, оказался совершенно испорчен водой. Та же участь постигла сигареты и несколько визиток. Однако, всё остальное: кредитная карточка, ключ от гостиничного номера и, что самое главное – деньги – были в наличии и от воды не пострадали. Конечно, деньги намокли, так ведь не из сахара же их тут делают!
Ну и кроме того – одежда. После такого купания её только в мусор: ни одна химчистка не возьмётся. Пожалуй, в таком виде появляться на улицах не только неприлично, но и попросту опасно: кто знает, если за мной идёт охота (а она определённо идёт), сколько местных в неё вовлечено? В такой ситуации даже такси ловить опасно.
Значит, предстояло крепко подумать о дальнейшей эвакуации. Единственный путь – звонок по телефону. Но кому звонить? Естественно, только кому-то из русских. На ум пока приходил только Женя. Живший в Бангкоке вот уже несколько лет и имевший свой небольшой бизнес, он как никто более других подходил для такого деликатного дела. Эх, жалко мобильник испортился!
Поглядев по сторонам и заметив неподалёку будку телефона-автомата, я, поминутно оглядываясь по сторонам и прислушиваясь к доносящимся со всех сторон звукам, двинулся к будке. Слава Богу, телефон работал. Едва сняв трубку, я услышал гудок. Но для звонка нужны ещё и монеты. Пошарив по карманам и не найдя ни одной, я вспомнил, что последнюю мелочь так не вовремя отдал нищему у супермаркета. И ещё радовался, что избавился, наконец, от надоевшей мелочи. А монетку на улице поднять так и не успел. Обидно…
Приходилось идти на риск. Перемазанный грязью и жижей из канала, я двинулся в сторону уже закрывшейся придорожной харчевни, возле которой прямо на земле сидел, отдыхая от дневных забот, такой же грязный, как и я, нищий. При виде подошедшего фаранга, брови нищего удивлённо поползли вверх: такой грязный белый попадался ему впервые. Подойдя ближе, я поздоровался и произнёс:
– Мне нужно позвонить. Не найдётся ли у тебя пары монеток?
Ещё большее удивление явственно проступило на лице нищего:
– Мистер, обычно, деньги прошу я.
Спохватившись, я протянул тому бумажку в двадцать бат. Купюра мгновенно исчезла в протянутой руке и нищий, порывшись в лохмотьях, протянул мне несколько монеток.
– Этого хватит, мистер?
Поблагодарив, я прошёл к автомату и, сняв трубку, набрал номер сотового Жени. Тот отозвался только на восьмой звонок. Я облегчённо перевёл дух и принялся, насколько мог связно, излагать свою просьбу.
– Ты где сейчас находишься? Опиши мне это место как можно более точно, а то не найду, – выслушав меня, сказал Женя.
– Я переплыл по каналу два пересечения с протоками, начиная от Пятой улицы, сейчас стою возле третьего "перекрёстка". Как называется улица, не знаю. Тут темно и не видно ни одного указателя.
– Понятно. Примерно представляю, где ты. Короче, я сейчас в отеле "Ambassador", так что подъехать смогу минут через десять-пятнадцать. Ты пока пересиди где-нибудь, где потемнее. Я подъеду и посвищу "Мост через реку Квай". Надеюсь, знаешь эту мелодию? Пока меня не услышишь, не выходи.
Действительно, через двадцать минут невдалеке послышалась насвистываемая Женей мелодия. Фальшивил он ужасно. Удостоверившись, что мой друг прохаживается по мосту в одиночестве, я вышел из-под моста, среди свай которого прятался, и пошёл к дороге.
Лицо у Жени не выразило такого удивления, как у нищего: всё же он был немного подготовлен. Однако, и совершенно бесстрастным назвать его было нельзя. Проводив меня до машины, стоявшей с включённым мотором, он сел на водительское место и первым делом выключил кондиционер. Затем открыл окна.